Зверомор

То, что случилось несколько часов назад, не поддавалось ни описанию, ни осознанию, ни простому принятию этого как факта. Всё, абсолютно всё, что было вложено, что было построено, куплено, — абсолютно всё было уничтожено. Это не укладывалось в голове, как ни крути фактами. Будто фигурки в игре, они падали с огромной скоростью и попросту беспорядочно складывались в голове в неровную стену с огрызками окон. Ничего больше попросту не осталось! Ей, конечно, было проще. Крольчиха сидела на пассажирском кресле, поджав под себя нижние лапы, уставившись пустым взглядом в зеркало заднего вида. На её состояние можно было спокойно отвлечься от более насущных проблем. Подпрыгнув на ухабе, я включил последнюю передачу. Двигатель мерно зарычал на своих оптимальных оборотах, мы медленно набирали скорость. Мой грузовик мчался на всех шести колёсах по безжизненной степи — быстро, но достаточно аккуратно, чтобы не попасть в какую-нибудь яму или особенно жёсткий ухаб. Ехать предстояло ещё довольно долго. — Рокс, — обеспокоенно обратился ко мне Генри, сидящий сзади. — Ты вообще уверен, что нам стоит туда ехать? Я поднял глаза выше и далеко за горизонтом посмотрел на столб чёрного дыма, возвышающегося в голубом небе. — Надо опередить мародёров. Всё слишком просто, слишком быстро. Невероятно. — Такое никто не мог бы просчитать. — Скажешь тут! — отмахнулся я. — Нам бы понять, что это было. — Поджог, очевидно же, — недовольно буркнула Компас. — Нет-нет-нет, — перебил я её. — Я не о том, что горело, а о том, что случилось. Почему всё произошло так быстро — вот в чём вопрос. И почему это произошло, мне тоже непонятно. Генри и Компас внимательно слушали меня, и я объяснил им ситуацию ещё раз: — Пожар не могли потушить больше двух дней. Фактически — попросту дали выгореть тому, что могло гореть. Но когда начались бунты против травоядных — почему никто не выехал защищать их имущество? Ни полиция, ни СКХ — никто! Как будто там не наживались на хищниках! — Да там половина травоядных под Конгломератом ходит… — попытался возразить Генри, но я снова перебил: — Конгломерат там был не более чем обычной местной мафией… — Какая разница, кем он там был? Только компании Теодора решились, и то по его наводке, открыть филиалы в Хэппитауне, и только потом подтянулись остальные. — И что дальше, Генри? Думаешь, когда позвонили из «Мышки Дори» в местный отдел полиции, там кто-нибудь знал, что всё, чем они занимаются, — это легализация денег? — Нет, конечно, — пожал плечами гривистый волк. — Вот то-то и оно, — назидательно подняв палец к потолку, обобщил я. — Как будто их там и не было. — Их не хватало. А подкрепления из Города не пришло. — Вот почему они не пришли — это я и хочу понять. Воцарилась напряжённая немая пауза, которую разбавила своей бестактностью крольчиха: — И почему мы туда еле плетёмся? — Бензин экономим, — отмахнулся я от неё, не придумав ничего лучше. — Мы и так по уши в долгах у Теодора. Через несколько минут после этой фразы Генри, как обычно, дежурно предложил «отработать» долги перед мраморным лисом самому. Но я опять сказал ему твёрдое «нет». Какой бы прибыльной ни была деятельность гривистого волка, я попросту не мог позволить себе жить в минусе, на подаяния мафиозного босса огромной парамилитаристкой группировки хищников. Просто не мог. Генри спокойно упомянул, что фактически не сделает ничего экстраординарного — покараулит пару зверей, пока те будут мутить свои тёмные делишки, соберёт дань с пары точек; но я его уже не слушал, зная, что он может покрыть все мои долги перед Теодором за один-два выезда. Вместо этого я резко и довольно неаккуратно перевёл тему на другую, более больную: — Это ничего не решит, Генри. Так будет лучше, если ты просто вернёшься к Теодору, а мы отдадим эту машину. — Только через мой труп, — прежде чем успел возразить Генри, вставила Компас, и как никогда вовремя: — С этим проблем не будет, уж поверь мне. — Не в этот раз, Рокс, — серьёзно, как никогда, заявил гривистый волк с заднего сиденья. Я быстро переглянулся с крольчихой, саркастически усмехаясь. Она поступила так же. Остаток пути до руин Хэппитауна мы доехали молча, думая каждый о своём. В моей голове роем носились мысли о том, что случилось, из-за чего вести машину приходилось медленно, к вечному неудовольствию Компас. Так или иначе рано — или скорее всё-таки поздно — мы добрались до границы городского округа Хэппитауна. На въезде нас, как обычно, приветствовала большая зелёная вывеска, буквы на которой были тщательно забрызганы красной краской, что вселяло неподдельный ужас. Завидев это, Генри тут же зашевелился и начал проверять магазины и пистолеты. Компас последовала его примеру — они молча обменялись парой магазинов, пока я, стиснув зубы, проехал вглубь района, построенного специально для хищников. Это было совсем не сложно — машин на улицах почти не было, а если и попадались, то только в виде сожжённых остовов. Притормозив рядом с одним из них, я спокойно рассмотрел из своей высокой кабины чей-то небольшой, едва сохранившийся труп, отчего мои лапы мелко задрожали. Я покрепче взялся за руль и поддал газу — находиться здесь становилось неприятнее с каждой секундой. К счастью, не мне одному. — Что скажешь, Рокс? — напряжённо спросил гривистый волк, разглядывая погоревшие, брошенные и разрушенные развалины домов и машин. Мне было что сказать. — Это всё не случайность и не совпадение. Тот, кто это делал, определённо знал, что делал. Их контролировали. — Контролировали? Да они как с цепи сорвались, — прокомментировала Кос. — Не сорвались. Их отпустили, — напряжённо сказал я, выруливая на центральную улицу Хэппитауна. Позади нас остался огромный брошенный торговый центр. Впереди — высотное здание со звучным названием «Дружба». Именно оттуда всё и началось. Падение Хэппитауна, которое завершилось спустя неделю. — Мне туда не хочется, — призналась Компас, поджимая под себя нижние лапки. — Реально, чего нового мы там можем узнать, Рокс? — внезапно для меня самого предложил Генри. — Всё, что нам надо, мы в новостях слышали… — Точно, — щёлкнув пальцами над ухом, подтвердил я. — Всё, что нам надо знать. Надо ехать и узнать то, что нам знать не надо. — Может, на то есть свои причины? Не? — предположил гривистый волк. — И вот они-то как раз то, ради чего мы здесь. Я толкнул рычаг коробки в первое положение и медленно отпустил большими пальцами колёсико переделанного сцепления. Шестиколёсный пикап уверенно тронулся в путь. Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, я начал медленно лавировать между остовами машин, приближаясь к Башне дружбы. Само по себе здание именно что башней не было, а о том, чтобы назвать девятнадцатиэтажное здание небоскрёбом, даже язык не поворачивался. Обычное, если не сказать типовое офисное здание — стекло и бетон, офисные кубиклы, конференц-залы и прочие места для ведения бизнеса между хищниками и травоядными. Изначально предполагалось, что именно здесь звери любой расы смогут спокойно заключать между собой выгодные контракты и вести дела. Идея, конечно же, принадлежала травоядным — они из кожи вон лезли, чтобы пойти на какие-нибудь уступки, но порой казалось, что только я замечал их мотивацию к таким поступкам — они попросту хотели вытянуть из нас ещё больше денег, легализовать наш труд, использовать хищников в своих целях. Впрочем, зачем надо было этому противиться — они хотя бы пытались сделать сотрудничество взаимовыгодным, и зачастую это даже получалось. Хищники наравне с травоядными работали на заводах и производствах, получали свои зарплаты, растили и кормили своих детей. Система действовала, и под её жернова не попадали лишь единицы. На моей памяти такой был всего один — Теодор Гуэрра. Мраморный лис уверенно манипулировал не только деньгами, но и грубой силой, перебрасывая ресурсы из одной области в другую, и таким образом обладал бо́льшим, чем многие и даже очень многие хищники вместе взятые. И когда проект Хэппитауна заработал, он набросился на него, как дикий волк на кусок свежего мяса, — мраморный лис видел в этом проекте огромный потенциал и считал, что через какое-то время он сможет достичь настоящего равноправия между хищниками и травоядными, не прибегая к старым методам — войне, геноциду, рабству и другим милым перспективам. А сейчас всё рухнуло прямо на наших глазах — в прямом эфире центральных телевизионных каналов и радиопередач. Журналисты даже не приближались к границам — летали на вертолётах над Хэппитауном, стараясь комментировать происходящее, тщательно выхватывая своими камерами нужные им кадры. Много-много раз мне показали на экране, как очередной хищник бросается на очередную жертву, но ни разу не показали, как погибал хоть один хищник. И, приближаясь к сгоревшему зданию, мы всё чаще и чаще замечали тела хищников. Кого-то застрелили. Кого-то избили до смерти. Кого-то… Даже думать об этом не хотелось. Говорить об этом — тем более; но с такой компанией в машине это было сложно. — Похоже, не только хищников спустили с цепи, а, Кос? Крольчиха саркастически промолчала, скрестив лапы на груди. Генри, недовольно хмыкнув, открыл задний люк машины и выбрался в кузов. — Я на рации. — Закрой люк, — тут же сказал я ему. — Ну и вонь же тут… — А чего ты хотел… — усмехнулся гривистый волк, вылезая наружу и закрывая за собой лючок. Спустя несколько минут очень неспешной поездки по разрушенной улице я остановил машину рядом с центральным входом в Башню дружбы. Вокруг всё ещё стояли несколько фургонов от скорой помощи и даже пожарная машина со спущенными колёсами, почему-то нетронутая. Вздохнув несколько раз фильтрованного салонного воздуха, я посмотрел на Компас и кивнул ей: — Идём. Резко открыв дверь, я выпрыгнул наружу, держась одной лапой за поручень, соскользнул вниз, второй схватил небольшую каталку, которую ловко подложил под себя и уселся на ней. Взяв из-под сиденья две ручки, которыми можно было упереться в землю, я захлопнул дверь пикапа и дождался, пока покажется крольчиха. Только после этого я закрыл машину, и Генри спрыгнул на асфальт к нам. — Ладно, я знаю, что мы не пожарная комиссия, но всё же официальная версия пожара — это неисправная проводка. — Это поджог, — заверил меня Генри. — Отлично, я тоже так считаю. Сможешь найти хоть какие-нибудь доказательства этого? Гривистый волк поднял морду к Башне дружбы и печально покачал головой. — Но попытаться-то стоит? — предположила крольчиха. — Определённо стоит, — согласился я с ней. — Так что мы пойдём с ней вместе. Генри, не отходи далеко от машины, первый-второй этажи — твои, хорошо? Гривистый волк спокойно кивнул, а крольчихе эта идея не понравилась: — Ты думаешь, что сюда кто-то сунется? — Вы оба так думали, когда мы въезжали сюда. Или от кого вы собрались отстреливаться? От призраков? Компас безразлично пожала плечами, а Генри довольно ухмыльнулся. Вместе мы зашли в главное фойе — раньше ультрасовременное, отлично освещённое и со всех сторон хай-тек, нынче — задымлённое, подкоптившееся и местами сгоревшее, больше напоминающее древнюю разорённую гробницу. — Мародёры здесь уже были, — заключил гривистый волк, вытаскивая из разгрузки фонарик и освещая им помещение. — Вон местами даже провода пытались из стен выдрать. — Они не искали здесь того же, что ищем мы. — А что конкретно мы ищем? — всё-таки спросила Кос, и мне пришлось честно признаться: — Пока не знаю. Гривистый волк и крольчиха немного наигранно вздохнули, так что я развернулся к ним и с улыбкой заверил: — Поверьте, вы узнаете, что это именно то, что нам нужно. Я и Кос начнём сверху; Генри, твои первые этажи, как и договаривались. — Думаешь, лифты ещё работают? — напомнил мне гривистый волк. — Может, я начну сверху? — Нет, — заверил я его, застёгивая жилетку. — Компас, не отставай. С этими словами я направился к распахнутой двери, ведущей на пожарную лестницу. Там, закинув тележку за спину и забравшись на перила для самых больших зверей, я спокойно подтянулся лапами, скользя на груди, сначала на второй, а потом и на последующие этажи. Компас отпустила ехидный комментарий насчёт того, что я больше напоминаю большую рыжую гусеницу, но её ехидство кончилось к двенадцатому этажу, когда она выдохлась, а у меня ещё остались силы в лапах, чтобы забраться ещё выше. Спрыгнув с перил на последнем доступном, восемнадцатом этаже, я дождался свою серую подружку с довольной улыбкой. — Тебе-то хорошо… — говорила она. — У тебя… лапы… нижние… не устают. Я лишь саркастически улыбнулся. Странно, как она выправилась после того, что со мной сделала. Расстегнув жилетку и вынув из неё плоский ручной фонарик, я кинул его крольчихе, а сам взял другой, налобный, и нацепил его, как и положено, на голову. Несмотря на высокий этаж, естественного света почти не было — все окна закоптил пожар снаружи; но, судя по широким коридорам и огромным кабинетам, мы оказались у больших боссов, что не могло не радовать. — Кос, — обратился я к ней, — метнись к лифтовому холлу, там наверняка есть индекс компаний. Посмотри, где это мы. Крольчиха кивнула и бодро, несмотря на усталость в нижних лапах, ускакала вглубь коридоров, поднимая за собой толстый слой чёрной пыли, которая сразу же решила забиться в нос и горло, так что пришлось приложить к морде платок и подышать через него. К счастью, когда пожар кончился, хватило и этого; как только эта пыль улеглась, я кое-как тронулся в путь. Маленькие колёсики моей тележки с трудом перебирались через полусгоревший ковёр на полу, о том, чтобы оттолкнуться и катиться, не могло быть и речи. Я начал заглядывать в распахнутые настежь кабинеты, и буквально на втором мне улыбнулась какая-никакая удача — целый, невскрытый напольный сейф. Небольшой, очень неплохо сохранившийся. Найдя в жилетке комплект отмычек, я приложил к нему ухо и начал вскрывать его. Где-то на середине процесса меня нашла Кос. — Вот ты где, — весело крикнув мне, сказала крольчиха. — Последние пять этажей в здании занимает какой-то «Рататуа Технолоджис». Этот этаж, кстати, вообще не указан в списке! От удивления я открыл глаза и отник от сейфа, отряхнув ухо. — «Рататуа технолоджис»? — изумлённо спросил я. — Или то, что от них осталось, — развела лапками крольчиха. — Пришлось оттирать названия, — сообщила она, показывая мне чёрные от золы лапки. — Вот это новость, — заключил я, разглядывая кабинет, в котором оказался. — А что такого? — Это фирма… даже нет, фирма — это слишком мелко для них. Это корпорация — огромная технологическая корпорация, которая производит самую разную электронику — телефоны, планшеты, компьютеры… — Круто, — пожала плечами Кос. — Да, не то слово, как круто, — согласился с ней, поворачиваясь обратно к сейфу, — А знаешь, что ещё производит эта фирма? — Корпорация? — уточнила меня Кос. Я не стал поддаваться на её провокации и спокойно ответил на свой вопрос: — Электронные подавляющие ошейники для хищников. На этот раз Компас не нашлось что ответить. Тихонько хмыкнув, она посмотрела на сейф, который я пытался вскрыть уже несколько минут. — Помощь нужна? — поинтересовалась она. — Да, но не здесь, — ответил я. — Не знаю, кто сидел в этом кабинете, но явно не кто-то сильно важный. — Почему? — «Рататуа технолоджис» — компания семейная. И заправляет ей семейство крыс. — Угу, — кивнула Кос. — Найди ИХ кабинет. Те, что подходят по размерам крысе. — Поняла, — кивнула мне крольчиха и ускакала в неизвестном мне направлении. Я же, с куда меньшим энтузиазмом, принялся за сейф; к счастью, тут не надо было быть скрытным или осторожным — формально я был мародёром. Железный ящик поддался не сразу, но всё-таки сдался и открыл своё содержимое. К моему разочарованию, в основном бестолковые бумаги вроде каких-то многомиллионных контрактов, которые сейчас уже были обесценены или отменены, папки с компроматом на какого-то носорога, ну и на нижней полке — небольшой утешительный приз в виде пары пачек наличности и неплохого пистолета с полной обоймой. Всё содержимое нижней полки я сгрёб в самые большие карманы жилетки без разбору, а оставшиеся документы в сейфе, недолго думая, поджёг. Если они не имели никакой ценности для меня, то это совсем не означало, что они для всех были ненужными бумажками, а помогать, пусть даже и косвенно, предприятию, которое производит электрические удавки, я не собирался. Выбравшись из стремительно задымляющегося кабинета, я кое-как захлопнул за собой дверь и стал пробираться дальше по коридору, заглядывая в другие кабинеты. Там находились ещё сейфы и даже целые картотеки, но проверять их, несмотря на то, что мы никуда не торопились, не хотелось. Я скорее ждал новостей от крольчихи и о её поисках кабинетов настоящих руководителей. Проверять и разбирать хлам всяческих начальников отделов маркетинга или кадров мне хотелось в последнюю очередь. Когда же Компас наконец вернулась, то лишь развела лапками. Немного поколебавшись, я предложил ей спуститься на этаж ниже. Там оказались довольно большие залы для переговоров и даже небольшой лекторий, который больше всех пострадал от пожара. Если сказать точнее, то скорее всего это именно всё остальное здание пострадало от пожара здесь. Я склонил морду набок и начал медленно, неловко перебираться через завалы сгоревших и обгоревших стульев для всех возможных видов зверей, но это не понравилось крольчихе. — Чего мы тут забыли, пап? — спокойно спросила она, перебираясь со мной наравне через сгоревшую мебель. — Мне кажется, что пожар начался именно здесь и потом распространился ниже, — ответил я, как вдруг наткнулся среди угля и головешек на чей-то скелет и застыл перед ним в сокровенном ужасе. Его череп рассыпался в прах давным-давно, но сетка каких-то медных проволок в том месте, где у него должна была быть шея, дала понять: перед нами был хищник. Компас добралась до этой улики, и, как только она взялась за то, что осталось от ошейника, часть рёберной клетки рассыпалась на составляющие. Крольчиха изумлённо крутила кольцо из меди в лапках. — Смотри ничего не перепутай. Покажем спецам Конгломерата — может быть, они смогут что-то сказать. — Только то, что это был хищник? — с небольшим вызовом спросила крольчиха. Я тяжело посмотрел на неё и начал пробираться дальше, к сгоревшей сцене, вниз по остаткам лекционного зала. Компас аккуратно сложила проволочки в один из подсумков и пошла за мной уже куда резвей. — Они же говорили, что здесь не было хищников! Что погибли только травоядные, и из-за… — А ты всё ещё веришь тому, что нам говорят по телевизору? — перебил я её, переваливаясь через небольшой завал на своём пути. — А зачем им врать? Особенно насчёт того, что здесь погибли хищники? Их аудитория только рада будет, когда им скажут, что стало парой «трупоедов» меньше! — Ну почему ты думаешь, что их задача — это радовать или веселить аудиторию? — обернувшись и саркастически улыбнувшись, спросил я у неё. На этот вопрос у Компас не нашлось что ответить. Она молча начала прокладывать мне путь к сцене, убирая с моего пути обугленные деревяшки, если таковые находились, и мне стало намного проще передвигаться. Пусть даже я у неё об этом не просил. Впрочем, в конце пути без её помощи мне было не обойтись — забраться на железный каркас сцены я не смог, так что пришлось попросить её подсобить. Сама-то она легко запрыгнула наверх и кое-как затянула и меня, не сказав о том, что особо тут было смотреть не на что. Сцена сгорела полностью, все деревянные мостки были уничтожены, зато кровельное железо, служившее основанием, осталось невредимым. Передвигаться по рифлёному металлу было нелегко для меня, но вполне возможно. В первую очередь я исследовал то, что осталось от трибуны по центру: какая-то обгорелая книга, несколько маленьких стеклянных бутылок из-под воды — размер был как раз крысиный. Одна из бутылочек оказалась даже закупоренной, но стоило мне её открыть, как в нос ударил какой-то сильно противный запах. Вода оказалась абсолютно непригодной к употреблению. — Па-а-ап? — позвала меня с другого конца сцены Компас. И хотя я был немного против, когда она меня так называла, я охотно повернулся к ней. — Что не так? — Тут ещё ошейники. На этот раз без их носителей. Нахмурившись, я тут же развернулся и, перебирая ручками по обгоревшему, скользкому металлу, добрался до презентерского столика. Компас не обманула — на его обугленных остатках действительно лежали несколько моделей хищнических ошейников. Некоторые сохранились во вполне приемлемом состоянии, а их разнообразие даже поражало — от самых простых, с механическим кодовым замком, до каких-то удивительных, бесшовных. Последний я взял в лапы первым делом — он действительно выглядел совершенно иначе по сравнению с тем, что было до этого момента, — чёрный, но не от пожара, без всяких видимых элементов питания или замков. Как такой снимать, не говоря уж о том, чтобы его надевать, мне было непонятно, но стоило мне попробовать растянуть его, как он охотно поддался. Устройство держалось на простеньких чёрных резинках и состояло из множества модулей, которые, видимо, можно было добавлять или удалять для регулировки размера. Модули соединялись между собой при помощи контактных площадок и блокировались от растяжения небольшими механическими замочками. Не стоило даже сомневаться, что при попытке оттянуть такое ожерелье от шеи оно выдаст весь свой возможный заряд. Осмотрев эту игрушку, я лишь смог констатировать вслух: — Ничего себе. — Выглядит солидно. — И ещё очень дорого! Видимо, кто-то из семьи Рататуа хотел впарить это городским властям вместо этого, — я ткнул пальцем в старый механический ошейник. — Представляешь, какие это деньги? — С трудом, — усмехнулась Компас. — Но почему именно здесь? — задался я риторическим вопросом. Компас, естественно, не нашлось что на это ответить, да и не требовалось на это никакого ответа. Я быстро сунул этот новый ошейник в карман жилетки и поспешил убраться из этого места, но стоило мне приподняться на лапах, чтобы перепрыгнуть небольшую стальную балку, как металл подо мной затрещал и ослабленные пожаром заклёпки не выдержали моего веса. Гофрированный лист кровельного железа оторвался от своего места и полетел под сцену, и я вместе с ним. — Папа! — испуганно крикнула Кос, прежде чем я скрылся в чёрной бездне сгоревшей сцены. Я сгруппировался и постарался подставить под удар от падения колёсики своей тележки, к которой был пристёгнут ремнями. Удар последовал практически мгновенно — благо, лететь было всего пару метров. Меня развернуло, выбило из груди воздух, но ничего страшного не произошло — я просто плюхнулся на относительно чистый пол под сценой. Послышалось шуршание осыпающейся штукатурки и краски, а я медленно перевернулся на спину, и мне в морду тут же ударил луч света, от которого я прикрылся лапой. — Ты в порядке? — Я не чувствую нижних лап, Кос! Компас шутку не оценила, тут же спрыгнула ко мне вниз и помогла подняться. Я подобрал слетевший с морды фонарик и попытался его включить. Удалось это не сразу, но после пары дополнительных ударов светодиод выдал необходимый мне свет и позволил оглянуться. Первое, что меня удивило, — это то, что под сценой была штукатурка. И действительно, бо́льшая часть пространства была довольно цивилизованно оформлена. Оглянувшись повнимательнее, я увидел в углу совсем небольшую, практически игрушечную шахту лифта, ведущую на поверхность сцены. Видимо, из-за пожара мы не смогли найти какого-либо её конца на поверхноcти, но здесь всё было ясно как день. Я посмотрел под отсутствующие ноги и подпрыгнул на своей тележке. Пол здесь явно не был бетонным. — Ты ещё ниже захотел? — возмутилась Компас. — Да, — ответил я ей. — Найди мне лом, топор, хоть кочергу, всё что угодно. Нам надо вниз, туда, куда идёт этот лифт. Крольчиха неохотно пожала плечами, но моё поручение всё-таки выполнила. Через минуту она принесла мне и себе по тяжеловесному куску арматуры, а я нашёл самое удобное для неё место. Вставив стальные пруты между расходящимися досками, мы вместе навалились и оторвали с места самую увесистую и толстую. Под ней крылся слой утеплителя, за ним — ещё и минеральная вата. Чтобы лучше рассмотреть, что нас ждало внизу, я начал расковыривать пол ещё шире, а Компас, вооружившись ножом, начала пробираться через слои тепло- и звукоизоляции. Мне пришлось вырвать с гвоздями ещё по меньшей мере четыре половых доски, чтобы открылось место хотя бы для Компас. Крольчиха, не жалея себя, пролезла в расковырянную в минеральной вате дыру и стукнула там кулачком по ещё одному слою дерева. — Это фанера, — заключила она, и я, размахнувшись арматуриной, вонзил её в потолок мини-этажа под нами. Расковыряв там дырку побольше, мы с Компас столкнулись лбами, силясь рассмотреть, что там такое находилось. И чутьё меня не подвело — крысиные офисы были ровно под нами и, похоже, занимали целый секретный этаж, уходя не только под сцену, но и под трибуны лекционного зала. Удивительное, надо сказать, место нашли себе эти маленькие голохвостые твари — у всех буквально под ногами, но никому не доступные. И надо сказать, что с противопожарной точки зрения они устроились намного лучше, чем всё остальное здание: несмотря на то, что главный очаг пожара бушевал буквально в метре над ними, все их маленькие помещения прекрасно сохранились. Но через пару секунд после вскрытия их офисов в нос ударил сильный трупный запах. Компас поморщилась, а я без особых проблем распознал в запахе гниющую крысу. — А вот и наш джек-пот, — провозгласил я. — Зови Генри, нам нужна помощь. — А кто проследит за машиной? — возмущённо поинтересовалась крольчиха. В ответ на это я молча показал ей брелок сигнализации, на экранчике которого светилось четыре из пяти отметок о связи с базовым блоком в машине. Компас попыталась возразить, но всё-таки неохотно вызвала Генри по рации. Гривистый волк тоже не был очень доволен такой ситуацией, но быстро поднялся и нашёл нас. Компас вручила ему свою арматуру, гривистый волк размял плечи и вместе со мной начал вскрывать пол. Как только дырка расширилась достаточно, крольчиха спрыгнула вниз и ползком пробралась в крысиные офисы, напоследок спросив: — Мы ищем что-то конкретное? — Всё то же самое, Кос! Ты поймёшь, что нашла это, как только увидишь! — Ну я вижу перед собой мёртвую крысу! — недовольно ответила она. Мы с Генри переглянулись. — Он сгорел? — поинтересовался я. — Нет! Просто лежит тут дохлый! Генри щёлкнул пальцами. — Задохнулся, — пояснил он. — Пожар наверху должен был высосать весь воздух из вентиляции. — Ты можешь показать его мне? — предположил я. — Вот ещё! Я его не трогаю! Он вообще страшный! — брезгливо ответила крольчиха. — Что он там делал, пока все убегали? Я думал, что крысы вообще первыми должны делать