Яблочко от яблони.

Вокруг была тишина. Пахло бумагой и пылью. Минами повернулся на бок и привычно ухватился за руку брата. Сасари на этот жест удовлетворенно фыркнул во сне, уткнувшись в макушку брата. Что-то где-то бухнуло, что-то звякнуло, скрипнул стул. Но насторожились мальчишки, когда почувствовали рядом совершенно незнакомую, угрожающую чакру. Оба синхронно распахнули глаза, уставившись на черноволосого мужчину, что стоял в нескольких метрах от них. — Ну, здравствуйте, вредители? — сурово проговорил второй мужчина, что сидел за столом чуть левее. Пепельно-седые волосы, пол-лица закрыто маской, внимательный, пронзительный взгляд темных глаз. Мальчики удивленно и с интересом крутили головой. Младший с наивной непосредственностью, а старший с опаской и настороженностью. Оценив обстановку, дети внимательно посмотрели на мужчин. — Ты же дедуля Какаши! — взвизгнул младший из близнецов, сверкая восхищенными глазами. Шестой Хокаге подавился воздухом, а Саске попытался спрятать смех за покашливанием. Ибо вот так к копирующему ниндзя никто еще не додумывался обращаться. — Я о тебе столько знаю! У тебя есть шаринган, а еще ты читаешь извращенческие книжки, а еще у тебя офигенно крутая техника Чидори, а еще… Но договорить непоседа не успел. Старший брат заткнул ему рот рукой. — Ты хоть иногда можешь помолчать, мелкое недоразумение?! — зашипел мальчик, пресекая попытки брата вырваться. Но младший ухитрился цапнуть брата за руку, и тот, рыкнув, одернул пострадавшую конечность. Минами вскочил на ноги, и, ткнув себя в грудь большим пальцем, заголосил: — Ты думаешь, с кем говоришь, смертный?! Я великий и ужасный… На этом последовало минутное молчание, явно обдумывалось, как бы так по помпезней представится всеми титулами. После чего ребенок выдал, горделиво вздернув подбородок: — Я великий и ужасный племянник дяди Гаары! Бойся!!! Какаши, попытавшийся было встать, снова крякнулся в кресло, уставившись на мальчишек круглыми глазами. Саске же впал в ступор. Сасари на это заявление лишь презрительно фыркнул. — Знаешь, после того, что мы откололи в Суне, стать для него нашим дядей — это довольно сомнительная честь. Ехидно подметил один из близнецов. Брат показал ему в протест язык. — Он папке как брат, а по сему и от нас никуда не денется! Да и мы не так уж набедокурили. Суна ведь стоит, как стояла, — проворчал младшенький, угрюмо глядя на брата. — Ну, хоть это радует. Помнится, деревушку Сорузу, когда мы с папой наведывались туда на пару дней, пришлось отстраивать. Никогда не забуду, как тогда орал отец. Ну, нам и влетело, — пасмурно бурчал старший мальчуган. — Ну, а чего не злиться. Ему ведь пришлось оплачивать все расходы по восстановлению, — вспомнил младший, и глаза его озорно блеснули. — А я ведь тогда предупреждал тебя, чтобы ты вернул стянутый у отца свиток на место. Эти техники слишком опасны, особенно если ты так плохо контролируешь чакру. Но нет, ты так канючил, вот и попробовали… — уныло опустил голову Намикадзе-старший. — После вас везде остаются руины? — настороженно спросил Саске, внимательно глядя на детей. — Нет! — злобно выдал Сасари, подозрительно сверля Учиху пристальным взглядом. Минами, подобно брату, тоже с долей интереса уставился на мужчину. — А ты вообще кто? — полюбопытствовал младший. — Да, и почему у тебя глаза, такие же, как у нас? — подобрался старший, угрожающе сузив собственные глазки. — Меня зовут Учиха Саске. Мои глаза — это особенность моего клана. А вот от кого ВЫ унаследовали их — это вопрос на засыпку, — с готовностью ответил мужчина, поочередно глядя на детей. — У вашего отца не такие глаза? — подозрительно уточнил Какаши. — Нет, у него голубые, — задумавшись, ответил старший из близнецов, после чего уставился на Саске еще более цепким взглядом, от которого хотелось скрыться. Так тщательно его еще никто не осматривал. — Отец говорил, что наши с братом глаза особенные, и унаследовали мы их не от него. Другими словами, копать