Кружок по интересам

Диппер сам потерялся во времени, с трудом осознавая, насколько быстро отряд сорвался с места после его рассказа. С какой скоростью и кооперацией ребята распределили обязанности: кто закупает припасы в дорогу, кто оплачивает бензин, а кто ищет какую-нибудь информацию об Анне Франклин. Последняя обязанность выпала Норману, который лучше других разбирался в глубокой сети. Он продолжал истерически искать хоть что-нибудь об их руководительнице. Бэбкок злился, Джонси нервничала и буравила взглядом окно, Вирт вёл машину. Дети же вместе с Диппером снова перечитывали личное дело мисс Хиллс раз за разом. Розмари Роуд остался за спиной практически сразу и очень скоро исчез из вида среди лесов, что стремительно проносились за стёклами фургона. Кажется, никто и не замечал, на какой скорости отряд мчался. И, как выяснилось достаточно скоро, зря. - Поверить не могу. Знала же, что мадам Франклин – тот ещё фрукт. Не зря она плела нам столько глупостей. - Не просто глупостей, а бреда собачьего. Она всё это время была безумна, сколько ещё членов клуба уши развесило? А её дочка, это вообще какая-то жесть, - Норман растёр щёки, чтобы встряхнуться, и взял Пайнса за плечо, пытаясь оторвать от ещё одного перепрочтения личного дела Ребекки, - Дип, ты что-нибудь вообще можешь рассказать о ней? Просто кроме тебя никто и не знает, кто она вообще такая. - Честно? Я был уверен, что эта женщина меня спасёт. Она была единственным врачом, который не отрицал чудес Гравити Фолз. Я думал, что это для того, чтобы определить, насколько я псих. Чтобы составить картинку происходящего по моим объяснениям. Но теперь всё встало на места, она сама родилась там! Она прекрасно знает, кто такой Билл. Она знала, но почему-то не говорила! И именно она отправила меня к мадам Франклин, чтобы мне стало легче. Да и вообще, сказать честно, я много надежд на неё возлагал. Она ведь даже дала мне свой адрес. - Эээ…зачем? – Коралина недоверчиво покосилась на него, словно заподозрив что-то. И, наверное, Диппер не очень-то хотел говорить друзьям о том, что восхищался своим врачом, как женщиной. Сейчас, вдали от неё, это резко показалось таким неправильным, таким выходящим за его личные рамки, что он с трудом верил в то, что когда-то мог так подумать. Что-то в нём менялось, стоило оказаться с мисс Хиллс рядом. - Поговорить, так сказать, вне кабинета. Чёрт знает, зачем, на самом деле. Я считал её близким человеком, который не верил, что я псих и выдумщик. А сама она сколько скрывает…чёрт, Мейбл, да возьми ты трубку! – Пайнс уже почти что рычал, пытаясь позвонить сестре в Пьедмонт. - ДЕРЖИТЕСЬ!! Голос Вирта, что неожиданно и максимально громко раздался во всём фургоне, отозвавшись в каждом его углу, но даже этого оказалось недостаточным, чтобы перекричать резкий, мучительный, режущий уши визг тормозов. Все схватились так, как успели, за ручки, находящиеся внутри фургона, за мебель, за что попало. Резко извернувшись на трассе, уже прекративший подчиняться рукам Вирта, их столь полюбившийся транспорт вылетел к чертям собачьим с шоссе. Раздался чудовищный лязг, разрывающий барабанные перепонки, салон затрясло и подбросило куда-то вверх. Диппер приложился головой об потолок и потерял сознание. Очнуться довелось от нудящей, едкой, притягивающей к земле боли в затылке. Вокруг первое время стояла невероятная, звенящая тишина, и только спустя первые пять минут, когда зрение более-менее пришло в норму, а вслед за ним и слух, сквозь неё стали пробиваться нотки реального мира. Вокруг был лес, густой и по-калифорнийски зелёный, похоже, что они были не так уж далеко от пункта Б, давно покинув Орегон, когда фургон по непонятным причинам вылетел в кювет. На своей голове Диппер обнаружил ледяной компресс из воды, а рядом – точно таких же побитых друзей. Норман и Вирт пытались прийти в себя. Джонси уже твёрдо стояла на ногах и возилась неподалёку – похоже, что именно она и помогла мальчишкам прийти в чувства. Рядом с ней носился крайне обеспокоенный Грегори, а предметом их совместной заботы, кажется, оказалась Фриск. Пайнс поспешно пытался сообразить, что случилось, попутно вслушиваясь сквозь глухую пелену удара головой в диалог. - Вирт, какого хрена это было? Что произошло? Грег, подай ещё бинт, этого не хватает. - Я не знаю. На нас вылетел школьный автобус, подраный такой, старый. Чётко помню, что не увидел в нём водителя, за рулём было трое детей, которые за него дрались. Я хотел свернуть на обочину, чтобы не пострадать, но