дёру, особенно когда пахнет жареным? — спросил я у Генри. — Тем более — один, — подтвердил мои догадки гривистый волк. — Погодите-ка, — раздалось из импровизированный норы, — он сжимает в лапах какой-то чемоданчик… — Давай его сюда! — дружно крикнули мы с Генри. — Я до него не дотронусь! — возразила крольчиха. — Хватит строить из себя принцессу! — рыкнул на неё Генри. Крольчиха тут же взбрыкнула, кое-как перевернулась в этой крысиной норе и вынырнула из дырки в нашем полу. — Он вам так нужен — вперёд и с песней, в эту сторону! — сказала она, показав пальцем направление наших раскопок, и вылезла наружу. — А я лучше за машиной прослежу! — Там из окна его прекрасно видно, — пожал плечами Генри, показывая ей в другую сторону. С этим она вылезла из разрушенной сцены и, протерев небольшую дырочку в покрывающей окно копоти, уселась на подоконнике в большом зале. Нам с Генри ничего не оставалось, кроме как переглянуться и взяться за арматуры, вскрывая межэтажное перекрытие и дальше. Несколько минут пыхтений, скрипов и щепотка мата — и работа пошла намного быстрее и веселее. Гривистый волк иногда поглядывал на меня исподлобья, и несколько минут мне удавалось игнорировать его взгляд, пока я наконец-то не сдался. — Просто дай ей немного времени. — У неё есть всё время этого мира. Совести — нет. — Зато ещё есть прекрасный слух! — послышался её крик. — И того половина! — парировал Генри с довольной улыбкой. Через несколько секунд мы услышали злобное пыхтение и топанье кроличьих лапок по золе. Компас появилась над нами, в проломе сцены, нависнув и сверля гривистого волка злобным взглядом. — Это ты сейчас пошутить пытался? — Да, — спокойно, глядя ей в глаза, ответил Генри. — Насчёт того, что у тебя уха не хватает. Глаза крольчихи покраснели от напряжения, и она начала глубоко и часто дышать от распирающего её изнутри негодования. Это даже для меня смотрелось забавно, а гривистому волку это было откровенно смешно. Мы оба знали, что она хотела сказать и что хотела сделать, но отлично понимали, что этого не произойдёт. Но, оказалось, у неё был план. — Вот теперь нечего взывать к моей совести, Генри. — Было бы к чему. Иди, следи за машиной. Крольчиха рывком убрала мордочку из проёма, и мы с Генри сразу же вернулись к своему делу. Постепенно мы пробирались всё глубже и глубже, пока наконец-то мой лом не упёрся во что-то мягкое, и я поспешил его убрать. Генри тут же понял, что произошло, подналёг на свой конец арматуры и оторвал последнюю доску прямо над трупиком крысы. Я тут же понял, почему Кос не хотела его касаться. Фактически закопчённый заживо, с выпученными глазами и натянувшейся кожей с облезшей шерстью на морде, трупик лежал в лужице испражнений, дико выпучив глаза и открыв зубастую пасть в беззвучном крике. Даже Генри невольно поморщился при его виде. И главное, что Кос не врала: в лапках он сжимал малюсенький чёрный чемоданчик. Мы переглянулись с гривистым волком, и он невольно признал, крикнув наверх: — Ладно, твоя взяла! Он реально страшный! — Теперь представь, каково было оказаться с ним в замкнутом пространстве! В очень тесном замкнутом пространстве! — дополнила крольчиха. — Вот ещё, — буркнул гривистый волк, складывая лапы на груди. Так что пришлось самую грязную работу делать мне. Наклонившись над разрушенным крысиным офисом, я взял трупик за его длинный голый хвост и поднял на уровень глаз, держа на вытянутой лапе. Из-за трупного окоченения тушка не желала разворачиваться как положено, так что, прежде чем он выпустил из лапок дипломат, мне пришлось несколько раз встряхнуть его. Наконец чемоданчик выпал, но повис на тоненькой золотистой цепочке. Второй её конец был пристёгнут наручником к запястью крысы. — Вот это уже интереснее, — улыбнулся я, доставая с пояса свой мультитул и легко перерезая цепочку. Рассматривать потайные крысиные офисы дальше откровенно не хотелось. Мы с Генри побросали свои импровизированные инструменты на пол рядом с дыркой, которую мы пробили в полу, и начали совещаться, как нам будет лучше убраться отсюда. Если сказать точнее — как это сделать мне, потому что Генри спокойно подпрыгнул и подтянулся на обломанном краю сцены, а вот я так не мог. Гривистый волк, конечно, пообещал поискать верёвку или что-нибудь ещё вроде другого выхода, а я остался в темноте под сценой. Но сидеть на своей колясочке сложа лапы я не собирался — пространство под сценой явно было обслуживаемым, и наверняка тут были и другие ходы, которые я принялся разыскивать. Объезжая всю сцену по периметру, я поставил уши торчком и понял, что Генри и Кос решили меня покинуть, после чего воцарилась зловещая тишина. Буквально через несколько секунд я смог расслышать, как осыпается штукатурка и медленно оседает на пол поднятый нами пепел. Как только я развернулся на месте и посмотрел на развороченный пол и трупик крысы рядом с ним, мне стало немного не по себе. Показалось даже, что я услышал, как крыс на полу дышал и даже немного попискивал… Вздёрнув уши и раскрыв глаза от ужаса, я осознал одну простую вещь — не показалось! Одним решительным рывком я оттолкнулся от стены, прокатился под сценой к дырке в полу и схватил на всякий случай армированный пруток. — Компас?! Генри?! — крикнул я наверх, сжимая обеими лапами лом. — Куда вы ушли?! Стоило мне замолчать, чтобы вслушаться в их ответ, как шуршание и какой-то писк повторились. Я мигом посмотрел на пол, поставив оба уха прямо, чтобы лучше слышать. Там, под полом, кто-то бежал, и в этом не могло быть сомнений. Как только цокот малюсеньких лапок переместился достаточно близко ко мне, я что было сил размахнулся и ударил острым концом арматуры в пол под собой, тут же пробивая слой утеплителя и хлипкую фанеру, служившую им потолком, и на всякий случай вгоняя прут до упора. Шум не прекратился, но я хотя бы дал о себе знать — шаги ускорились. Я же вырвал лом из новой дырки и снова прислушался. Кто-то размера крысы бежал прямо к нашей дыре, и прежде чем он успел появиться, я нанёс ещё один удар, но снова промахнулся. Здоровый серый крыс буквально вылетел на свет моего фонаря, но, прежде чем я успел вытащить лом из дыры, он развернулся и наставил на меня свой крошечный пистолет. Увидев у него в лапах оружие, я почтительно разомкнул пальцы на арматурине и поднял ладони вверх. Одет он был довольно необычно для своего вида — серый камуфляжный костюм вроде военного с великим множеством пустых карманчиков и подсумков. — Ты кто такой, тебя подери?! — выпалил крыс. — Тот же вопрос, — спокойно ответил ему я, невозмутимо глядя прямо на него. Если уж он решил со мной заговорить — это была его главная ошибка. Выстрелил бы — проблем у него было бы куда меньше. — Ты тут не один, рыжий? — спросил крыс, не сводя с меня мушки пистолета, и оглянулся. И тут взгляд его упал на дохлого сородича. — Или вы… — Ага, — совершенно не понимая, о чём он, ответил я, играя блеф. — Так что пушку можешь убрать. Крыс опустил свою маленькую, но, по слухам, очень смертоносную игрушку, а я опустил лапы. Дальше он спокойно подпрыгнул и выбрался на мой этаж, тут же подходя к крысу. Без единой капли брезгливости он повернул своего собрата на спину и поднял его лапку, смотря на цепочку. — Значит, документы уже у вас? — спросил он, поворачиваясь ко мне и тут же недовольно всплёскивая лапами. — Да вы издеваетесь?! — Что? — всё так же спокойно спросил я. — Серьёзно? Он послал калеку меня проконтролировать?! И вы нашли его раньше?! Я спокойно пожал плечами, саркастически отвечая: — Ну, предположим, я был не один. Но так да. Нужно же мне хоть немного быть полезным, да? — усмехнулся я, подставляя ему лапу. — Проворонил племянника Рататуа, и кому?! Безногому лису! — Ну-ну, всё не так уж плохо. Если хочешь… — Безногому! — продолжал убиваться крыс. Я вздохнул и возвёл глаза к потолку. К счастью для меня, Генри и Компас прекрасно видели и слышали наш разговор, так что поняли мою позицию и собирались подыгрывать. — Да-да, а потом этот безногий лис застрял в дыре и не мог оттуда выбраться, — сказал ему я. — Вот, — я показал пальцем наверх, — можешь сказать, что ты проиграл не мне, а им. Крыс посмотрел наверх и увидел гривистого волка в самом расцвете сил и одноухую крольчиху, смотрящих на нас двоих сверху вниз. — Какая у вас колоритная компания, — неохотно признался он. — Какая есть, — ответил ему я. — Нашли что-нибудь? — Ну что-то типа того, — ответила Кос. — Отойди, — сказал мне Генри. Я оттолкнулся от своего места, и через пару секунд на пол грохнулись две стальные ножки пожарной лестницы. Как они её сюда допёрли без помощи носорога — та ещё загадка, но вопросов я задавать не стал. Я предложил крысу усесться у меня на плече, он охотно согласился. После этого я подтянул ремни, крепящие меня к коляске, и спокойно забрался наверх вместе с крысом. Тот, прищурившись от яркого света фонарей, удивлённо спросил: — И всё? Вас только трое? — Как видишь, — сказал я, чуть было не пожав плечами. — Он точно издевается, — посетовал крыс, и тут Компас чуть не выдала наш блеф с потрохами: — Кто? — спокойно спросила она. Генри виду не подал, лишь незаметно дёрнулись брюли на его морде, будто он пытался оскалиться. У меня глаза чуть не округлились от ужаса, но крыс сам предложил решение: — Она у вас новенькая? — показав на неё большим пальцем через плечо, усмехнулся крыс. — А то по ней не видно? — ответил я вопросом на вопрос, тоже усмехаясь. — Кстати, меня Роксом зовут, — быстро переводя тему, я протянул ему указательный палец. — Это Генри и Компас. Можно и нужно — Кос. Для краткости. — Да уж, краткость тут не помешает, — улыбнулся мне крыс, с размаху хватая мой указательный палец своей ладошкой. — Меня зовут Франклин, для краткости — Фрэнк. Я адвокат мистера Рататуа. — Будем знакомы, Фрэнк, — охотно ответил я. — Да уж, не самое приятное знакомство, скажу я вам, — сказал он. — Хотя, признаться, я ожидал худшего. Мне не доводилось встречаться лично с другими… — он потерял суть повествования, мотая лапкой в воздухе, будто бы подбирая слова, пока я не сказал ему: — Да не стесняйся. Мы знаем, как нас называют. — В общем, о других наёмниках я слышал намного более страшные вещи. А вы — ничего. Даже не пришибли меня. — Накой нам это нужно? Мы искали документы — мы их нашли. — А сам Рататуа говорил, что убьёт за то, что их потеряли изначально. Вот я и решил их найти и принести. Бедный Карл… — Твой помощник? — догадался я. — Ага. Меня не было в офисе, когда случился пожар, я с трудом дозвонился до него… Хотя он уже почти эвакуировался, я заставил его идти обратно и доставать дипломат. Как он умер, где вы его нашли? — Лежал в коридоре, в той же позе, что и вы его нашли, — ответил за меня Генри. — Пожар, должно быть, выжег весь кислород. Он задохнулся. — Ох, это ужасно… — посетовал Фрэнк. — Можем устроить ему достойные проводы… — пожал плечами я и тут же нарвался на пару не очень дружелюбных взглядов с другой стороны. К счастью для меня, крыс тоже всё понял и махнул лапой. — Не надо. Не знаю, сколько ещё простоит это здание. Нам надо поскорее отсюда убраться. — Согласен, — сказал Генри. — Поддерживаю, — вякнула Кос. Мне же ничего не оставалось, как пригласить мистера Фрэнка обратно к себе на плечо. Крыс охотно согласился и вцепился коготками нижней лапки в моё плечо, аккуратно держась за основание моего уха. Я уверенно оттолкнулся от пола предназначенной для этого ручкой и скатился по ступенькам вниз, в зрительский зал, как ни в чём не бывало. Крольчиха и гривистый волк последовали за нами, и, пока мы преодолевали сложные для меня завалы, я пытался выудить из адвоката максимум информации. — И давно вы работаете на мистера Рататуа? — Относительно, — признался крыс. — Не так давно, как хотелось бы, но достаточно, чтобы знать некоторые из его планов. — Это какие, например? — Ха, — тут же ответил мне Фрэнк. — Вам это знать не обязательно, ребята. Вы — его инструменты, так же как и я. Только я не лезу в пекло! За это вас и уважаю. — Да ну? — саркастически усмехнулся гривистый волк. — Значит, в пекло — нет, но в пожарища? — Да-да, не самое корректное сравнение, но времена нынче такие! Вот пришлось даже разориться на костюм для этой работы. Признаюсь, удивительное ощущение, когда можно спокойно пачкаться. — Не привыкли к такому, да? — ехидно догадалась Кос. — Да, я в основном офисный работник. И такая вылазка у меня впервые. Я навострил уши. В его словах явно что-то не сходилось. Да, камуфляжный костюм был на нём новым, это было видно. Но вот чтобы так спокойно отнестись к трупу своего сородича? К счастью или нет, Компас не обладала достаточным тактом в отношении разговоров и спросила это напрямую: — А я вот побрезговала трогать труп вашего помощника… — Я раньше был судмедэкспертом, — спокойно ответил Фрэнк, и казалось бы, что всё моментально встало на свои места, но… — И даже так не поняли, как скончался ваш помощник? — спросил Генри. Крыс на мгновение запнулся, но всё равно ответил: — Он был моим другом. Проходя по коридору предпоследнего этажа, Компас мельком бросила взгляд в наименее закопчённое окно. Не знаю, что она там увидела, но, одёрнув штанину гривистого волка, она незаметно для крыса показал ему пару заранее оговорённых жестов. Генри спокойно положил лапу на кобуру и вынул из неё свой пистолет. — Что случилось? — тут же поинтересовался Фрэнк. — У нас гости, — ответил Хардкорный Генри, передёгривая затвор. Фрэнк даже не успел среагировать и достать свой пистолет — я схватил его тушку левой лапой и сдавил до появления характерного писка. — Ходу, — приказал всем Генри. Крольчиха тут же подскочила вперёд меня и накинула на небольшой крючок моей тележки небольшую верёвочку, тут же впрягаясь в неё и таща меня вперёд. Генри вынул и второй пистолет, побежав впереди, я помогал Кос как мог одной лапой, а другой сжимал Фрэнка. — Что ещё за планы у Рататуа? Почему здесь всё сгорело?! — Я не знаю! — прохрипел он, как только я немного ослабил хватку. — Я только занимаюсь финансами! — Тогда кто ты такой на самом деле?! — Пошёл ты!.. Я сдавил тельце крыса сильнее, и он недовольно запищал. Но экзекуцию пришлось отложить на потом, потому что мы добежали до лестницы. — Кос! — крикнул я крольчихе и передал ей заложника из лап в лапы. Крольчиха на ходу сорвала с моей тележки тесёмку и плотно обмотала её вокруг лапок крыса, резво срываясь вниз. Я отстегнул ремни своей тележки, вынул её из-под себя, перевернул и уселся между колёсиками, снова пристёгивая культи к доске. Оттолкнувшись от пола, я полетел по лестнице вниз, едва ли успевая цепляться левой лапой за обгорелые перила. Затормозить я тоже не мог — чуть было не врезался в Генри и повалился вниз уже в авангарде. Спустя пятнадцать этажей дикой тряски, мата и всевозможных проклятий такого «экстренного» спуска я даже успел снова отстегнуться от многострадальной тележки, перевернуть её на колёсики и усесться на неё вновь — как раз к этому моменту меня нагнали мои друзья, и мы вчетвером выбежали в фойе. И вот тут нас поджидал крайне неприятный сюрприз в виде двух вооружённых хищников — гиены и тигра, которые обернулись на шум, вскидывая какие-то ржавые стволы. Генри не растерялся и тоже взял их на мушку, и, казалось, перестрелка была неизбежна, но мне очень хотелось, чтобы обошлось без кровопролития. — Стойте! — крикнул я незнакомым хищникам. — Не стреляйте, и ваш маленький серый дружок не пострадает! Компас подхватила мою идею с полуслова и приставила пистолет к голове Фрэнка, но дикари остались при своём и оружие не опустили. И тут я вспомнил, что Фрэнк говорил о наёмниках Рататуа. — Генри, давай! Мои слова послужили командой не только для Мистера Напалма, но для них тоже. В огромном фойе раздались две тяжёлые автоматические очереди, в ответ им — скоростной огонь из двух пистолетов сразу. Гривистый волк уже на лету присел и отпрыгнул в сторону, ловко перекатываясь к ближайшему укрытию — стойке рецепции, а я, Кос и заложник — в небольшое техническое помещение. — Шензи, мы нашли кого-то, — рапортовал гиен в рацию у себя на плече. — Крыса? — ответила рация женским голосом. — Нет, но он у них. Рыжий волк, одноухая крольчиха и калека-лис. Услышать ответ их командира я не успел. Генри, полный праведного гнева, выскочил из укрытия и открыл огонь с обеих лап, заставив гиена занять укрытие, а тигра — упасть на землю. — Я не рыжий волк! А гривистый! Компас хотела было тоже выдать наше местоположение и поправить гиена по поводу ушей, но я одним движением зажал ей пасть и покачал головой. Сейчас было не время и не место для принципов. — Срать! — крикнул нам в ответ гиен, и тут же мы услышали его рацию: — Не упусти их! — Мне нужна подмога! Они грохнули Бена! Я вынул морду из-за укрытия, и, как оказалось, не зря. Генри как раз смотрел в моём направлении и сразу же махнул мне пистолетом на выход. — Уходим, — шикнул я на Кос и оттолкнулся со всей силы от стены, придавая себе инерции. Крольчиха тут же врезалась в мою спину, шаркая лапками по плоскому камню, и начала толкать меня к выходу. Колёсики тележки предательски гремели и не желали ехать прямо, давно пора было подтянуть их. И, конечно, на этот шум высунулся ствол автоматической винтовки, но тут Генри буквально прыгнул вперёд нас, развернулся и в полёте открыл огонь с двух лап. Несколько взрывов цемента и керамической плитки раздалось достаточно близко от автомата хищника, чтобы тот убрал ствол куда подальше. Генри же рухнул на бок всем своим весом и снова махнул мне пистолетами, чтобы я не сбавлял темп. Выход был уже совсем близко — мы с Кос с разгона преодолели неработающие раздвижные двери с отсутствующими стёклами и вырвались на улицу, где обнаружили, что нашу машину припёрли с двух сторон два каких-то рыдвана. Сделано это было явно специально. Я, естественно, ругнулся, но крольчиха не растерялась: — Я вытащу его! Дай ключи! Спорить было некогда — я отдал ключи от пикапа, а взамен получил обратно связанного крыса. — Бегите! Они убьют и меня, и вас! — Наши трупы им не нужны! — попытался спорить я. — Как и ваши жизни! Беги, идиот! Я решил всё-таки последовать доброму совету Фрэнка и начал спускаться к машине. Компас как раз запрыгнула внутрь кабины и завела двигатель, но тормозила, настраивая что-то под себя. Как раз в этот момент из здания вырвался Генри, на ходу хватая меня за жилетку, и, напрягаясь изо всех сил, придал мне не только ускорения, но и швырнул меня чуть ли не в воздух. Мне же к такому отношению было не привыкать, но беда была в том, что для приземления были нужны обе лапы, а в одной из них у меня была зажат Фрэнк. В общем, плюхнулся на землю я очень неловко и свалился на бок, прижимая крыса так, чтобы не сильно ему навредить. В ту же секунду Компас раскрутила мотор нашего пикапа до предела, дёрнула ручник, резко завернув руль влево и отпуская сцепление. Передние колёса начали бешено крутиться, но задние оставались заблокированы тормозом, и машину медленно, но верно потащило в сторону на месте, освобождая нас из парковочной ловушки. Конечно, не зацепить рыдваны Кос не смогла, но сделала всё намного быстрее, чем если бы я пытался вылезти из этой западни при помощи тарана. Генри, не заметив, в каком положении я оказался, пробежал мимо, но Кос уже крикнула ему из окна: — Помоги папе! — возмущённо вопила она, показывая на меня ладонью. Я же продолжал крепко сжимать в лапах крыса, который уже даже не пытался выбраться; я всё равно сжал его слишком сильно, как бы аккуратно я ни старался обращаться с ним. — Зачем они пришли?! — встряхнув его тушку, рявкнул я на него, хотя понимал, что времени на это у меня не было. — Что в том кейсе такого?! — Там… — прохрипел крыс, — документы… — Что за документы?! — Почти… всё… — Рокс! — рявкнул на меня Генри, привлекая моё внимание и тут же показывая мне пальцем в сторону сгоревшего бизнес-центра. Оттуда как раз выходили основные силы дикарей-наёмников со здоровой гиеной в авангарде. Разговаривать они явно не хотели, и поэтому, запихнув Фрэнка во внутренний карман жилетки, я кое-как перекатился в укрытие, и, судя по раздавшимся выстрелам, не зря. Стоило мне высунуть кончики ушей из-за сгоревшего остова машины, как по его металлу тут же ударило несколько пуль. Я залёг ниже; сгоревшая крыша легковушки не давала нужного чувства защищённости. Гиена махнула лапой в разные стороны, и несколько зверей вполне обосновано разошлись окружать нас. Сама предводительница осталась с двумя такими же пятнистыми хищниками, держащимися позади неё. Один из них попытался взять на мушку Компас, сидевшую за рулём нашей машины, но крольчиха ловко юркнула куда-то под торпедо. Главная, слегка оскалившись, кивнула на машину: — Эд, разберись! Один из гиен тут же сорвался вперёд и, держа винтовку на изготовке, двинул к пикапу. — Как насчёт поговорить?! — крикнул я. — Ваш маленький серый друг всё ещё жив! — Какое упущение, — ответила гиена. — Мы это поправим. — Я предлагаю бартер! — Чего? — поставив уши торчком, спросила гиена, остановившись, и переспросила у гиена рядом: — Банзай, о чём он? Её боец спокойно пожал плечами, честно признаваясь в своём лингвистическом бессилии. — Что вам нужно, чтобы мы ушли отсюда живыми? Мы простые мародёры и понятия не имеем, что тут происходит! — попытался сторговаться я. — Ваши жизни, — спокойно ответила гиена, медленно приближаясь к нашей позиции. — И машинку тоже возьмём! — поддакнул ей другой, который как раз приближался к нашему шестиколёсному пикапу. И, видимо, зря он так отвлёкся от своей основной задачи: пикап хищно рыкнул двигателем и сорвался с места прямо на него. Компас появилась за рулём, мгновенно выворачивая руль в другую сторону — гиен, проехав на капоте несколько метров, тут же слетел с него и полетел кубарем в сторону своих пятнистых друзей. Крольчиха за это время успела переключить передачу на реверс и с малого разгона протаранить тяжёлым стальным бампером-причалом другую сгоревшую машину, за которой сидели хищники, взявшие нас в кольцо. Генри вскочил со своего места, открывая огонь с двух лап по другой группе, а я вскочил на свои колёсики, бросаясь к машине. Оглядываясь при этом через плечо, я видел, что главной гиене совершенно не интересно то, что происходило в бою. Она поставила лапу на грудь гиена, которого послала разобраться с крольчихой, и что-то у него спросила. Когда я уже запрыгивал в кузов пикапа, я увидел, как она наставила на него пистолет и на этой лапе повис другой гиен, пытавшийся её остановить, но сделал лишь хуже: пули ушли не в голову, а в живот и тазобедренную область. Главная рассмеялась и одним махом своей лапы отбросила незадачливого бойца, который тут же подполз к изувеченному другу, пытаясь хоть как-то облегчить его боль. Гиена оставила их наедине и, вскинув винтовку, сделала несколько выстрелов по нашему грузовику — я буквально загривком почувствовал, как пули пролетают совсем близко от моей головы, тут же нырнул за борта кузова и заорал что было мочи крольчихе: — Валим отсюда! Хардкорный Генри выбросил из пистолетов два расстрелянных магазина и быстро зарядил пару новых, но стрелять уже не стал — только откинул в сторону лапу, и Кос, раскрутив двигатель, снова дёрнула ручник и развернулась через колёса прямо к нему в лапу — гривистый волк сомкнул пальцы на небольшой рукояти наверху и ловко запрыгнул на подножку внизу, бросая один пистолет в салон, а другим отстреливаясь на ходу от палящей по нам гиены. Та, увидев, что мы собираемся покинуть её компанию, тут же направилась к одной из машин, которой припёрли наш грузовик, и Кос, видя это, воскликнула: — Отдай им этот дипломатик! И крыса, если надо! Отдай им всё! Распахнув глаза от страха и удивления, я запустил лапу во внутренний карман жилетки — и да, крыс всё ещё был там, но признаков жизни его тушка уже не подавала. Вытащив его наружу, я бросил его через лючок в салон пикапа и перебрался следом сам. Пока пикап подпрыгивал на ухабах дороги Хэппитауна, я истерично вспоминал уроки оказания первой помощи, если таковые вообще были. Но ничего из того, что я знал, не подходило для крыс, так что я решил импровизировать — взяв его тельце в лапы, я положил на грудь большие пальцы и начал ритмично сдавливать грудную клетку, но на очередном ухабе не рассчитал силы и услышал — даже почувствовал пальцами — весьма характерный, если не сказать специфичный, хруст. Скривившись от собственной криволапости, я оставил попытки вытянуть Фрэнка с того света — в конце концов, это всего лишь ещё одна дохлая крыса. — Выезжаем из Хэппитауна! — крикнула нам всем Компас. — Держитесь! После этих слов машина спрыгнула с асфальтированной дороги на грунтовку, и внезапно для всех ехать стало намного проще и ровнее. Генри залез в салон с пистолетом наготове, но не отрывал взгляда от того, что творилось за нами. — У нас точно нет шансов с ними договориться… — Она убила своего бойца за то, что тот не справился с Кос! На глазах у его друга! — Это был не вопрос, Рокс, — сказал мне гривистый волк, оборачиваясь и смотря через люк. — Настырные ребята. Я запрошу помощи в Конгломерате. — Не надо! — тут же махнул ему я. — Мы сами разберёмся! Мы и так им должны по гроб жизни! — Нихрена мы с ними не разберёмся! — отрезал Генри, вытаскивая мобильный телефон. Я не стал больше спорить, ведь Генри был лучшим бойцом и тактиком, чем я мог о себе даже вообразить. И если он говорил, что мы с ними не разберёмся, — значит, стоило прислушаться к его словам… что я и сделал, усевшись, насколько это было возможно в моём положении, на заднем диване нашей машины. Наёмники пытались броситься за нами в погоню, но противопоставить что-то по мощности и скорости нашей машине попросту не могли, особенно когда за рулём сидела одноухая крольчиха. Когда же погоня, так и не начавшись, кончилась, я высуныл морду между передних сидений и как бы ненароком вытянулся, заглядывая на приборную доску машины. От бдительной водительницы это не скрылось — она прочитала мои действия наперёд и чуть вывернула руль так, чтобы одна из четырёх спиц прикрывала нужный мне индикатор. — Нормально у нас всё, — заверила крольчиха как бы между делом. — Заправимся на ближайшем посту Конгломерата, — недовольно буркнул Генри. — На какие шиши? — саркастично поинтересовался я у них, предпочтя не упоминать того факта, что в погорелом офисе я нашёл довольно приличное количество наличности. Не то чтобы я хотел что-то скрыть от своих друзей, просто эти деньги мною были уже морально потрачены. На них я хотел сделать очередной взнос в фонд Теодора — за предоставленную мне машину, многолетнее моё содержание и финансирование моих неокупившихся исследований и экспериментов. — Нормально всё, — заверил нас гривистый волк. — У нас там ещё есть кредит доверия. — Он был бы, — заверил