нам надо в направлении твоего клана, — задумчиво рассуждал старший из братьев. — Учиха. Как-то знакомо звучит, — влез Минами. Старший брат, улыбнувшись, взглянул на него. — Естественно, знакомо. Отец благим матом разрывается, когда вспоминает, невзначай, некую отмороженную и треклятую личность с кучей недостатков и непомерным самомнением, — младший брат расхохотался, некультурно тыча пальцем в Учиху. — Так это и есть тот ублюдочный недомститель, который сбежал учиться к какому-то стремному старперу-извращенцу, и которого провели как маленького?! — Сасари тоже тихо похихикивал, вспомнив все отцовские байки. Имя своего напарника он упоминал лишь однажды. Обычно выражался более красочно и нецензурно. Учиха зло сверкнул шаринганом. Давно его так не опускали. Словно щенка в наложенную им же кучу. Носом ткнули, да еще и повозюкали. Таких беспардонных личностей он еще никогда не встречал. Похоже, чувство самосохранения у ребятишек либо атрофировалось, либо загнулось при родах. — Вы бы, ребята, выражались поосторожней, а то как бы вам в ответ не прилетело, — зашипел брюнет. — А мы твоего Чидори не боимся! Оно нам как мертвому припарка, — хихикал младшенький. — В иллюзию нас тоже не затянешь. Мы научены ее развеивать на раз-два, — злорадствовал старший. Добило Саске, когда уже оба брата хохотали в голос, тыкая в него пальцами и хватаясь за живот. — Ой, не могу! Во папке неймется, — пищал сквозь смех Минами. Неожиданно оба брата замолчали, глядя на багрового от ярости Учиху. Оба стали по стойке смирно, с самым серьезным выражением лица, ткнули в него пальцем, и выдали, как автоматной очередью в сердце: — ТЭМЭ!!! После чего снова разразились смехом. Саске похолодел, резко побледнел, сердце ухнуло куда-то в пятки. Если до этого были сомнения, то теперь все они отпадали. Так мог называть его лишь один единственный человек. — Тэмэ, ой, не могу, тэмэ, вот же придумал! — ухахатывался младший брат. Хатаке Какаши, молча наблюдавший за этим цирком со стороны, хмурился все больше. С одной стороны, не было сомнений, что некая, пропавшая десять лет назад личность, найдена. С другой — возникал закономерный вопрос, как эта самая личность ухитрилась обзавестись детьми с генами Учиха, в чем так же сомневаться не приходилось. — Вы Удзумаки? — логично спросил Хокаге уже икающих от смеха детей. — А кто такие эти Удзумаки? — беззаботно поинтересовался Минами, с трудом успокоившись. — Удзумаки Наруто, — мрачно рыкнул Саске. Дети зыркнули на него и снова начали хихикать. — Не знаем таких, — совершенно честно ответили ребята. — А вашего отца, в таком случае, как зовут? — удивленно поднял бровь Какаши. Мальчики перестали дурачится и дружно нахмурились. — Мы братья Но Собаку, — ляпнул младший, надувшись. Он ненавидел лгать. Не этому учил их отец, совсем не этому. — Это маловероятно, — резонно заметил Саске. Мальчики обожгли его обиженным взглядом. — У Казекаге есть брат и сестра, но ни у Канкуро, ни у Темари, насколько мне известно, детей пока нет, — поучительно вещал Какаши. — Дядя Гаара как брат нашему папке, так что в этом нет ни капли лжи, — упрямо гнул свою линию Сасари. — Может и так, но это не дает вам права использовать фамилию главы Суны, и, тем более, подписываться ею под своими художествами, — обвиняющее изрек Хокаге. Младший из близнецов еще больше надулся, фыркнул, сложил руки на груди и показательно отвернулся. — Мы будем вам очень благодарны, если вы нам просто позволите уйти с миром. Прецеденты уже были, давить на нас — себе дороже. Упрямства у нас не меньше, чем у отца, — отчеканил старший близнец, угрожающе сверкнув антрацитовыми глазищами. — Насколько я слышал, вы там целый тур запланировали. Мне не улыбается мотаться за вами по всей стране Огня и, тем более, за ее пределами. Учтите, я куда упрямее вашего отца, — ухмыльнулся Саске. — Зачем вам папа? Для чего его ищут? — по-деловому поинтересовался Сасари. — Он давно покинул мир шиноби. Еще до нашего рождения, — прохладным