они сбили нас в кювет. Видимо, теперь их ищи-свищи. Вирт, которому повезло лишь быть оглушенным подушкой безопасности, закрыл лицо руками, понимая, что сегодня, кажется, всё пошло по совершенно неверному пути. Он лазал где-то внутри фургона, видимо, пытаясь оценить ущерб. Норман валялся без сознания. Фриск была серьёзно ранена, получив осколок стекла под рёбра. Теперь, хоть кровь и удалось восстановить, девочка всё ещё оставалась без сознания, а её состояние требовало врачебного вмешательства. Сигнал тут ловить попросту отказывался по неизвестным причинам. Даже попытки вызвать экстренную службу через спутник ничем хорошим не закончились. - Помню только, что на автобусе было написано «Лагерь Кэмпбелл». Надеюсь, этих засранцев отловит хоть кто-нибудь. - Да кто не надеется. Вот так, отлично, и кровь не течёт. Фургон в каком состоянии? - В паршивом. С места не сдвинется без нормального ремонта. Диппер приличное время приходил в себя, а Норман – и того дольше, кажется, ему «повезло» как следует удариться лбом о потолок салона. Теперь возвращение в Калифорнию, а именно – в Пьедмонт, стало делом первостепенным, учитывая, что Фриск страдала от потери крови, а потому пришлось действовать единственным путём, что пришёл в головы при отсутствии связи – ловить попутку. На обочину, поднявшись из ближайшего оврага в лесу, где ныне покоился фургон, окутанный мерзотным облаком сидра из побитых бутылок, выбрался весь отряд, попутно вытащив некоторые важные вещи, что никак нельзя было оставлять в разбитом авто. Становилось неожиданно холодно, пронзительный утренний ветер бил по лицу и вминал в волосы мелкие кусочки пыли. Коралина взяла на ручки Фриск, нежно укачивая и пытаясь дать ей хоть немного спокойствия. Хотя, кажется, малышка в этом и не нуждалась. Даже когда она пришла в себя, она совершенно не поменялась в лице. Даже не пыталась как-то показать, как себя чувствует. Просто покорно сидела на руках Джонси, прикрыв глаза по привычке и иногда касаясь пальцами кое-как слепленной перевязки. Смотреть на неё в любимом, и ныне окровавленном свитере было, признаться, слегка жутко. У Нормана гудела голова, а Грегори пытался помочь ему внеочередным компрессом. И правда, кажется, удар оказался слишком сильным. Вирт и Диппер, более-менее придя в себя, пытались разобраться с кое-как уцелевшей картой, которая была героически извлечена из салона. - Смотри, вот он, этот лагерь Кэмпбелл. Но до него не меньше 20-ти километров, а то и больше. Похоже, детишки угнали оттуда автобус и смылись. - Пешком не доберёмся, по крайней мере с Фриск, - удручённо покачивал головой Вирт, - А тут что? - Здесь дорога на Сан-Пабло, а здесь – на Окленд. Не представляю, на чём можно добраться. Всё-таки Пьедмонт – это тупиковая трасса, даже ни с чем не пересекается. - Ребят! Ребят, подъём! – подала голос Джонси, что стояла с Фриск на руках и пыталась голосовать на дороге всё это время. Рядом с ней, похоже, спустя множество неудачных попыток, всё-таки остановился чей-то автомобиль. И те, что решили сделать приятное своей карме и помочь разбитому отряду с ребёнком на руках, оказались ещё страннее. На самом деле, Диппер даже подумал на секунду, осмелился помыслить о том, что всё это подстроено. Что кто-то играет с ними, кто-то вытолкнул им навстречу автобус с детьми за рулём. А теперь подогнал таких причудливых спутников. В достаточно большой машине, что явно предназначалась для многодетной семьи, к примеру, сейчас сидело только два человека и один кот. Все трое оказались достаточно примечательными. За рулём сидел довольно усталый, но всё равно улыбающийся бородатый человек с уже виднеющимися залысинами на ярко-голубых волосах. Его руки на руле подрагивали отчего-то, но, остановив автомобиль и открыв окошко, он словно вышел из тумана, а лицо мужчины мигом посветлело при виде чужих людей. Кот, обладающий изумительным окрасом из смеси белого и оранжевого, будто керамическая ваза, отдалённо напоминал гремлина в лучшее время. И этот кот покоился на коленях, пожалуй, самого странного звена семьи. Ребёнок не самого ясного пола, возрастом около 13-ти лет. Может быть больше, но явно не меньше. Хотя, Диппер обычно знатно косячил с определением возраста, а в случае этого ребёнка – ещё и пола. Да и вообще, насколько это нечто – ребёнок? Это существо, мерно поглаживающее кота, носило два ярко-голубых хвостика по сторонам головы, а лицо его полностью скрывала белая, побитая временем маска-протез. Похоже, что когда-то эта физиономия