его я, — если бы мы принесли хоть что-то существенное к ним! — С этими словами я медленно перевёл взгляд на Компас за рулём. — Например, пару машин на ходу, от водителей которых можно спокойно избавиться… — Ну, или наши тушки приволокли бы к той гиене, так было бы лучше? — парировала одноухая. На этом наш разговор стих сам по себе, пока Генри не повернулся ко мне и внимательно не поглядел на меня и на трупик крысы рядом. В его взгляде читалось какое-то недоверие и любопытство, и я честно не смог выдерживать его достаточно долго. — Что? — наконец-то спросил я. — А что насчёт того чемодана? — спросил он меня с лёгкой улыбкой. У меня глаза чуть не выпрыгнули от удивления: как же я мог забыть об этом?! Я тут же хлопнул лапами по переполненной жилетке и не без труда отыскал в многочисленных карманах миниатюрный, практически игрушечный кейс. — Вот тебе и ответ, — улыбнулся мне гривистый волк и кивнул крольчихе за рулём. — Давай на северо-запад. Компас с готовностью сбросила передачу, собираясь набрать побольше скорости, но я, услышав звук подключающихся нагнетателей, тут же оторвал глаза от чемоданчика и рявкнул с заднего места: — Экономно, Компас! — Экономно, Компас! — передразнила она меня, болтая единственным ухом в воздухе. — Тащись, как троллейбус, Компас! Пусть хреновы хищники вычислят нас по следам и подорвут к этим самым хренам! — Рад что ты меня услышала, — ответил я. Крольчиха развернулась посмотреть на меня, вместо того чтобы смотреть на дорогу. Я сделал большие глаза, показал на них двумя пальцами и потом ими же указал на лобовое стекло. Крольчиха поняла мой намёк и вернулась к вождению, врубив передачу повыше и сбросив обороты до приемлемых значений. Ко всему прочему, не подлетая на ухабах северной степи Города, было намного проще исследовать злополучный кейс, ради которого в руины крысиных офисов залез и погиб Фрэнк. Хотелось сделать так, чтобы это случилось не просто так. К сожалению, кейс оказался довольно надёжно заперт. Несмотря на игрушечный размер и формат, игрушкой он совсем не был, сделан из довольно толстого алюминия и, судя по некоторым обозначениям на боку, был даже оснащён какой-то системой защиты документов. Этими наблюдениями я поделился с Генри, и гривистый волк ещё больше убедился в том, что ехать к хотя бы ближайшему посту Конгломерата было бы правильной идеей: там могло оказаться нужное оборудование для безболезненного вскрытия этой находки и дальнейшего изучения. Хотя делиться чем бы то ни было внутри не хотелось, я согласился с Генри, и дорога стала изнурительной. К счастью, Кос вела намного быстрее меня, так что довольно скоро мы оказались на посту «Чарли» Конгломерата. С тех пор как Теодор и его ребята спасли меня и Компас из разбитой полицейской машины, хоть и ценой моих нижних лап, утекло, как говорится, немало воды. Я мало видел самого Теодора и последний раз встречался с ним больше года назад, когда Хэппитаун, как оказалось теперь, был на пике своей экономической деятельности и буквально процветал. Сейчас же я вспоминал не тот разговор, а немного более ранний, когда Тео рассказывал мне о завоевательных экономических планах и даже спрашивал, не хочу ли я побыть у него на службе кем-то вроде маркетолога. Предложение мне, конечно же, льстило, но колебаться мне пришлось не долго — я отказался. Теодор даже немного расстроился, но прекрасно справился и без меня. И вот сейчас, вновь оказавшись на посту Конгломерата, я замечал множество знакомых мне хищных зверей — меня, конечно узнавали не все, а вот бывшего личного телохранителя их босса узнавали намного лучше, а уж крольчиха привлекала к себе всё оставшееся внимание. Прибыв к основному укреплению, расположенному под землёй, мы со всеми поздоровались, и Генри быстро доложил командиру поста о том, что за нами, вполне возможно, ведётся погоня. Тигра, с которым говорил Хардкорный Генри, я узнал сразу же — он был сыном одного из ныне высших командиров у Теодора, но, даже несмотря на такие связи, не стеснялся запачкаться в грязи с остальными. Ямал не упустил возможности пожурить моего друга за такие новости: — Генри, объясни мне пожалуйста, почему всякий раз, когда мы с вами встречаемся, мне приходится разгребать за вами огромную кучу дерьма? — Я бы сказал, но ответ тебе не понравится, — быстро нашёлся гривистый волк и уже немного тише признался: — На кого ещё нам рассчитывать, Ямал? Тигр саркастически вздохнул, подозвал к себе нескольких бойцов — явно новобранцев — и раздал им ценные указания. Я улыбнулся, слегка ностальгируя по тем временам, когда его самого гоняли, как горного козла, развернулся и отправился к основной базе, где уже стояла, попивая из фляги, Компас. По понятным причинам ей не сильно нравилось находиться в полном окружении вооружённых хищников, которые не знали её так же хорошо, как я или Генри, но и непривычно ей не было. Она просто держала рот на замке и старалась не выделяться, пока к ней не подошли Генри и Ямал. Они терпеливо подождали меня, пока я, перебирая рукоятками по пыльной земле, кое-как подкатился к ним. — Есть ещё одно дело, — пояснил Генри тигру, и тот одним лишь взглядом дал ему понять, что гривистый волк уже достал его со своими делами. — Да, — подтвердил я снизу, останавливаясь у лап тигра. — Позвольте спросить, кто у вас самый маленький зверь на этом посту? Ямал лишь на секунду призадумался и спокойно ответил. — Чарли-радист. Он ласка. — Чарли? — переспросил у него Генри, — Чарли-радист? Чарли-пост? — Так совпало, — пожал плечами тигр. — Даже удобно. Я же внутренне ликовал такому ответу — мало того, что зверь нашёлся самый что ни на есть подходящий, так ещё и мало-мальски разбирающийся в технике. — А можно его увидеть? — поинтересовался я. — Смотря с какой целью, — с готовностью ответил Ямал, и я ожидал такой вопрос. — Мне и моим друзьям нужна кропотливая, маленькая, если не сказать ювелирная, помощь. С такой может справиться, наверное, только очень небольшой зверь, и ласка — именно то, что нам нужно! — А что вам нужно? Я спокойно вытащил дипломат из кармана жилетки и продемонстрировал его здоровяку-тигру. Тот даже присел рядом со мной на корточки, разглядывая чемоданчик. — Тонкая, однако, работа, — похвалил он. — Ладно, — он махнул лапой, — идёмте. Только там ступеньки по пути, вы можете подождать снаружи. — У меня нет проблем со ступеньками, — отмахнулся я, показательно покручивая плечами. — Как знаете. Тигр скрылся в тени подземного строения, и мы с Генри и Кос шмыгнули за ним. У меня и даже у крольчихи глаза быстро привыкли к темноте — мы с ней всё-таки когда-то были ночными животными и жили в норах. А вот гривистому волку и особенно тигру такой расклад не очень нравился, так что даже для очень короткой экскурсии по единственному коридору, похожему на окоп, в который мы спустились по покатой глиняной горке, он включил фонарь и провёл нас мимо нескольких символичных дверей, за одной из которой и скрывался радиоузел. Чарли сидел прямо на столе в крошечных наушниках, напряжённо слушая что-то. Ямал постучал когтем по железному корпусу оборудования, и ласка быстро стянул наушники. — Чего? — раздражённо спросил он. — Отдохни, — покровительственно сказал ему Ямал. — Тут кое-кому нужна твоя помощь. Чарли повернулся и осмотрел нашу пёструю компанию. — Я внимательно вас слушаю, — без лишних вопросов сказал он, вешая наушники на специальный крючок. Я оттолкнулся от земли, подкатываясь к его столу, и протянул ему кейс, объясняя ситуацию. Чарли взялся за чемоданчик, и, пока он пытался его открыть обычными способами, я рассказал, где и при каких обстоятельствах мы его нашли, что не на шутку заинтересовало командира поста. Поэтому, когда Чарли протянул его мне обратно со словами «Он закрыт», первым, кто настоял на открытии, был именно Ямал. — Естественно, он закрыт. Попробуй что-нибудь. — Если бы он был открыт, мы бы не просили помощи, — усмехнулся я. — Я не ломаю чемоданы. Тут, судя по надписи, есть какая-то система уничтожения документов при попытке несанкционированного доступа, и я не хочу быть ответственным. — Чарли, — веско сказал Ямал с высоты своего роста, — мало ли кто чего не хочет. — Я — радист, — парировал ласка. — Моя задача ручки крутить. Я с этим справляюсь, а не со вскрытием замков. — Ну попытаться же можно, — сказала Кос. — Только если готовы потерять всё, — напомнил нам радист. Все взгляды тут же уставились на меня, к чему я, конечно, был готов. Я крепко задумался, приложив ладонь к подбородку, и решил: — Это документы, за которые отдал жизнь Фрэнк, а он был без малого адвокатом. Он явно понимал их значимость. — Тогда терять их нельзя, — согласился Ямал. — Да хрен бы с ними, — махнул лапой я, — не думаю, что там что-то такое, что сразу ответит нам на все вопросы бытия. Вскрывай. — Рокс, — разочарованно протянул Генри. — Поддерживаю, — показав большим пальцем на гривистого волка, сказала крольчиха. — С чего это вдруг ты решил ставить незнамо что на кон? — Любопытство? — пожал плечами я. — В конце концов, чемодан мой, содержимое в нём — тоже моё. Могу распоряжаться им как хочу. Чарли подумал немного, огляделся, посмотрел ещё разок на дипломат и решил: — Мне нужно больше света. Давайте на улицу. Тигр согласился первым — подставив ему свою лапу, он взял зверька с собой и пошёл на выход. Я выкатился последним и совершенно внезапно услышал из глубины коридора жалостный стон: — Дайте мне… попробовать. Услышал я это не один, так что на голос обернулся и Генри. Через одну дверь от радиоузла кто-то протягивал исхудавшую когтистую лапу. — Ямал, — окликнул гривистый волк командира, — кто это у тебя там в казематах томится? Тигр грузно развернулся в узком проходе и пояснил: — Городской. Бежал из Города, привёл за собой на хвосте проблем больше, чем ты за свои лучшие годы. Говорит, что освоился с электроникой ошейников — научился их снимать, блокировать сигналы с брелков… и наоборот. — Я всего лишь хотел помочь им! — ответил нам уставший голос. — Короче, прохладная у него история. Сидит пока тут на карантине. Не верится мне, что он смог сам научиться так хорошо разбираться в электрике. — Я же вам говорил, меня научил отец… — завёл по новой пленник. — Неужели вы думаете, что дюжина травоядных, которых вы положили, — это та цена, за которую меня внедрили бы к вам? — Эти идиоты вообще своих не считают. У них акцент выживаемости на другое, — хмыкнул Ямал. — А отпусти его, — предложил я тигру. — В дипломате — какие-то ценные данные травоядных. Если он это поймёт, когда мы вскроем кейс, то попытается их уничтожить, ведь так? — И если он их уничтожит? — Я и так готов с ними расстаться, а ты застрелишь его с чёткими доказательствами. Ямал посмотрел на меня, как на идиота, но снял с пояса ключи и бросил их в лапы Генри. — Ну давай, — согласился он. — Я не буду разбираться, если что — стреляю сразу. Ясно? — Конечно, начальник. Пустите хоть на свет белый посмотреть… Генри отпер клетку, и из неё кое-как вышел потрёпанный койот, как говорят некоторые — в самом расцвете сил. Немногие дикари могли похвастаться тем, что доживают до его возраста, и на этом фоне его история про умение разбираться в электронике лишь подтвердилась. По крайней мере, для меня. Когда же вся наша компания выбралась обратно на улицу, нам организовали небольшой кофейный столик, рядом с которым я остановился, а все остальные — уселись. Ямал, конечно, остался стоять, нависая над нами и даруя своим внушительным силуэтом желанную тень. Койот, выбравшийся из заточения, демонстративно вдохнул полной грудью и подставил морду под лучи солнца, пока Чарли внимательно рассматривал чемоданчик, проверяя его на надписи. — Ллойд, — Ямал позвал пленника, — давай за работу. — Да-да, конечно, — с готовностью отозвался койот, усаживая на морде треснутые очки и садясь рядом с нами. — Позвольте взглянуть. Ласка передал ему дипломат, и койот начал внимательно рассматривать его, крутя со всех сторон. Я следил за каждым его действием, Кос откровенно скучала, а Генри и Ямал обменивались какими-то комментариями, которых я не слышал и не слушал. В какой-то момент койот даже снял очки, используя их как линзу, и начал рассматривать чемодан, но даже так он быстро сдался и попросил Чарли прочесть то, что на нём было написано. Ласка прочитал всё то же самое, что и раньше, — предупреждение о системе уничтожения документов, но Ллойд попросил его прочитать всё внимательно от начала и до конца, пока наконец-то Чарли не дошёл до каких-то значков. В конце концов радист зачитал какую-то химическую формулу, и Ллойд щёлкнул пальцами. — Уксусная кислота. Конечно — это отличный растворитель целлюлозы. Это и есть наша система уничтожения документов. — И что нам это даёт? — с неподдельным энтузиазмом спросил я, чувствуя подвижки в нашем деле. — К счастью для нас, эта кислота замерзает при шестнадцати градусах — это её большой недостаток, — посетовал Ллойд и обратился к Ямалу. — Простите, у вас тут не будет морозилки или хотя бы холодильника? — Конечно, — саркастически отвечал тигр. — А ещё мини-бар, бассейн и бесплатный завтрак. Генри и Кос откровенно усмехнулись, а мне было не до смеха. Ллойд тяжело вздохнул. — Нет так нет, зачем издеваться? — недовольно всплеснув лапами, спросил заключённый. В этот самый момент где-то за небольшой палаткой, рядом с которой мы расселись, раздался характерный пшик с переливчатым звоном крышечки, упавшей на землю. Это услышали все без исключения — даже единственное ухо крольчихи взвилось на звук. — Пивасик, — сообщила она. — Я бы сейчас не отказалась от баночки… — Я тебе дам пивасик, — сжав кулаки, прорычал командир и застал свою ничего не подозревающую жертву врасплох, устроив ему разнос по форме и отчитав за употребление алкоголя на посту. Мы выслушали гневную тираду Ямала, подождали несколько минут, и он вернулся с небольшой сумкой-холодильником, питающимся, судя по шнуру, от бортовой сети автомобиля. Поставив её на стол, он откинул крышку и кинул в лапки Кос янтарную бутылку с ячменным напитком. — Да желания так даже на мой день рождения не исполняются! — восторженно вскрикнула крольчиха, ловя пиво. — Ты за рулём, — напомнил ей Генри, ловко выхватывая бутылку из её лапок. — Вот ещё! Ты за рулём! — подпрыгнув на месте, крольчиха попыталась вырвать банку обратно, но долговязый гривистый волк поднял её над головой, и всё это грозило перерасти в потасовку, пока я не разрешил ситуацию. — Эй-эй-эй! — крикнул я им. — Я за рулём, хорошо? Кос и Генри посмотрели на меня. Волк отдал бутылку в лапки крольчихи, сам хлопнул в ладоши, и ему услужливо прилетела ещё одна. Третью бутылку тигр поставил перед койотом, и тот натужно сглотнул. — Если вскроешь чемоданчик, — пояснил командир. Глядя, как крольчиха и гривистый волк открывают пиво разряженным пистолетом, Ллойд, не раздумывая, откинул крышку холодильника и спешно сунул дипломат внутрь, плотно его прикрыв. Пока мы дружно ждали его охлаждения, Кос успела вылакать свою банку и, несмотря на размер, начать покушаться на порцию Генри, но тот уже намного более спокойно, просто держа крольчиху за её морду, не давал этому случиться. Когда же Ллойд решил, что охлаждения достаточно, ласке нашли небольшую дрель, и койот без лишней задней мысли предложил высверлить замочные скважины. Чарли сделал всё в лучшем виде — сноровка радиста оказала в этом деле огромную услугу, но в какой-то момент что-то внутри чемоданчика щёлкнуло с нехарактерным треском и зашипело. — Кислота, — уверенно ответил на наш незаданный вопрос койот, вырвал его из лапок ласки и подсунул когти под крышку. Спустя несколько томительных секунд дипломат хрустнул в его лапах и поддался — он спешно выкинул его содержимое на стол и откинул скорлупку в сторону, которая истекала какими-то белесыми соплями, продолжая шипеть. Быстро, действуя когтями, койот разгрёб цветные папочки в стороны от капелек жидкости. Некоторые документы пострадали, но незначительно — у них едва ли разъело обложку. Ллойд торжественно выкрикнул что-то и на полных правах схватился за банку пива, тут же опрокидывая её внутрь. — В жизни ничего вкуснее не пил, — признался он на выдохе после нескольких глотков. — Поздравляю, — искренне сказал я ему, но быстро переключил внимание на ласку, который уже деловито собрал все папочки его размера и уселся на небольшой стульчик. — Итак, что там? — Какой-то документ, — нейтрально сказал радист, раскрывая папку. — Озаглавлен… Эм… Слоны? — Слоны? — переспросил Ямал. — Какое дело им до слонов? Как называются другие документы? Чарли перелистнул папочки, раскрывая их на титульных листах. Даже я мог разобрать на них довольно большие, относительно листочка, надписи: «Носороги», «Бегемоты» и единственную выбивающуюся из строя травоядных — «Медведи». Все, кто был с нами, с неподдельным интересом уставились на них, гадая, что же нас ждёт. — У нас тут есть лупа? — громогласно рявкнул тигр на весь пост. — Джон! Ты вроде как прицел кокнул, что у тебя от него осталось?.. Ямал спешно развернулся и пошёл искать увеличительно стекло, пока ласка рылся в документах. — Ну что там? — нетерпеливо спросил я. — Сам пока не пойму. Какой-то отчёт или что-то типа того. Всё о слонах! — Всё о слонах? В смысле? — В прямом! — раздражённо ответил радист. — Привычки, повадки… — Он перевернул несколько страниц сразу. — Действия в условиях повышенного стресса… Он вопросительно посмотрел на меня, и я всё так же нетерпеливо взялся за единственную папочку про хищников — «Медведи». Генри и Кос взяли себе на двоих «Бегемотов», пытаясь всмотреться в крохотный текст. Один Ллойд, потерявший к документам всякий интерес, допил своё пиво, посмотрел на нас и решил не отставать. Взяв последнюю оставшуюся папочку про носорогов, койот приложился к донышку бутылки глазом и посмотрел на папочку через выпуклое донышко. Я, заметив это, отобрал бутылку у Генри, и вскоре мы все уставились в документы, рассматривая их как через лупу посредством пивных бутылок. Вернувшийся к нам Ямал с какими-то лупами посмотрел на открывшуюся ему картину и колко прокомментировал: — Алкаши, всё в бутылку лезете? На него шикнул Генри, которому бутылки не досталось, но крольчиха читала ему вслух, что немного сбивало меня с толку, и я попросил её прекратить. Генри немного обиделся, встал и отошёл поговорить о чём-то с Ямалом. Я же продолжал с упоением читать предоставленный мне текст, разбитый всевозможными таблицами, графиками, расчётами и формулами. Отчёт — а текст действительно напоминал именно его — содержал довольно строгую, сухую выжимку информации по очень многим физическим и морально-психологическим аспектам медведей; почти все отчёты были разбиты по группам согласно их породам и видам, некоторым посвящали отдельные главы, в частности пандам — единственным из них, кто смог доказать, что они всегда были травоядными и питались бамбуком. В конце главы про них был сделан вывод о том, что нормальные медведи и панды не смогут ужиться вместе в цивилизованном обществе, и в качестве доказательств были представлены какие-то исследования возникающей на расовой основе ненависти одних медведей к другим. На других страницах была рассмотрена их история, становление в цивилизованном сообществе и очень-очень многое другое. Главное, что я понял из своего документа, — отчёт был очень прагматичным, холодным, как будто исследователь не считал этих зверей за разумных существ, а наблюдал за ними, как за рыбками в аквариуме. И это настораживало. Потратив больше часа на изучение одного документа, я взял тот, что отложили Генри и Кос, — он им довольно быстро наскучил. Про бегемотов в папке было всё то же самое, если не подробнее: главы о поведении в экстремальных условиях были значительно расширены, как будто именно этому уделяли отдельное внимание. Не преминули исследователи отметить, что, несмотря на свой спокойный с первого взгляда нрав, эти гиганты были вполне способны не только постоять за себя, но и спокойно нападать на тех, кто им мог просто «не угодить» или «не понравиться». Так же как и у медведей, рассматривались их семейные отношения, которые упоминались в контексте «мотиваторов», что в очередной раз показалось мне очень странным, если не сказать пугающим. Как ещё это может показаться, если в этом же духе упоминались деньги, власть и даже просто еда? Спустя час молчания со мной остался один Ллойд. Чарли вернулся по приказу Ямала на свою основную службу, Генри и Кос ждали меня в машине. Мы с ним потратили очень много времени и даже завели кое-какую бумажку, на которой выписывали пугающие нас термины. С каждой минутой их становилось всё больше и больше, и, судя по какой-то собирающейся системе в документах, эти документы подготавливали настоящие профи. Вот только на что им приходилось идти, чтобы узнать процент смертности от голода по неделям, не хотелось даже представлять. На пост Чарли медленно, но очень заметно для нас двоих опускались сумерки. Света становилось всё меньше и меньше — в какой-то момент я уже не мог разглядеть что-либо в мелком тексте и, отложив бутылку, протёр переносицу двумя пальцами. Ллойд не сдавался до последнего; я же, взяв бумагу, начал разрисовывать её простым карандашом, отмечая для себя нужные события и пытаясь их каким-то образом объединить. Выходило, конечно, сумбурно, но сомнений в том, что пожар, послуживший тем толчком, от которого Хэппитаун рассыпался, как карточный домик, и эти документы были связаны, не было. Взмахнув лапами, я предположил вслух, хотя единственным моим слушателем оставался загнанный койот: — Наверное… пожар в Хэппитауне и всё, что последовало за ним, — часть этого эксперимента. — Чего? — нервно переспросил Ллойд. — Они, наверное, — снова вставил я, — выясняли, как какие звери действуют… в ситуации смертельной опасности. Проверяли что-то. Я продолжал рассуждать вслух и даже не заметил, как ко мне со спины подошла одноухая крольчиха. Положив мне лапу на плечо, она аккуратно сунула мордочку в поле моего зрения и озабоченно посмотрела на меня. — Всё в порядке, пап? — тихо спросила она. — Да-да, всё отлично, — отмахнулся я от неё. — Просто пожар и эти странные исследования каким-то образом связаны, и я не могу пока что сказать каким… — Или, может быть, наоборот, — предположил Ллойд, пожимая плечами. — Они заметали следы. — Такое тоже вполне вероятно, да, — охотно согласился я. — Но чего-то не рассчитали. И послали тех дикарей дожигать всё, что не уничтожил пожар, — звучит логично. Компас тяжело вздохнула, взяла меня за плечи, разворачивая меня от столика, и устало сказала: — Ты слишком много сегодня пережил, устал… Поехали домой. — Нет-нет-нет, подожди, документы! Их надо показать Тедди, он наверняка видит бо́льшую картину! Я едва ли успел сгрести папочки в охапку и попрощаться с Ллойдом, который махнул мне лапой и неловко улыбнулся подошедшему к нему Ямалу, который устало вздохнул и сообщил ему приятные новости: — Найди себе койку, желательно незанятую, и отдыхай. Переправим тебя до цитадели ближайшим рейсом — там решат, что с тобой делать… Койот, хоть и не сильно обрадованный такой судьбой, встал с насиженного места и шаткой походкой двинулся к палаткам. Ямал окликнул его и показал когтистым пальцем в другую сторону, сказав, что там можно будет подкрепиться. Это койот воспринял с намного большим энтузиазмом и решил нормально поесть перед сном. Лишь после этого командир поста нагнал нас у моего шестиколёсного джипа. Генри, широко зевая, помогал мне залезть на заднее сиденье; на моё возмущение о том, что я обещался вести, гривистый волк сообщил, что одна бутылка выдохшегося пива погоды не сделает, к тому же у кроликов метаболизм быстрее нашего. Кос сама ловко запрыгнула на водительское место, и как только я забрался в машину, то высунулся из окна, обращаясь к провожающему нас тигру: — Ямал, а что ты думаешь насчёт этого? — Думаю, что это какая-то шутка, — честно признался тигр, — и то, что показываться на глаза Теодору с кучкой непонятных документов, оперируя чувствами и домыслами, не стоит. Ему сейчас не до этого. Я тяжело вздохнул, аккуратно сжимая в ладони разноцветные папочки. — Ты абсолютно прав, — согласился я с ним. — Надо искать какие-то доказательства, — предположил Генри, залезая на переднее сиденье. — Кстати про искать. Ямал, — обратился он к тигру, — не закинешь нам пару канистр вашего лучшего и тарелку луковых чипсов? Я усмехнулся этой формулировке, но очень быстро мне стало грустно. Генри опять залезал ради меня в долги перед Конгломератом. — И чем же ты такое заслужил, Генри? — спросил Ямал. — А как же за мои красивые глаза? — пытался хохмить гривистый волк. Внутри меня в этот момент как будто что-то умерло. Я искренне не хотел, чтобы Генри продолжал так унижаться, и поэтому без единого слова запустил лапу в карман, наощупь разорвал ленточку на пачке купюр и не глядя вынул несколько из кармана, показывая их тигру. — И вот это вот. Компас и Генри повернулись ко мне, и я спрятал глаза, видя в их взгляде немой укор. Ямала совесть совершенно не мучила — он взял купюры, быстро их пересчитал и свистнул кому-то из своих подчинённых. Мы даже не успели завести двигатель, когда какой-то лев взял пустые канистры из открытого кузова и, гремя ими, пошёл к небольшой палатке, под тенью которой расположились несколько стальных бочек. Прикрутив к одной из них ручной насос, он начал набирать для нас драгоценное топливо. Но моих друзей этот процесс почему-то не сильно волновал — они продолжали молча сверлить меня двумя очень внимательными взглядами, будто пытаясь просветить меня рентгеном. Пришлось их отвлечь. — Там было достаточно денег, чтобы и в бак чего-нибудь залить, — сказал я, прикидывая в уме толщину стопки и достоинство купюр. — Вот именно! — удивлённо воскликнула крольчиха, но Генри, прочитав мой намёк, толкнул её в плечо и кивнул ей на колонку: — Давай туда. Крольчиха занялась вождением. Генри, покрутив мордой, будто выискивая шпионов, ловко перелез ко мне на задний диван. — Я хотел сделать вам сюрприз. Или рассчитаться с Тедди. — Рассчитаться за что? — За всё это, — размахнул лапами я. — Машину, топливо, мои… амбиции. Деньги нашёл в офисе сверху. Может быть, там ещё что-нибудь будет… — Рокс, — неожиданно серьёзно обратился ко мне гривистый волк. — Лис нашёл тебя в такой момент, когда тебе было уже всё равно, и помог тебе. И ей, — он показал большим пальцем на одноухую крольчиху, — он не ведёт счетов. У друзей нет долгов. — Генри, — в тон ему, ответил я, — это не значит, что я должен забраться на его шею, свесив, — я похлопал себя по культям, — лапки! У него сейчас явно не лучшие времена, и я хочу быть полезным, понимаешь? — Ты и так полезен! — попытался убедить меня Генри. — Чем? Талисман команды «Никогда не сдавайся!»