тоном отрапортовал старший близнец, глаза которого снова стали колко ледяными, и от былой только что веселости не осталось и следа. — Наруто очень важен для всех нас. Это он должен был стать Хокаге, — тут же ответил Какаши. — Папу зовут Наруми. Никакого Наруто мы не знаем. Разве что мост, о котором нам рассказывал отец, носит такое имя. А насчет Хокаге, так это уже давно в прошлом. Папа поклялся, что ноги его больше не будет в проклятущем мире шиноби, — с несвойственной ему серьезностью заявил Минами, глаза которого блеснули решительностью. — Нас, по идее, здесь тоже быть не должно, но папа так волновался из-за некоторых донесений, что готов был нарушить данную себе клятву, чтобы отдать свиток с информацией дяде Гааре. По каким-то причинам он хотел сделать это лично, но не решался. Мы сделали за него, заведомо понимая, что, узнай он, нам мало не покажется. Но так уж получилось, что мы застряли на этом материке, и никто, кроме него, нас отсюда не вытащит. Ему крайне не хочется пересекаться с кем-либо из Конохи, это мы уяснили отлично, так что, чтобы все остались живы, здоровы, нам лучше сделать так, чтобы он и не знал о нашем походе в эту деревню. Всем будет плохо, если до него это дойдет, — монотонно и последовательно объяснил всю суть Сасари. — Вы знаете причину его ухода из деревни? — выспрашивал Хокаге, пристально глядя на ребят. — Он не говорил. Но, судя по его реакции, что-то страшное произошло в этом селении. То, что ему до сих пор причиняет боль. Что именно, нам не известно. Мы с братом думаем, что это касается нашей матери, но, к сожалению, ни ее имени, ни чего конкретного о ней мы не знаем. Все, что от нее нам досталось, как мы считаем, — это глаза, — тоном профессионального лектора отчеканил старший брат. — Папа не сунется сюда. Разве что за нами. Но, как только он вернет нас домой, ноги его здесь больше не будет. Что именно заставило его так лихо сжечь свое прошлое, нам так же неизвестно. Жабы вечно твердят, чтобы мы не ворошили эту тему, ибо раны, что нанесены папе, вряд ли когда-то затянутся, и их лучше лишний раз не тревожить, — печально произнес Минами, с тревогой взирая на брата. Учиха до боли прикусил губу. Тоненькая струйка крови зазмеилась по подбородку. Кулаки судорожно сжимались. Ногти впивались в кожу, оставляя глубокие борозды. Душа холодела от ужаса. Не забыл. Не простил. Все еще страдает. Ему до сих пор больно даже вспоминать. Наруто. Как же он жил все это время с этой болью? Как выносил, запирая все в себе? — Саске! — рыкнул Хатаке, почувствовав убийственную чакру бывшего ученика, что грозилась выплеснуться наружу. Учиха поднял на бывшего учителя глаза, в которых светился мангеке шаринган. — Возьми себя в руки, немедленно! — негодовал Хокаге. И тут опять случилось, чего не ждали. Минами, с восторженным писком, взобрался Учихе на руки и с восхищением стал разглядывать его глаза, вертя голову оторопевшего брюнета и так и эдак. — А я тоже так смогу?! У меня так же получится?! А это больно? А как ты это делаешь?! — вопросы вылетали из этого непосредственного ребенка со скоростью звука, но когда обнаглевший малец уже полез пальцами в глаза Учихи, тот за шкирку отцепил его от себя. Вот только как не пытался, злиться на шкодливых детей не получалось, хоть ты тресни. Чувствовалось в них что-то родное, что-то свое, и дело тут было не в глазах, глаза тут были совершенно не при чем. Учиха никогда не питал особой любви к детям, даже наоборот, а эти ребятишки его чем-то зацепили еще в тот момент, когда он их впервые увидел. — Мин, прекрати виснуть на этом типе! — ревностно зашипел старший из близнецов. Его брат хихикнул и отцепился от Учихи. — Братик, его глаза точно такие, как папа рассказывал! Я такие же хочу! — беспечно трещал Минами, повиснув уже на руке брата. — Ты, мелкий придурок, явно слишком плохо отца слушал. Лучше от таких глаз держаться как можно дальше, и уж тем более не желать такого «подарка» себе, — ворчал