***
Дружинники шли след в след друг за другом по болоту. Места были топкими, и сгинуть было немудрено. Вышень, умеющий ходить по болотам, вёл отряд. Вдруг сверху послышалось клекотание, и все, как по команде, подняли головы вверх. Над ними, в чистом лазурном небе, тяжело взмахивая явно уставшими крыльями, летела птица. Вначале она медленно снижалась, и всем стало понятно — сокол, но потом крылья словно свела судорога, и она устремилась вниз. — Ясна! — крикнул Аникей и, не задумываясь, кинулся в ту сторону, куда рухнула птица. — Аникей! — Годун, желая остановить парня, протянул к нему руку, но неловко оступился и по колено увяз в трясине. Ратники кинулись к воеводе и вытянули его, не позволив погибнуть. Аникий же добежал до девушки, ни разу не оступившись. — Везучий какой, и не вляпался ведь, — Вышень восхищённо присвистнул и повёл дружину за собой в сторону убежавшего парня. — Ясна, милая, что случилось?! — воин тряс девушку за плечи, панически оглядывая её. — Отпусти, руки болят, летала долго, — Аникей послушал травницу и помог ей подняться. — Годун, — обратилась она к воеводе, — знаю, ты нас в остроге оставил, но днём старики пришли, говорили, что напал на них кто, думаю, викинги, Бус решил проверить и Финиста повёл, — Ясна говорила, тяжело дыша, сбиваясь со слов и хватаясь за бок. С неё стекала грязь, а из ссадин тонкими ручейками сочилась кровь. — Они скоро вернуться должны были, но к рассвету их не было, и я полетела их искать. Не нашла. Измоталась вся и вас искать решила. — Почему вы острог покинули? Я вас на что там оставил? — Годун грозно свёл брови на переносице и шагнул вперёд, собираясь нависнуть над ней, как к нему выдвинулся Аникей, не позволяя запугать травницу. Мужчина удивлённо посмотрел на дружинника и хотел ему что-то сказать, как вперёд вышла Ясна, оттесняя Аникея. — Не серчай, воевода, виноваты мы. Любое наказание приму, только Финиста верни, — на последних словах Ясна вздрогнула и снова обхватила себя руками. Годун тяжело вздохнул. — Хорошо, но мы в острог идём. Вам с нами по пути? — Нет, они к утреннему солнцу от острога ушли. — Хорошо, Вышеня бери, и пусть он по следам идёт. — Спасибо, — девушка шумно выдохнула. Только сейчас стало понятно, как сильно она переживала. — Годун, можно я с ней пойду? — Нет, нам в острог надо. Беда там, — Аникей вскинулся, желая возразить, но Ясна покачала головой, и он послушал. Воины развернулись и снова пошли вперёд. Болотная жижа неприятно хлюпала под ногами. Вышень спешил и все быстрее вёл воинов вперёд. Аникей следил за Ясной, не позволяя ей провалиться в трясину. Девушка поёжилась, и воин снял с себя плащ. — Держи, — травница благодарно приняла его, — иди осторожней, ты часто проваливаешься. — Знаю. Я больше привыкла птицей быть да по твёрдой земле ходить. Вот и не умею по болоту идти. А как ты ловко так идёшь? — Ты мне показала, как с лесом договариваться, да не вышло у меня. А когда мы по болоту решили идти, я с ним договориться попробовал. И получилось, — Ясна исподтишка посмотрела на воина. — А ты мудрый, я не догадалась, что так можно. — А то! — Аникей улыбнулся. Ясна кивнула и пошла вперёд. Только воин сделал шаг вперёд, как в болоте показалась дева красная, да с волосами зелёными. — Аникей, — тихо, молящие молвила она, протягивая к нему руки. — Эй! — парень крикнул это в сторону ушедших дружинников, желая их позвать. — Аникей! Помоги мне! — дева тянула к нему длани. Воин спустился к ней по склону и протянул руки к ней. — Годун! — крикнул он снова, желая позвать дружинников и оборачиваясь туда, куда ушли они. — Ну же! Помоги мне, — повелительно сказала она, и Аникей, словно в дурмане, к ней шагнул, — подойди ближе… — под его ногами хлюпнула болотная жижа, но он будто не слышал этого. — Не бойся… Вот так… — воин снова шагнул вперёд, увязая всё глубже в трясине — его голени уже полностью были втянуты в болото. — Ясна! — он