P.S.Мы вернёмся

Аполлон, бог Солнца, музыки, ослепительной улыбки и, безусловно, пафоса сейчас растерянно стоял посреди лазарета полукровок, озираясь по сторонам. — ТЕБЕ ЧТО, ПИНКА ДАТЬ?! — прогремела разъярённая богиня военной тактики. Бог пафоса тихо пискнул и помчался лечить Аннабет. Я оглянулся на Афину. — Вы оказали мне большую честь, богиня мудрости и ясной войны… — ОТСТАВИТЬ! — грохотала она, надвигаясь на меня. — ПЕРСЕЙ ДЖЕКСОН! ЗАКОВАЛА БЫ ТЕБЯ В КАНДАЛЫ И ОТПРАВИЛА БЫ К МАТЕРИ-ЗЕМЛЕ! — Дорогая Афина, я всё вам объясню. Только мне надо увидеться с моим Хвостиком. — ПЕРСЕЙ ДЖЕКСОН, — теперь мудрости на её воинственном лице не осталось и следа. — ОНА НИКОГДА НЕ БЫЛА ТВОЕЙ! И НИКОГДА НЕ СОБИРАЕТСЯ БЫТЬ! Человечность (или божественность) тоже покинула богиню. Теперь мне стало по настоящему страшно. Что она сделает с Амандой?! — Вы не причините ей зла! Не посмеете! — выпалил я, размахивая руками. — ТЫ ЗАТУМАНИЛ МОЗГИ МОЕЙ ДОЧЕРИ! — Аполлон закончил своё дельце. — Перси... Ты тут? — послышался слабый голос Анн. Я хотел было уже отозваться, но мать Аннабет совсем потеряла голову: — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — Уже заорала она, и навела руку на Аннабет. Я понял, что сейчас что-то случится. Что-то очень опасное. Месть. Спустя несколько моментов я закрыл слабую жену собой, с ужасом смотря как Афина произносит какие-то непонятные и незнакомые слова. Латинский смешан с греческим. Аннабет, лежащая на койке, наполнилась серебристым сиянием. Меня ослепил ярчайший свет, исходящий от меня самого. Богиня мудрости прикрыла глаза, продолжая бормотать какую-то ерунду. Всё это было похоже на песню. Она отражалась от стен залитого солнцем помещения, звучала в ушах, наполняла тишину переливчатым звуком. Звуком мести. Над головой вскочившей с койки Аннабет витала фиолетово-голубая светящаяся сфера. Из маленькой она начала расти, постоянно вращаясь. Странный шар как будто питался энергией песни. Песни, которая разлеталась миллиардами золотистых песчинок и становилась похожей на пыль. А потом, словно по велению сердца, притягивалась, впитываясь в растущую сферу. По мере увеличения шара возрастал и звук, становясь почти невыносимо давящим. Из чудесного (хоть и мстительного) процесса песня превратилась в чудовищный вопль. Атмосфера в помещении накалилась до предела возможного. Т-т-тр-ри-иньк! — лёгкий мелодичный щелчок. Сфера раскололась, превращаясь в две, одна из которых легко поплыла ко мне и остановилась над моей головой и начала вращаться, подобно своей копии фиолетово-голубого тона с прожилками. Афина ничего не заметила. Я был в замешательстве. Сильно боясь за Аннабет и Манду, я не мог нормально сосредоточиться и подумать. Сферы росли и росли, начиная с растущей скоростью вертеться, рассекая воздух и привлекая к себе «пылинки». У меня кружилась голова, рябило в глазах. Я застыл на месте, не мог сдвинуться даже на миллиметр! Что уж говорить о том, что бы пошевелить пальцем или улыбнуться. За секунду появилась горечь во рту, немного заслезились глаза. Сферы столкнулись. И разлетелись «пылинками». Растворились в тишине. Остались в памяти. Тишина непривычна. Особенно после такого сильного напряжения, которое стояло в помещении ещё минуту назад... Внезапно из неоткуда повалил дым. Плотные клубы синеватого и фиолетового цвета застилали деревянные стены лазарета. Когда я наконец смог