Everyone Says I Love You

Гарри смешной. Гарри считает, что то, что у него есть небольшая яхта, на которой он выходит за пределы бухты, то, что он увлёкся рыбалкой, то, что он вдруг стал носить шорты и футболки и начал совершенно спокойно (и даже с проскальзывающим иногда умилением) относиться к детям, будь их хоть десяток – бегающих и голосящих – то всё это определённо означает, что он стал стар и сентиментален. Эггси только смеётся над ним и говорит, утешая: -Успокойся, Гарри, ты просто превращаешься из киборга в нормального человека. Харта это, почему-то, ничуть не утешает. Но это ничего. Зато Эггси точно знает, что Харта утешает быстрый секс в абсолютно неподходящих для этого местах – и нагло пользуется этим, раз за разом выслушивая от Гарри комментарии о неутешительном состоянии своего рассудка. -Господи боже, да как скажешь, только трахни меня, - шипит Анвин в очередной раз. Гарри в очередной раз выполняет просьбу – и не вспоминает о своём «старении» ещё некоторое время. У Эггси и Гарри на пальцах одинаковые кольца – ничего официального, скорее просто символ – Эггси привёз их из своей поездки в Индию, которая стала последней. И сразу предупредил – нет, это не предложение руки и сердца. Эггси по-прежнему не снимает с шеи кольцо Иззи. Эггси всё ещё скучает и иногда просыпается от кошмаров. Но каждый раз, когда это происходит, пальцы Гарри уже стискивают его ладонь – и паника отступает, не успев завладеть им. Потому что он вспоминает, где он и с кем. Эггси иногда всё ещё становится страшно от того, настолько он счастлив. Конечно, не обходиться без неприятностей, некоторые из которых заставляют здорово понервничать – у Терри то и дело барахлит сердце, сам Эггси цепляет воспаление лёгких, Инти улетает по работе в Африку и пропадает почти на два месяца, в гостинице за пару недель умудряется сломаться всё, что только можно, а в завершение всего Хью, поссорившись с родителями, додумывается до того, чтобы каким-то образом пробраться на самолёт до Афин и звонит из аэропорта Анвину на мобильный – и вот в тот момент все остальные злоключения кажутся цветочками - Эггси реально думает, что поседеет. Без проблем и жизнь – не жизнь. Но ни одно из этих злоключений не кончается плохо, и ни одно из них не способно хоть сколько-нибудь затмить это странное, сильное, пугающее ощущение счастья. Эггси боится потому, что думает, что раз сейчас всё хорошо – потом всё может стать очень и очень плохо. Такое же уже случалось. -Эггси, - со вздохом говорит Харт, когда Анвин наконец сознаётся ему в первопричине своих периодических вспышек меланхолии, - опять встаёшь на путь безосновательной паранойи. Не мели чепуху. У нас уже есть один гений по решению проблем, - он кивает на Хью, который мирно спит, устроив голову у Анвина на коленях. Эггси фыркает, кивает, гладит Хьюго по волосам. Улыбается, когда тот морщит нос во сне. Навязчивое ожидание чего-то плохого на время отступает. Возвращается иногда – а потом пропадает и вовсе. Потому что ничего плохого не происходит – Земля вертится, приливы сменяются отливами, дети растут, у Гарри в волосах прибавляется седины, а у Эггси в голове – здравого смысла, в гостинице одни за другими встают часы, фикус, что стоит в холле, вырастает так, что приходится выселить его на веранду. Люди рождаются и люди умирают. Время течёт неумолимо. Уходят бабушка и дедушка, не становится Илианы, а затем – и это самое тяжелое – Терри. Эггси порой задумывается о том, как бы он справился без Гарри и справился бы вообще. И в очередной раз не знает, кого благодарить за то, что они, всё-таки, вместе – после долгого и сложного пути друг к другу, который, как кажется иногда, всё ещё пройдён не совсем до конца. Когда Эггси начинает казаться, что череда похорон откровенно затянулась, у Инти и его жены (кто бы вообще мог подумать, что у этого типа когда-нибудь будет жена и она не будет роботом) рождается дочь. Изабелль. Когда Эггси слышит от Харта имя его первой внучки, он нервно смеётся. Инти, конечно, и знать не знает о мёртвой подружке Эггси, да и вообще не он настоял на этом имени. У самой маленькой мисс Харт смешные каштановые кудряшки, веснушки на носу и огромные глаза, а взгляд - цепкий и внимательный, и слишком уж лукавый - для такой малявки. Они с Эггси знакомятся, когда ей идёт второй год. Анвин невольно вспоминает про ту легенду о семи жизнях. Иззи быстро возвращает его с небес на землю, цепко ухватываясь за штанину и дергая требовательно. Эггси смеётся, подхватывает её на руки и подбрасывает в воздух. Гарри наблюдает за ними, сидя на веранде. Гарри вспоминает ту фотографию, что показывал ему Эггси – где он и та, другая, взрослая Иззи вместе. Гарри думал, что никогда не увидит своего мальчишку таким счастливым, как на той фотографии. К счастью, Гарри ошибся. Это вторая ошибка в его жизни, которая делает его бессовестно счастливым. Первая ошибка – вот она, смеётся вместе с Иззи заливисто, снова подбрасывая её в воздух. Самая нелепая, ужасающая, самая катастрофическая ошибка в жизни Гарри Харта, которому на роду написано было прозябать в аккуратном особнячке где-то близ Лондона, аристократично хлестать виски каждый вечер, сидя у камина, ходить на охоту, состоять в закрытом для простых смертных джентльменском клубе и принимать у себя детей и внуков каждую вторую субботу месяца. Вместо этого он сидит во фруктовом саду у гостиницы в Греции, которой управляет вместе со своим любовником, давным-давно не пил ничего крепче вина, которое здесь, надо сказать, просто замечательное, выходит в море пару раз в неделю и позволяет своим внукам делать всё, что им заблагорассудится. И это всё – из-за Эггси. Его совершенно удивительный, порой совершенно невыносимый, вечный мальчишка. Ошибка, которая, к счастью, перевернула всю его жизнь с ног на голову. И который никуда не сбежит. Теперь-то уж точно.