хотел закричать, но не смог. — Смотри на меня, — приказала дева, и Аникей не смог оторвать глаз. — Я твоя судьба, Аникей. Поцелуй меня, — она сама прижалась к нему губами, а затем сменила обличье. Пред воином стояла Лада, но, если приглядеться, и не больно-то на Ладу она и похожа. Вот, смотришь, а родинка, что под глазом — от Ясны, и шрамики на правой щеке тоже, да и глаза Яснины, зелёные. Аникей шокировано распахнул глаза и задёргал ногами, но уже увяз в трясине. — Аникей, ты с ума что ль сошел?! — позади, ещё на твёрдой земле, стояли Курган и Ясна, — давай руку, дурак, — воин послушался, и совместными усилиями его вытащили из трясины. — Хорошо хоть меня Ясна позвала, её ты просто не замечал. И чего тебя туда понесло? — Там… Там дева была… — Аникей, мы на болоте. Тут только мы да лягушки. — Да правду говорю. Была она. С волосами зелёными. Она Ладой стала. И помощи просила. — Эх, молодость… — Не веришь мне, да? И ты тоже, Ясна, не веришь? — Почто ж не верить-то? Верю. Ты, ежели её ещё увидишь, мне скажи. А сейчас идти нам надо. — Хорошо. И пошли воины дальше. Через болота гиблые да леса дремучие.***
Шли мы по лесу близ острога того, как Ладу заприметили. — Кречет, братец! Там… Варяги… Напали на нас… Мне Молява сбежать помог, — она слезами захлёбывалась, но продолжала говорить, вцепившись брату в рубаху. — Разбойники, говоришь? Ну ладно, покажем мы им. А как ты в лесу попряталась-то? — нахмурившись, спросил Годун. — Да меня Ясна с лесом сливаться научила, он и помог. — Вот это место! Тут их следы, — вдруг воскликнул Вышень. — Ну что ж, идите. А мы к острогу пойдём. Вернётесь когда? — К закату должны. Ежели не успеем, я соколом слетаю, — я повернулась к Годуну. — Спасибо, что разрешил пойти. — Полно тебе. Муж он твой. Как же не идти-то тебе? Вы ведь всё время вместе, — в носу защипало, и я кинулась к Годуну с объятиями. — Всё, всё, иди. Я кивнула и, отдав плащ Аникею, повернулась к Вышеню. Тот, всё верно поняв, повёл меня по следам. Шли мы долго, часто останавливаясь, но наконец вышли к оврагу. — Тут их схватили. Бус туда пошёл. А Финист тут остался. Стрелял отсюда. А потом его по голове стукнули и туда потащили, — говорил следопыт, указывая руками. — Это варяги, их лагерь. Только сейчас их тут нет. В острог они пошли, — Вышень внимательно смотрел на следы, а я уже вошла в лагерь. — Стой! Куда? Я тихо шла по мягко пружинящим под сапогами иголкам и тихо приблизилась к островку с людьми. Прислонённый к спиленному дереву, сидел Бус. — Надо ж так, на ровном месте споткнуться… — тихо сетовал он. Справа от него были пленники, Финист сидел на земле, неподалёку от костра, а на поваленном дереве, развалившись, дремал воин. — Финист, — я тихо подошла сзади и коснулась его, — я сейчас тебе верёвки развяжу, не дёргайся, — я протянула руки к узлам, когда викинг повалился вперёд и проснулся. Он взревел и, выхватив меч, кинулся ко мне. Другие викинги, что тоже оставались в лагере, повскакивали на ноги и присоединились к соратнику. Из кустов вылетел Вышень с мечом наперевес, но ко мне он не успевал — воины преградили ему путь, а оружия у меня не было. Я робко пятилась назад, но долго так продолжаться не могло. Варяг что-то сказал мне на своём, неприятно скаля гнилые зубы. Финист подкатился ему под ноги и повалил наземь. Я успела отбежать ещё чуть-чуть. Под руку попалась тяжёлая палка, и я от безысходности схватила её. Поднявшись, викинг злобно пнул мужа в бок и повернулся ко мне. Руки болели — слишком долго я сегодня летала, а палка, или скорее уж полено, была слишком тяжела. Варвар шагнул ко мне, легко взмахивая мечом. Я неловко ткнула палкой ему в лицо. Он расхохотался. За его спиной на Вышеня наседали сразу трое. Я бросилась вперёд, и варяг, видно, от неожиданности, отшатнулся, в то же время Финист успел путы свои ему на шею накинуть. Вскоре воин упал замертво. Вышень тоже отступал. Я