Сасари, настороженно косясь на Саске и осторожно пихая младшего брата себе за спину. Саске печально улыбнулся. — Ты прав, малыш, никому бы не пожелал иметь такие глаза, — с тоской в голосе зашептал брюнет, отводя взгляд в сторону. Глаза моментально приобрели привычный антрацитовый цвет. — Не смей звать меня малышом! — тут же взвился старший близнец, готовый, пожалуй, вцепится в глотку обидчика за такое оскорбление. — Как меня малышом зовешь, так это ничего, да? — моментально насупился Минами, обиженно взирая на брата. Сасари стрельнул в него озлобленным взглядом. — Мы — братья! Мы — семья! Мы можем говорить друг другу что угодно! Еще отец имеет право ворчать по поводу и без! Но больше никто не смеет кидаться в мою сторону, или в сторону моей семьи, необдуманными словами! Унижать себя я никому и никогда не позволю!!! — рычал ребенок, возвышаясь над младшим братом эдакой горой возмездия и праведного гнева. — Ну, не заводись, — примирительно зашептал младший из близнецов, приобнимая брата за плечи. Тот уткнулся младшему в изгиб шеи и затих, медленно успокаиваясь. Не часто он терял контроль над эмоциями с посторонними людьми, а тут сорвался. Минами успокаивающе поглаживал брата по спине, переводя укоризненный взгляд на Учиху. Тот понимающе улыбнулся и поднял руки вверх, таким образом обещая так больше не глупить. — Мальчики, учитывая, как вы набедокурили, я не могу вас выпустить из деревни, хотя бы из банальной безопасности для страны. Мало ли куда вы еще вляпаетесь. Уверен, ваш отец очень скоро придет за вами, и тогда мы поговорим все вместе, — примирительно решил Хатаке, с умилением поглядывая на таких похожих и в то же время совершенно разных братьев. — Оставить нас в Конохе — это все равно, что поставить на ней крест. Папа всегда твердит, что ущерба от нас еще больше, чем от Четвертой Мировой войны шиноби. Мы, даже не желая, крушим все вокруг себя. Это всегда получается как-то случайно, само собой, — тут же предупредил младший из братьев, продолжая поглаживать близнеца. Учиха невольно улыбнулся, представляя, как его друг успел намучатся с этим Армагеддоном на ножках, да еще и в двойном экземпляре. — Как же ваш отец с вами управляется? — добродушно поинтересовался Хокаге, посмеиваясь про себя над бедами еще одного своего бывшего воспитанника, на долю которого выпало стать отцом этих двоих. — Папа знает методы. Его лучше не злить. Фантазия у него богатая, и что он отчебучит в очередной раз, даже представить невозможно. Он, порой, сам похлеще нашего влипает и такое откалывает, что нам и в страшном сне не снилось. Нас отчитывает, а сам, временами, ведет себя хуже дитя малого, — заворчал Сасари, прижимаясь к брату еще сильней и щекоча дыханием его шею. Саске на это откровение приподнял бровь. Было до боли интересно узнать больше. — С ним все хорошо? — задал Хатаке вопрос, который все это время крутился в голове Учихи. — Сейчас — да, — послушно ответил младший близнец. — Он, бесспорно, очень сильный. Сомневаюсь, что есть кто-то, способный одолеть папу. Но вот здоровье у него слабое. Если болеет, то переносит это довольно тяжело, даже обычную простуду. Да и раны, если получает на очередном задании, долго не затягиваются, — обеспокоено пожаловался Минами, доверчиво глядя на Какаши. И копирующий ниндзя, и Учиха синхронно нахмурились. — Задания? Какие задания? — подозрительно прощупывал почву Хокаге. — Да каких только не было. И эскорт и охрана, то что-то вернуть, то что-то достать, то выбить разбойников, то какие-нибудь очередные походы. За какую работу он только не брался. Долго старается не отсутствовать, но раз на раз не приходится. Самураи из нашего поселка, если сами не справляются, его зовут, да и из соседних поселений временами кто-то приходит о помощи просить, — задумчиво выложил Минами. — Вот как. Но что с его самочувствием? Он раньше никогда не жаловался на здоровье. У этого ребенка была лучшая регенерация, которую я только встречал. На нем все всегда