… и мой герой Не держит строй, И лезет на рожон.*
— Ничего личного, баз, — сказал Железный Бык прежде чем броситься на Лавеллан. Произнес равнодушно, спокойно, словно не было между ними долгих дней, горячих ночей, нескольких лет… Лишь тень вины скользнула по лицу. «Баз». Так странно. Прежде — «кадан». «Хиссрад». Режет слух. А раньше — «Железный Бык». С того дня Эланна не носит свое ожерелье, она носит ожерелье Железного Быка, чтобы помнить о том, что даже самый близкий может воткнуть в спину нож. Со временем она даже пыталась убедить себя в том, что план телохранителя изначально предполагал ее убийство. Вот только сердце отказывалось верить.***
Священный Совет окончен. Инквизиция распущена. Эланна впервые за пять лет свободна. Это чувство ново и от того пугающе. Но у нее есть планы, идеи, а там… А там может и мира-то не будет.Я сбыл мечты И откровения. В руках судьбы Мое спасение…
В дорогом гостиничном номере Эланна собирала вещи. Их было немного, но паковать сумку одной рукой в разы дольше, чем двумя. На дне сумки уже лежала ее половинка зуба дракона и старые заношенные штаны. За спиной скрипнула, открываясь, дверь. Эланна не обернулась, старательно запихивая в сумку пару рубашек, сшитых по новым меркам. Ей было откровенно все равно, кто к ней явился: Жози, Лелиана, Кассандра — все едино. Если это убийца, так даже лучше, расправится с ней быстро и, возможно, безболезненно.Мой главный нерв Продет в иглу, Предельно обнажен.
Но визиту обладателя тевинтерского акцента Эланна была удивлена: — Как себя чувствуешь? — Как будто руку отрезали, — буркнула Лавеллан. Вопрос был глупым, но что еще спрашивают ситуациях, когда надо убедиться, что собеседник жив. И что еще она может ответить? Что почвы под ногами не чувствует? Растеряна? Не знает точно куда идти и что делать. А главное — ради чего. — И все равно продолжаешь шутить, — вздохнул магистр. Лавеллан готова была поклясться, что в тот момент он нахмурил брови до складки меж ними. Эта новая привычка, появившаяся у Дориана за то время, что они не виделись, делала доброго друга суровым, серьезным и совсем чужим. Сколько таких маленьких отличий от прежнего Дориана она успела заметить за несколько дней. Их теперь разделяло ровно столько же, сколько прежде роднило и сближало. — А что еще остается? — горько усмехнулась Эланна, не отвлекаясь от упаковки рубашек, которые все никак не влезали в узко затянутую горловину походной сумки. — Ты и правда сдалась? — Вопрос был еще более странным и дурацким, чем предыдущий. Замок полнился сплетнями о том, что Вестницу дважды вынимали из петли, едва успевали отпоить противоядием и прятали подальше острые предметы, чтобы она не свела счеты с жизнью. «А надо ли ее спасать? Свое дело она седлала, и больше Тедасу не нужна», — слышалось из темных углов. Стоило туда взглянуть, нахмурив брови, как шепотки смолкали. Дориана начинали побаиваться, как прежде побаивались Эланны в начале ее бытности Инквизитором. Еще говорили, что она сама отрезала себе руку в знак скорби по любовнику, которого сама же и убила в порыве безумия. Но те, кто был с ней близко и долго, с грустью констатировали — она пала духом. Но Дориану, знавшему Лавеллан в болезни и в радости, нужно было услышать это от нее самой. — Я давно сдалась, друг мой, — подтвердила Лавеллан и швырнула надоевшие рубашки в сторону. На кой-ляд ей сдалось это барахло? На кой-ляд она позволила Жозефине их для себя заказать? — Опускаешь руки? На тебя это не похоже, — не унимался Павус. Ему с трудом верилось, что та, что прошла через Тень, объединила и спасла Тедас, так просто отдала Инквизицию на растерзание трусливым чиновникам. — Руку, — цинично уточнила Эланна. — Теперь она только одна. Даже стрелять не могу. — Нет, не верю. Та Лавеллан, которую я знаю бесстрашно шла в пасть дракону, дразнила Корифея и не раз утирала