схватила меч убитого воина и перерезала мужу верёвки, а следом кинулась к Бусу. Богатырь тоже освободился, а затем кинулся в бой, я схватила варяжский лук и колчан и отошла в сторону пленников — в ближнем бою от меня сейчас толку не будет. Финист взял свой лук и тоже ринулся в бой. Бус ударил по полусонному варягу ногой, снося того с поваленного дерева, и взмахнул огромными кулаками. Лучник ударил луком викинга по лицу и потянулся за стрелой, и затем стремительно выпустил её в ближайшего варяга. Я тяжело натянула тугую тетиву и выпустила стрелу — один из врагов упал. Следующий побежал на Финиста с топором, но воин успел ударить его луком. Викинг полетел на Вышеня, и я снова натянула жёсткие плечи оружия и пустила стрелу в полёт, в ответ руки отозвались болью. Стрелы летели друг за другом, конечно, не все они попадали в цель, но выкосили немало воинов. Я на мгновение отвлеклась на крик старика, а когда обернулась, Сокол уже падал, получив удар щитом. Я натягиваю тетиву, но не успеваю выстрелить, как в спину варягу прилетает кинжал, а из лесу вылетают дружинники. Годун врывается в битву с мечом наголо и, словно дикий зверь, рубит воинов направо и налево. Вскоре битва была закончена. Я кинулась к Финисту. — Ранен? Что-то болит? Боги, как же я испугалась! — лучник крепко обнял меня, прижимая к себе, а затем и поцеловал. Для нас мир словно перестал существовать, меня наконец отпустила постоянная тревога за мужа, и я ощутила, что Финист тоже расслабляется в моих руках. Я услышала всхлипывания и подняла голову в поисках того, кто плачет. Сокол ласково погладил меня по голове и крепче прижал к себе. Я ощутила, что по моим щекам катится что-то холодное. Я поняла — плачу я. — Я так испугалась… Ты пропал… Не возвращался… Я летала, искала… А тебя всё не было… — я крепко сжимала в руках его плащ, не отпуская от себя. Муж погладил меня по голове и тоже обнял. — Ну? Что скажете? — Годун грозно посмотрел на воинов. — Прости меня, воевода, не подумал я, — Бус виновато потупился, — мне Финист говорил, что не сможем мы освободить их, да я не поверил, детишки тут… Хорошо ты устроился, со своей молчанкой… — последние слова он произносит тихо, вполголоса, не желая, чтоб это слышал Годун, но, на его беду, это услышала я. Я отошла от мужа и в два шага достигла Буса. Резкий свист рассекаемого воздуха, и воин жмурится, а его щека загорается от удара. Причитавшие до этого женщины стихли. Казалось, стихли даже птицы в лесу. Я жёстким взглядом смотрю ему в глаза, и богатырь опускает взор, признавая поражение. — Хочешь тоже молчать? Молчать ближайшую вечность?! Да как ты смеешь?! Финист мягко разворачивает меня к себе лицом и уводит в сторону. — Сейчас нужно не ругаться, а думать, что с остальными варягами делать. — Я сегодня, конечно, налеталась, но могу слетать и сообщить, когда они из острога пойдут, — Финист потянул меня за руку, вопросительно глядя. — Крыльями сильно и быстро била, — пояснила я неугомонному мужу. Тот тяжело вздохнул и взял мою руку, тонкие сильные пальцы лучника мягко массировали напряжённые ладони, постепенно снимая боль. — Добро, а мы вот что сделаем…***
Варяги вошли в лагерь, и их предводитель яростно закричал. Из кустов вышел воевода с двумя мечами наголо. Его алый плащ величественно развевался за его спиной. — Ну что, леший, заблудился? — Годун степенно повернул голову в сторону и оглядел викингов. — Или лодочку свою потерял? — воин с ухмылкой посмотрел на предводителя — он насмехался над варваром, это поняли все. — Олаф говорит: если вы вернёте его ладью, то он оставит вас в живых. Если нет, то он отрежет вам руки, ноги и насадит ваши головы на кол, — сообщил нам рыжий воин. Воевода ответил, явно издеваясь над ним, викинг взревел и, взмахнув топором, послал свою дружину в бой. В тот же миг в бой вступили и мы, я натянула тетиву и пустила стрелу. Финист не отставал. Огромный воин