очень быстро заживало, и болел он крайне редко. У него никогда не было проблем со здоровьем, — взволнованно рассуждал Хокаге. — Папа частенько болеет. Дедуля лис в таких случаях вопит не своим голосом и носится вокруг папы, как ненормальный, — поделился наблюдениями младший близнец. — Вообще-то, о Кураме нам говорить тоже запрещено. Отец тебе уши так накрутит, что мало не покажется, — пробухтел Сасари, отходя, наконец, от брата, и усаживаясь на старый пыльный диван, на котором они, собственно, и проснулись около часа назад. — Кстати, как мы вообще здесь очутились? — настороженно прищурился Сасари, подозрительно сверля глазами Учиху. — Я не мог пройти мимо посторонних на территории деревни. Пришлось обезвредить и доставить к Хокаге. Он ведь искал вражеских шпионов-диверсантов, а тут пара детишек, — усмехнулся Саске. Копирующий ниндзя недовольно поморщился, ибо этот камень, прилетевший в его огород, довольно увесистый. Не дай бог кто узнает, что парочка десятилетних мальчишек переполошила всю деревню, — его репутации конец. Сасари злобно зашипел, уставившись на бывшего мстителя и вовсе ненавидящим взглядом. Учиха насмешливо приподнял бровь. — Если я сейчас скажу «фас», тебя же, Учиха Саске, потом и по кусочкам не соберут. Не нарывайся так очевидно, а то ведь сам потом пожалеешь. Братик силу свою совершенно не контролирует, если его разозлить. По себе знаю, — ехидно заметил младший из близнецов. — Я тебе что, собачонка, чтобы отдавать мне команды?! — тут же ощетинился старший брат. — Ты мой личный ручной демон, Сас, и только я знаю, как тебя контролировать, и что в том или ином случае на тебя подействует. У тебя в руках тоже поводок от моих цепей, так что здесь все по-честному. Мы всегда идеально сдерживали друг друга, а если срывались, то на пару, — ласково улыбнулся младший. Старший недовольно фыркнул. — Да, было дело. Сначала срывались мы, а потом срывался отец. Причем срывался на нас. Или отрывался, здесь уж как посмотреть, — Минами заливисто рассмеялся. — Папа умеет находить на нас управу. Никто кроме него. Сасари обреченно вздохнул, отдаваясь на милость судьбы. — Так уж и быть. Мы дождемся отца в Конохе. Но потом не жалуйтесь и не требуйте с него компенсации, ибо вы сами настояли на том, чтобы мы остались, — угрюмо протараторил старший. Правитель Конохи устало улыбнулся. — Поручаю тебе этих смутителей порядка и спокойствия, Саске. Они оба на твоей совести, — припечатал Хокаге. Он ожидал волны возмущения с обеих сторон, но все удивительно мирно покивали и промолчали. — В таком случае, вы свободны, ребятки, — довольно выдохнул мужчина, про себя уже жалея нервную систему парня, ведь особым терпением он не отличался никогда, а эта парочка способна вынести мозг любому за пару-тройку минут. То ли еще будет. Уже на следующий день Учиха взвыл раненным вепрем. Вечером эти двое устроили бой подушками, пока он был в душе. Как итог: ни одной целой подушки в квартире не осталось. Все вокруг в перьях, одеяло свисает с люстры, которая со страшным скрипом раскачивается туда-сюда. Эти же два несчастья смотрят на него невинными глазками и корчат из себя сущих ангелочков. Переборов самого себя, Саске, скрипя сердце, уложил обоих спать в гостиной на диване. Утро встретило брюнета громогласным звоном. Залетев на кухню, мужчина лицезрел потрясающую картину. Оба сорванца сидели возле сорванного посудного шкафа и виновато взирали на хозяина квартиры. Осколков битой посуды где только не было. — Что?! — зашипел Учиха, не находя слов этому безобразию. — А мы кушать хотели, — честно признался Минами. — И для этого разнесли мне кухню?! — рычал брюнет, не понимая, за что ему хвататься. — Я за посудой полез, а Сас вцепился в меня клещом, пытаясь стащить обратно. Мы не удержались и полетели на пол, а она за нами, вся посуда и полетела в разные стороны, — обиженно тыкал младший брат в посудную полочку. Саске застонал. Одно из двух: либо он прибьет обоих террористов, либо они