? Ты понимаешь, что в моём состоянии звери в этом мире не живут? — Ты же пример обратного! — И я не хочу быть иждивенцем! — отрезал я. — Не хочу быть обузой ни для тебя, ни для неё! На несколько секунд в салоне повисла мёртвая тишина, за которые крольчиха забралась обратно за руль и спокойно вставила: — Обуза, как же. Я за время с тобой пережила больше, чем весь мой клан вместе взятый. Теперь уже мне пришлось замолчать. Этот разговор происходил между нами с периодичностью где-то в месяц и каждый раз заканчивался одним и тем же: кому-то из нас было нечего сказать в ответ, и мы просто молчали всю дорогу. Зная это, Кос спокойно откинулась на спинке кресла. — Баки полные, канистры залиты по горлышко. Куда теперь? — Домой, — грустно сказал я. Компас тяжело выдохнула, поворачивая ключ в замке зажигания. Тяжело — потому что у нас не было дома. Вырулив с территории базы, она неспешно, экономно и аккуратно поехала по бескрайней степи на северо-запад, подальше от базы Конгломерата, лишь бы куда-нибудь. Подвеска пикапа глотала неровности бездорожья, двигатель мерно урчал под квадратным капотом. Нам было не о чем говорить на сегодня. Эта машина и дорога. Это и был наш дом… Всю последующую неделю я посвятил изучению и переписыванию странных документов в несколько тетрадей, купленных крольчихой в каком-то провинциальном городишке. Мы почти не разговаривали друг с другом — Генри и Компас, может быть, между собой и общались, я же полностью ушёл в изучение странных документов и, как только их копии были готовы, решил во что бы то ни стало докопаться до истины. Поэтому одним вечером, сидя у небольшого костра и жуя кукурузу, которую Генри своровал с какой-то фермы, я наконец-то, как выразилась Кос, «вышел из себя в хорошем смысле» и огласил свой план докопаться до истины. Генри, конечно, сразу же предложил связаться с Тео, но я попросил его оставить эту идею до лучших времён, когда у нас по крайней мере будут доказательства. Неохотно, но гривистый волк всё-таки согласился и предложил мне высказать план. Первым делом я предложил вернуться до того офисного здания, где мы нашли документы, и эта идея была воспринята с невероятным энтузиазмом, ведь именно там я нашёл деньги. Сказано — сделано: мы вернулись в заброшенный после катастрофы Хэппитаун, но все мои худшие опасения подтвердились. Здание бизнес-центра было разрушено полностью. Видимо, приехавшие сюда хищники-дикари использовали не только простое топливо, но и что-то намного страшнее. Бегло обкатив руины по периметру на нашей машине, благо его колёсная формула позволяла нам проезжать жёсткие места, Генри не без удивления отметил, что торчащие в руинах самые прочные железные конструкции были срезаны под странным углом, и, изучив их подробнее, без особых колебаний сделал вывод об использовании термита. К сожалению, эта зацепка оказалась слишком слабой, Генри сообщил нам, что это вещество мог сделать практически кто угодно из незапрещённых компонентов. Компас немного поскакала по развалинам, нашла какой-то сейф и даже вскрыла его совместными усилиями с Генри, но ничего полезного они там не нашли и вспомнили старую поговорку «Раз на раз не приходится». Вернувшись в машину, мы отъехали на почтительное расстояние от развалин, отметив для себя, что если трупов на улицах меньше не стало, то брошенных машин почти не осталось — так работали типичные для местности мародёры-рейдеры, которые, скорее всего, восстановят машины и соберут из них что-нибудь несуразное, так что это тоже было неудивительно. Компас предложила обыскать брошенный торговый центр в конце улицы на предмет чего-нибудь съестного, но на уровне супермаркета мы нарвались на довольно жуткое зрелище — брошенный лагерь беженцев. Хищников, которые до последнего хотели остаться цивилизованными и ждали помощи. Некоторые, судя по небольшому захоронению, так и не дождались. Зато, вывернув на воздушную трассу, Кос завела многотонную машину на крышную парковку, где мы решили заночевать. Разведя костёр, мы распаковали припасённые харчи и решили обсудить план действий дальше. Всё сводилось к тому, что надо было искать тех, кто был хоть каким-то образом связан с кланом крыс и той странной конторой, которой они заправляли буквально у всех под ногами, но при этом — незаметные и неизвестные. Ложась спать — я в машине, Генри в спальнике, а Кос — в кузове, последняя, мечтательно глядя на ночное небо, тихонько заговорила со мной. — Знаешь, а ты чувствуешь себя намного лучше, когда у тебя есть цель, — как бы в никуда сказала она, но достаточно громко и достаточно близко к открытому люку между кузовом и салоном, где ночевал я. — У всех нас есть цель, Кос, — ответил я ей, поворачиваясь на спину. — А я так не думаю, — мечтательно протянула крольчиха. Я даже подтянулся к окошку и заглянул в кузов: я почти никогда не видел её такой спокойной и расслабленной. Закрыв глаза, крольчиха подложила под затылок ладони и закинула одну нижнюю лапку на другую. Мне даже не хотелось нарушать эту идиллию и спорить с ней. Я просто выполз из салона и устроился рядом. Крольчиха, несмотря на то, что мы с ней вроде как были природными врагами, неожиданно ласково прижалась ко мне и зарылась мордочкой в шерсть на груди. Я обнял её, склонил морду над её изувеченным ушком и просто закрыл глаза, чтобы не вспоминать ни о чём плохом. У нас редко случались моменты подобной близости, но именно из-за них я совершенно не был против, чтобы крольчиха называла меня папой. Но назвать её своей дочкой я не мог. Моя дочка была прекрасной, невинной лисичкой. Она любила играть и смеяться, никогда и никому не возражала, всегда делилась со своим старшим братом… И умерла первой. Умерла от голода в страшных муках. Умерла из-за меня. Как бы я ни старался задавить в себе плохие воспоминания, я стиснул крольчиху крепче, тихо всхлипывая. Она всё прекрасно понимала, ведь именно она пыталась найти потом моего сына, но не успела: его там уже не было. И, как бы ни была тяжела наша история, мы были друг у друга. Борт пикапа скрипнул; я не обратил на это внимания. Я знал, что это Генри запрыгнул на него и уселся спиной к нам — оберегать наш покой. И если за машину, топливо и даже спасение от верной смерти я ещё мог рассчитаться с Теодором, то за Генри — нет. Гривистый волк молча сидел на борту, пока я тихо плакал над своей семьёй, прижимая к себе свою спасительницу. Я хотел, чтобы даже тепло моего тела — всё было у неё. Я был больше не достоин жизни, а она — да. Наутро мы проснулись как ни в чём не бывало и быстро занялись своими делами, не обсуждая вчерашнюю ночь. Генри пошёл в торговый центр снизу на разведку — может быть, за едой или ещё кое за чем, но за чем — не уточнил. Кос раздула небольшой костёр, сложенный из столешниц из фудкорта — казалось, единственного горючего средства во всём торговом центре, — и вскрыла банку консервированных бобов, подогревая её на открытом огне и держа за крышечку пассатижами. Мы успели с ней съесть одну банку на двоих, когда на крышу вернулся Генри, держа в лапах несколько увесистых жёлтых справочников, один из которых он бросил передо мной, а другой — перед крольчихой. — Надо найти ту компанию в бизнес-центре. Её и всех, кто с ней может быть связан. Кто-нибудь помнит, как она называлась? Путём коллективных усилий мы смогли лишь припомнить, что Там было что-то про Рататуа, и удача нам благоволила! На букву «Р» почти во всех справочниках мы нашли великое множество разных компаний этого Рататуа — чем они только не занимались! От батареек до военной техники — огромный конгломерат всевозможных компаний от мала до велика, все выдающие на-гора всё на свете. Одна из компаний так и вовсе откровенно называлась очень показательно: «Рататуа Компани Дивёрс Продакшен». И что-то мне подсказывало, что под «Дивёрс» они имели в виду вообще всё на свете. Полистав несколько часов справочники, крольчихе это наконец надоело — ничего, кроме самой общей информации, старые книги не давали, и она вслух сказала то, что постеснялся сказать я: — Нам нужно в сеть. — Там мы узнаем больше, — вторил я ей, и Генри воспринял эту идею с необычайным энтузиазмом. Спустя несколько часов мы прибыли на уже знакомый пост «Чарли», где за прошедшее время изменилось не так много, как хотелось бы, и выпросили у Ямала воспользоваться Интернетом. Тигр нехотя согласился, представил нам старенький толстый ноутбук, и мы втроём засели в сеть, оставшись в ней до самого вечера. По крайней мере, именно там мы втроём смогли спокойно разузнать самое главное — компании, занимающеюся производством ошейников и вооружения. Однако, проверив адреса на картах Конгломерата, мы наткнулись на тот факт, что заводы обеих компаний до какого-то времени находились в местах, сейчас обозначенных Конгломератом как «дикие». Тигр охотно объяснил концепцию такого названия — территории контролировались бандами рейдеров, бандитов, налётчиков и мародёров. Лишь услышав последнее, я поставил уши торчком и попросил тигра рассказать подробнее. Тот согласился, но предупредил, что всё, что он знает об этих местах, он знает от отца. Выяснилось, что раньше там был относительно небольшой индустриальный центр, построенный вдали от Города, чтобы не загрязнять воздух и прочую флору-фауну, но из-за такой удалённости немногие могли позволить себе поездки из комфортабельных квартир до своих рабочих мест, из-за чего вокруг заводов образовалось целое гетто, которое вскоре неофициально стало хищническим, ведь лишь они были согласны вкалывать за минимальную цену по четырнадцать часов в сутки. Потом, когда заводы закрыли, им было некуда деться. Началось мародёрство, а за ним они и вовсе пустились в дикарство и бандитизм. После такой истории Генри многозначительно хмыкнул, рассматривая карты. Он уже понимал, куда я хотел направиться, как и все, кто был с нами. Ямал же понимал немного больше. Указав когтем на крольчиху, он спокойно сказал: — Ей туда не стоит соваться. — Не тебе это решать, полосатый, — недовольно буркнула Компас, но я повернулся к ней. — Он может быть прав, Кос. Может быть, тебе стоит как-нибудь подождать нас где-нибудь? Даже здесь, например? — предложил я, обводя лапами пост «Чарли». — Здесь ей тоже не место, — недовольно проворчал тигр. — Я еду с вами, — спокойно и удивительно решительно сказала мне крольчиха, сложив лапки на груди. Я развёл лапами, признавая своё поражение, а вот тигр злорадно это прокомментировал: — Если вы туда собрались, то без неё как минимум потеряли бы машину. С ней — вы как минимум потеряете машину и её. Там такие долго не задерживаются. — «Такие» — это какие? — саркастически поинтересовалась крольчиха. — Травоядные. — Если надо, я вашему зубасто-клыкастому роду ещё фору дам, полосатый, — ответила тигру Компас. — Не называй меня так. — Как хочу, так и буду называть, — ответила она и, пока Ямал не перебил, спросила: — Ну что, трогаем? — Да, — уверенно кивнул я. — Надо залить ещё топлива, — припомнил я ей, ловко сворачивая карты Конгломерата и засовывая их во внутренний карман жилетки тубусом. Ямал при этом проследил за моими движениями с таким изумлённым взглядом, какого я никогда ни на одной кошачьей морде не видел. Карты были его, но уверенность моих движений его настолько поразила, что я осознал это лишь тогда, когда мы выехали за периметр базы и надо было обратиться к картам, чтобы выбрать нужное направление. Ехать предполагалось долго. Настолько далеко — фактически в другой город, старый индустриальный центр, куда поездами добирались звери Метрополии, а обратно по железной дороге привозили тонны самых разнообразных грузов и товаров. По старым картам Ямала, которые Генри уверенно называл «одолженными», а не украденными, мы быстро нашли заброшенную железную дорогу и двинулись вдоль неё на машине — прекрасный ориентир, лишь изредка прерываемый несуразицами вроде полуразрушенных мостов и подтопленных участков дороги. Из-за этих вещей намеченный нами путь растянулся чуть ли не вдвое, и если мы ещё планировали добраться до заводов за день, то нам пришлось всё-таки сделать остановку и разбить небольшой лагерь. Весь вечер мы обсуждали, что будем делать, когда доберёмся до места назначения, но к единому выводу не пришли. Наутро мы молча позавтракали, забрались в машину и тронулись в дальнейший путь. Так далеко от центра нашей звериной цивилизации я забирался впервые и потому довольно сильно волновался. Постепенно места превращались в совсем уж дикие — дорога, раньше бывшая асфальтовой и изредка прерываемой кочками, теперь стала скорее кочками, изредка прерываемыми асфальтом. Потом асфальт исчез и вовсе, и вместо зеленеющих бескрайних полей в пригороде перед взором раскидывалась безжизненная пустыня. Будучи за рулём, я прибавил газу, превышая его крейсерскую скорость, считавшуюся самой экономной. Это не осталось без внимания моих пассажиров, в особенности Кос. — Куда-то торопимся? — спросила она меня с заднего сиденья, до этого валявшаяся там совершенно безучастная. — Нехорошо будет застрять здесь ночью, — пояснил Генри за меня. — Где? — изумлённо спросила она и наконец соизволила посмотреть в окно. С её тихим «ого» мы покатились по накатанной дороге дальше, постепенно становившейся всё хуже. Генри постоянно оглядывался, будто выискивая какие-то ориентиры, я держал взгляд на дороге, чтобы не нарваться на яму или кочку, коих на нашем пути было великое множество. Компас довольно быстро потеряла интерес к безжизненной пустыне, пока наконец вдалеке я не увидел какие-то странные отблески. Но, свернув с дороги к ним буквально на пару километров, мы наткнулись на хлипкий сетчатый забор, и Генри попросил меня остановиться. Забор проходил от горизонта до горизонта буквально посреди нигде, и за ним виднелись кратеры от взрывов. Гривистый волк, будучи самым подкованным из нас, перепрыгнул его, задумчиво походил на таинственной территории и по возвращении сделал неутешительный вывод: — Это минное поле. Туда нам нельзя. — Минное поле? — удивлённо переспросила Компас, глядящая на бескрайнюю пустыню. — Скорее минное… всё! Я же, услышав такое, склонил голову и тихо спросил: — Думаешь, мы у линии фронта? — Это вполне возможно, — согласился со мной гривистый волк, — надо быть аккуратнее. Крольчиха тихо сползла на кресло сзади, осознавая происходящее. Она прекрасно понимала, что это был за фронт. Единственный фронт последней войны между хищниками и травоядными, произошедшей невесть когда. Конфликт, который десятилетиями раздирал наш мир на две части, ровно по этой самой линии. Конечно, сама по себе полоса была условной — сам по себе фронт был шириной в несколько десятков километров укреплений, сооружений и оборонительных линий шириной. Кто-то двигался вперёд, иногда назад, где-то применялись новые вооружения, когда-то совсем давно здесь воевали по старинке, как только появились первые намёки на цивилизацию. И вот наконец несколько десятков лет назад здесь всё затихло. Там, дальше, всегда была, есть и, видимо, будет — территория хищников. Когда те признали своё поражение, травоядные силы стёрли их границу с лица земли, вдобавок просолив землю, чтобы звери уже не могли туда вернуться. Но коммерсанты не спят — правительства получили гигантские фабрики, заводы и инфраструктуру, и абсолютно всё было прибрано к лапам и копытам травоядных. Эксперимент, видимо, не удался. Приспособляемость хищников поразила всех — даже их самих. События, о которых сейчас предпочитают не упоминать даже несудимые победители, закалили и ужесточили всех, кто отказался остаться. И специально, будто назло для них, самый первый завод, восстановленный на выжженной дотла земле, производил не что иное, как батареи для ошейников, которые обязали носить всех без исключения проигравших зверей. Именно к нему мы решили направиться в первую очередь. Проехав вдоль минного поля без лишних проблем благодаря проходимости подаренной шестиколёсной машины, мы всё-таки решили свернуть на отблески солнца, хаотично мерцающие на горизонте. Подобравшись к ним достаточно близко, мы остановились, чтобы всё это можно было разглядеть в бинокль. Генри ради лучшего обзора вылез в кузов машины и вновь вернулся с неутешительными новостями: — Это ловушка. — Будет невежливо в неё не попадать, не так ли? — предположил я к удивлению Кос и гривистого волка. — Чего? — только и спросила крольчиха. — Жарко тут, — посетовал рыжий волк. — Ты, видать, перегрелся. — Мы ищем тех, кто тут всем заправляет, не так ли? — предположил я. — Если попадёмся к ним настолько разношёрстной компанией — нас обязательно отведут к кому-нибудь, кто тут за главного, не так ли? — Нас убьют, — спокойно ответил Генри, залезая в машину и протягивая мне бинокль. — Машину отберут, сольют бензин, её, — он ткнул пальцем через плечо на крольчиху, — сожрут с потрохами. — Ну пусть попытаются, — самоуверенно ответила она. — Они не просто попытаются, Кос, — рявкнул на неё через плечо Генри. — У них это вопрос выживания, понимаешь? Либо они тебя… — Либо я их, — перебила волка крольчиха. — Или ты недостаточно меня подготовил? — Только вот понтов этих не надо, — напомнил ей гривистый волк. — А всё-таки? Пока Генри и Компас обменивались любезностями, я смог спокойно рассмотреть то, что рассмотрел там гривистый волк: блики были солнечными отражениями от десятков зеркал, развешанных на старой вышке электропередач, под которой кто-то сделал себе самопальное укрытие из фанеры и каких-то листов металла. Ещё у этого кого-то было и своё средство передвижения, меня откровенно удивившее — вросший наполовину в песок, ржавый, уткнувший дуло в землю с сорванными гусеницами танк. Стоял он неподалёку, будто пытаясь защитить убежище от незваных гостей. Отложив бинокль, я вывернул руль в обратную сторону и взял курс обратно на дорогу, к которой мы быстро вернулись и набрали расчётную скорость. Генри начал прямо в пути проверять и инвентаризировать наше оружие и боеприпасы, в чём ему активно помогала одноухая крольчиха. До индустриального центра, а точнее к тому, что от него осталось, мы добрались лишь под вечер. Огромные чёрные трубы, когда-то загрязнявшие воздух промышленными масштабами, появились на горизонте задолго до того, как мы смогли увидеть всё остальное. Промышленные гиганты хищников, перешедшие потом травоядным, частично занесённые песком и разрушенные временем, смотрели на нас издалека выбитыми глазницами окон своих огромных цехов и корпусов. Взгляд этот был мёртв, как и всё вокруг, но даже в самой безжизненной пустыне можно было найти жизнь, и это место не стало исключением. Мерно рыча мотором, мой грузовичок подкатился к импровизированным, но довольно крепким воротам на территорию ближайшего завода. Довольно высокая конструкция с мостками на ней и даже какие-то смотровые башенки, на которых красовались какие-то пулемёты, в чьей работоспособности можно было сомневаться до скончания веков. Узнать об этом наверняка можно было лишь одним способом — подобравшись на машине поближе, я потянулся левой лапой вверх. И Генри и Кос попытались меня остановить, но в итоге только удлинили громкий сигнал пикапа, повиснув на моей лапе, которой я всё же успел зацепиться за тросик. — Какого хрена ты творишь?! — шипела на меня крольчиха. — Назад, быстро-быстро-быстро! — вторил ей Генри, пытаясь занять вместо меня место за рулём. Но всё это было поздно — на вышках появились какие-то звери, замотанные в тряпьё, и заняли место за пулемётами. Я, конечно, не хотел проверять их работоспособность таким способом — мне просто хотелось посмотреть, будут ли они их вообще использовать. На самих воротах появились двое других — в каких-то чёрных масках с узенькими глазками-щёлками, один с несуразно большим для его размером арбалетом, а другой с не менее несуразным дробовиком из четырёх стволов. — Они не стреляют! — попытался возразить я, но Кос уже включила заднюю передачу, а Генри зажал за меня рукоятки сцепления и газа на руле. Машина дёрнулась назад, а в ответ на это один из охранников рявкнул «Стоять!». Я решительно дёрнул ключи в колодке под рулём и закинул их в какой-то из карманов жилетки. — Всё, нету больше ключей, не поедем больше никуда! — выпалил я, и Генри замахнулся на меня рукоятью пистолета. — Кто вы такие?! — орал какой-то хищник с арбалетом. — Покажись! — требовал пулемётчик. — И что теперь делать?! — сипела мне в ухо Кос. — Давай, — с вызовом рявкнул мне Генри. — Что-нибудь делай! Я недовольно оглядел моих неверующих друзей, а потом улыбнулся и высунулся в окно, свешивая локоть на дверь пикапа. — Нас прислали помочь! Кос с Генри переглянулись, решив, что я сбрендил. Однако стражников на посту это совсем не удивило. — Кто? — послышалось с ворот. Подавив в себе желание крикнуть им в ответ «Конь в пальто!», я спокойно усмехнулся. — А сам-то как думаешь? Зверь, который держал нас на мушке дробовика, переглянулся с арбалетчиком. Пулемётчик на башенке, до этого молчавший, махнул лапой, и где-то за забором завели маленьких двухтактный моторчик. Ворота начали медленно разъезжаться в стороны, приводимые в движение какими-то повёрнутыми на бок подъёмниками. — Это ничего не меняет, — прошипел мне в ответ Генри. — Увидят в салоне её и грохнут нас всех. — Они уже с нами поговорили. Кос, милочка, — обратился я к ней, пока ворота открывались, — ты лучше всех в том, чтобы быть хуже всех. Я верю в тебя. Крольчиха нахмурила бровки и убрала улыбку. — Не называй меня «милочкой». — То, что нужно, — заверил я её, показывая оттопыренный большой палец, — так держать. Мы втроём вкатились на территорию завода, оказавшись в совершенно другом мире — суровом и беспощадном, где каждый зверь был лишь за себя и свою банду. Одежда и оружие, собранные из мусора, бросались в глаза на тех, кто ходил выше остальных — на старых, проржавевших помостах, оставшихся тут со времён военных заводов. Внизу, где были мы, зрелище было намного более удручающим — больные, покалеченные хищники, влачащие своё жалкое существование. То и дело я натыкался взглядом на обезумевшие слепые глаза какого-нибудь степного шакала, оборванные уши, куцые хвосты. Я посмотрел вниз на свои культи, оставшиеся от нижних лап, и довольно быстро решил, что я тут приживусь. Другие калеки, завидев мою машину, оживали и вылезали из своих нор и шалашей, блокируя дорогу. Внезапно на подножку джипа запрыгнул один из «целых» хищников — тот, который встречал нас на воротах с арбалетом. В морду ему упёрлись сразу три ствола — один наставила на него Кос, два других — Хардкорный Генри. Под маской и лохмотьями не было видно, кто это — зверь сам по себе был довольно крупный, размером с волка, но мне казалось, что это не волк — слишком уж много непонятной мне грации я видел в каждом его движении. Зато узкие щели для глаз прекрасно давали понять, куда стражник смотрит, и первым делом его внимание привлекла одноухая крольчиха. — Это кто вообще? — недовольно вскрикнул он, держась за крышу грузовика одной лапой и продолжая двигаться с нами. — Тот же вопрос! — крикнул я ему в ответ. — И ещё один: почему я вообще обязан тебе отвечать?! Охранник, не сводя глаз с травоядной, перешагнул по подножке джипа и посмотрел на меня. — А чего ты тут вообще делаешь, ущербный? — прошипел он, поднимая арбалет. Генри и Кос тут же приподняли пистолеты. Гривистый волк даже взвёл курки, показывая всю серьёзность своих намерений. Я же, изобразив на морде самую глубокую оскорблённость, на которую был способен, оскалился в добавок и медленно перевёл взгляд на него. — Ущербным станешь ты, если не перестанешь задавать тупых вопросов. Зверь немного отпрянул от меня. Убедительности мне хватило, и я решил играть дальше: — Мне нужна гиена. — Гиена? — переспросил он. — Да. Гиена, — повторил я, глядя в его маску. Он спрыгнул с борта пикапа и поднял арбалет, не сказав ни слова. В ту же секунду раздалось несколько выстрелов — я недовольно поморщился, когда Генри пальнул рядом с моим ухом, да ещё и несколько раз. Маску на охраннике сорвало вместе с половиной морды — Мистер Напалм, понимая, что адекватной брони мы тут не встретим, зарядил экспансивные. Заливая всё багровой кровью, матёрый сервал упал на песчаную улицу, где его практически тут же облепили те, кого он называл ущербными, растаскивая его одежду и дерясь за его оружие. Я открыл дверь и крикнул назад: — Компас, за руль! С этими словами я спрыгнул в целую кучу разношёрстных зверей разной степени целости и довольно быстро локтями растолкал их, а при помощи Генри и нескольких выстрелов в воздух завладел его арбалетом, усевшись на его теле. Оглядевшись, я ткнул пальцем в коротышку-фенека и пригрозил ему на всякий случай арбалетом. — Ты! Знаешь, где тут заправляет гиена? — Ка… кака… — попытался выдавить из себя он. — Матёрая сука, которая не знает пощады! Где она? — Я знаю только одну… такую! — Отведёшь нас к ней, — решил я и кивнул ему на грузовик. — В машину! Генри распахнул ему заднюю дверь и затащил истошно визжащего фенека прямо за уши в машину. Я запрыгнул вслед за ним и захлопнул за собой дверь. — Кос, газу! Зажав сцепление, крольчиха демонстративно раскрутила мотор под капотом, чтобы его рёв распугал рассасывающихся калек. Все, кто был на дороге, поспешили скрыться в своих шалашах или просто забиться в углы, накрывая себя какими-то серыми тряпками. Издалека таких действительно можно было принять за булыжник. Крольчиха варварски бросила педаль, и машина с буксом сорвалась с места, поднимая за собой пылевую завесу. Пока крольчиха гнала по узким улочкам бывшего завода, с трудом справляясь с управлением, я всучил арбалет сервала в лапки фенека, а гривистый волк поднёс к его виску пистолет. — Получишь эту игрушку и свою жизнь, если сейчас же выложишь всё, что ты знаешь о гиене и её банде! Фенек прижал арбалет к груди и затряс головой: — Вы и так всё, что я о ней знаю, сказали! — Я этого не слышал, так что давай конкретней! — сказал ему Генри, надавливая в висок пистолетом. — Это беспощадная сука! — пропищал лопоухий, но потом огляделся и начал рассказывать: — Говорят, что её предки ещё в войне за хищников сражались, и она кучу всего знает от них! — Отлично, продолжай, — сказал я ему и потянулся на переднее сиденье. — Сбавь скорость. — И так еле едем! — огрызнулась на меня Кос, но скорость всё-таки сбросила. Я искренне боялся, что джип, в какой-нибудь внеочередной раз подпрыгнув на кочке, заставит лапу Хардкорного Генри соскользнуть и отправить в голову бедняги летальную дозу свинца. — Рассказывай всё, что знаешь, — напомнил ему гривистый волк. — Ладно-ладно! — прижав к груди арбалет, выдавил из себя маленький лопоухий лисёнок. — Она главная в местной банде, которая контролирует завод ошейников! — А это что за завод? — Не знаю! — признался фенек. — Никто