знатно пострадала либо от ожогов, либо ещё от чего. В любом случае, разговаривать этот ребёнок не торопился, решив предоставить всё отцу. - Привет, ребятки. Вы чего тут застряли? Автостопом занимаетесь? – разулыбался мужчина, глядя в полностью потерянные лица участников отряда. - Мы попали в аварию здесь, недалеко. Нас сбили с дороги, а наша младшая сильно ранена, и… - Тише, девочка, погоди. Дай мне её осмотреть, - мужчина нахмурился и поспешно выбрался из машины, оглядывая всё ещё приходящую в себя и перебинтованную Фриск. Он покачал головой, хмуря густые голубые брови, и указал на машину, - Залезайте, надеюсь, все там как-нибудь спрессуетесь. Сал, подвинься и пусти ребят. Куда едете вообще? - В Пьедмонт. Здесь вроде не очень далеко, но пешком не доберёмся. - Хорошо, детишки, поехали. Только пусть спереди сядет кто-то, кто знает дорогу. Меня, кстати, зовут Генри. Генри Фишер, а это Салли. После того, как Диппер, что лучше других помнил карту, да и вообще отлично тут ориентировался, сел рядом с водителем, машина наконец тронулась. Грег сидел у брата на коленях, плотно привязанный ремнями безопасности, Норман и Джонси, полностью опустошённые аварией, держались кучкой, приголубив на коленях мерно засыпающую Фриск. Она, видимо, старалась терять как можно меньше энергии, чтобы кровь не пошла снова. Вирт же попросту не имел понятия, куда себя деть. Он поглаживал Грегори, что уставился в окно, по волосам, попутно краем уха слушая, как Диппер объясняет водителю ситуацию. И не упуская возможность бросить пару косых взглядов на, собственно, Салли. Вирт тоже не мог разгадать, что это, какого оно пола и возраста. Вопросов было много, подозрений – ещё больше, но иных вариантов, кроме как сесть к странным попутчикам, не было. С другой стороны, они ведь и сами малость странные? - Можно погладить? – голосок Грега неожиданно разорвал неловкое молчание. Похоже, что он решил не позволить себе впасть в отчаяние посредством кота. - Погладь, - неожиданно из-под белой маски раздался негромкий, но отчётливо мальчишеский голос. Похоже, Салли оказался парнем, притом уже далеко не ребёнком. Подростком, может быть, даже ровесником Нормана и Диппера? Уловив взгляд Вирта на себе, Салли негромко хмыкнул сквозь маску, - Да, мальчик. И мне пятнадцать, если что. Кота зовут Гизмо, и он не кусается. Ему даже кусаться лень. - Вирт. Очень приятно, - всё ещё немного потерянный Вирт пожал протянутую руку Салли, попутно отдав кота брату на истязание и объятия, - Не знаю, как благодарить вас. Куда вы едете, если не секрет? Случайно не в кружок Анны Франклин? – ему было слегка некомфортно осознавать, какой взгляд из-под протеза на него уставился. Салли был довольно необыкновенным, даже на первый взгляд. - Мы переезжаем. То есть, все наши вещи уже переехали, остались только мы. Знаешь, где Апартаменты Эддисона? - Впервые слышу, - Вирт с сожалением пожал плечами, снова повесив неловкое молчание. Похоже, что оба попросту не знали, как продолжить разговор. - А в кружок меня собирались записать. Там вроде говорят про мистику. Но я не готов выставлять напоказ всё, что происходит в моей жизни, - Салли смолк после этих слов, глядя пустым взглядом из-под маски на Грегори, что негромко играл с котом и тискал того за лапки. Остаток поездки прошёл в молчании, если не учитывать Диппера, что поневоле нашёл в лице Генри хорошего собеседника. Это оказался очень приятный мужчина, хоть и самую малость измотанный жизнью. Чёрт знает, что за тайна преследовала семью Фишеров, но раз уж они не хотят её обнажать – их дело. Ведь самому МакХейлу первое время тоже было тяжело решиться приехать в клуб и рассказать обо всём чужим людям. А теперь, надо же, с этими самыми чужаками они едут в попутке после такого жуткого, но невероятно полезного путешествия. Время почему-то летело с невероятной скоростью, ребята даже толком не сообразили, сколько его прошло, когда машина Фишеров свернула около указателя «Пьедмонт» и поехала в тупик. Некоторые говорят, что климаты Калифорнии не пересчитать по пальцам, и во многом эти люди были правы. На подъезде к Пьедмонту машину окутывали мягкие зелёные леса, хотя, казалось бы, совсем недавно они миновали холодно-пустынные земли на перемычке с Орегоном. В одном этом штате умещались и ледяные, покрытые снегом, горы Сьерра-Невада, и сладостная зелёная Калифорнийская Долина, где находится тот самый Сакраменто. Где-то было холодно, где-то сухо и пустынно, тут имела место быть даже всемирно известная