шевелиться, мои ватные ноги подкосились и я рухнул лицом вниз на дощатый пол. Струйки дыма витиевато завивались, бесконечно струясь фиолетовыми облачными лентами. Дым шёл беззвучно, иногда казалось, что он постепенно пробирается в мозг, затуманивая и разбрасывая мысли в разные уголки головы. И вправду, уже какой раз я не мог придумать ничего дельного. Плотный туман набирал скорость и спустя какое-то время заполнил всю комнату. Мурашки побежали по рукам от появившегося холода. Посмотрев вниз я с удивлением обнаружил, что деревянный пол куда то подевался. Я лежал на холодном прозрачно-бездонном полу (сначала ошибочно посчитал его чёрным). Туман отошёл к краям своеобразной комнаты, став подобием стен. И теперь стало видно, что Афина испарилась! Не успел я подумать о исчезновении "дышащей огнём" богини, как сзади кто-то тихо застонал. Я резко, просто молниеносно, обернулся (ведь это мог быть монстр, очередной обиженный своей долей бог или злобный титан)... Скорчившись, на полу лежала Аннабет. Валялась, как будто её скинули и бросили мучиться от боли. Она тихонько подвывала, наверное, даже не осознавая, где она и что я здесь. Взяв всю свою волю, я поднялся на ватные негнущиеся ноги и подковылял к девушке. Встав около её лица, я не выдержал веса своего тела и свалился рядом с любимой. Её рука была полностью залечена Аполлоном, но вот рана от кинжала... Там о восстановлении не могло идти и речи... Её края были вылечены, дырка немного срослась, но в общем и целом всё было кошмарно. Я еле поднёс руку к бедному личику, как вдруг ладонь Аннабет схватила мою руку и прижала её к своей щеке. От неожиданности я отшатнулся, а девушка открыла серые грозовые глаза и вздрогнула то ли от боли, то ли от холода и что-то неслышно прошептала. Я вопросительно, с тревогой в душе взглянул на неё и пододвинулся ближе, чтобы попробовать услышать слова. — Аманда! — шёпотом крикнула она, широко раскрыв серые океаны. — Аманда? Её тут нет...— обречённо выдохнул я, сев и закрыв руками своё лицо. Я молча рыдал. В голове, перебивая друг друга, роились однотипные, не подающие надежды мысли. — Боги, за что?! Что я вам сделал! — заорал я, не приглушая свои эмоции, как это делал почти всегда. Слёзы катились по лицу жены, я заламывал себе руки от безысходности. Каким то неизвестным мне образом я сразу понял, что через этот чёртов туман не пройти, как будто знал этот факт всю сознательную жизнь. Очевидно, что Аннабет тоже знала об этом. Я посмотрел на девушку и понял ,что она уже вошла в роль отважной и мудрой полубогини, которую я знал так же хорошо, как и мою нежную, добрую и молодую жену. Та пустота, засевшая у меня в душе, заполнилась, совершенно для меня неожиданно, гордостью. Она захлестнула меня, и тонкая нить надежды вновь превратилась в прочную железную и несломленную. Переживания отошли во вторую ступень и я начал думать. В голове почему-то засела Кларисса. Перед глазами встала картинка: Кларисса Ла Ру сидит за письменным дубовыми столом, который, как ни странно, находится у меня в голове и перелистывает внушительно толстые папки. Её взгляд путешествует по листами в файлах, палец бегает по строчкам. Тут она, может быть, чувствует моё присутствие, поднимает глаза... Меня прожигает изнутри, начинает болеть голова, а во рту появляется горькая слюна... Дочь Ареса медленно начинает говорить: — Туман ядовит. Чейз права. Это очередная амнезия