не знает! — Ладно, что дальше, почему её тут недолюбливают? — спросил я. — Эта банда… Они похищают зверей. Всех подряд: сначала хищников, причём из пригорода столицы травоядных — откормленных таких, спокойных! Потом она начала похищать травоядных — и всех везут на тот завод ошейников! — Дай догадаюсь, — перебил его Генри, — никто не вернулся, да? — Ни единая душа! Всех членов её банды тут знают — никто из захваченных не становился одним из них, никогда! — Что они там с ними делают? Жрут? — предположил Генри, и, судя по тихому «Бр-р-р», кому-то за рулём стало не по себе. — Я не знаю, — признался фенек. — Я больше ничего не знаю! Отпустите, а? — Все так говорят, что ничего не знают, — усмехнулся я. — А ты нам очень помог. — Покажешь путь до их базы — и гуляй, — согласился Генри. — Хорошо! — Фенек тут же воспрял духом и попросил нас оглядеться. Увидев за рулём крольчиху, он, конечно, немного удивился, но быстро сориентировался и показал нам направление до нужного нам завода. Мы оставили его на большой парковке у соседнего завода, на краю которой стояло несколько развалившихся фур. Лопоухий долго смотрел нам вслед, прижимая к груди арбалет, потом оглядел его, повесил за плечо и решительно куда-то пошёл. Мы же двинулись вперёд к заводу, который производил ошейники для хищников. От всех остальных, расположенных в индустриальной зоне, его разительно отличал выдержанный порядок и относительная новизна и чистота старых корпусов. Внутри большинства из них, как это ни было странно, даже горел свет, что наводило не на самые приятные мысли. Компас, остановив мой грузовик за несколько километров от центральной проходной, вылезла на капот и рассмотрела всё это через бинокль вместе с Генри. К сожалению, над заводами уже сгущались тяжёлые сумерки, и рассмотреть что-то большее, чем несколько патрулей, они вдвоём уже не смогли. Погасив фары и заглушив двигатель, мы устроились на привал, чтобы обсудить сложившуюся перед нами ситуацию. Я честно не знал, что надо было говорить, и, к счастью, за меня это сделал Генри. Вскрыв зубами вакуумный пакетик с белковой пастой, сделанной из насекомых, он кивнул на завод вдалеке и устроился на капоте, рассказывая: — Я слышал об этой банде. У них есть какой-то очень крутой спонсор, который не жалеет на них денег, делая из них настоящую армию. Если история про гиену — правда хотя бы наполовину. Теодор отдаст собственный хвост за такие сведения. Его Конгломерат рядом с этим предприятием — ничто. — Серьёзно? — удивилась Компас, хрустя огурцом. — Вот уж не подумала бы. — Их называют главной головной болью травоядных. Хотят вернуть себе былую славу. Именно поэтому в Городе и не спешат расслабляться. — Откуда ты всё это знаешь? — наконец поинтересовался я у Генри. — Да так, просто народ слушал, когда в Конгломерате оказался. Были те, кто их видел, были те, кто к ним собирался, но никогда ни одного, кто от них ушёл. По большей части это всего лишь миф. После этих слов мы молча сидели на машине кто где устроился и смотрели на этот самый миф на фоне алого неба своими собственными глазами. Нам ничего не оставалось, кроме как подъехать к их воротам и настырно туда постучаться. Добив свой ужин, Генри отряхнул лапы и серьёзно посмотрел на меня: — В чём-то ты прав, Рокс, дружище. Что-то там не сходится, и надо узнать, что именно. — Предлагаешь просто поехать и спросить? — усмехнулся я. — Нет, — покачал он головой, — но твоя идея с ревизором может сработать ещё раз. — Утро вечера… — напомнил я ему, и гривистый волк охотно согласился. Мы улеглись спать в машине, как обычно, каждый на своём месте. Этой ночью я не стал залезать к Кос в кузов — у меня был немного другой план. Ещё ночью я решил, что раз Генри так жаждет проникнуть на вражескую базу и разузнать всё там, то он не должен был ничем рисковать. С первыми же лучами солнца я подорвался со своего места и неслышно выбрался из машины. И хотя мои друзья спали предельно чутко и я явно разбудил их своим уходом, они решили, что я, как обычно, отошёл от лагеря, чтобы «отлить». Однако вместо этого я уселся на свою тележку, взял в лапы рукоятки, которыми отталкивался от земли, и покатился в сторону базы рейдеров один, решив, что лучше уж они прикончат меня, чем нас троих. Прокатившись по растрескавшемуся асфальту с несколько километров, я добрался до их центрального входа. Всё было намного цивилизованней, чем я ожидал. Ворота остались нормальные, двухстворчатые, глухие, усиленные против таранов, судя по матёрым петлям, крепящих их к толстому бетонному забору. На нём, как и на первом въезде, скучали два сторожа, на этот раз вооружённые. У одного на груди висел какой-то старый, затасканный добела автомат, а у другого — ещё более древняя, однако намного более убойная дальнобойная винтовка с прикрученный к ней оптическим прицелом. Одеты они были тоже намного более привычно для военных — разгрузочные системы на груди, бронежилеты, на одном даже была каска. Эти звери либо ограбили военный склад, либо были тем, что осталось от организованного сопротивления хищников. Встречали меня два их представителя, совершенно непохожих друг на друга, — волк и какой-то странный кот, породу которого я не мог определить из-за шлема. Именно он заметил меня первым, но направлять на меня ствол своей винтовки не стал, а просто показал на меня волку, который уже вытащил из-за спины винтовку. Когда я подкатился к воротам на двадцать метров, он показал мне открытую ладонь и крикнул: — Ближе не надо! Я спокойно отреагировал на его сигнал и остановился, разглядывая вблизи их защитные сооружения. — Заблудился, рыжий? — крикнул мне с ворот кот. Я спокойно посмотрел на него, наклоняя морду набок: — Можно и так сказать. А куда я попал? — Туда, куда не стоит, — грубо ответил мне волк. — Разворачивайся и катись отсюда подобру-поздорову! Я спокойно хмыкнул ему в ответ, опуская взгляд в землю. Вот тебе и страшная банда хищников, а убираться всё равно подобру-поздорову. Никто и нигде не отменяет самых обычных цивилизованных отношений и слов в качестве главного аргумента. — А может, у вас найдётся что-нибудь поесть? Или попить? — крикнул я им. Кот с винтовкой встал с насиженного места и всё-таки обратил на меня пристальное внимание. — Ты явно не местный, так ведь? — Несложно было догадаться, да? — ответил я ему вопросом на вопрос. — Так какого хрена ты тут забыл? — намного грубее предположил волк, но кот похлопал его по плечу, призывая умерить пыл. — Очень занятно, — признался он. — Ни один местный к нам на милю не подойдёт, а ты подкатываешь как ни в чём не бывало и просишь пожрать? Ты либо чертовски туп, либо чертовски умён, лис. Кто ты такой? — А сами как думаете? — я развёл лапы в откровенной усмешке. Кошак тоже усмехнулся и кивнул мне, чтобы я заходил. — Я что-то не понял, — признался волк, а его коллега быстро ему что-то пояснил, но я не расслышал. В воротах открылась небольшая дверца, и меня пригласили внутрь. С ходу я решил зайти с козырей и достал малюсенькие документы, найденные в офисе в далёком Хэппитауне. — Похоже, кое-кто не справился со своими задачами, парни, я здесь, чтобы всё проконтролировать. У меня там друзья побоялись сюда соваться без должного на то разрешения, а у меня очень устали лапы. Не сгоняете за ними? Невозможно пропустить — трёхосный пикап, рыжий волк и крольчиха без уха. — Крольчиха? — переспросил меня кот, не обращая внимания на бумажки. — Она самая. Осторожней с ней, она как бешеная. А мне надо поговорить с вашей главной… Охранники переглянулись. — С ней сейчас лучше вообще не разговаривать. — С ней вообще лучше не разговаривать, — поправил своего коллегу кот. Я крепко задумался над их словами, после чего решил: — Но ведь с кем-то она говорит? Передайте ей, что я именно тот, с кем ей надо именно говорить. — Да к ней сейчас подходить опасно, — попытался возразить мне кот, но всё-таки решил пройти со мной в главное административное здание. Его коллега вызвал какого-то новичка по рации, и через минуту мимо нас пронёсся лёгкий горный мотоцикл, выскочил за ворота и помчался в указанном мной направлении. К несчастью для меня, лифт там, конечно же, не работал, но охранник остался впечатлён моими способностями забираться по лестничным перилам без нижних лап. Мы поднялись на пятый этаж, хотя по ощущениям в плечах это был минимум двенадцатый, и оказались в большом, просторном коридоре, в торце которого мы дошли до наглухо закрытой двойной двери, заботливо украшенной запрещающими дорожными знаками и надписями о неминуемой смерти за преступление порога. — Стучись сам, — сказал мне кошак и отошёл подальше. Мне ничего не оставалось, как подкатить себя к двери и громко, уверенно постучать три раза в створки. По прошествии нескольких минут я оглянулся на охранника, и тот неуверенно пояснил: — Два раза стучаться… Тут таких дураков нет. Я усмехнулся ему в ответ и стукнул в створки ещё три раза, уже намного сильнее, громче и наглее. Эффект не заставил себя ждать — судя по звуку, кто-то бросил в двери бутылкой, которая звонко разлетелась на осколки. Из-под двери растеклась лужа, резко пахнущая алкоголем, от которого сразу начинала болеть голова. После этого за дверь раздались тяжёлые бухающие шаги и металлический треск оружия. На всякий случай я пригнулся, и оказалось — не зря. Три пули прошили дверь насквозь и сорвали два дорожных знака там, где была бы моя голова, будь у меня нижние лапы. Кот поспешно ретировался, а я спокойно отодвинулся от двери, которые распахнулись настежь от мощного удара нижней лапой. Гиена предстала передо мной во всей своей красе — совершенно обнажённая, с капающей с челюсти пеной, с пистолетом в одной лапе и мутной бутылкой в другой. Из потока её матерщины, обрушенной на мои уши, я смог выцепить лишь самый базовый смысл: «Кто это меня тут такой нехороший разбудил в такую рань». После этого раздались ещё два выстрела, и её туша грузно осела на пол, попытавшись напоследок ударить себя по морде бутылкой. Тяжело вздохнув, я, по доброте душевной, подкатился к ней и поправил бутылку так, чтобы её содержимое заливалось ей прямо в пасть. Она закашлялась и приложилась к горлышку, а я между тем проехал внутрь оглядеть её хоромы. Некогда кабинет большого начальника сейчас больше напоминал нечто крайне неприличное, если не сказать отвратительное. Под потолком в обнимку висели две какие-то плюшевые игрушки в натуральную величину, большую часть пола занимала огромная кровать из нескольких слоёв старых матрасов, одеял и прочих спальных принадлежностей. Вокруг этого были разбросаны самые разнообразные игрушки для плотских утех, включая, что не было неожиданностью, живого представителя его вида, прикованного цепью к полу. Рассматривать его я не стал, а у него на морде была глухая кожаная маска с единственными отверстиями для ноздрей. Я объехал это лежбище по периметру, отмечая многочисленные пятна крови, будто бы брызги… Но, если честно, размышлять о том, чем здесь занималась эта своенравная сука в свободное от грабежа, убийств и налётов время, мне хотелось меньше всего. — Какого… ты тут делаешь? — прохрипела пятнистая сука, отдирая свои полушария от пола. Я удивлённо оглянулся на неё и решил пошутить. — Что, мы уже сначала говорим, а потом стреляем? Оказалось — зря. Гиена подняла пистолет и одновременно с очередным глотком выстрелила в мою сторону. Лапа её не подвела, пуля просвистела рядом с моим ухом, но я даже испугаться не успел — глава рейдеров схватилась за голову и осела на колени, издавая глухой, полный страдания стон. Ей оказалось слишком громко. — Я представлял себе что-то совершенно иное… — начал было я, но она проревела мне в ответ: — Завались! Заткни свою хлеборезку, пока я не вытащила оттуда все зубы, окурок! Я послушал её и дождался, пока она хлебнёт из бутылки ещё, а потом ещё раз, чтобы наконец-то подняться с пола. Пистолет её оказался разряжен, и она по привычке хлопнула себя сначала по бёдрам, а потом по животу, ища сменный магазин, но, не обнаружив их, разочарованно посмотрела на меня. — Давай… давай будем считать, что тебе повезло. — Да, будем, — уверенно ответил я, складывая лапы на груди. — Тебе повезло. Она подняла на меня взгляд, косо посмотрела на меня и всплеснула лапами. — Да поговори мне тут… — Давай поговорим, — перешёл в наступление я, — поговорим о том, что было бы, если бы главный, — я показал пальцем в потолок её убежища, — увидел бы тебя в таком состоянии! Она развела лапами. — И что? Он видел меня и даже хотел трахнуть! — Я не о том главном, — серьёзно ответил я, резко повернув к ней морду, — о другом. На этот блеф гиене не нашлось что ответить. Она скривила недовольную морду, а потом на ней медленно появилась улыбка. — Не знаю, что за бред ты тут несёшь, окурок. Ты думаешь, я тебя не узнала? — А что я там, по-твоему, делал?! — рявкнул я на неё. — Я оказался там быстрее, чем ты, потому что там вынюхивали конкуренты! А ты и твои гуки начали палить почём зря! А между прочим… Я залез во внутренний карман жилетки и бросил перед ней микродокументы, выкраденные в бизнес-центре. — …из-за тебя мы потеряли языка! — Брехня! — рявкнула на меня гиена. — Брехня или нет — меня отправили в эту забытую дыру следить за тобой, чтобы ты не налажала ещё больше! — Тебя? — презрительно отозвалась гиена. — Тебя, окурок, прислали следить за мной? — Немного протрезвев от такой наглости, она более-менее уверенно подошла ко мне прямо по своей постели, чуть не споткнувшись о несчастного извращенца на цепи. — Повтори-ка… — С первого раза не доходит, да? — смотря ей в глаза, сказал я и повторил. — Теперь я слежу за тобой. — У тебя даже лап нет! — Зато голова есть! — рявкнул я ей в ответ. — В отличие от тебя, где все твои мозги перетекли в твой… Я показал пальцем между бёдер гиены, и меня чуть было не перекосило от отвращения. Я был слабо осведомлён об особенностях анатомии гиен, но отлично знал, что у них всегда именно самки были главными. Теперь я видел почему. — Никогда не видел настоящей самки, окурок? — язвительно спросила она, и тут до неё совершенно случайно дошёл один немаловажный факт. — Я что, голая? — А чего тебе стесняться? — пожал плечами я, пока гиена, прикрываясь одним только хвостом, отошла к дальней стене своего кабинета. Там, неловко подпрыгивая, она натянула какие-то штаны и футболку, влезла в разгрузку и наконец-то перезарядила пистолет. С ним она вернулась ко мне, и я её не узнал — от нетрезвой шлюхи в ней не осталось ничего! Преображение в воинственную суку было быстрым и кардинальным, хотя, возможно, в этом были виноваты какие-то таблетки, которые она закинула в пасть перед тем, как подойти ко мне и снова указать на меня дулом пистолета. — Ладно, окурок, заливаешь ты славно. Есть только одна проблема… Я тебе не верю. — Рискни, — сказал я ей, подкатываясь ближе и упираясь лбом в дуло её пистолета. — Давай, сделай это. Думаешь, тебя хоть что-нибудь потом спасёт? Взглянув исподлобья на её морду, я пошёл на совсем отчаянный блеф. — Ты прекрасная представительница своего вида. Великолепно подойдёшь для наших исследований. Гиена немного распрямилась, оттягивая пистолет подальше от моего лба. Судя по её нахмуренным бровям, в её черепной коробке происходило что-то, по сложности сравнимое с термоядерным синтезом. По прошествии нескольких долгих секунд она подняла пистолет и изобразила что-то похожее на улыбку, но в большей степени — на оскал. — А я уж думала, кого пришлёт этот голохвостый пердун! Он не перестаёт удивлять! Усмехнувшись в голос, она, залихватски прокрутив пистолет на пальце, усадила его в кобуру и по привычке лапой раскрыла обе створки дверей в огромный коридор. Я неспешно, уверенно покатился за ней на своей тележке с довольной улыбкой, но она быстро пропала с моей морды: главаря банды уже встречали её прихвостни, и надо было сказать, что не все чувствовали себя рядом с ней так же уверенно, как это мог позволить себе я. Однако в конце коридора, когда мы свернули, я смог рассмотреть во дворе свой пикап и двух зверей — одного побольше и другого поменьше, стоящих на коленях с мешками на головах. Надо было отдать этой банде должное: если взять их в плен смог лишь один их боец и мои друзья не поддавались, то они были хороши. Гиена оглянулась на меня, опускаясь на первую ступеньку лестницы, будто в победном жесте, а я, стараясь не отставать, сказал ей: — Ща удивлю ещё больше. Если хоть одна шерстинка упадёт с них… — Отразишь это в своём отчёте? — издевательски спросила гиена. — Я ведь могу убить тебя и выкинуть в пустошах. — Мы уже сообщили, что добрались, — попытался парировать я, но уже не так убедительно, судя по реакции гиены. Когда мы спустились вниз, к ней тут же подлетел уже знакомый мне кошак и вкратце изложил ей ситуацию. Честно признался, что отдал приказ никого не убивать и брать живьём, из-за чего потерял троих бойцов, но зато захватили также отличную машину с почти полными баками. На части про топливо я усмехнулся, но лишнего внимания к себе не привлёк — баки в моей машине были обманкой. Рассказывать подробности я не стал, а гиена, к которой наконец-то обратились так, чтобы я это мог услышать, — Шензи — недовольно хмыкнула и широким жестом приказала отпустить гривистого волка и крольчиху, откровенно удивившись последней. — Мой водитель, — спокойно пояснил я. — За рулём с тех пор, как над приборной доской только уши торчали. — Да мне плевать. Следи тут за ней. Я тут не за всех хищников в ответе, понятно? — Это ещё почему? — возмущённо спросил я. — Тебе ли не знать! — огрызнулась она, и я, сообразив, что к чему, решил подыграть: — А, ты про тех… Гиена вышла вперёд и громко свистнула в четыре пальца, привлекая к себе широчайшее внимание. — Значит, слушаем сюда, сброд! Эти трое — наши особенные, исключительные, мать их, гости! Относимся к ним как к спонсорам, всем всё ясно? С разных сторон начали доноситься кое-какие утвердительные ответы, но Шензи этого показалось мало, и она отошла в сторону лично разъяснить какие-то непонятки. Я же докатился до Генри и Кос и своим ножом разрезал путы на их лапах. — Охренеть, — только и сказала крольчиха, потирая запястья. Генри куда более осторожно оглянулся и наклонился к моему уху. — И надолго хватит твоей легенды? — До ближайшего сеанса связи с их спонсорами, — прошептал я ему. Когда все несуразицы с нашим прибытием были улажены, Генри с максимально хмурой и серьёзной мордой принялся заводить знакомства путём демонстрации права сильного, а Компас благоразумно забралась за руль моего грузовика. Так и создалась моя легенда о работе на могущественного магната с загадочными целями. Когда мне и моей «команде» провели лёгкую ознакомительную экскурсию по бывшему заводу по производству ошейников, у меня кровь застыла в жилах, и это было даже к месту: я не показал всего того ужаса, что испытал при виде десятков, если не сотен клеток с ещё живыми, но измученными, истерзанными зверями всех невообразимых видов. На всё это открывался великолепнейший вид с небольшого мостика в торце главного цеха, куда нас привели на ознакомление с их деятельностью. На какой-то момент мне даже показалось, что мне одному было тяжелее всех воспринимать увиденное как нечто должное или обыденное. Я не знаю, чего такого успел насмотреться в своей жизни Хардкорный Генри, но он полностью оправдал своё прозвище и даже бровью не повёл, но Компас — она удивила меня больше всего. При виде сотен замученных зверей — травоядных или хищников, больших или малых, да кого угодно — она откровенно улыбалась этой жестокости! Мне очень захотелось обсудить с ней эту тему, как только мы окажемся в относительной безопасности, но пока мы спустились к клеткам, и нам начали объяснять суть некоторых экспериментов. Оказалось, что зверей пытались склонить к их первобытным состояниям, вызвать эволюционный регресс — сделать, например, из клерка-жирафа дикое животное саванны, которое было бы способно не только выживать в жесточайших условиях, но и обороняться. Проходя мимо клеток, я зачастую не видел в зверях ни цивилизованности, ни обычного разума — особенно этому были подвержены хищники, но они в целом были в меньшинстве, как мне потом объяснили: «С ними и так всё понятно». С травоядными, особенно копытными, всё было куда интереснее, и именно с ними ставили большинство «опытов», от которых мне стало совсем дурно. Первый такой «опыт» мы увидели в первый же день после обеда. Лишь потом нам признались, что если бы не наше прибытие, то этого и не устроили бы. Теперь же нас пригласили на особенную площадку для исследователей, так что я, стараясь не разрушить собственную легенду, достал блокнот с карандашом, всем своим видом показывая свою готовность к любым «исследованиям». На довольно большую площадку в центре гигантского цеха выгнали почти дикого яка — тот брыкался и лягался в конвойных цепях так, что рейдеры боялись к нему подходить. Потом против него вывели нескольких небольших хищников, среди которых был и мой ровесник лис. Потом рейдеры начали делать ставки. Не сказать, чтобы мне очень сильно понравилось всё или хотя бы хоть что-то из того, что я увидел. К вечеру первого дня на этой живодёрне мы с Кос и Генри нашли себе тихий уголок. Генри убедился, что место было безопасным, и мы наконец смогли спокойно поговорить. Впрочем, до спокойного разговора было далеко. Я тут же набросился на крольчиху, стоило Генри отойти на разведку: — Какого хрена ты вообще улыбалась?! — Я что, плакать должна была? — Нет! Но то, что они творят, — это какое-то форменное безумие! А ты им… подыгрываешь? Крольчиха укоризненно сложила лапки на груди и молча посмотрела на меня в ответ. — Как ты вообще могла смотреть на такое? — Точно так же, как и ты. Ты вообще заметил, что у них в клетках не было ни одного кролика? Я задумался над её словами. В её словах была толика истины, но пока я копался в свежих воспоминаниях, которые предпочёл бы смыть в унитаз, вернулся гривистый волк, присоединяясь к нашему разговору: — Ничего подобного в жизни не видел. — Это беспредел! — всплеснул лапами я. — Что они тут делают? Зачем? Кому это нужно?! Гривистый волк и крольчиха многозначительно переглянулись, а я сделал поспешный вывод: — Нам надо убираться отсюда. И поскорее! Мы сможем выехать отсюда ночью? — Не вызвав подозрений? — усмехнулся Генри. — Нет, навряд ли. Нам надо здесь задержаться. — Нельзя нам тут задерживаться, — отрезал я. — Ты сам сказал, что легенда продержиться до ближайшего визита настоящего ревизора. Если он не приедет завтра, надо разузнать тут всё. Я займусь их обороной, Кос — подходами-отходами и их транспортом. Постарайся узнать как можно больше об их мобильности: как они похищают зверей, где берут топливо, какие у них машины. — Сделаем, — хрустнув морковкой, с готовностью отозвалась крольчиха. — Рокс, — обратился ко мне волк, но я перебил: — Я не собираюсь тут задерживаться! — Ты сам задал так много вопросов, на которые нам нужны ответы. Тебе нужны эти ответы. Ответы на вопросы, которые задаст тебе Теодор, когда мы расскажем ему про это! — Зачем ему об этом знать вообще?! Что он сможет сделать с этими знаниями? — Сможет договориться с травоядными Города, сдав им этих уродов! Я промолчал, отведя взгляд от Генри. Ответить ему на такой аргумент было решительно нечего. — Не время врубать заднюю, — подбодрила меня крольчиха. — Ты сам нас в это затащил. — И я же вас вытащу, — пообещал я им. — Не сомневаюсь, — с улыбкой сказал мне Генри. — Но не раньше, чем мы разберёмся, что тут и куда. Хорошо? Я посмотрел на своих друзей и неуверенно кивнул: — Хорошо. Так начались мои злоключения на старом заводе по производству ошейников для хищников, ныне превращённым в живодёрню для всех видов зверей любых размеров и расцветок. Я со всей возможной тщательностью принялся за исследования их процессов и иерархии, тщательно конспектриуя всё в блокнот, который полностью исписал за первые же три дня. К счастью, я успел наладить кое-какие контакты и узнать, что помимо бойцов в банде гиены были также и «умники», традиционно презираемые обладателями развитой мускулатуры. С ними я быстро установил контакт — в целом они никак не отличались от всех остальных членов банды, но умели читать и писать, что выгодно отличало их от остальных, и именно они были в ответе за составление каких-никаких отчётов, больше напоминающих банальные тесты. Некоторые из этих отчётов попали мне в лапы, и я смог их детально изучить. Никакой умственной деятельности от «умников» не требовали — они лишь заполняли пропущенные места в бланке, и самое сложное, что они могли сделать, — посчитать, сколько дней продержался тот или иной подопытный, например, без воды. Инструкции от таинственного нанимателя приходили в основном им же — там рассказывалось, что конкретно требовалось узнать и для какого вида, так что всё было предельно упрощено. Но даже с заданиями средней школы рейдеры порой справиться не могли, и где-то через неделю моих наблюдений один из «умников» решил подойти ко мне и попросить объяснения насчёт одного задания. Прочитав вопрос, я молча поднял на хищника глаза — он даже отшатнулся от страха передо мной, что было немного необычно и даже в какой-то степени приятно. Я растолковал ему суть эксперимента, которая заключалась в том, сколько выдержит жираф на самом минимальном пайке и сможет ли после этого постоять за себя, сунул ему в лапы папку и укатился от него подальше, что было воспринято как очень недобрый знак. Теперь все «умники», завидев меня, всячески старались выслужиться и не ударить, так сказать, в грязь мордой, а мне просто не хотелось быть частью этого ужаса, который они устроили невинным животным. Генри и Кос тоже заметно продвинулись в добыче всей необходимой и просто возможной информации. Гривистый волк довольно неплохо затесался в круги командиров мелких банд налётчиков и рейдеров, а крольчиха без единого зазрения совести обосновалась в их гаражах, где делала вид, будто ей интересен расход топлива на машинах этой банды. Но лучше всего она вписалась в коллектив, несколько раз подравшись с какими-то там механиками и даже устроив им какой-то мастер-класс, с поры которого я стал намного реже с ней встречаться. Другие хищники угрожали сожрать её в какой-то момент, но она могла прекрасно постоять за себя и по слухам завела себе привычку «предупреждать» особо болтливых индивидов небольшим, но бритвенно острым порезом под левым глазом за каждое упоминание её единственного уха. Никто из нас — ни Генри, ни я — не имел абсолютно ничего против небольшой демонстрации силы в этом отбитом на голову обществе. Но вечерами мы собирались в выделенной нам укромной комнате, где обменивались полученной информацией. Я тщательно конспектировал всё, что узнали