угробят его квартиру да и его самого до кучи. Пришлось идти по магазинам и затариваться провизией. Еще надо было купить новую посуду и пару подушек. Как результат, была потрачена треть сбережений, ибо дети набрали столько всего, что брюнет резко позеленел, представив, что будет, столкнись все эти продукты в желудках ребят. Небезызвестный рамен тоже здесь присутствовал. Дойдя домой, Учиха усадил обоих мальчуганов на диван и строго настрого запретил куда-либо вставать. Разве что в туалет. Спокойно приготовить обед все же не удалось. В гостиной что-то гухнуло, словно снаряд разорвался. Мужчина забежал в комнату весь перепачканный мукой. Люстра лежала посреди гостиной. Мальчики, как и полагалось, сидели на диване и с не меньшим удивлением хлопали ресницами. — Это не мы! — синхронно выдали братья, упрямо поджав губы. Учиха схватился за голову. — Меня кто-то проклял! Меня точно кто-то проклял!!! — обреченно шептал брюнет, проклиная тот день, когда наткнулся на этих злополучных детей. Обед прошел тихо. Крупные осколки битой с утра посуды лежали в ведре. — Я сейчас иду на тренировку, вы шагаете за мной и не отстаете, — строго сказал мужчина, предостерегающе зыркнув на ребят. — А ты нас потренируешь? — с энтузиазмом подпрыгнул Минами. Учиха, подумав, решил, что ничего плохого не случится, если он немного погоняет ребят. Наивный. Погоняли именно его, точнее загнали до седьмого пота. Столько энергии он не видел даже в Наруто, а тут их двое. Когда младший сформировал рассенган, Саске даже не заметил, лишь увидел, как испуганно расширились глаза его старшего брата. И пискнуть брюнет не успел, как этот шарик концентрированной чакры был выпущен в неизвестном направлении. Послышался гул, треск и колоссальный взрыв, после чего поднялся крик и визг народа. — Чтоб меня… — выругался брюнет, сгребая себя в кучу. — Сматываемся! Немедленно!!! — быстро отдал команду бывший мститель. Дважды повторять не пришлось. Только их троих и видели. Хвала богам, тот взрыв обошелся без жертв среди населения, если не брать в расчет угробленную к чертям психику гражданских. Этим же вечером Хокаге вызвал многострадального Учиху на ковер, но, увидев перед собой доведенного до ручки парня, сжалился, и лишь махнул рукой, мол, свободен. Чего уж там, лежачих не бьют. Саске угрюмо плелся домой, еле переставляя ноги. Это же надо, чтобы за день его так вымотало и помотало, словно пожевали и выплюнули. В свою квартиру мужчина зашел совершенно опустошенный. Ему на голову тут же что-то шмякнулось. Запахло дымом. Противная, скользкая лапша тут же расползалась по смоляным прядям. Бывший мститель начал звереть. Эти двое точно вернут его на путь мести, как пить дать. В квартире будто Мамай прошелся. Лапша где только не висела: на обоях, потолке, мебели, да даже у него на голове. Глаза угрожающе сверкнули алыми всполохами. — Убью, мать вашу! Небесами клянусь, если поймаю, на фарш порублю!!! — зарычал Учиха, припустив за малолетними вредителями. Те с хохотом бросились врассыпную. Брюнет зашипел и завертелся волчком, не решая, кого ему хочется удушить больше. В кухне опять что-то ухнуло, треснуло, послышался взрыв. Заорав благим матом, Саске метнулся на кухню, бросив охоту на младшего из близнецов. Кухня была чернее черного. Взорвалась печь, вылетело окно вместе с рамой. Вся только что отмытая до блеска кухня сейчас напоминала выгребную яму. Умывальник снесло ударной волной, и из трубы во всю била фонтаном вода. Мужчина обреченно упал на колени и, в прямом смысле слова, побился головой о стену. — Мамочка, роди меня обратно… — простонал брюнет, сползая по стене вниз. Сакура возвращалась с миссии. Ее не было в деревне больше недели. И уже на подходе к Конохе женщина заметила, что что-то не так. Создавалось впечатление, что Скрытый Лист на военном положении. Гражданских нет, шиноби настороженные, злые и дерганные, на всех зыркают, как на врагов народа. — Что здесь происходит? — удивленно спросила куноичи одного