кинулся на Годуна, но ратник взмахнул мечом и легко ушёл от удара. Из-под кожаного полога выскочил Курган и яростно кинулся в битву. Он сражался с щитом, и его удары были не менее страшны, чем удары мечом. Аникей ловко перескочил через деревянный каркас и угрожающе взмахнул топорами. На мгновение воины отшатнулись, но тут же неистово кинулись в бой. Несколько мечей дружинник ловко отбил, но затем ему пришлось скрыться за щитом, и атаки на него усилились. Я натянула лук и навела наконечник стрелы на викинга. Свист тетивы, и он, сражённый в горло, падает. Аникей кивает, и ему наконец удаётся перейти в атаку. Вышень тоже выходит из своего убежища и бросается в бой. Он умело взмахивает своим тяжёлым клинком и рубит варягов, используя их вес против них же. Финист молниеносно пускает стрелы одну за другой, и все они находят свою цель. Я старалась не отставать от мужа. Бус неподалеку орудовал подобранной палицей так ловко, словно он родился с ней, и под его сильными ударами воины десятками падали замертво. Годун ловко уклонялся от яростных ударов предводителя варягов, чего не скажешь о Кургане — тот несколько раз подставлялся врагу, и я едва успевала выстрелить. — Я вниз, — кричу я мужу и собираюсь спуститься с холма, как тот ловит меня за руку и отпихивает себе за спину. — Ты чего, им же помощь нужна! Муж гневно смотрит на меня и резко машет головой, дёргая ей в сторону и стреляя в нового варяга. Я понимаю — костьми ляжет, но меня никуда не пустит. Снова вскинув лук, я смотрю в гущу схватки. Там как раз Годун и Олаф сошлись в страшной битве. Оба они яростно размахивают мечом и секирой, и в их глазах разливается боевое безумие. Оно заволакивает их взор кровавой пеленой и не позволяет им отступить. Вышень снова ударил своего противника, но не заметил другого воина, что подбежал сбоку. Дружинник неловко отпрыгнул, уклоняясь от неожиданной атаки, отчего оступился и почти пропустил удар. Я и муж натянули луки, одновременно свистнули стрелы, и воин повалился вперёд. — Аникей! — услышала крик я и резко повернулась. Парень лежал на земле, а над ним замахивался топором огромный воин. Я поняла — не успею. Ни лук натянуть, ни подбежать. И в тот же миг Кречет, появившись словно из ниоткуда, взмахнул своим молотом и сшиб воина с ног. Курган ещё сражался с вражеским воином, но могучий удар оружием дружинника сверг викинга на землю, а ратник довершил дело, воткнув в него меч. Вышень ловко рассёк горло своему оппоненту, и тот упал замертво. Годун оборвал жизнь ещё двоих, а спустя пару стрел всё было кончено. Я замерла, а потом ощутила, как гулко сердце бьётся в груди, заглушая собой остальные звуки. Опустив лук и опершись на него, я тяжело задышала. Боль в сердце не проходила. Я положила руку на грудь, медленно и тяжело зашептав заговор. — Одолень-трава да боярышник-отец, помоги мне от больных сердец, солнце красное, светлое, ясное, боль уйми да дух возврати, донник мой, что растет под рекой, сердце успокой, как перо птичье из гнезда улетит, так сердце моё силу возвратит, — постепенно сердце успокаивалось, и я смогла дышать свободнее. — Похоронить бы их… — услышала я, когда сердце стихло. — Сделаю, я их обычаи знаю, — Вышень кивнул. — Раненные есть? — Нет, — ответил нестройный хор голосов. — Аникей, Финист, Бус? — Здоровы. — Олафа нет. — Живучая тварь. Догнать? — в ответ Годун покачал головой. — Финист, Бус, берите людей да в острог идите, да, и Ясна пускай с вами идет. А мы тут сами, — муж кивнул и направился в сторону связанных людей. Он распорол верёвки кинжалом и повёл их за собой. — Лада, подойди сюда, — позвала девушку я, — помоги мне до острога дойти. — Что с тобой? Ты ранена? — Нет, устала просто, — воины ушли вперёд, только Кречет притормозил, ожидая нас. — Ты иди, кузнец, нам с твоей сестрой ничего не грозит, — он мгновение подумал, а потом кивнул и ушёл вперёд. Я дождалась, когда он уйдёт, а