за день Кос и Генри, а потом мы расходились спать. Зачастую — в разные места. Гривистый волк возвращался к бойцам, Кос нашла себе место в гаражах, так что по прошествии небольшого времени мне всё чаще и чаще приходилось спать одному. Но вскоре прошло и это. Я начал замечать и записывать других зверей на этой базе, и самым первым из них был знакомый, как потом оказалось, до неприличия гиен, периодически появляющийся на территории базы в самых разных состояниях. Первый раз я приметил его на одном из «опытов» и посчитал одним из похищенных зверей — его одного выставили против целого семейства каких-то сусликов, для разнообразия вооружённых какими-то нелетальными средствами самообороны вроде шокеров, перцовых спреев и прочего. Отец семейства успел лишь брызнуть ему в глаза этим спреем, пока мама неистово колотила его шоковой дубинкой, а гиен как ни в чём не бывало голыми лапами, зубами и когтями расправился сначала с младшими, а затем и со всеми остальными сусликами, оставив от них лишь изуродованные тела. Записывая в свой блокнотик результат очередного такого «опыта», я зацепился взглядом за крупную фигуру на самом высоком мостике в цеху — Шензи лично наблюдала за этим экспериментом с нескрываемой, зловещей усмешкой. Потом я увидел этого бойца в совершенно неожиданном амплуа — он, будучи голым и совершенно невменяемым, прогуливался вдоль главного цеха. Сложно было назвать это прогулкой — он то и дело хватался за стены, его откровенно штормило. Тогда я к нему никакой жалости не испытал — зная характер главной гиены в этой стае похитителей и убийц, я не удивился, что он был в стельку пьян. В таком состоянии я наблюдал его не один и не два раза, и каждый случай характеризовался задорным издевательством над ним со стороны вроде как его коллег по цеху. Его били и унижали, а в отдельных случаях производили и куда более унизительные для его достоинства действа. Один из таких раз мне посчастливилось оказаться в непосредственной близости от избиения — любопытство пересилило осторожность, и я протиснулся через небольшую толпу зевак, улюлюкающих и поддерживающих насилие. И когда я наконец пробрался к почти бездыханному телу гиена, скорчивавшимся в луже крови и испражнений, я решил спросить у первого попавшегося хищника, стоящего рядом со мной: — А кто это такой и за что его так? Ответ последовал незамедлительно и, если честно, шокировал меня до глубины души: — Брат нашего босса! — Шензи? — тут же переспросил я, не дожидаясь ответа на вторую часть моего вопроса. — А кого ж ещё?! — саркастически крикнули мне с другой стороны круга. Я поспешил укатиться с этого места, а уже вечером, когда я рассказал об этом Генри, он сказал мне, что всё это знал с самого начала. — Тут это ходит на грани слухов, что Шензи вроде как пристрелила его брата — Эда. И с тех пор этот гиен — Банзай — поехал крышей. Начал бросаться на всех кого не попадя. Его тут откровенно травят все кому не лень, а кому лень — тому приказывает его сестра, — рассказал мне вкратце гривистый волк и развёл лапами. — Но я не верю в слухи. Да и сам ты видел, как она застрелила того гиена у бизнес-центра. Я тут же вспомнил этот момент и не на шутку перепугался таких её решений. Ведь она убила того гиена фактически ни за что. Понизив голос до заговорщического шёпота, я спросил у гривистого волка: — Что она сделает с нами, если узнает, что мы не те, за кого себя выдаём? Генри прижал уши, видимо, представив это. — Лучше тебе не знать. Скажем так, мы успеем позавидовать тем, кого держат в клетках. А может быть, даже и этому Банзаю. — Надо быть осторожнее… — Сказал тот, кто шепчется об этом в двух шагах от босса, — укоризненно напомнил мне Генри, после чего встал и ушёл, чтобы не вызывать лишних подозрений. Постепенно, через ближайшее окружение самой Шензи, я начал выяснять кое-какие факты. Оказалось, что успех моей хитрости был чисто случайным, и она уже связывалась со своими боссами, и там ей в довольно грубой форме намекнули, что проверка будет проводится столько, сколько это будет необходимо. Однако оттуда же стало ясно, что она должна была быть тайной, и из этого факта я сделал простой вывод: именно потому, что я выдал себя, гиена обходилась со мной так обходительно. Однако я попросил Генри и Кос следить за окружением — вполне возможно, что ревизор уже был на месте и мастерски не выдавал себя. Шпионские игры продолжались больше двух месяцев — за это время я вполне успел обжиться и привыкнуть к местным порядкам. Да, отношение к похищенным животным меня всё ещё немного напрягало, но в намного меньшей степени: я понял, что многие из налётчиков, несмотря на своё положение, старались дистанцироваться от тех, кого привозили сюда в неволе, относились к ним как к «экспериментальному материалу» и просто делали свою работу. Так же продолжал делать её и я, с каждым днём узнавая всё больше и больше. Тщательно конспектируя все свои наблюдения, причём так, что, даже попади мои записи в лапы Шензи, она бы ни о чём не догадалась. Так даже случилось пару раз, когда меня просили посмотреть в своих записях результаты некоторых исследований для более полных отчётов своим спонсорам. Генри и Кос тоже чувствовали себя как никогда прекрасно. Гривистый волк полностью влился в силовую организацию банды, иногда даже оставался за главного в не сильно важных поручениях. Кос довольно быстро продемонстрировала всем свои навыки вождения, чем заслужила нужное ей уважение в кругах хищников и стала первой травоядной, принятой в банду, — её даже традиционно посвятили в банду! Устроили и ей «опыт» в центре огромного цеха, в котором она довольно уверенно искалечила троих истощённых волков. Генри в этом переживал за неё больше всех, и когда она победно вздёрнула окровавленные лапки в воздух, стоя на одном из её соперников, то даже выбежал к ней поздравить с таким посвящением. Уже потом, после этого, я услышал краем уха, что тех трёх волков, которых отделала одна крольчиха, хотели записать в «экспериментальный материал», и я передал такую информацию через Генри им. К счастью, они вовремя пропали. И к середине второго месяца, когда даже я начал забывать, зачем мы тут находились и помогали с этими варварскими опытами, нас чуть ли не окатило известие о том, что едет ещё один ревизор, на этот раз — с какими-то подарками, и Шензи лично велела глаз с нас не спускать, чтобы мы с ним успели познакомиться. И хотя поначалу такое известие вызвало у меня откровенную панику, и я очень многое для себя решил в тот момент — например, то, что гиена на самом деле никогда нам и не доверяла, а лишь делала вид. В конце концов для неё прокорм трёх лишних ртов, один из которых к тому же был травоядным, не составлял какого-то труда, но, даже зная это, можно было представить, насколько страшна будет её месть. Но одного она не учла: известие это прибыло за неделю до приезда нового ревизора, и я успел подготовиться и успокоить Генри. Гривистый волк паниковал больше остальных, ведь у Кос был простой и надёжный план: заправляем машину по горлышко, проламываем на ней центральные ворота и не отпускаем педаль газа до самой цитадели Конгломерата. Генри нашёл в нём великое множество изъянов, но крольчиха была к ним глуха. Так что придумывать всё пришлось мне одному. В день прибытия таинственного ревизора я велел своим друзьям заниматься своими делами как ни в чём не бывало, но даже это моё желание осталось неисполненным, причём из-за приезда спонсоров. Ближе к вечеру Шензи, немного протрезвев, объявила приказ по базе: приготовить всё оружие, которое у них было, и устроить на проезде рядом с главным цехом столы и электричество. Приказ кинулись выполнять с необычайным энтузиазмом, и так как ни Кос, ни Генри я не видел целый день, то даже не смог поинтересоваться, зачем это было нужно. К ночи приехали их наниматели. На непримечательных серых машинах типа городского седана в конвое с двумя крытыми серыми грузовиками вроде тех, которые списывают военные травоядных, и одним довольно представительным тонированным джипом. Из последнего на смеркающийся свет сумерек выползли к моему удивлению четверо травоядных — рогатых козлов, все как один нелепо разодетые в оранжевые светоотражающие жилеты поверх пухлых бронежилетов, под которыми уже были довольно стандартные рубашки клерков. Из седанов попроще появилась их свита — несколько хорошо вооружённых хищников, некоторые из которых тут же поприветствовали своих давних друзей на этой базе. Одеты и вооружены они были лучше всех остальных вместе взятых здесь — добротные городские камуфляжи, разгрузки, бронежилеты — всё строго и очень эффективно. Но ровно один из них был в обычной полевой форме и ничего кроме пистолета с собой не носил — именно к нему первым делом подошла Шензи и вальяжно отдала честь, на что шакал, а это был именно он, небрежно махнул лапой, несмотря на то, что гиена была намного его крупнее и выглядела куда опаснее. Она попыталась разговорить прибывшего ревизора от хищников, но относительно безуспешно: он был молчалив, отговаривался всегда жестами или короткими фразами, чаще — приказами своим непосредственным подчинённым. Я не слышал их разговора вообще, потому что наблюдал за всем происходящим сверху через бинокль с одной из подвесных дорожек, которые в изрядном количестве опутывали главный цех. Шакал, всячески показывая, что не желает оставаться в этой дыре больше, чем это было необходимо, велел бойцам разворачивать грузовики и с несколько большим почтением обратился к нелепым травоядным с вопросами, что им было нужно. Козлам оперативно организовали ещё несколько столов, стулья — какие были — и импровизированные настольные лампы. Настолько импровизированные, что одного из местных бойцов поставили рядом держать фонарик, пока вместо него не сообразили использовать какой-то древний штатив и немного изоленты. Устроив на ночь такой быт, хищники начали собирать подготовленное, как оказалось, для них оружие. Они занимались в основном грязной работой — оттирали ствольные коробки от пыли, гари, в редком случае — масла и искали на них серийные номера. Козлам клали оружие на стол, они тщательно переписывали все номера в журналы, после чего вместо потёртой, но ещё пригодной к бою единицы кричали что-то в кузов грузовика, откуда им выдавали не то чтобы новый, но вполне годный такой же ствол. Понаблюдав за этой операцией несколько минут, я открыл свой блокнот и достал карандаш, записывая то, что увидел, чтобы не забыть. Я искренне жалел, что со мной не было в этот момент даже самого захудалого фотоаппарата — в мои слова будет довольно тяжело поверить, я лишь представлял, как это может звучать в моих устах, когда я расскажу это Теодору, и уже сам в это не верил! Однако это происходило на моих глазах, и, к счастью, у меня был по крайней мере один свидетель, который точно был в своём уме и даже заслужил столько доверия, что стал у Теодора телохранителем. К счастью, именно его лапа легла мне на плечо, чуть не напугав меня до смерти. — Уходим, — безапелляционно сказал он, сразу же откатывая меня от перил. — Нет, ну ты это видел? — спросил я, не сопротивляясь. — Что они вообще делают? Зачем?! — Какая разница, — прошипел мне в ухо гривистый волк. — Пора валить, пока они этим занимаются! Ни у кого нет при себе оружия! — Нет! Я должен узнать, что и зачем они делают! Генри! — Слишком опасно! — отрезал гривистый волк и взвалил меня на спину, как мешок с картошкой. — Генри! — недовольно повторил я, болтая культями в воздухе. — Уходим, я сказал! — нетерпеливо повторил мне рыжий волк, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Гривистый волк самолично, несмотря на мои многочисленные возражения, донёс меня, как заплечный рюкзак, через несколько лестниц — самым коротким путём — непосредственно к гаражам банды Шензи, где нас уже «под паром» дожидался мой грузовик, усовершенствованный за два месяца пребывания здесь в лучшую сторону. Завидев нас, крольчиха за рулём завела двигатель и мигнула нам фарами. Генри прибавил ходу, не слушая мои разговоры о том, что я на своей тележке докачусь по бетонным пандусам намного быстрее, но вдруг из-за угла выскочил уже знакомый нам троим кот и спустя несколько секунд сообразил, что происходит. Только после напряжённой мозговой деятельности он сумел сопоставить происходящее с приказами его босса и показал на нас пальцем: — Эти парни… Они пытаются сбежать! — Заткнись, крыса безродная! — тут же шикнула на него Компас из-за руля машины, но это разозлило его только боже: — Хей! Шензи велела с них глаз не спускать! — крикнул он кому-то в проходе, но тут же отшатнулся и закричал в страхе. Из тени технического коридора на него бросилась большая смертоносная тень, тут же всадившая ему в глотку, достав до пола, лезвие окопного ножа. Генри выхватил пистолет и перехватил другой лапой фонарик, направляя луч света на нападавшего. Каково же было наше удивление, когда мы узнали в нём Банзая. Гиен только поднял на нас бешеный, злобный взгляд, как мы с гривистым волком отшатнулись. Стрелять мой друг не спешил — боялся привлечь слишком много внимания, но вместо этого обстановку разрядила Компас: — Эй! — крикнула она бешеному гиену. — Спасибо тебе! Славный, добрый зверь! Я даже скривился от удивления, услышав такое обращение в его сторону, но крольчиха, похоже, была абсолютно серьёзна на этот счёт. Высказать же всё, что я о ней думаю по этому поводу, я уже не успел — Генри буквально забросил меня в салон, и Компас дала по газам, вылетая на всех шести колёсах из гаража. Я даже опомниться не успел и слетел в проём для лап с заднего дивана. Грузовик, визжа рифлёными покрышками, встал, как вкопанный, и, судя по всему, кто-то залез ему прямо на капот. — Я почему-то так и думала, — проворковала главарь банды, покачивая новеньким массивным двуствольным дробовиком, — что именно в этот момент вы, господин ревизор и компания, решите нас покинуть… Я наконец-то смог собраться с силами и залезть на задний диван обратно лишь для того, чтобы увидеть, почему Кос не пошла на таран, а дала по тормозам — на пути у нашей машины стояли несколько бетонных блоков, надёжно блокирующих наш путь к отступлению. Компас, конечно же, немедленно врубила заднюю передачу, но Шензи достала из кобуры на бедре несуразно огромный для её размера пистолет и направила его промеж глаз одноухой крольчихи. — Не рыпайся, — предвосхитил я слова пятнистой суки. — Даже не думай, — спокойно сказала она и только после этого наклонилась, чтобы посмотреть на меня. — Рокс, дружище. Вылезай, познакомишься с коллегой. Пути назад у нас не было — нас уже подпёрли другие машины, бросившиеся за нами в погоню. Гиена беззаботно спрыгнула с капота, а один хищник из её банды бесцеремонно пролез лапой в салон и вытащил ключи из замка зажигания моей машины под возмущённый вопль Кос. Забавно было лишь то, что из-за многочисленных поломок замок этого самого ключа работал плохо, в частности блокировка лезвия не срабатывала, и бандит вытащил его, не заглушив двигатель, и ехать дальше можно было совершенно спокойно. — Глуши, — спокойно сказал я. — Не знаю, что ты задумал, Рокс, но это не лучший вариант… — Глуши, я сказал. Мне нужно, чтобы они мне хоть в чём-то доверяли… Гривистый волк, не поворачиваясь ко мне, улыбнулся — я увидел это в зеркале заднего вида. И тогда я улыбнулся ему в ответ. — Ну давай, покажи класс, — напутствовал он меня. С этими словами я уверенно распахнул заднюю дверь грузовичка и ловко выпрыгнул на землю, представая во всей красе перед Шензи и таинственным, неразговорчивым шакалом. — Знакомься, — сказала ему гиена, представляя меня. — Представился Роксом. Говорит, что приехал к нам следить за выполнением серии наших исследований. — И это так, — упрямо настаивал я с лёгким кивком. — Только есть нюанс! Он, — я показал на шакала, — ничего знать обо мне не должен был. — Это почему же? — тут же вскрикнула Шензи. Шакал при этом многозначительно промолчал, оценивающе глядя на меня сверху вниз, сложив лапы на груди. Я сразу же понял, что передо мной весьма достойный противник — он, может, и не был настолько же красноречив, как я, но он был достаточно молчалив для того, чтобы мне не за что было зацепиться в разговоре. Поэтому я пошёл на откровенный блеф, исходя исключительно из того, что я знаю, а именно: он был намного главнее вымышленного меня. — Мы не хотели, чтобы о некоторых наших… авариях, — я выкручивался как мог, вспоминая слова поинтереснее, — узнали выше. А моё присутствие здесь могло бы навести на мысли о том, что они имели место быть. Шакал задумчиво посмотрел в мою сторону, наклонив морду набок. Шензи изобразила на морде искреннее презрение. — Он сладко поёт, — завела она старую пластинку, но уже для другого слушателя, — но есть проблема… — Скажи мне, Шензи, — внезапно перебил её шакал спокойным и очень уверенным голосом. — Что ты сделаешь с ним и его друзьями, если он врёт? Гиена без лишних слов показала дробовик в одной лапе и пистолет в другой. — Так просто? — спросил он у неё и посмотрел на меня, подходя ближе. — Этот лис, Шензи, обвёл тебя вокруг пальца, как последнюю городскую шлюху. Больше двух месяцев жрал твою еду, катался на своём шестиколёсном корыте на твоём топливе. И более того — не он один. А с профессионалом-стрелком, насколько я могу судить по нему, и травоядной автокаскадёршей, насколько я могу судить по рассказам других твоих подчинённых. Теперь пришло время мне наклонить морду набок и очень внимательно слушать этого шакала, чтобы понять, к чему он ведёт. — Ладно! Тогда я заставлю его всё это отработать! — решила гиена. — Пустим его друзей на опыты, а он пусть хоть жопой отрабатывает каждый листик салата, который сожрала его одноухая подружка! — У тебя всё через жопу, Шензи, — строго сказал ей шакал и довольно уверенно приблизился ко мне, причём сразу присев на одно колено, чтобы нам было удобнее разговаривать. — Я же вижу в нём потенциал. — Потенциал у окурка? — насмешливо спросила Шензи. — Да уж, как же. Однако шакал уже совершенно не обращал на неё внимания. Он смотрел мне в глаза, и даже от этого мне становилось не по себе. — Итак, Рокс, — начал он тихо, если не сказать вкрадчиво. — Я уже для себя всё понял. Неясно мне лишь одно: в чём твоя мотивация? — Пожрать и поспать нахаляву, в чём ещё? — ответила за меня гиена, но я тоже её игнорировал. — Я хочу быть полезен, — честно ответил ему я. — С тех пор как потерял нижние лапы, меня никто не воспринимает всерьёз. Шакал выслушал мой ответ и встал во весь свой рост, после чего развернулся и задумчиво отошёл от меня, но не в сторону Шензи, а в другую, ближе к козлам. — Давай поговорим, — предложил он мне через плечо. — Друзей в расход? — тут же предложила Шензи. — Нет! — крикнул я, и оказалось, что мне вторил и ревизор. Гиене ничего не оставалось, как всплеснуть лапами. Я же показал большой палец своим друзьям в машине, велел оставаться им на своих местах и поплёлся на своей тележке за таинственным ревизором. Он довольно быстро прошёл мимо пунктов обмена оружием и козлов, которые не обращали на нас никакого внимания, и пригласил меня присесть к нему в машину — один из неприметных серых седанов. Я с небольшим подозрением, но всё-таки принял это приглашение. Шакалу не надо было напоминать мне, что если бы он того захотел, то я бы уже давно был мёртв. Я захлопнул за собой дверь, усевшись по традиции сзади. Шакал же сел спереди и неохотно закурил, не трогая ни ключ зажигания, ни руль. — Я бы хотел поговорить с тобой в тишине и покое, Рокс, — объяснил он, выпуская струйку дыма в прокуренный потолок. — Ты не против? — спросил он, имея в виду сигарету. — Вы мне только что жизнь спасли, думаю, что немного никотина сильно хуже не сделают. — Это точно, — согласился мой собеседник и без других лишних вступлений перешёл к делу. — Так чем ты можешь быть нам полезен? Я даже фыркнул ему в ответ, откровенно усмехаясь. — Даже толком не зная, чем вы тут занимаетесь, я два месяца был тут охренеть как полезен хотя бы тем, что вёл нормальные записи о ваших опытах. Тех, кого вы сюда поставили… — Да-да. Дикари, едва ли умеющие читать или писать. У тебя с этим проблем нет. А что ты думаешь о нашем деле? — Варварство, — честно ответил я. — Поначалу я хотел помочь всем зверям бежать, но потом быстро понял — так будет только хуже. Так что я… подстроил пару смертей. Звери всё равно умерли бы, просто я избавил их от мучений. — Я слышал об этом. Что ещё? — Ещё? Мне интересно знать, что может быть ещё. Зачем нужны эти варварские исследования. — Чтобы получать за них деньги, — инертно ответил шакал. — Если ты будешь задавать слишком много вопросов, ты не будешь полезным, Рокс. — Я понимаю, — согласился я с ним, — но я просто стремлюсь быть лучше, чем есть сейчас. Не более того. — Хорошо, — сказал мне шакал, рассматривая тлеющий огонёк сигареты. — Тогда давай поговорим о тебе… Кто ты… Откуда. И особенно мне интересно, как ты потерял лапы и остался после этого жив… Я наигранно тяжело вздохнул и без особой утайки затянул свою повесть лет. Не особо рассказывая о том, как я был обычным рыжим лисом, силящимся прокормить свою семью, я побыстрее перешёл к моменту, когда жизнь моя сделала крутой поворот и я познакомился с крольчихой. Потом, старательно обходя всеми возможными дорогами тему огромной организации хищников и её главы в особенности, рассказал о том, чем пытался заниматься и как не здорово было жить в долгах у могущественного полярного зверя, который мог уничтожить меня чуть ли не щелчком пальцев, но вместо этого решил мне помогать и даже счёл своим другом, хоть и виделись мы с ним необычайно редко. Шакал всю мою историю задавал мне наводящие вопросы, но по большей части очень внимательно слушал, не перебивая. Закончил я свой рассказ на фразе «Остальное вы видели сами» и после небольшой паузы решился спросить сам: — Зачем вам всё это? Шакал потушил сигарету, истлевшую до фильтра, которую он забывал курить, и закурил другую. — Сам видишь, как тут всё плохо, Рокс. Шензи — моё последнее приобретение, откопанное в пустоши. И это ещё самый адекватный и надёжный вариант, который работает уже почти год. — Когда я её встретил, она была пьяной и голой, — зачем-то брякнул я. — Ну, власть и богатство могут испортить многих из нас, — пожал плечами шакал, — на её выходки, пока она делает свою работу, мы можем и прикрыть глаза, но если она выйдет из-под контроля, то её ликвидируют. — Жду не дождусь этого момента. — Я тоже, — впервые просто усмехнувшись, признался мне шакал. — Пока разговор о чём, Рокс. Я могу сделать так, чтобы ты был полезен мне и моим нанимателям. Такие как ты… находятся сегодня редко. А на твои недостатки в некоторых частях тела… Шакал обернулся ко мне и оглядел с головы до культей. — Не думаю, что это будет проблемой, раз ты смог добраться сюда. — И чего вы от меня хотите? — только и спросил я, но шакал лениво махнул лапой: — Сначала я тебя спрошу. Эта организация хищников, которую ты упоминал и которой ты задолжал… — Меня там даже за пустое место не считают. Рассчитаюсь с долгами, и лапы моей там больше не будет. — Примерно это я и хотел услышать, — признался шакал, выходя из машины. Я поспешил вылезти вслед за ним. Он вернулся к моему задержанному грузовику, и к нему тут же подскочила гиена, и каково же было выражение на её морде, когда наш новый друг совершенно спокойно подошёл к ней и вкрадчиво объяснил: — Они теперь наши друзья. Можете продолжать воспринимать их точно так же, как делали до этого. Компас, так и сидящая за рулём, нервно усмехнулась, а у Генри натурально отвисла челюсть. Это не осталось незамеченным ни мной, ни Шензи, ни таинственным шакалом. — Похоже, твои друзья сами в шоке, а Рокс? — Им до меня ещё расти и расти, — уже ничего не скрывая от Шензи, согласился я со своим новым боссом. Впрочем, провести с ней достаточно времени я уже не смог. Шакал дождался, пока операция по смене оружия у бандитов будет завершена, спокойно собрал весь свой состав и сообщил мне, что мы отбываем немедленно, и даже заботливо поинтересовался, сможет ли наша машина выдержать такой пробег и найдётся ли у нас водитель, который выдержит больше суток в пути. Кос, естественно, сразу же выпятила грудь и, чуть ли не бья себя пяткой, заявила, что и машина, и она — кремни, каких ещё свет не видывал, и вообще мы тут засиделись. На первой же остановке Генри переложил мигом уснувшую крольчиху на заднее сиденье и сам сел за руль. Шакал, увидевший это, даже предложил нам взять нас на жёсткий прицеп, но мы отказались. По пути, конечно же, я не смог избежать разговоров. Поначалу были стандартные вопросы: что я сделал, как наврал и что говорить Генри, если такая необходимость вдруг появится. В конце концов гривистый волк задал главный вопрос: — Мы что, теперь работаем на этих ребят? — Похоже на то, Генри, — согласился я. — Похоже на то. Но я тебя не держу. — В смысле? Рокс, ты же не собираешься предавать Теодора? На этот вопрос я решил ответить абсолютно честно: — Пока не знаю. — Что значит «пока не знаешь»?! Рокс, эти ребята явно не такие хорошие, как кажутся! — Это самая отвратительная банда рейдеров, что я видел в своей жизни, Генри, — перебил я его, — но Теодор сам не сильно лучше. — Не сильно лучше? Да по сравнению с их опытами он вообще святой! — Может быть, может быть… — Не «может», а так оно и есть, — отрезал Генри. — Держишь ты меня или нет, мы работаем на Теодора и Конгломерат. — Зачем? — тихо спросил я в конце концов. — не всё ли равно, на кого работать? Исход у всех один и тот же. И он явно не самый весёлый. Грустно вздохнув, Генри нагнал впереди идущий представительный джип, и мы поехали обратно в Город с новыми, пока ещё неизвестными друзьями. Не доезжая до границы Города несколько сотен миль, мы остановились на небольшой ночлег в маленьком захудалом городке Грин Медоуз. Переживающий явно свой последний упадок городишка не производил никакого впечатления — брошенные домики всех цветов и размеров, пустые улицы с растрескавшимся асфальтом и небольшой дом, дожидавшийся всех нас — бойцы нашего нового друга смогли отдохнуть, а травоядные крючковёрты, путешествующие с нами, — развеяться. Шакал, казалось, не отдыхал вообще: практически сразу по приезду он буквально повис на местном телефоне-автомате, заняв его чуть ли не на всю ночь. Как потом оказалось, ситуация эта была далека от обычной, и он по телефону-автомату готовил нам место встречи с нанимателем. Мы же, как обычно, отдохнули в машине, чтобы не стеснять наших друзей своим присутствием, а наутро выяснили, что это была точка разделения — козлы, едва ли попрощавшись с нами, уехали в одну сторону, немного погодя уехали грузовики, а за ними — оставшиеся с шакалом силы