Телохранитель для Инквизитора

      Тело Железного Быка покрыто татуировками и шрамами, словно узорами его побед. Он не скрывает этого, наоборот, выставляет напоказ. Такая вульгарная открытость привлекает соответствующих женщин.       «Я даю ей поскакать на Бычке и говорю, что у нее классные сиськи. Им это нравится», – рецепт его популярности у кухарок, медсестер и глупеньких сестер церкви прост до безобразия.       Ни одна леди на это не купится. По крайней мере, на людях они морщат нос и отворачиваются, но продолжают пялиться исподволь. Так делает Жозефина, так делает Лелиана, так делает Кассандра, так делают гостьи Инквизитора. Кого-то потом слышат в комнате кунари, кто-то так и остается лишь наблюдателем, но шпион умудряется расположить к себе почти всех.       - Этот ваш кунари настоящее животное, Инквизитор! – смущенно прошептала леди Карлотта, дочь главы орлейского посольства, придерживая спадающее с плеч платье, когда столкнулась с Эланной у двери комнаты телохранителя. Дворянка как раз покидала покои кунари, откуда раздавалось женское хихиканье и бас Железного Быка.       - Советую привести себя в порядок, леди, перед встречей с вашим отцом, - елейным голосом посоветовала эльфийка. – Иначе он обо всем догадается и отправит вас в лоно церкви, где единственным видом плотского удовольствия для вас останется ментальный. Песней Света прямо в мозг.       Девушка вспыхнула, как от пощечины, и спешно удалилась, гордо выпрямив спину, почти не прикрытую незашнурованным корсажем. Шпион все еще был не один. Эланна застыла перед дверью, не решаясь ни уйти, ни постучать. С одной стороны, неудобно мешать, что-то требовать, о чем-то просить, закатывать сцену ревности, а с другой – он ее телохранитель и должен быть рядом по первому ее требованию.       - Заходи, босс, раз уж пришла, - послышался знакомый голос с той стороны двери.       Лавеллан вздрогнула и покраснела от того, что о ее присутствии уже догадались, застукали и теперь ждут когда же она войдет. Она еще несколько мгновений постояла перед дверью, прежде чем ее толкнуть. Кунари действительно был не один, рядом на кровати, совершенно не стесняясь своей наготы, расчесывала пальцами длинные русые волосы девушка. Судя по отличительному знаку на лежащей у ее ног накидке, она была из разведчиков Инквизиции. Железный Бык не посчитал нужным подняться и одеться, так и лежал на своей исполинских размеров кровати, прикрывшись одеялом и закинув руки за голову.       С последнего, печально окончившегося визита Вестницы в комнате коссита ничего не изменилось – та же дыра в потолке, так же безобразной кучей у стены навалены доски, та же картина уродца в углу. Все было привычно и гармонично. Кроме одного - Вестницы Андрасте, которую здесь больше не ждали.       - Чего хотела, Инквизитор? – спросил телохранитель, наблюдая за явно шокированной таким поведением присутствующих, Лавеллан.       - У меня к тебе разговор, - продолжая рассматривать на любовницу своего телохранителя.       - Согласись, у нее классные сиськи, - проследив взгляд эльфийки, прокомментировал шпион. – О чем разговор? Разведчица ухмыльнулась, но не смутилась, а вот Лавеллан вспыхнула до самых корней волос и повернулась к любовникам напряженно выпрямленной спиной, в глубине души со стыдом признавая, что грудь у разведчицы, действительно, красивая.       - Встретимся вместе с моими советниками в ставке, - севшим и дрогнувшим голосом скомандовала Эланна и вышла. Продолжать диалог в такой обстановке ей было неприятно. Быстро спускаясь по ступеням, эльфийка корила себя за излишнюю чувствительность, несдержанность и... ревность.       На повестке дня стоял вопрос заключения союза с кунари. Все было настолько просто, что казалось западней. Встретиться с их агентом и помещать погрузке контрабандного лириума. Потенциальные союзники предоставили все – время, место, предполагаемую численность противников.       - Это опасно? – спросила Лавеллан, ожидая ответа от телохранителя. – Что от нас потребуют взамен?       - Информацию, - опередила Железного Быка Лелиана, изучившая короткую записку вдоль и поперек. – Остальное кунари не интересует. Сведения, что у нас есть и что добывают наши агенты.       - В свою очередь будут предоставлять нужную Инквизиции информацию, - добавил Железный Бык. – Но не жди, что они будут делиться своими секретами. Военная поддержка – может быть, выступление во имя и под знаменами Инквизиции – никогда.       - Такого еще никогда не случалось, - внесла свою лепту Жозефина. – Еще ни разу кунари не заключали союзов. Думаю, это прекрасная возможность показать миру на сколько влиятельна Инквизиция. Но это может обострить отношения с Тевинтером.       - Демон с ним, с Тевинтером, - отмахнулся Каллен. – Это в их чреве сидит змея венатори.       - Хочу подчеркнуть, что этот союз, если он будет заключен, принесет Инквизиции несравнимую пользу в борьбе с Корифеем, - заострила внимание присутствующих сестра Соловей. Тайному канцлеру очень импонировал этот договор и открывающиеся при этом возможности, нити и каналы связи.       - Спасибо, Лелиана, - Инквизитор жестом остановила тайного канцлера от дальнейшей аргументации. Она уже приняла решение. Она приняла его раньше, еще до военного совета, ей нужно было лишь подтверждение своей позиции в словах советников.       