потом продолжила. — Лада, ты Аникея не отвергай, он парень хороший и слово своё держит. Влюбился он в тебя. Знаешь ведь, он мне как сын, и я волнуюсь за него. И вижу ведь, что тебе он и самой приглянулся. Не упусти счастье своё, — девушка внимательно посмотрела на меня, а потом кивнула, и мы чуть быстрее пошли к лагерю. — Ты вот что — по девушкам, детям да женщинам походи, поспрашивай. Ежели кому варяги что сделали, то пусть ко мне идут. Ты-то цела? — Спасибо. Цела. Мне Молява помог. Только синяки да ссадины и остались. — Подорожник возьми — вмиг поможет. А Молява, это хорошо, поговорю я с ним, да с Годуном, авось и отпустим Моляву-то, — недалеко показались стены острога. Муж уже ждал меня у ворот. Я выпрямилась и дальше пошла уже сама.***
Вечером нас позвали на погребение. Годун настаивал на том, чтобы присутствовали все, но я спорила. На этот раз Финист не вмешивался. — Годун, они не будут отдавать дань им. Вы отдаёте дань им, как хорошим воинам и противникам достойным, но они не будут отдавать дань насильникам и убийцам, — я яростно махнула головой и продолжила смотреть на воеводу исподлобья. — Что? — Что слышал. Я всё сказала, а теперь я иду их лечить, — я развернулась и, подозвав Ладу, вошла в сени. Скоро стемнело, и костёр за острогом потух, а женщины больше не шли. В сени вошёл муж. Он осторожно обнял меня за плечи, прижимая к себе. — Устал? — в ответ он помотал головой. — Я тоже, постели плащ, — муж, поняв, о чём я, выполнил просьбу. Вскоре из сеней послышались сдавленные стоны. — А силён наш Финист… — Бус беззлобно усмехнулся, прислушиваясь к шуму в сенях. Аникей хмуро отвернулся, до боли сжимая рукоять топора.***
Утро началось как всегда, но в этот раз разбойник не спал. Я лёгкой походкой подошла к нему. — Лада говорит, что ты ей помог — от викинга спас. — Ну помог, и что? — Что взамен хочешь? Сразу скажу: отпустить не могу, но вот заговор на удачу, здоровье или силу сделать могу. — Совсем не можешь? — Совсем, я же дружинная. Приказам подчиняюсь воеводиным. — Не больно-то и подчиняешься. — Так чего хочешь? — Заговор давай, на удачу. — Хорошо, — я достала пук липовых листьев и заговорила, — как вода колодезная чиста, так помыслы твои кристальны, как дух твой силён, так и тело твоё сильно, и удача по пятам ходит да за руку держит. Когда лист потеряешь, и удача тебя не найдёт, — я зачерпнула холодной колодезной воды в кружку, растёрла сухой лист и высыпала его туда. — Пей, — разбойник подчинился и выпил. — И шо, это всё? — А ты громы и молнии хотел? — Он работает хоть? — Увидишь, — я отвернулась от разбойника и пошла за луком — мне предстояла утренняя охота.***
В этот раз мяса было немного, но полдюжины зайцев я настреляла. — Спасибо тебе, девица. И за еду, и за то, что лечила нас, — десятник благодарно принял у меня зейцев и завязал разговор. — Не за что, — я углядела, что Аникей выходит из церкви и с тоской смотрит на Ладу, что легко болтает с Молявой. — Мужа моего не видал? — Там они все, с Годуном что-то смотрят, — десятник махнул рукой и пошёл к воротам, в которые кто-то стучался. — Охотники это. Тут жёны их, дети, вот они и пришли, — пояснила я ему, направляясь в указанную сторону. — Видал этот знак? — спрашивал у кого-то Вышень. — Я видал, — трусливо проговорил старик. — Ты вообще иди отсюда. Трус. Всё варягам вытрепал, — в голосе Буса слышалась злость. — Я не воин и боль терпеть не обучен. А они меня мучить хотели, — наконец, я вышла к ним и встала около Финиста. — Ты всё равно трус. И вор, — на этот раз старик угрюмо умолк. Сказать ему было нечего. — Говори, что хотел, — велел ему Годун. — В позадавние времена племя было, огнепоклонников. И бог их кровавые жертвы требовал. Их это знак. Жрец его тыщу лет живет, а сыновья его в волков обращаться могут. — Ну всё, бред это, сказки для детей, — Бус махнул рукой, а Годун задумчиво выдохнул, начиная напряжёно размышлять.