хищников. Шакал, видя, как неплохо мы приспособились к жизни в машине, попросил нас задержаться в городке или в его округе на несколько дней, прежде чем организует для нас встречу с нанимателем. Не сказать, чтобы с большим удовольствием, но я, Компас и Генри, выполнили его пожелание. Конечно, за почти неделю блаженного ничегонеделания мы успели как следует изучить этот городок, познакомиться с некоторыми живущими хищниками; особенно меня порадовала большая семья медведей: мама, папа, старшая дочь и младший сын. Младшая медведица проявляла себя как настоящая хозяйка, пока их родители пытались наскрести денег, чтобы оплатить все свои неподъёмные долги. Я очень любил в тайне приходить на край их участка, где в землю врос огромный валун как отметка их территории. Я прислонялся к нему спиной и мог часами наблюдать за огромным полем подсолнухов, раскинувшимся, казалось, до самого горизонта. Генри и Компас не особо любили просто сидеть и смотреть вдаль, они предпочитали заниматься делом. Но зато за ту неделю, что мы провели в Грин Медоуз, крольчиха успела чуть ли не вылизать нашу машину до первоначального состояния. На такой было не стыдно и в Городе появиться, и как раз одним прекрасным тихим вечером шакал, как и обещал, вернулся за нами. С ним мы поехали в Город. Ночью, под покровом темноты, мы сделали немаленький крюк, объезжая мегаполис по внешнему транспортному кольцу, стараясь избегать постов дорожной полиции. Уже ближе к утру мы выехали на широкое шоссе и оттуда свернули к небольшому карьерному комплексу «Солт Бей». Карьеры там разрабатывались довольно активно, на отработанных местах площадку разровняли, и предприимчивые коммерсанты, успевшие оттяпать себе кусок земли подешевле в непосредственной близости от Города, быстренько построили там хлипкие неотапливаемые склады. В них-то мы и встретились с главным, со своим нанимателем, как нам объяснил шакал, имя которого я так и не потрудился узнать. Точнее, там мы встретились с Интернетом. В небольшой комнате, отгороженной от основного склада, перед нами открыли ноутбук со включённой программой общения вживую. Нас троих посадили перед камерой, а наш новый босс выступал в очень мрачном помещении. Лишь присмотревшись, я понял, что экран компьютера показывает нам не видео, а лишь картинку-заставку. Мы втроём встали перед камерой, и из ноутбучных динамиков раздался довольно противный, если не сказать и вовсе мерзкий, голос. Я даже не понял, было ли это нарочно или, может, не хватало мощности Интернета, но даже просто разобрать и понять его было сложно. — Кого ты притащил мне на этот раз? — поинтересовался ноутбук, будто вглядываясь в нас. — Какая… разношёрстная компания! — Как я и говорил, — спокойно представил нас шакал. — Мы тут ради лиса. Зовут Рокс. Я поднял лапу в приветствии: — Доброй ночи. — Крольчиха и рыжий волк — его сила и скорость, — как ни в чём не бывало продолжал он. — Правильно, да? — Я — гривистый волк, — очень недовольно прохрипел Генри, но это лишь ещё больше позабавило таинственного нанимателя. Как оказалось, всё, что уже нужно было рассказать, шакал рассказал, поэтому наш наниматель довольно быстро приступил к довольно неожиданным, если не сказать интимным, вопросам. — Итак, мистер Рокс… Вашу движущую мотивацию я уже узнал. Признаться, похвально с вашей стороны не сдаваться и не отчаиваться, а искать новые пути быть полезным хоть кому-то. Пережить такую тяжёлую череду событий и остаться при своём — это редкость в наши дни. — Наверное, это задумано природой, — сказал я неизвестному зверю на другом конце линии и попал в десятку. Настолько хорошо попал, что за экраном даже щёлкнули пальцами в поддержку моей идеи. — Природой, мистер Рокс! Именно природой! Вы же уже догадались, с кем мы имеем дело, не так ли? — С другими… зверями? — предположил я. — Да, именно так. И в первую же очередь я имею дело с их природой. Именно она создала всех нас не просто неравными — природа в сущности издевается над нами, не считаете? — Иногда проскакивают такие мысли, да, — признался я. — Природа наделила одних неимоверной силой, других — ловкостью. Кому-то досталось любопытство, а кому-то… — наш собеседник сделал таинственную паузу, будто всматривался в нас. — Кто-то очень хорош в умножении своего рода, не так ли? Компас надменно хмыкнула. — Но наша цивилизация позволяет нам стать большим, чем мы есть. — Да. Но маленькая мышка никогда не выстоит против ягуара в драке. — Значит, она просто не смогла её избежать. На другом конце линии кто-то многозначительно помолчал, прежде чем дать ответ: — Есть определённые ситуации, которые не решить дипломатическим путём, будь хоть семи пядей во лбу. Не за этим ли за вами таскается гривистый волк с парой пистолетов? — Я могу гордиться тем, что за последние два месяца он ни разу не решил этим ни одной проблемы. — Именно поэтому вы подходите мне идеально, мистер Рокс. Я выдохнул и даже позволил себе улыбнуться. — Тогда в чём проблемы? — В связи. Мои подчинённые составят и пришлют вам серию заданий — что-то вроде тех, которые высылались гиене, так что вы должны быть с ними знакомы. Мой дорогой заместитель выдаст вам мобильный телефон. До меня, конечно, вам не дозвониться, но до него — очень даже. С ним вы сможете обговорить все необходимые вам ресурсы, но попрошу не наглеть, мистер Рокс. Я ожидаю от вас не только простой пользы, но и эффективности. Наниматель сделал паузу и тихо спросил: — Договорились? Я мельком глянул на Компас и Генри. Крольчиха с немного недовольной мордой более не выражала никаких эмоций, а вот Генри явно задумался о чём-то. Но последнее слово было за мной, и потому я посмотрел в глазок камеры и уверенно сказал: — Мы согласны. После этих слов неизвестный прояснил нам кое-какие мелкие детали, после чего отключился и передал все дела своему, как он выразился, заместителю. Шакал довольно быстро выдал мне стандартную трубку, всё к ней прилагающееся и после вручил большой коричневый пакет, на котором быстро написал свой номер телефона. С этим он попросил нас удалиться и более в этом месте по возможности не появляться. Это было предложение на целую жизнь с прекрасными, на мой взгляд, условиями. Есть задание, есть телефон. Делай его как хочешь, если что-то нужно — звони и не стесняйся. Намного лучше, чем мародёрствовать на помойках, и даже лучше, чем работа на Теодора. Спустя несколько часов езды это признал даже Генри, сказав, что мраморный лис никогда не допустил бы подобных вольностей. Мы, как обычно, остановились на ночлег в пустыне, поскребли по запасам еды — а у нас оставалась всего одна банка бобов, — и у костра в ту ночь я вскрыл конверт с указаниями. Не то чтобы бы я не видел таких раньше, но содержание меня в общем и целом немного удивило. Из текста в прилагаемом письме я узнал, что мне предстоит заняться мелкими и средними животными, особенно теми, кто привык держаться большими группами. На следующих страницах были распечатаны все параметры, которые мне необходимо было узнать, и целая кипа бумаг предназначалась не кем иным, как кроликам. С лёгким смешком я показал бумаги Компас, которая с нескрываемым интересом начала их изучать и даже зачитывать вслух самые интересные вопросы: — «Как быстро можно довести кролика до каннибализма, какими методами» — ну это я и сама тебе расскажу… — Да уж, ты-то расскажешь, — недовольно пробухтел Генри, передавая мне банку бобов. Я отказался, аргументировав это тем, что гривистому волку энергия нужна больше, чем мне. — Что бы это ни было, надо рассказать об этом Теодору. И чем раньше, тем лучше. Пусть он тоже пороет со своими связями на этих… даже не знаю, как их и назвать. — Он скажет, что мы сами распечатали эти бумаги, чтобы привлечь его драгоценнейшее внимание, — саркастически, насколько могла, ответила за меня крольчиха, — и пошлёт нас куда подальше. — Ничего плохого от того, что он будет знать, чем мы занимаемся, не будет, — заверил нас Генри. — Может быть, он даже нам поможет? — Может быть, — согласился я. — Может быть… — Я взялся за тяжёлый коричневый конверт, чтобы проверить, не осталось ли там чего-нибудь ещё. Из конверта в сторону костра вылетела ещё одна разноцветная бумажка. К счастью для нас, Компас успела среагировать и поймать её до того, как она достигла огня, и очень не зря. Мы втроём уставились на неё, как на святыню, ведь всем было понятно, что это чек. Подписанный, полностью готовый к обналичиванию чек Первого объединённого банка на предъявителя, на котором не было указано главного — суммы к выдаче. У Кос даже лапки затряслись от таких возможностей, но я быстро вытащил чек из её пальцев и напомнил: — Он просил не наглеть… — А кто наглеет? — развела лапками крольчиха. — Пара ноликов — это что, уже наглость? «И долги Теодору не мешало бы отдать…» — вихрем пронеслось у меня в голове. Меньше чем через неделю нашей вольной жизни мы полностью рассчитались с долгами перед Конгломератом, и даже более того — Генри вытащил оттуда парочку знакомых ему зверей, готовых забыть о моральных нормах и помочь нам за несимволическое вознаграждение. Перво-наперво был огромный, даже по меркам медведей, Олег — поначалу мне показалось, что Теодор сослал его нам, чтобы следить за мной вместо Генри, но потом оказалось, что у него была какая-то особенная философия в жизни. Естественно, нам понадобилось больше транспорта и тот, кто мог его обслуживать, и на этапе постройки нашей новой базы в Хэппитауне к нам присоединился Каа — деловитый, но явно не очень довольный положением дел ягуар, который, как и все мы, просто привык к сложившимся вокруг него реалиям. Выбор места нашей новой базы, или, как я её окрестил, «Фермы», я доверил Генри и был приятно удивлён, когда он предложил окопаться в старом торгово-развлекательном центре Хэппитауна, довольно изящно обосновав такой выбор: относительная близость к Городу, доступность почти всех необходимых материалов, относительно неплохое качество связи. Мне начало казаться, что гривистый волк втягивается в это дело, несмотря на убеждения. Спустя полтора месяца у нас появился первый пленник — кролик, которого с каким-то необычайным удовольствием заманила в ловушку Компас. Не знаю, как она это сделала — очаровала или просто перепила его в каком-нибудь баре, — но вскоре после этого к нам прислали нашего первого ревизора и небольшой «подарочек» — того самого бешеного гиена, бесчувственную тушку которого на мотоцикле привёз нам новый член команды — койот Тик. Он пытался какое-то время держаться отстранённо и даже властно, но довольно быстро стал своим в доску парнем. С небольшой помощью наёмного труда из числа бродячих хищников, набранных на помойке, раньше служившей мне домом, мы отстроили свою базу. И, как бы я ни был горд за своё творение, ряды маленьких клеток выглядели ужасно жутко, но в моём сознании воспринимались почему-то иначе. Тогда наша банда начала похищать зверей большими группами — Тик помог нам разработать план нападения на целые автобусы. Сам я в таких мероприятиях не участвовал, Генри тоже чаще отказывался. Но спустя всего несколько месяцев мы стали наводить ужас на травоядных. Моё мероприятие работало как часы, исследования проводились в полном объёме — мне даже стало не хватать грамотных зверей, чтобы поддерживать полноценную запись всего происходящего. Нами интересовались все — от Конгломерата до УСС, но лишь Теодор мог меня найти. Даже несмотря на то, что он начал звать меня на встречи, я отказывался — говорил, что с долгами я рассчитался и новых мне не нужно. Когда же ему или его подручным удавалось найти меня — не без помощи Генри и других конгломератских друзей, — то меня ставили перед одной из двух крайних реакций — восторг или омерзение. Довольно быстро таким образом я выяснил, что не все в Конгломерате согласны с политикой работы совместно с травоядными и были только рады, что некоторые из них получают по заслугам. Это были не самые яркие, но определённо самые продуктивные годы моей жизни. Вскоре после того, как мы поставили исследования на поток, я начал задумываться о большем: узники, как и в любой тюрьме, начали сговариваться, организовываться, сопротивляться. Тогда-то ко мне в голову и пришла идея узнать не только физические пределы разнообразных зверей, но и моральные. В голове немедленно возникла мысль внушить этой толпе несчастных, что они рождены быть жертвой. И то, что их конец так или иначе в зубах хищника. И это не самый плохой конец — по крайней мере, лучше, чем долго и мучительно умирать от голода или болезней. На ближайшем сеансе связи с шакалом, имя которого спустя столько лет я так и не узнал, я рассказал ему свою идею. И через два дня мне перезвонил не кто иной, как мой наниматель, и пригласил меня на очную встречу. Хорошенько расчесав шерсть и выбрав самую лучшую, чистую и аккуратную жилетку, под покровом ночи я спокойно, без лишнего шума прибыл в Город и без проблем нашёл нужное здание — очередной бизнес-центр, почти в самом сердце столицы травоядных. Спустя столько времени я не уставал поражаться, насколько хорошо, чётко и слажено всё было организовано у моего нанимателя — на парковке мне выдали пропуск и вместо моей нищенской дощечки с гремящими колёсиками предложили основательное инвалидное кресло и личного провожатого, который докатил меня до места встречи. Как оказалось, для меня сделали особенное исключение, и в длинном непропорциональном зале за узким столом мне наконец-то представили моего нанимателя лично. Шакал высадил его на стол со своей лапы и даже пододвинул ему миниатюрный стульчик. Им оказался крыс, причём довольно знаменитый в узких кругах и на слуху в кругах широких. Его клан заправлял строительством, производством электроники и многим-многим другим. Я же без проблем узнал в нём крупного медиамагната, который фактически контролировал всё информационное поле Города. Эрнест Рататуа. Я почему-то даже не удивился. И при виде меня он улыбнулся, разведя крохотные ладошки в приветствии. И я тогда тоже улыбнулся ему. Мы насколько могли пожали друг другу лапы, обменялись парой дежурных шуток и принялись за дело. Он рассказал мне, что я единственный, после него, кто догадался изучать природу цивилизации и то, как она воздействует на умы и сознание разных зверей. У него для этого были все необходимые ресурсы — как он сам мне признался, он мог бы сделать абсолютно любую идею реальностью в головах граждан, даже навязчивый каннибализм, — нужно было лишь достаточное количество времени. Он многое рассказал мне о том, что уже знает, например, о невероятной преданности псовых или свободолюбии кошачьих, импульсивности некоторых куньих. Мои знания и предположения меркли перед его невероятными способностями — мне лишь оставалось сидеть и слушать его, как зачарованному. Вот уж с кем, а с ним мне никак нельзя было соревноваться в красноречии: он говорил всегда чётко, уверенно, слаженно, и я в какой-то момент начал это замечать и сказал ему об этом. Он похвалил меня и отметил моё природное лисье любопытство и проницательность. И, честно говоря, тогда он нравился мне куда больше Теодора. Наверное, попроси он рассказать о тех, кто мне помогает, — я бы и рассказал ему, но крыс производил впечатление настолько хорошего и доброго парня, что я попросту забывал о том, какие исследования проводились под его началом. Мы проговорили с ним почти всю ночь, и за это время моё положительное впечатление о нём только разрасталось, и в конце концов, когда мы перешли к конкретным вопросам, я был настолько уверен в правоте его дела, что не постеснялся задать самый главный вопрос, на который даже его молчаливый заместитель-шакал приподнял уши и выразительно округлил глаза. — Так зачем мы всем этим занимаемся, мистер Рататуа? — выразительно спросил я, подперев лапу мордой и тут же немного разрядив обстановку. — Ну, вы знаете — это лисье любопытство. Крыс довольно улыбнулся, но на мой вопрос ответил не сразу. Он потупил взгляд, как будто рассматривая свой изувеченный хвост, но в конце концов поднял мордочку и ответил мне прямо и немного гордо: — Я всего лишь верю, мистер Рокс, что мы делаем это всё не зря. Что это обязательно приведёт нас к лучшему миру, где мы сможем лучше понять сами себя, понимаете? — Понимаю, — кивнул я. — Я делаю это ради общего блага. Как бы мы ни старались, мы никак не можем ужиться вместе, и этот мир, что сейчас окружает всех нас, — всего лишь передышка. Я же хочу укрепить его. Да, это может потребовать необычайных, кардинальных мер в плане расселения разных видов зверей по разным локациям. — Что-то вроде… резерваций? — припомнив умное слово, вставил я. — Ну зачем же так грубо? — мило улыбнулся мне Рататуа. — Нет. Просто определённые территории. По приспособленности. И именно это и надо узнать. Многим зверям тяжело ужиться вместе, и я говорю не только про хищников и травоядных. Вы, например, знаете, что тигр, к примеру, может не потерпеть другого тигра на территории, которую тот считает своей? Цивилизованно, эволюционно они, конечно, думают, что друг другу не враги, но где-то глубоко внутри их неосознанного — они хотят драки! — Очень интересно, мистер Рататуа, — признался я, внимательно слушая его монолог. — И какова же тогда высшая цель? Найти самого приспособленного? Крыс довольно усмехнулся, чуть ли не засмеялся. — Нет-нет-нет. Мы ставим себе целью найти пределы возможностей всех видов зверей, чтобы определить для них лучшие условия. Лучшую застройку, лучшую компоновку… Я слушал всё больше и больше, зачарованно кивая, как кукла-болванчик. Крыс рассказывал о своих грандиозных планах с искренним удовольствием и страстью, как никогда раньше. Я остался просто очарован его рассказом, но в итоге почти ничего из него не запомнил. Когда же рассказывать о городе-мечте ничего больше не осталось, он поник и перевёл тему: — Вы даже представить себе не можете, что готовит правительство травоядных — сегрегационный город, разбитый не просто на районы и кварталы, нет! Город, разделённый огромными стенами, с одной стороны которой дует горячий воздух, а с другой — холодный! Район, где система орошения может создать искусственный тропический ливень, и район засушливой пустыни, представляете? — С трудом, — честно признался я, кивая каждому его слову. — То-то и оно! А знаете, что они ставят в противовес этому плану? — спросил он, показав мне указательный палец, и, не дожидаясь ответа, продолжил, чуть ли не срываясь в истерику: — Они называют это утопией! Представляете себе утопию там, где у кого-то есть всё, а у кого-то — ничего? Вопрос был риторическим, так что я вполне риторически промолчал. — Именно, мистер Рокс, — выдохнул крыс. — Я верю во что-то лучшее, чем настолько безумная идея! Но для этого мне надо собрать всю возможную информацию, статистику, исследования всех зверей. Да, это может показаться, как вы же выразились, варварским, но, не разбив пару яиц, не сделать омлет, понимаете? — Я понимаю, — согласился я. — И статистики о физических пределах у меня предостаточно, — коварно сказал он, — и вы внесли в это дело прекрасный вклад, и если хотите внести что-то большее… Он замолчал, а я не отвечал достаточно времени, чтобы в воздухе воцарилась лёгкая неловкость. — Это риторический вопрос? — на всякий случай поинтересовался я с саркастической улыбкой. На морде крыса улыбка расцвела уже совсем не саркастическая. Единственный вопрос, который он задал мне, был крайне простым: — И какую группу зверей вы хотите опробовать? Я бы предложил травоядных, мне нужно понимать, как они отнесутся к хищникам… — Вы сами предлагали идею каннибализма, — припомнил я, — и у меня есть прекрасный пример… — Одноухая крольчиха? — догадался Рататуа. — Она самая, — согласился я, — но она всё-таки мой друг, так что её я трогать не буду. А похитить кроликов крупной группой не должно составить проблем… — Избавьте меня от своих расчётов, — махнул лапкой крыс и щёлкнул пальцами над плечом. — Мне не нужны родовые муки. Мне нужен ребёнок. Шакал вложил в его лапку ещё один чек — совершенно новый, уже подписанный на предъявителя. Так же, как и в прошлый раз — без суммы. Крыс протянул его мне с улыбкой. Я лишь смущённо наклонил голову набок и отказался, чем вызвал его немалое удивление. — Мистер Рататуа, я могу вывести это предприятие не только на самоокупаемость… Крыс без единой задержки махнул чеком в сторону шакала, и тот спрятал его в разгрузку. — Прошу вас, — сказал мне крыс. — Для вас просто Эрнэст. Мы снова пожали друг другу лапы — я просто протянул ему указательный палец, а медиамагнат даже привстал в своём кресле на наше лапопожатие. На следующий же день я приступил к разработке нового плана и превращению его в жизнь. Именно тогда у меня родилась идея объявлять выкуп за заложников — это приносило стабильный доход. Большинство зверей, оказавшихся на моей ферме, выкупали почти сразу же, но я сразу же заметил, насколько охотнее платили родственники за своих мам, пап, детей, мужей или кого угодно, если это были кролики. Остальным повезло меньше — у них не было таких больших семей, где каждый мог скинуться по несколько сотен и спокойно оплатить выкуп. В итоге в скором времени на Ферме остались лишь кролики — с ними было меньше всего хлопот, чем с остальными видами. Этому почему-то откровенно была рада одна-единственная одноухая крольчиха. Почему-то она испытывала нескрываемое удовольствие от мучения своих сородичей, не преминула воспользоваться каждым шансом, чтобы доставить им ещё большее страдание, чем у них и так было. Я сам и не заметил, как она стала моим главным исследованием природы цивилизации, ведь только это могло сломать зверя настолько, что из городской мирной крольчихи она стала отбитой дикаркой. В какой-то мере я пытался даже повторить с другими представителями её вида то, что она пережила сама, но каждый раз натыкался на провал. В тот же год я разработал небольшую, но очень убедительную схему, по которой переманивал некоторых кроликов на свою сторону, пользуясь в основном тем, что все они были похожи как один, хотя я даже не набирал их специально. Не требовалось даже каких-то серьёзных манипуляций, всё происходило быстро, чуть ли не само собой. Мне она была не нужна, и тогда я предложил попробовать её в Конгломерате — через моего гривистого посредника, конечно же. По слухам, Теодор был в восторге и развил мою систему ещё больше, став называть всех кроликов, которые на него работали даже до этого, одним и тем же именем. Я толком не слышал, но Генри говорил, что получилось очень эффективно и круто. Исследование природы, цивилизации и природы этой самой цивилизации увлекали меня всё глубже и глубже. Я всё больше и больше отстранялся от своих бывших друзей, и каждый раз, когда они были просто рады видеть меня, я не понимал этого… Всё изменилось по чистой случайности. В ту неделю в выходные со мной связался шакал и честно предупредил, что мне стоит подготовить всю свою бумажную работу — теперь уже ко мне выдвигается проверка моей деятельности. Я, конечно, не был расстроен такой новостью, скорее даже наоборот — это воодушевило меня на ещё большую производительность, чем раньше, к тому же за несколько дней до этого мы решили пополнить количество наших испытуемых. В планах было по меньшей мере четыре-пять партий городских кроликов, над неокрепшими умами которых я собирался поставить новые подходы к внедрению новых идей. Конкретного дня прибытия нам, конечно, никто не назвал, но Генри зачем-то встал в дозор: взял с собой бинокль, ружьё и начал курсировать по периметру крыши торгового центра, где мы обосновались. Прошло несколько дней, прежде чем я попросту обнаружил перед собой целую группу крыс в деловых костюмах с планшетиками, оживлённо обсуждающими что-то между собой. Подкатившись к ним на своём кресле достаточно бесшумно, чтобы стать для них не самой приятной неожиданностью, я поприветствовал незваных гостей: — Никогда не видел таких ловких и неприметных ревизоров, — усмехнулся я, а когда они развернулись ко мне, уже без лишних шуток поприветствовал их. — Вы, должно быть, от мистера Рататуа. Одна из крыс, поправив на длинном носу элегантные очки-половинки, довольно дерзко заявила мне: — Мы и есть Рататуа! — А-а-а, — спокойно протянул я, покровительственно глядя на них сверху вниз. — Семейный бизнес, значит, да? — Родовой, — недовольно буркнула мне в ответ главная, — А вы, должно быть, таинственный мистер Рокс? Мой внук упоминал, что вы обычный рыжий лис… — А разве это не так? — удивлённо спросил я. — Нет. Не так, — отрезала она, показав на мои культи. — У вас нет нижних лап. Я посмотрел на неё с максимальным сарказмом, на который был способен, но даже этого наглая бабушка Эрнеста не оценила. — Надо же, я и не заметил, — закатив глаза, ответил я. — Ну ничего, дело привычки. Зато всё остальное на месте. — Это решать не вам. Этот ответ оставил меня в глубоком замешательстве. Наверное, впервые в жизни мне нечего было сказать кому-то, и это сразу же насторожило меня. — Простите, а у вас подопытные просто так разгуливают? — раздался немного обеспокоенный голос из-за угла, тут же вернувший меня к жизни. Я немедленно вырулил за угол и увидел, как парочка других более крупных крыс держат на мушке своих маленьких пистолетиков безразличную до мозга костей одноухую крольчиху, уже положившую лапу на кобуру своего пистолета. Ситуация накалялась настолько быстро, что могла взорваться пальбой в любую секунду, но всего одно моё слово разрядило её на корню: — Компас?! — прикрикнул я, и та тут же убрала лапу с оружия. — Папа? — обратилась она ко мне, уставившись во все глаза с глуповатой улыбкой. — Папа? — на всякий случай переспросила ревизорша, показывая на неё ручкой. — Найди Генри, — вкрадчиво сказал я крольчихе, — и передай ему то, что я хотел передать. Кос пару раз моргнула, внимательно глядя на меня и не убирая с мордашки глуповатой улыбки, и задорно махнула лапой, согнув её в локте. — Будет сделано! — с очень саркастичным энтузиазмом отозвалась она и моментально ретировалась до ближайшей лестницы на крышу. — Она назвала вас папой? — на всякий случай убедилась ревизорша, грызя колпачок своей ручки. Я медленно перевёл взгляд на неё и спокойно кивнул. Тогда компания крыс пошла дальше, осматривая клетки с моими пленниками, а я покатился за ними, как оказалось, не зря. По дороге ко мне часто обращались с вопросами, в основном касающимися денег, причём с необычайной дотошностью. Один из инспекторов даже выпытывал у меня, сколько стоило строить отдельные клетки для зверей и получал ли я скидки на оптовые заказы. С трудом вспоминая такие подробности, я отвечал кое-как и невпопад, каким-то задним умом понимая, что меня выбил из строя всего лишь один вопрос крысы, являющейся бабушкой Рататуа. Только