Долина Смерти, в которую, к своему стыду, Пайнс до сих пор не попал. Хоть и был уверен, что там отыщется что-то по его вкусу. Указатель Пьедмонта пронёсся мимо так, что они и сами не успели этого заметить. К этому моменту обитатели машины стихли, прекратив свои заходящие в тупик разговоры. Только лишь Гизмо иногда старательно мурчал, ощущая на животе детские руки и впитывая в себя ласку. - Смотрите, ребята, - неожиданно и явно неловко разрывая тишину, заговорил Генри, - Вот главная площадь. Наверное, я лучше вашу маленькую в больницу отвезу. Кто со мной? - Давайте вот как поступим, - негромко выдохнул Диппер, собираясь с мыслями, - Вирт и Грег поедут с вами в больницу. Джонси и Норман – езжайте в клуб к мадам Франклин и спросите у неё всё, что сможете. А я поеду за мисс Хиллс, это всё-таки мой врач. Ну, то есть, пойду, здесь достаточно близко. Её адрес я вам на мобильные перешлю. Договорились? После единодушного решения отряд быстро распределил обязанности. Норман и Коралина припустили бегом по асфальту в сторону уже осточертевшего здания кружка, а точнее, съёмной комнаты, где тот находился. Вирт же, взяв на руки раненую малышку Фриск, перемигнулся с Пайнсом, отдав ему свой зонтик – небо понемногу затягивалось тучами, и мостовые под ногами грозились вот-вот пустить по себе водные ручьи. Складывалось ощущение, что в Калифорнии он не был не пару месяцев, а целую вечность. Лужи, что были тут в середине весны, уже давно успели сойти, а в воздухе, невзирая на приближающуюся грозу, стояла духота и яркий жар. Ветер тревожил листья пальм где-то наверху, а все здания Пьедмонта, все до одного, казались уже позабытыми. Так странно, ведь до поездки он обошёл несколько раз весь свой город, прогуливая уроки. Ноги слегка пружинили от асфальта, а под курткой, которую он взял с собой из фургона, не умея бросить, уже давно пригревалось личное дело Ребекки. В это время суток она уже явно не должна быть на рабочем месте, и застать её дома будет лучшим решением. В какой-то момент Пайнсу стало отчётливо ясно, что сказав о том, что «тут близко», он более чем погорячился. Улицы уводили его всё дальше, куда-то в промзону, в которой не так уж и часто мелькали жилые дома. Смеркалось, фонари понемногу приходили в чувство, а людей вокруг становилось меньше и меньше. В мыслях царила самая настоящая каша из всяческих вопросов. Почему мисс Хиллс не рассказала ему ничего? Почему её мать сошла с ума? Как так получилось, что вся эта схема была так прекрасно скрыта, и лишь случайное странствие помогло собрать её воедино почти целиком? Вопросы отступили на второй план и позволили ему вернуться в реальность только тогда, когда нужный дом был найден. Обыкновенная, неприметная многоэтажка без всякой попытки выделиться. Седьмой этаж, квартирная дверь слева от лестницы, почему-то открытая. Кажется, Ребекка не очень-то пряталась от незваных гостей, и Пайнс, глубоко вдохнув, зашёл внутрь. - Мисс Хиллс, вы дома? Мисс Хи… Он запнулся на полуслове, подняв наконец взгляд и рассмотрев то, что распростёрлось перед ним. Когда-то опрятная наверняка весьма уютная квартира выглядела так, словно по ней прошлось как минимум ограбление. Шкафы были вывернуты на пол, диван – завален всяческими бумагами и книгами в хаотическом беспорядке, окна наглухо закрыты и зашторены. Кажется, за стенами квартиры уже начиналась гроза. Запах ливня просачивался сквозь окна, напитывая собой квартиру. Но самое жуткое, самое бьющее в мозг и привлекающее внимание, открылось тогда, когда лампочка, что горела под потолком в аккуратном абажуре, замигала и погасла. Кажется, сила у этой грозы и впрямь нешуточная. И только тогда, растеряв свой яркий свет, комната окрасилась мощными ультрафиолетовыми лучами. Стены были полностью, от пола до потолка, исписаны почерком его доктора. Надписи шли поверх небольших картин, залезали на потолок, а некоторые продолжались там же. Словно вся комната стала для неё большой тетрадью. Надписи о том, что ей нельзя спать, какие-то зашифрованные послания, а порой и вовсе полностью бессмысленные – всё это ввергало Пайнса в полнейшую растерянность. Гостиная, кухня и даже ванная – всё было исписано от края до края. Где-то в пустой квартире раздался скрип, короткий и скорбный – его определённо издала дверь спальни. Диппер вдохнул так глубоко, как только мог, развернулся, понимая, что ничего не найдёт среди однообразных надписей, и направился туда, в последнюю комнату, где, очевидно, мисс Хиллс спала. В первую пару секунд