нос всей орлейской знати. Та Лавеллан полагалась на друзей и принимала скоропалительных решений. — Не на тех полагалась, значит, — горько хмыкнула эльфийка, упрямо не поворачиваясь лицом к старому другу, чтобы он не увидел ее пустых глаз. — Я не разглядела в Блэкволле убийцу, в Соласе Ужасного Волка. И, конечно же, я не могла увидеть предателя в собственном любовнике! Повисла неловкая пауза. Лавеллан не хотела продолжать этот разговор, а Дориан не знал, как предложить ей то, ради чего он пришел. — У меня никого не осталось. Я сама ничего себе не оставила, — упавшим голосом произнесла она. — Не говори глупостей. У тебя всегда есть твой ручной тевинтерец. — Дориан в три шага преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял эльфийку за плечи. Эланна ухватилась за кольцо рук друга, как утопающий, за соломинку. И впервые за все время с момента гибели Железного Быка почувствовала, что больше не тонет в своем личном отчаянии, словно руки магистра стали спасательным кругом. И словно не было полутора лет разлуки, словно все то, новое, что появилось в Дориане, оказалось давно знакомым, старым и привычным. И на мгновение Эланне вновь почудилось, что она не одна против всего мира. — Когда началась наша дружба, Дориан? — спросила она, желая убедиться в том, что это именно тот Дориан Павус, который сопровождал ее в долгом путешествии от Вестницы Андрасте до самой победы над Корифеем. — Я думаю, в таверне «Чайка и маяк», когда ты предупредила моего отца о том, что если он попытается увезти меня силой, ты его поймаешь, выпотрошишь и развесишь кишки на дереве на въезде в Редклиф, — с улыбкой ответил магистр. Лавеллан отстранилась от друга и повернулась к нему лицом. Последний раз Дориан видел ее цветущей и счастливой еще до Совета. Но та, что стояла перед ним, напоминала Эланну лишь отдаленно — под глазами залегли круги, взгляд потух, плечи опустились, и вся она осунулась, стала меньше и хрупче. — Чем теперь займешься? — спросил он, заправляя за острые ушки выбившиеся из хвостика прядки, разглаживая складку на рукаве, в котором спрятана культя, словно этим хотел приблизить этот остов к той Лавеллан, что он знал и любил. Бесчувственному тевинтерскому магистру невыносимо было смотреть на то, как угасает некогда сильнейшая женщина Тедаса. — Сначала вернусь в Скайхолд, соберу свои вещи, — неуверенно начала она. — А дальше? Эланна долгим пристальным взглядом посмотрела другу в глаза, глубоко внутри решая ставший непростым вопрос: верить или нет, и уверенно заявила: — А дальше пойду снимать скальп с Яйцеголового божка. На лице Дориана расцвела хитрая улыбка. Он знал, что его леди Инквизитора не так легко сломить. Он знал, что им по-прежнему по пути. Она еще даст жару этому миру. — Тебе потребуется моя помощь, — констатировал Дориан. — Непременно, — улыбнулась в ответ Эланна. Получив ответ, магистр выглянул в коридор и кого-то позвал. В комнату вошли двое гномов, одним из которых была хорошо известная Эланне Дагна, а вторым — светловолосый парнишка с наивно распахнутыми голубыми глазами. — Это Сэндал, — представил Павус вошедшего. — Он творит настоящие чудеса. А с Дагной ты уже знакома. Эланна приветственно кивнула вошедшим и непонимающе уставилась на Дориана. — Думаю, мы начнем с новой руки для непобедимой леди Инквизитора. Такие фигуры, как леди Инквизитор, никогда не покидают доску Игры добровольно. Они уходят в тень, чтобы стать игроком, дергающим за ниточки не только союзников, но и противников. Такие личности, как Вестница Андрасте не отказываются от своих убеждений и не бросают мир на краю гибели. Они удерживают его. Или толкают в пропасть. Таких женщин, если верить сестрам Церкви, хранит сам Создатель, посылая им испытания, дабы вырастить их в верных своих воинов.Вечная, Призрачная, встречная Сможет уберечь меня Обыденный сюжет Всех религий.