когда на небольшом помосте над клетками появились Генри и Компас, я почувствовал себя немного уверенней, даже почти вернулся к своему первоначальному состоянию. Или, по крайней мере, мне так показалось. Своими многочисленными вопросами, зачастую довольно неординарными и резкими, а иногда и вовсе интимными, резвизоры сбивали меня с толку и не давали даже слова пикнуть против шерсти. Когда это всё наконец кончилось, я почувствовал неслабое облегчение: всё было позади, и это не могло не радовать. Однако крысам предстояло задержаться, причём по совершенно надуманному предлогу. Поднявшись на крышу, они наконец обнародовали то, как они здесь оказались и каким образом избежали нашего часового — на дальнем конце крыши обнаружился совсем небольшой, если не сказать крошечный, вертолёт люкс-класса, сделанный специально под крыс. Один из ревизоров, видимо являвшийся ещё и пилотом, поспешил спросить нас сбивающий с толку вопрос: — Где топливо? — Топливо? — переспросил я, оглядывая миниатюрную винтокрылую машину. — Для этого? — А для чего? — резко спросила меня бабушка Рататуа. — Вы что, какие-то шутки шутите? — Какие могут быть шутки? — немного выходя из себя, я развернулся к ней. — Просто пытаюсь узнать, что вам нужно… Я не закончил фразу вслух, но про себя подумал: «Чтобы вы побыстрее убрались отсюда». Хотя я почувствовал каким-то шестым чувством — все крысы прекрасно догадались, что я хотел сказать. — Ваш наниматель должен был упомянуть, что нам нужно, — немного растерянно развёл лапками один из них. — Ну, видимо, он забыл, — предположил я сквозь плотно сжатые зубы. — Нам нужен бензин. Сто седьмой. Компас, слушавшая этот разговор немного поодаль от меня, округлила глаза и чуть не сложилась пополам в истерическом припадке. Впрочем, в своём выражении удивления она была не одинока — я сам был готов выпрыгнуть из кресла. Только Генри виду не подал, и поэтому я подозвал его и попросил раздобыть нашим гостям сто седьмого бензина. — Есть только дизель и девяносто второй в машине. Другого не держим, — сухо ответил он. — Поищи, — развёл лапами я, — найди. — Могу найти в Городе. Но это займёт время — редкая штука. — Почему у вас его нет?! — возмутилась главная ревизорша. — Мы что, должны торчать здесь до скончания веков?! — Пару часов, не больше, — спокойно вставил Генри. — Меньше, если я поведу, — горделиво сложив лапки на груди, заметила Компас. — Не надо! — отрезала крыса. — Все внутрь! Мы улетаем отсюда! — Простите, что так получилось, — пожал плечами я, — но меня действительно не предупреждали о том, что вам понадобится топливо. — Также вас не предупредят, когда вы окажетесь в одной из тех клеток! — рявкнула крыса, забираясь в салон вертолётика. — Не раньше вас самих, — недостаточно тихо усмехнулась Компас. Ушки ревизора вздёрнулись торчком, а глаза-бусинки вылезли из орбит от злости. — Что ты сказала?! — выпрыгнув из вертолёта на землю, яростно прокричала она. — А что, ваш вид не подлежит изучению, как и все остальные? — Про свой вид мы и сами всё знаем, ты, одноухая тварь! — раскричалась она и резко повернулась ко мне. — Заприте её в клетку вместе с остальными, мистер Рокс, или мы отрежем вам финансирование, как это случилось с вашими лапами! И не посмотрю ни на ваши результаты, ни на что! На этот раз пришлось мне сложить лапы на груди и задуматься. — Если верить всему, что вы говорите… То что-то не сходится. Вам что, жалко каких-нибудь других крыс, не из вашего клана? — Не трогайте крыс, мистер Рокс, или глубоко пожалеете об этом! — тыкая в меня пальчиком, орала бабушка Рататуа. — Ну что вы, — перебил я её. — Уверен, этим займётся кто-нибудь другой. — Никто, кроме нас, этим заниматься не будет, — отрезала ревизорша. — Считайте, что у вас больше нет никаких денег, понятно вам? Как хотите выкручивайтесь! — Вообще-то, мы уже давно на самообеспечении и даже перечисляем кое-что Эрнесту лично… — как бы между делом напомнил я. У бабушки нашего нанимателя на этот раз не нашлось что ответить. Она озлобленно вскочила на борт вертолёта и жестом приказала взлетать. Пилот маленькой машинки надел крошечный шлем и начал запускать двигатели, пока крыса схватилась за какой-то чемодан и показала его мне — он был очень похож на тот же дипломат, в котором мы нашли те документы, которые вывели нас на Рататуа в первую очередь. — Я устрою так, что весь ваш род будет здесь в первой же строке, мистер Рокс! Потом его! — она ткнула пальчиком в Генри. — А потом и её! Я даже не думал ей что-то отвечать на эту провокацию, а она и возможности такой не дала, рывком закрыв сдвижную дверь салона вертолётика, который немедленно поднялся в воздух. Мы втроём проводили его взглядом через крышу и, пока тот не набрал скорость, даже прошлись через крышу в сторону Города, куда он улетел. — А что будет, скажем… когда у него кончится топливо? — Упадёт, — спокойно сказала крольчиха. — Ну, если пилот не дурак, такая машинка может и на авторотации сесть. Не очень удачно, но сесть. — Вариант Компас мне нравится намного больше, — признался я и, пока винтокрылая машинка не улетела за пределы досягаемости винтовки Генри, кивнул ему. — Никакой авторотации. Сбей его. У крольчихи глаза чуть из орбит не выскочили от удивления и радости. Генри же перехватил винтовку в боевое положение, дослал патрон и вздёрнул её на уровень глаз. Выждав несколько томительных секунд, за которые вертолёт успел набрать высоту и уйти дальше, он сделал четыре уверенных выстрела. Я уже даже не видел, куда он там им попал и что с ними конкретно случилось, — я лишь увидел, что их винтокрылая машина накренилась на бок и резко пошла к земле с нарастающим гудящим звуком. — Надеюсь, чемоданчик уцелеет, — посетовал я, наблюдая, как винтокрылая машина врезается в какое-то заброшенное здание Хэппитауна на центральной улице и с грохотом падает на асфальт. Мощный тепловой взрыв, последовавший за этим падением, укрепил нашу уверенность в том, что внутри машинки погибли все и торопиться нам некуда. Кос подогнала мою машину, и мы уверенно выкатились на ней на разведку. Несмотря на то, что крольчиха, как обычно, водила довольно лихо, когда мы доехали до места крушения, вертолёт уже догорал — видимо, топлива в нём действительно было совсем немного. К счастью, в запасах моего грузовичка нашёлся наполовину заполненный огнетушитель, который помог нам не то чтобы потушить, но хотя бы охладить сгоревший остов винтокрылой машины и без лишних церемоний погрузить его в кузов, хотя для этого пришлось позвать с Фермы Олега. Медведь справился на отлично и пешком пошёл обратно. Уже на базе, в приятном полумраке подвала, мы втроём аккуратно выгрузили машину из кузова и внимательно просмотрели все остатки. Чемоданчик, который показывала нам старушка нашего нанимателя, закопчёный и помятый, нашёлся рядом с тем, что, судя по всему, осталось от её трупика. Оттерев копоть с замков, я понял, что открыть его не составляло никакого труда — небольшой золотистый ключик на её шее нашла Компас при повторном осмотре. То, что я нашёл в этом чемодане, круто перевернуло всю мою жизнь и многие взгляды на то, чем я занимался последние годы. Буквально на следующий день, никому ничего не говоря, я взял грузовик и вылетел на нём из ворот торгового центра, оставив все телефоны внутри. Пролетев в стиле Компас несколько десятков километров до городской свалки, я бесцеремонно ввалился в свою бывшую нору. Туда я позволил заселиться парочке лисиц — одной постарше и другой помоложе, которым ещё и подбросили какого-то лисёнка. Я сделал это из сострадания и ответственности, как только Рататуа позволил мне иметь доход с его исследований. В тот день я даже на них не смотрел — просто было стыдно за те деньги, те ресурсы, за то, какими способами они были получены и ради чего. Я снял копию с бумажного документа, который был озаглавлен как «Зверомор». В барахле моей норы нашёлся очень старый маленький фотоаппарат, снимающий на старую плёнку, которая ещё прекрасно подходила к проектору — среди неё я и спрятал свою копию. Поступить иначе я не мог — не попрощавшись с Мэри и Кармелитой, я убежал из своей норы лишь затем, чтобы побитой собакой вернуться к Ферме. Встретивший меня Генри сообщил, что к нам едет новый ревизор, но я заверил его, что это всё того стоит. Ночью на крышу сел уже полноразмерный вертолёт, из которого вышел заместитель нашего нанимателя — шакал. Босс, видимо, сам прилетать не захотел. Мы встретили его втроём, и он, прямо с порога, завёл не самый приятный разговор: — Босс посылал на проверку группу зверей его вида, — начал он. — Позавчера они сообщили о том, что покинули предпоследнюю базу и направились к вам, но потом от них не поступало никаких сообщений. — Они долетели, — коротко сказал я, — но у их машины возникли проблемы с топливом. Шакал наклонил голову набок, внимательно нас слушая. — К сожалению, мы не смогли помочь им решить эту проблему. Топлива нужного качества у нас не оказалось, поэтому мы воспользовались тем, что было. Видимо, это послужило причиной ужасной катастрофы. Шакал не верил ни единому слову. Я видел это в его взгляде. — Что с телами? — коротко спросил он. — Сгорели. Мы убрали их вертолёт с улицы, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Мне нужно осмотреть его. — Не нужно, — отрезал я, залезая лапой в карман и доставая тот самый злосчастный дипломат. — Мы уже нашли всё, что вам было нужно. Шакал немедленно подошёл ко мне и вырвал чемоданчик из моих лап. Спокойно вскрыв его своим ключом, он пролистал папочку и посмотрел на меня. Я выдержал взгляд, и шакал, не проронив ни слова, развернулся и собрался улетать. — Что это такое? — крикнул я ему вслед. — Не ваше дело, — отрезал он. — Когда миссис Рататуа улетала в не самом бодром расположении духа, она пообещала мне, что содержимое этого кейса может стать моим глубоко личным делом! Мне показалось, она угрожала мне! Шакал, уже занёсший лапу в вертолёт, резко повернул ко мне свою голову и решил подойти ближе. — Не думай, что я не понимаю того, что здесь произошло, лис, — спокойно проинформировал он. Настолько спокойно, что Кос сразу же вытащила пистолет, а Генри только положил ладонь на рукоять. И если шакал мог совершенно спокойно противостоять кому-то одному, то, пока они были вдвоём, шансов становилось чуть меньше. — Наш наниматель очень расстроен тем фактом, что вы не смогли договориться с его ближайшими родственниками, — начал он, но я перебил его: — Ты знаешь, что в этом дипломате?! Он гневно выдохнул. — Да. Да, я знаю, что в нём. — Тогда зачем ты работаешь на них? — Ради безбедной старости. — До которой ты рискуешь не дожить! — Да кто бы говорил, — прошипел он мне. — Что ты сделаешь? К кому обратишься? Куда пойдёшь, если это понятие к тебе вообще применимо… Я сделал вид, что эти слова меня искренне задели и расстроили, но на самом деле это было не так. Это понимал Генри, это прекрасно понимала даже Кос. — Следи за собой, — сказал мне на прощание шакал. — И будь осторожен. И если ты думаешь, что мы будем марать свои лапы, то ты круто ошибаешься… С этими словами он покинул нас, забрав с собой дипломатик с самым страшным документом, который я видел в своей жизни. Циничная, жестокая, но в то же время прагматичная таблица, где в денежном эквиваленте была рассчитана смерть почти всех видов зверей в нашем мире. Всех, кроме одной-единственной расы… Когда поднятая пыль от лопастей вертолёта улеглась на крыше бывшего торгового центра, первой заговорила бестактная крольчиха: — И что теперь? — Остаётся только надеятся, что он не сметёт нас сразу. Особенно учитывая то, что он не пожелал марать лапы. — У него прикормленные в СКХ, — сделал нужный мне вывод Генри. — Я сам удивлялся, почему нас так долго не трогают. Теперь им дай только повод… — Тогда надо действовать быстро. А ещё лучше действовать так, будто ничего не произошло вовсе. Ложитесь спать, а завтра поговорим. — Не думаю, что у нас есть столько времени, чтобы позволить себе спать. Надо идти к Теодору. — Только если хотим выдать существование Конгломерата крысам! И поверь мне — мы не хотим этого делать! С таким решением я захлопнул дверь в своей крышной каморке и спрыгнул со своего кресла сразу на кровать, силясь заснуть. На следующий же день я вновь, оборвав все контакты, вырвался в свою старую нору, где в более спокойной обстановке, с очень слабым чаем и какими-то окаменелыми печеньями, смог разобраться в старых фильмах — там я нашёл самые эффектные вырезки новостей и документальной хроники и сделал из них один большой фильм, забив самое главное старой рекламой ошейников, которые раньше носили как профилактическое средство от озверения. Плёнку с документом я тщательно вклеил посередине для лучшей сохранности. Работа эта заняла так много времени, что мне пришлось заночевать с лисицами и их малышом. Из-за моей находки я даже не испытывал к ним никаких тёплых чувств — просто свернулся, насколько мог, в углу и чутко спал там до первых лучей солнца. Утром же, когда ещё никто не проснулся, я запрыгнул в машину и укатил в Город. Пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы мою броскую шестиколёсную машину не стали досматривать на маленьких КПП, а проехать быстро через большой пропускной пункт, где на меня не обратили внимания. Не зная даже, куда и сунуться, я вспомнил первое попавшееся название, ассоциирующееся у меня с Рататуа, и к открытию прикатил в центральный офис Первого объединённого банка. На меня долго не хотели обращать внимания и даже попытались выдворить, но стоило какому-то мелкому клерку увидеть у меня в лапе пачку купюр, которой я упирался в пол, катаясь на своей маленькой тележке, меня провели наверх, где наконец выслушали. Мой заказ оказался нетривиальным — оказалось, что не так просто оформить депозитную ячейку на получение из неё содержимого любому предъявителю ключа от неё, но как только на стол перед менеджером легла вторая пачка наличности, он даже улыбнулся мне и предложил дополнительные услуги. Я предложил ему сбегать в ближайший салон сотовой связи и купить там самый простой телефон, а себе, на сдачу с моих щедрот, взять новенький флагман. Оформить на себя номер на новый телефон и положить его в ячейку с моим депозитом. И, честное слово, несмотря на все мои «исследования», Рататуа наверное даже представить не мог, на что готовы звери ради банальных денег… В банке я провёл примерно полдня. Телефон я вложил в депозит не специально, но на всякий случай записал номер и погрузился в машину. Генри, конечно, не понравится тот факт, что я еду к его боссу без него, но я искренне считал, что так будет лучше. Чем меньше он или кто-то ещё будет знать о чудовищном плане Рататуа, тем будет лучше. По крайней мере, пока он сам может лишь подозревать нас в том, что мы об этом знаем… Уже на пороге Конгломерата у меня возникли проблемы — Тео, разумеется, никого не принимал, но мне это и не было столь необходимо. Я просто передал ключ от ячейки и на всякий случай номер телефона, который я в ней тоже оставил. Возвращаясь на ферму, мне лишь оставалось надеяться на понимание моих друзей и всей фермерской команды. И каково же было моё удивление, что ничего, кроме искреннего радушия, они ко мне не испытали. Даже Кос была искренне рада видеть меня живым и невредимым после того, как я пропал на пару дней. Никто, даже Генри, не стал расспрашивать меня о том, что я задумал, хотя я давно придумал ответ для всех — никто, кроме меня и Теодора, не должен ничего знать ради их же безопасности. Вечером, собравшись с ними за одним столом, я услышал первый и единственный вопрос: — Ну и какой у нас план? — послышался голос Компас, сидящей напротив. И мне хватило всего одного взгляда в её глаза, чтобы мигом придумать его. Отложив походную вилку, я сложил лапы перед собой и спокойно сказал одну-единственную мысль. — Есть у меня одна идея, и она не самая лучшая, — признался я сразу, поглядев на Генри и Олега. — Заключается она в том, что мне надо подготовить тех, кто сможет защитить себя, а попутно — всех нас. — Каким же это образом? — предположил Тик, который за многие месяцы работы на меня отрёкся от своих старых корней и по слухам был заочно принят Хардкорным Генри в Конгломерат. — Мне нужна будет новая, свежая партия кроликов, — сказал я, посмотрев на Кос, — и тогда я смогу с ними работать. Внушить им, что они теперь — сопротивление! Хотят они того или нет, раздать им, если надо, оружие… — Ты умом поехал, — отрезал Генри, прервав меня на полуслове об оружии. — Ну это совсем необязательно! Если за нами придут из СКХ или УСС, мне нужно, чтобы мои же жертвы были на моей стороне, понимаете? И я могу это сделать! — И что нам это даст? — поинтересовался Каа. — Хотя бы то, что нас не убьют на месте, — решительно ответил я. На том мы и решили в тот злополучный вечер и разошлись по кроватям — некоторым из нас предстоял тяжёлый день, и со всей ответственностью к моему заданию подошла Компас. Я же свалился спать без задних лап — такой колоссальный стресс, накопившийся в организме чуть ли не неделю, не мог не сказаться — я отрубился, как убитый. На следующий день Компас и все, кто согласился ей помочь, а также Банзай, у которого никто не спрашивал, достали мне сорок семь кроликов, газель и одного лиса. Когда крольчиха, привыкшая называть меня папой, завела его в мою каморку на крыше, что-то ёкнуло у меня в груди, но не более того. Я был слишком занят методами Рататуа, которыми он промывал мозги всем, у кого был в доме телевизор, но лисёнок искал свой дом — и я не мог отказать ему в помощи. Вот только Кос всё испортила, пристрелив одного из пассажиров — такого никак не должно было случиться, что в общем рушило почти все мои планы, поэтому лично ему я помочь не мог. Меньше чем через три часа с того момента, как Кос, Генри и Семьсот Второй покинули Ферму, её окружили тяжёлые броневики УСС. Я даже не успел оказать сопротивления… Я не успел ничего, но, уже сидя в каталажке со скованными за спиной лапами, я подумал, что вполне мог бы показать лисёнку свою бывшую нору, где сейчас обосновались две лисицы и их подкидыш… Я почему-то не мог думать ни о чём, кроме этого самого лисёнка, ровно до тех пор, как меня доставили в муниципальную тюрьму, где я должен был отбывать своё «особое содержание» до самого суда. Я думал, что смогу переговорить со своей командой, узнать что-нибудь ещё, но потом мне сделали крайне болезненный укол в шею, и мир быстро померк. Очнулся я уже не в тюрьме. Это был довольно изысканный и красивый гостиничный номер, и, судя по свету из тщательно зашторенных окон, не на первом этаже. Я сидел в стандартном инвалидном кресле, но запястья наручниками были прикованы к подлокотникам так, чтобы я не смог достать до колёс. Дёргаться было бесполезно: колёса были зафиксированы. А напротив меня сидел уже знакомый мне шакал с пистолетом наголо. Он молча глядел на меня из тёмного угла номера. Когда я наконец смирился со своим незавидным положением, то обратился к нему: — Зачем всё это? Что ещё вам от меня нужно? Шакал молча поднялся со своего места и убрал пистолет в кобуру. Вместо него он взял в лапу кое-что, как оказалось, пострашнее — пульт от телевизора. Включив его на новостном канале, он молча кинул пульт на кровать и вышел из номера, отдав по пути кому-то ещё строгий приказ не только глаз с меня не спускать, но и ни при каких обстоятельствах не разговаривать. Это была очень изощрённая пытка — смотреть на то, как обличают твоих друзей, как с экрана на меня бурным потоком льётся отборная ложь. Каждые полчаса видеть морды своих друзей, держащих таблички с тюремными номерами, слушать купленных экспертов… Но я выдержал это. И даже был вознаграждён за свои страдания в конце концов, когда конвой, перевозивший моих друзей, внезапно для всех и каждого был жестоко разгромлен и они оказались на воле. В тот день ко мне даже никто не зашёл — телевизор так и не выключили. Утро моего последнего дня началось с того, что кто-то пшикнул банкой газировки. Разлепив глаза, я увидел перед собой мутный силуэт грызуна, а рядом с ним — крупную, уже знакомую фигуру, принадлежавшую Шензи. Её прибытие стало для меня подлинной неожиданностью. Было тихо — телевизор хоть и работал, но показывал только картинку, — и жарко. Мы смотрели друг на друга несколько томительных минут, пока я наконец по старой привычке не улыбнулся. Крыс усмехнулся мне в ответ. — Чем же тебе не угодили мои дорогие предки? — спросил меня тогда Рататуа. Я не секунды не задумывался над ответом. — Я даже не знал, — признался я, — пока не нашёл то, чем они мне угрожали. Планы вашего клана… с очень звучным названием. — Хорошо, — сказал мне крыс. — Ну нашёл ты их. Ну прочитал. Чем же они тебе не понравились? Или ты вдруг разуверился в нашей священной демократии? — При чём тут демократия, Эрнест? — устало спросил я. — Ну, по большому счёту у нас есть только два пути — она или тоталитаризм. И если присмотреться к этим двум крайностям с холодной беспристрастностью, то между не такая уж и большая разница, ведь любой зверь, оказавшийся в нужной информационной среде, лишается свободной воли ничуть не в меньшей степени, чем при самом откровенном тоталитаризме. — Да, — согласился я с ним, легонько кивая, — я понимаю… — И что же ты собирался делать, Рокс? Зачем нам мешать? Не пойми меня неправильно, я такой же цивилизованный зверь, как и ты, я не забуду твоих заслуг. И твоих друзей. Почему бы вам просто не дожить свой век где-нибудь на песчаном побережье у тёплого моря, вдали от всякой суеты? Неужели я многого просил? Я тяжело вздохнул. — Ты врал мне и до этого. Почему же я или кто-то из них, — я кивнул на шакала и гиену, — должны тебе верить? Да и то, что ты делаешь, то, что ты задумал… Это просто… несправедливо. — Несправедливо, — повторил за мной Рататуа — Что ты вообще знаешь о несправедливости? Ты — нормальный, в прошлом работоспособный хищник — будешь рассказывать мне, — он приложил лапку на грудь, — о справедливости? Я посмотрел на него, наклонив голову набок. Мне было искренне любопытно, что он скажет. — Нашему виду пришлось стать самым приспособленным из всех, чтобы выжить среди вас. Мы дали вам цивилизацию, мы построили её на своих костях, а вы просто пользуетесь нашим трудом, ни в грош не ставя наши жизни. — Что за бред, — выдавил я из себя, едва ли давя смех. — Для вас это всегда было бредом, — горделиво ответил мне Рататуа, — а для нас — это правда. Я рассмеялся чуть ли не в голос, корчась на своём инвалидном кресле. — Правда?! — орал я ему. — Какая это ещё правда, урод голохвостый?! Давай я расскажу тебе правду, как она есть: ты думаешь, что ты приспосабливаешься к миру, но это не так! Ты ровно точно такой же, как и все мы — звери! Мы все построили цивилизацию, а не только твой род! И правда твоя в том, что даже твоя машина пропаганды не смогла втюхать это всем остальным, и потому ты решил, что раз не можешь приспособиться к этому миру — ты приспособишь его для крыс! И только их! Я видел твои планы — красивые, дотошные, необыкновенные планы, и скоро они станут достоянием таких зверей, о которых ты даже не знаешь! Эрнест обернулся ко мне, держа лапки за спиной. — Правда, что ли? Ну тогда давай узнаем, что это за звери такие! — Ты нихрена не сможешь узнать о них! Тебе не взять того, кто расскажет о них! — Зачем? — умилительно спросил он, и я не на шутку перепугался. — Я уже взял. — Пошёл ты… — прохрипел я ему, но крыс тоненько щёлкнул пальцами и спокойно сказал: — Шензи? Гиена, до этого как бы между делом проверявшая бинты на своих лапах, хрустнула костяшками пальцев и с наскоку врезала мне со всей дури в живот. Я моментально задохнулся, закашлялся кровью и согнулся в кресле, не в силах оказать даже малейший отпор. — Когда меня звали на твоё место, мне не говорили, что позволят перед этим выбить из тебя всё дерьмо, окурок! — Ты слишком много болтаешь, сука пятнистая, — прохрипел я ей в ответ и тут же получил по затылку и вырубился. Видимо, это в их планы не входило. Через несколько минут я пришёл в себя от резко ударившего в нос запаха нашатырного спирта, только на этот раз в комнате остались только я и гиена. Как я понял, ей было поручено выбить меня всю информацию о том, куда я дел копию их документов и кому её передал. И Шензи со всей своей поганой душой подошла к заданию как никто другой. Последние часы своей жизни я был обречён провести с этой тварью, которая получала лишь удовольствие от моих мучений, но ей было не в домёк, что по сравнению с той болью, которую мне пришлось пережить при потере лап, все её старания вызывали у меня лишь улыбку. Видя её, она раз за разом приходила в неистовство и в конце концов утомилась. На следующий день я очнулся от выстрелов, раздающихся где-то в здании. К нам в номер влетели шакал и сам крыс у него в лапах, но, убедившись, что ничего нового их гиена так из меня и не выбила, Рататуа посмотрел на меня в последний раз. — Не хочет говорить — и ладно. Мы и так узнаем кое-что новенькое, хочет он этого или нет. — Что, босс? — поинтересовалась гиена. — Лис у нас большой любитель ставить эксперименты над кроликами — видимо, из-за того, что его подружка сама из них. Так что сейчас мы узнаем, на что способны кролики, когда погибает кто-то неимоверно им дорогой. Услышав эту фразу, я даже смог поднять на него свой заплывший взгляд и выдавить из себя улыбку. — Ты делаешь большую ошибку… — Шензи, кончай его, — приказал крыс. — Оставьте здесь рацию, я хочу поболтать с теми, кто за ним придёт! — Ты даже не представляешь, на что способна эта крольчиха, Эрнест, — продолжал качать головой я. — Ты очень интересно заливаешь, Рокс, дружище. — Она сорвёт тебе все планы… — Очень сомневаюсь, что она их даже попросту найдёт! Я уже поднял свои связи — ты оставил что-то в Первом объединенном банке, — сообщил он мне, но было уже всё равно. — Не надо было пользоваться услугами тех, кто платит тебе зарплату! — Она уничтожит тебя… На шее затянулась колючая проволока, несколькими шипами впиваясь в кожу и горло. Я дёрнул было лапами, чтобы оттянуть её, но наручники не дали и этой возможности. Гиена за моей спиной рыкнула и подтянула петлю, перебросив её конец через основание люстры. Я же продолжал смотреть на крысу и его марионетку, судорожно хватая воздух пастью. Кресло повисло вместе со мной, и гиена спокойно закрепила конец петли у какого-то серванта. Обходя меня вокруг, она расстегнула наручники, позволив мне обвиснуть, как обычному зверю. — Пока, окурок, — спокойно сказала она, махнув мне лапой. — Уходим, — холодно сказал шакал, но пока я был в сознании, то показал на них пальцем. Это было последнее, на что у меня остались силы. На морде проступила глуповатая улыбка, и это было то, с чем я для них умер.