чунина, что пробегал мимо. Паренек затравленно на нее взглянул и нервно усмехнулся. — Дурь какая-то. Третий день все на ушах. Ловим кого-то, а кого — хрен кто знает. Деревню по кирпичику разносят, а кто — неизвестно. Позавчера вот полыхала резиденция Хокаге, сегодня военный склад ограбили. И никто ничего не видел, никто ничего не знает. Как по команде в чаще леса, что за Конохой, прогремела цепочка взрывов. Все, ополоумевшей толпой, ринулись туда. Куноичи лишь ошарашено обвела деревню пришибленным взглядом, а когда бросила взгляд на изваяния Хокаге, то и вовсе чуть не села там, где стояла. Такое художество даже сам Узумаки Нуруто себе не позволял в глубоком детстве. Девушка нервно хихикнула. Но прохлаждаться времени не было. Нужно было спешить к Хокаге. Он-то должен знать, что за кузькина мать здесь творится?! Но до Хокаге медик так и не дошла, ибо, проходя мимо квартиры Саске, стала как вкопанная. Из окон этой самой квартиры валил дым, кругом осколки выбитых стекол, метрах в десяти вышибленная оконная рама. В квартире своего напарника Харуно оказалась в мгновении ока. Кухня была сожжена на ухналь. Кругом осколки, вода и дым. Женщину передернуло от представшей картины. Она тихо выглянула в гостиную. Рот медленно открывался и закрывался. Все в белых перьях, люстра вывернута с корнем, кругом сыплется побелка и штукатурка, но что страшней всего — это стойкий запах рамена и лапша, что лентами свисала даже с потолка. Медик испуганно таращила зеленые глаза. — Какого черта здесь произошло?! — взвизгнула опешившая Харуно, оглядываясь по сторонам. От стены раздался тяжелый вздох. Куноичи резко обернулась и шлепнулась там, где стояла, поскользнувшись на пачке рамена. У стены, с отрешенным видом, сидел сам хозяин квартиры. — За какие грехи ты расплатился этим побоищем, Саске? Во что ты влип? — осторожно спросила женщина. Брюнет перевел на нее убитый взгляд. — Сакура, убей меня, иначе я убью. Это сильнее меня, — простонал мужчина, закрывая глаза ладонью. — Кого убьешь?! — истерично воскликнула медик. — Либо себя, либо детей. Ненавижу детей! Это сущее зло. Пусть лучше еще одна война, пусть нашествие всех биджу разом, да хоть Мадара с десятихвостым на цепи, кто угодно, что угодно, только не дети!!! — взвыл Учиха, шандарахнув кулаком по стене, проделав в ней дыру. Женщина уставилась на товарища как на душевнобольного. Тот нес какую-то ахинею, из которой ничего не было понятно. — К-какие д-дети, Саске? — дрожащим голосом спросила куноичи. — Они же не могут быть мои? Ведь не могут? Я же коньки отдам раньше, чем успею рот открыть! Эта семейка меня доконает! Они меня в могилу сведут! Я до завтра не доживу!!! — бубнил мужчина. Сакура глубоко вздохнула, успокаиваясь, и без какого-либо предупреждения ввела напарнику лошадиную дозу успокоительного. Отключился брюнет мигом. Куноичи раздосадовано цыкнула. — Похоже, успокоила я его надолго, — расстроено пробормотала женщина, понимая, что до утра этот пациент не оклемается. Утро для обладателя шарингана в очередной раз началось «восхитительно». Голова трещала, все тело болело, кругом стойкий запах рамена и гари. Но что самое ужасное — это двое мальчуганов, что восседали на чудом уцелевшем во всех баталиях диване. — А мы кушать хотим, — с самым невинным выражением лица сообщил младший близнец, очаровательно улыбнувшись. — Ну, ради Бога! Когда этот кошмар закончится?!!! — страдальчески взмолился брюнет, моля высшие силы о терпении. Узнав же, что за ночь эти демоны довели деревню до военного положения, Учиха и вовсе за сердце схватился, испытывая острое желание снова побиться головой об стены, а еще лучше, побить головой об стены треклятых братиков. И как только ему могло прийти в голову, что они, возможно, его дети. Да это ни при каких обстоятельствах не возможно. Не могли его небеса так покарать, даже за все то, что он натворил за всю свою жизнь. Желание вновь уйти в бессознанку стало приобретать астрономическое тяготение.