Кунари это не разрозненные, обезумевшие от притеснения маги; не разоренный гражданской войной Орлей, который еще предстоит уговорить встать под знамена Инквизиции; не растерянные и угнетенный виной Серые Стражи. Кунари это та сила, которая нужна Инквизиции. Союзник, глаза и уши по всему Тедасу. Лавеллан нужны кунари, Инквизиции нужны кунари.       - Не приведи Создатель кто-нибудь этому союзу помешает! – заключает леди Инквизитор. – Живьем с того шкуру спущу!       Когда стоишь во главе Инквизиции, нет времени, места и права на сантименты. Нет права на ошибку. Идеальный глава Инквизиции тот, кто отринет все человеческое и будет принимать решения, исходя их интересов мира, а не горстки людей.       Несколько наемников – невысока цена за союз с тем, кто никогда и никому прежде не предлагал союзов, за ценные сведения, за помощь, за поддержку шпионов. Это всего лишь наемники, сколько их уже погибло и сколько еще погибнет. Но когда каждый из них дорог и близок, когда это не просто банда, а семья, дать им погибнуть равносильно смерти.       - Это мои люди, Инквизитор! - сквозь зубы шипит коссит.       Эланна молчит. Ее бьет нервная дрожь, она невооруженным глазом видит, как уходят венатори с грузом красной отравы, как путь им преграждает дредноут, как маги, что прикрывают контрабандистов, поднимаются на холм аккурат к "Боевым Быкам". Наемникам не выстоять при любом раскладе.       - Демон тебя побери, Лавеллан! – кричит Железный Бык, встряхивая Вестницу за плечи и испуганно глядя на нее единственным глазом. – Их же размажут!       - Я не могу, Бык, - шепчет она побелевшими от ужаса губами, понимая, что у нее нет иного выхода. – Союз с кунари для нас очень важен.       - Чтоб тебя! – ревет капитан наемников и, отшвырнув эльфийку, мчится на выручку своим людям.       - Хиссрад, остановись! – кричит вслед Гатт, но кунари его не слышит.       Ему не успеть, ни за что не успеть. Эланна трясущимися руками натягивает тетиву и надеется, что стрела найдет цель. Стрелу сносит ветер, и она падает где-то на пляже на подступах к холму. Она ничем не может помочь "Боевым Быкам".       - Это наемники, Инквизитор, - успокаивает ее Гатт, которому чужда привязанность. – Найдете других, не проблема. И эти наемники дерутся отчаянно, остервенело, они готовы дорого продать свои жизни. Они знают, отступать некуда и стоят насмерть, понимая, что капитан и Инквизитор бросили их на верную смерть. Первым падает Хмурик, орошая мокрую траву Штормового Берега кровью из распоротого горла. Три мертвых венатори спустя оседает Глыба со стрелой в глазнице.       - Будь ты проклят, кунари, - шипит Стежка, зажимая рану в боку. Он знает, что это не спасет, что рана слишком глубокая и припарка не поможет, а зелий при себе он не имеет.       Скорнячка умирает не сразу, распятая магами в сфере энтропии. Долийку отшвыривает воин, она ударяется головой о камень и больше не поднимается. Крэм остается один, а венатори дюжина. Подмоги ждать не откуда. Это конец "Боевых Быков".       - Выше рога! – кричит он и бросается в свой последний самый отчаянный бой.       Железный Бык бежит изо всех сил и достигает холма спустя несколько долгих минут после того, как Крэму нанесли последний удар. Лейтенант "Быков" еще жив.       - Пока остры рога, шеф, – шепчет он, глядя в глаза своему командиру. В его взгляде боль и страх, но в последний миг своей жизни он улыбается.       Коссит не успевает ответить, не успевает оправдаться. Кремезиус испускает последний вздох.       Единственный глаз Железного Быка застит алая пелена, он хватает свой топор и мчится вслед ушедшим венатори. Он знает, что бой заведомо проигран, ему нечего больше терять. Их по-прежнему дюжина, а он один, но в отличие от Крэма, он хочет умереть. Наверно, только это его и спасает. Косситу плевать на раны и удары, плевать на струящуюся кровь и боль, его цель – уничтожить, раздавить, порвать каждого ублюдка, пролившего кровь его людей.       Эланна приводит свой маленький отряд, она вместе с Гаттом спешит на помощь тому, кто пожертвовал самым дорогим ради великой (она надеется, что великой) цели. Дориан жалит венатори магией не хуже ядовитой змеи; Кассандра неловко, но эффективно прикрывает щитом себя и коссита от удара меча и в следующее мгновение разит напавшего прямо в незащищенную шею; Эланна и Гатт в считанные мгновения превращают не успевшего спрятаться за волшебным щитом, мага в подобие ежа, истыканного стрелами. Все заканчивается меньше, чем за минуту.       Железный Бык стоит посреди поляны, залитой дождем пополам с кровью. Его тело покрывает витаар из своей и чужой крови, и под упругими струями дождя кровь смывается алыми ужасающими подтеками. Коссит оседает на колени, бросив топор, у него нет сил, чтобы двигаться. Перед ним на колени падает Эланна, берет в ладони его лицо, заглядывает в глаз и видит в нем то, что боялась увидеть все это время – абсолютную пустоту, совершенное равнодушие без намека на эмоции. Ему даже не больно. Она обнимает его за могучую шею, силясь вселить в него надежду на то, что еще не все потеряно. Но он остается недвижим.       Он не стал тал-васготом. Он не стал хорошим командиром. Тогда кем же он стал?