он вообще ничего не понял, оказавшись в помещении. И только потом захотел просто сесть и соображать, что творится вокруг него. Воздуха попросту не хватало на всё и сразу, словно его резко выкачали из головы. В дальней стене спальни, что была противоположной плотно зашторенному окну, стояла одна-единственная кровать. Больше ничего в комнате не было. Круг Билла, нарисованный светящимися в темноте красками, был малость размазан, а также сохранил на себе чьи-то чужие отпечатки рук, словно кто-то бился об эту стену ладонями. А к кровати, старательно примотанная за руки и ноги, лежала девушка. На её голове был мешок, но уже по одной лишь одежде Диппер понимал, кого именно видит перед собой. Сердце бешено заколотилось, он ринулся к кровати, едва ли чувствуя свои ноги, и поспешно принялся отвязывать несчастную от ручек кровати. Мешок вскоре был снят с головы, и открыл под собой измотанное и истощённое лицо Мейбл. Кажется, собственный пульс сейчас он слышал лучше, чем весь остальной мир от осознания того, где она была всё это время. Пайнс отчаянно тряс свою сестру, пытаясь привести её в чувства, бил по щекам, даже делал непрямой массаж сердца на всякий случай. Всевидящий глаз, старательно нарисованный кропотливой рукой психиатра, взирал на них с нескрываемым презрением. Диппер был уверен, что Билл с ними, в комнате. Что смотрит с этой стены по-настоящему. Что все рассказы, вся болтовня о том, что он сам додумывает себе образ вселенского треугольника – чистая и идиотическая ложь. Наглая, путающая его, ересь. Сейчас он был уверен в существовании Билла, как никогда прежде. Он смотрел, смотрит и всегда будет смотреть. - Прости меня, малыш Диппер. Голос, такой знакомый, такой прежде милый и приветливый, негромко дрогнул за спиной. И он был последним, что Пайнс успел услышать. Что-то тяжёлое, массивное резко пришлось ему в затылок, и даже толком рассмотреть мисс Хиллс не получилось. Он упал на пол, накрыв собой сестру, и больше не пошевелился. Ребекка вытерла лоб от мучительной испарины, она тяжело дышала. За окном грохотали раскаты грома. Всё снова шло не по плану. Глаза открылись резко и неожиданно, словно за Диппера это сделал кто-то другой. Он лежал на своей кровати, вытянув руки по-солдатски под одеялом. Несмотря на то, что одеяло, кажется, плотно укутывало его, вокруг всё равно стоял адский холод. Он чувствовал себя так, словно проснулся в шесть утра, только для того, чтобы подкрутить термостат. Такое бывало, проснуться от холода без причины – обычное дело. Но сегодня точно было что-то не так. Пайнс проснулся в полной темноте, словно ощутив сон внутри сна. Кровать и одеяло исчезли в никуда, а сам он теперь сидел на стуле посреди нигде, чувствуя во всём теле мучительную слабость. Голова не переставала гудеть, с трудом понимая, к чему вообще мог привести настолько мощный удар по черепу. Он умер? Он в измерении снов, куда его уже заносило когда-то усилиями Билла? Голову настойчиво терзали голоса, голоса всех тех, кто когда-либо утверждал, что Сайфер мёртв. Что исчез навсегда. Голоса врачей, членов семьи, Мейбл, Форда, а особенно громко – голос себя самого. Диппер крикнул в пустоту, велев им заткнуться – и они заткнулись, оставив его в глухой, звенящей тишине. Единственное, что привлекало к себе внимание – это грохот грома, отдалённый, глухой, но всё-таки слышимый. Так можно было понять, что он ещё не умер. Что он слышит то, что происходит в реальности. - Да уж, распоясалась эта девчонка. Нет бы самой собой заняться, она другим палки в колёса пихает. А ведь я говорил, что в ней есть потенциал. Потенциал на скучное и невыразительное поведение всю её короткую жизнь! - Билл! – Пайнс заметался, почему-то не умея слезть со своего стула. Тело не слушалось. - Что? Что Билл? Знаешь, сколько лет уже Билл? А лучше бы тебе и не знать. Тебе что, и правда есть, что сказать мне? О да, наверняка есть. Уверен, у тебя много вопросов. - Не…не так много, как ты думаешь. Я не хочу спрашивать у тебя про неё. Мисс Хиллс сама мне расскажет, когда я приду в себя. - А с чего ты взял, что придёшь? А-ха, шучу! – тембр голоса, одновременно такой знакомый и до ужаса чужой, постоянно сменялся, словно Билла рвало изнутри на части, - Видел бы ты свою физиономию! Ну ладно, могу похвалить тебя хотя бы за то, что ты не стал откладывать посещение доктора в этот раз. Поверь, она тебя ждала. - Билл, пожалуйста. Покажись. Я хочу точно знать, что мне это всё не мерещится, - Пайнс пытался говорить с ним максимально серьёзно. Дышать становилось всё сложнее, а Сайфер снова шутил свои шуточки. Хотя, кажется, теперь он выглядел наиболее реальным. - Ты ничего не понял из того, что тебе подсовывает жизнь. Закрой глаза. Диппер послушался. Он сомкнул веки, даже не став спрашивать о том, что от этого изменилось, ведь вокруг была совершенная и чёрная пустота. Идеальный Хаос, как в древнегреческих мифах. Неожиданно чётко выделилось ощущение, что он уже успел позабыть – холодные, почти нечеловеческие руки с невозможно длинными острыми пальцами касаются его лица, полностью его закрывая. Рук много, они касаются плеч, шеи, ключиц, пуская по всему телу животрепещущий холод. Диппер едва ли может дышать от того, насколько всё это непривычно страшно. Он не берётся считать эти руки, зная, что в любом случае ошибётся. Мысли начинают лететь раза в три быстрее обычного, всё ускоряясь и ускоряясь, Пайнс очень скоро утратил контроль над ними. Или этого контроля не было с того самого дня, как в его жизни появился Билл? Он чувствовал себя так, словно его тело, такое бренное, такое немощное здесь, падает куда-то далеко-далеко, и конца этому не видно за многие миллиарды световых лет. Ледяные пальцы коснулись слегка подрагивающих от страха век паренька, лишь дополнительно их смыкая. Неожиданно в голове раздался оглушительный, резкий, и в то же время беззвучный импульс. Словно смягчённый, но усиленный в сотни раз удар тока прямиком в мозг. Дышать стало легче буквально за доли секунды, а пространство вокруг наполнялось светом и звуками. Где-то вдали, всё приближаясь и приближаясь, раздавался шум колёс поезда. Давно он не слышал этого звука, он даже не мог вспомнить, когда в последний раз ездил на этом транспорте. Неожиданно ледяные руки, что до этого сковывали паренька по всему телу, отпустили его, исчезнув в пространстве, и Пайнс поспешно открыл глаза, глубоко вдыхая. Вспышка ослепила его на несколько секунд, а после, когда яркий свет рассосался по углам, Диппер и вовсе не на шутку озадачился. От былой чёрной тьмы не осталось и следа. Теперь он находился и вправду в старинном поезде, кажется, 20-го века. Он сидел в одном из купе, в котором, кажется, явно жил кто-то ещё – на соседних с ним полках лежали чьи-то вещи с неестественным количеством рукавов. Поезд и его внутренний вид отличался своей красотой – резные двери, лампы с абажурами, бархатные шторки, что заслоняли окно по какой-то причине снаружи, из-за чего дотянуться до них не было возможности. Откуда-то играла странная музыка в стиле вестерн с лёгким сопровождением саксофона. Страшно было даже думать о том, на какой поезд несётся скорости. Откуда-то невыносимо вкусно пахло жареным мясом, Диппер неожиданно поймал себя на том, что ужасно голоден. Или это мир пытается его убедить? Стоп, а где вообще едет этот поезд? Слишком много вопросов без ответов, это надо было исправить. Ведомый этими мыслями, он практически сразу открыл дверцы купе и выскользнул в коридор. И увиденное там заставило его едва ли не осесть на пол. Представить себе всё многообразие созданий, что оказались его соседями, было чертовски сложно, и вряд ли он смог бы описать их всех после, у себя дома, в тетради. Но, сказать по чести, кого здесь только не было. Человеческие призраки, а именно – несколько женщин в красивых пышных платьях, о чём-то негромко щебетали в своём купе и попивали чай из таких же призрачных стаканов в подстаканниках. В другом, весело болтая ногами, сидел странный мужчина скандинавской наружности, в норвежской народной одежде и длинными рыжими волосами до пояса, что кое-где были собраны в мелкие косички. Его лицо было усыпано веснушками поверх бледной кожи, а глаза горели кислотно-зелёным светом. На столе рядом с ним валялся совершенно безвкусный золотой шлем с рогами, а также несколько магических амулетов. Он активно флиртовал с несколькими дамами разных рас, среди которых кого только не было – от женщины, что напоминала собой многорукого Будду, будучи такой же золотой, до женоподобного юноши с длинными русыми вьющимися волосами и невероятно длинными руками, которого все ласково величали «Боэтия». Причудливый старикан в одежде, сделанной будто из двух половинок, что постоянно требовал сыра, и нёс откровенную ересь. Жуткий, высокий и тощий гуманоид, при виде которого все закрывали двери – некто по имени Корифей. Отвратительно выглядящий и явно обиженный на весь свет клоун Пеннивайз, залечивающий раны. Парень-цветок, которому старательно перебинтовывала порезы девчонка лет 15-ти. Сидящее в конце коридора гуманоидное создание, источающее от себя свет, как холодный, так и тёплый – его уважительно называли господин Вивек. В какой-то момент Пайнсу даже показалось, что он отчётливо видел в соседнем вагоне их старую знакомую – Стар Баттерфляй, с которой они попрощались в Ашленде. Но девушка, что показалась ему таковой, очень быстро исчезла с глаз долой. Диппер схватился за голову, едва ли осознавая, куда он вообще угодил, и опёрся на деревянный поручень у коридорного окна. В купе возвращаться не хотелось, да и что он вообще там найдёт? Разве только очередной тупик во всех своих вопросах. - Эй, мальчишка. У тебя есть душа? – неожиданно рядом раздался глухой и гулкий голос. Низкий, слегка хриплый, словно его обладатель едва ли проснулся. Наряду с ним вокруг запестрили звуки чего-то мокрого, склизкого, словно намеренно вызывая мурашки. - Н…не знаю. А вам она зачем? - Очень хочется выпить. У бармена нет сдачи. Будь прокляты ничтожества, что придумали эту систему оплаты здесь. Прежде было гораздо проще. Рядом с Диппером, флегматично прикрыв все свои 59 глаз, стояло нечто, лишь отдалённо походившее на человека. Белоснежная кожа, неестественно тонкие пальцы, едва ли заметные губы, кои вообще сложно было заметить среди хаотично мигающих глаз. Красное одеяние, что отдалённо напоминало расшитый золотом индийский шёлк, мягко обвивало его фигуру, не давая понять, что это вообще такое. Чёрные волосы достигали лопаток, они постоянно двигались и переливались разными цветами, а венчали всю эту красоту огромные, толстые и подвижные щупальца вместо ног, как у земного осьминога. Именно они и издавали этот странный мерзкий звук повсюду. Взгляд всех глаз этого существа выражал презрение. - Даже если бы она и была – я вам её как размен не отдам. Она мне нужна ещё. - А, так ты человек, - это слово существо достаточно холодно подчеркнуло, будто упрекая Диппера в своей природе. Оно начало удаляться, убирая мешающую прядь волос с лица. - Простите! Подождите, минутку! – Диппер дождался, пока оно снова обернётся и окатит его ледяным равнодушием, - Прошу, скажите, куда едет этот поезд? Существо немного помолчало, то ли обдумывая наиболее верный ответ, то ли просто молча удивляясь, насколько же глупый человек предстал перед ним. Неожиданно оно сделало пару шагов, если так можно назвать перемещение огромных щупалец, к Пайнсу, и одно из них снисходительно поддело его подбородок, окатив холодом. - Туда. Или обратно. А быть может, по кругу и за пределы твоей никчёмной человеческой плоскости. Сквозь молекулы и атомы, увеличиваясь и уменьшаясь. Никто не знает, куда он повернёт через секунду, ясно только то, что рано или поздно он появляется везде. Как можно не знать, мальчишка? И да, эта одежда у тебя от бедности, или у тебя вкус такой? - Моя одежда вас не особенно-то касается, вы, как вас вообще… - Для тебя Создатель, ничтожество. И вообще, не лучше ли будет спросить машиниста, нежели меня? Поищи его и приставай к нему со своими вопросами. - ДОРОГИЕ И НЕ ОЧЕНЬ ПАССАЖИРЫ! Остановка – Астрал! Ожидается переменчивая адекватность восприятия. Возможны кратковременные озарения! Экзистенциализм повсеместный, может достигать трех рефлексий в минуту. При выходе из поезда в астрал будьте осторожны и не забудьте опыт предыдущих воплощений! Голос Билла, никаких сомнений. Он разорвал коридор поезда, попутно окатив все купе. Пассажиры тщетно зажимали уши, а кто-то начал поспешно собирать багаж. Кажется, близится остановка. И вообще, Диппер был готов поклясться, что видел, как из крайнего купе, держа в руках свой чемоданчик-дипломат, показался Тэд Стрэндж, один из жителей Гравити Фолз. Не обращая внимания на других, он коротко щёлкнул пальцами, меняясь на глазах. Волосы стали мутного сиреневого цвета, а чёлка старательно прикрывала глаза. Нелепая рубашка с брюками сменилась на идеальный, с иголочки, тёмно-фиолетовый костюм с небольшой шляпой-котелком. Он будто бы даже в росте вытянулся. А ведь когда-то Пайнс поставил на нём крест, сочтя совершенно нормальным. Вот он и урок о том, что самое странное обычно самое нормальное на первый взгляд. Поезд, кажется, и не думал тормозить. - Терпеть не могу астрал. Весь похож на сплошной блошиный рынок. И почему только здесь осталась точка продажи камней душ? Последнее, чего я хочу – лететь в Этериус за этой дрянью. - Это может свести с ума. Вы сказали, что вы Создатель. Создатель чего? - Моя остановка. Прощай, тупица. Мрачно фыркнув напоследок, Создатель мощными руками схватился за ручку окна и, распахнув его, мощно оттолкнулся от пола всеми щупальцами, вылетая наружу. В первую секунду Пайнс даже умудрился испугаться, пока не понял, что все, кто выходит здесь, покидают поезд без тормозов именно так. Стрэндж, полностью готовый к высадке, совершил в точности такой же прыжок, разве только не замарав окна попутно. И только теперь потерянному вокруг взору мальчишки стало отчётливо видно, где именно летит поезд, и почему по этому поводу стоит как минимум захлебнуться в эмоциях. За окном, медленно и величественно переливаясь, красовался настоящий космос. Такой, каким его можно увидеть только лишь в научной фантастике. Яркий, цветной, невероятно красочный, он был наполнен всем тем, о чём так фанатично грезил Пайнс на лекции по космологии, что им провели разок в школе. Захотелось закричать от восторга, только вот вряд ли это понравилось бы остальным пассажирам. Этот космос не вытягивал воздух из поезда, словно это было нормально, и все могли дышать так, как прежде. Невнятный прежде джаз, который поигрывал на фоне будто для развлечения пассажиров, усиливался, словно он звучал уже в голове Пайнса. Поезд приближался к огромному зеркальному пузырю, который то рос, то уменьшался, явно готовясь влететь внутрь. Диппер, не помня себя, припустил по коридору, решив для себя, что он обязан добраться до ведущего вагона, обиталища машиниста. Пайнс уже отчётливо понимал, кто находится за рулём адского состава, но разве не это было целью маленького квеста? Найти личину Билла и спросить, что будет дальше. Он не помнил, когда в последний раз бег на длинные дистанции давался ему так просто, словно он вообще не тратит силы, а просто несётся на скорости вперёд. Сквозь недовольство тех, кого довелось ненароком толкнуть, сквозь ворчащего контролёра, что весь состоял из пузырей цвета патоки. Сквозь двери и всё новые коридоры и новых пассажиров, пока, наконец, перед глазами не заблестела заветная табличка «Машинист» на двери напротив. Она была слегка запачкана мазутом, но, похоже, была золотой. Диппер вцепился в ручку двери, джаз в голове заиграл невыносимо громко. Или уже не в голове, а оттуда, из-за двери? Стоило парнишке появиться в дверном проёме, как это тут же прояснилось. Билл, довольно живо приплясывающий под собственное соло на саксофоне, предстал перед ним во всей красе. И чёрт знает, что на самом деле это было. Если окинуть увиденное беглым взглядом, то можно было бы решить, что это человек. Смешной костюм, как у джазменов из 50-х, носки в вертикальную полоску, брюки выше лодыжек и лакированные туфли, тоже испачканные мазутом. Чёрная рубашка и жёлтая, расписанная кирпичами, жилетка поверх, застёгнутая не на ту пуговицу. На голове – небрежная шляпа с короткими полями, тоже жёлтая, вместо привычного цилиндра. Но то, на чём красовалась вся эта комическая одежда, мигом возвращало к мысли о том, как вообще надо дышать. Сгусток чёрного дыма, кое-как держащийся в виде человеческого силуэта, довольно лихо играл собственное соло, прикладывая саксофон к несуществующим губам. Это была непроглядная, жуткая, без тени соринки, чернота, которая пыталась приобрести человеческий вид. На лице красовалось три огромных жёлтых глаза, которые алчно озирались вокруг, словно пытаясь побороть собственную дикость. Длинные, острые, чёрные пальцы, из которых тоже сочились струйки дыма, перебирали кнопки инструмента. На пару секунд джаз безбожно оглушил. О том, сколько было рук у этого существа, лучше будет умолчать. Проще сказать, что успевал он всё – и играть на саксофоне, и управлять поездом, и подбрасывать в печь какие-то мелкие ярко-розовые шарики, от которых она лучше топилась. И обвить всю комнату, создав из неё натуральную клетку из живых рук. Похоже, что сейчас поезд пересекал территорию так называемого Астрала, но посмотреть на него отсюда не представлялось возможным. Руки перегородили единственное окно. - Поздравляю, парнишка! Надеюсь, тебе понравились обитатели этого милого местечка? Спасибо, что воспользовался услугами Межгалактического Поезда, вот, держи свой счастливый билет! – звонко хохотнув, Билл резко всучил посредством одной из рук совершенно ошарашенному Пайнсу что-то небольшое, мокрое и явно подвижное. - Какого чёрта? Ты даже не останавливаешь поезд, хотя объявляешь остановки, - осознав, что ему в руки только что подложили почему-то живой человеческий язык, Диппер поспешил отбросить его прочь. - И это тот вопрос, что ты хотел задать? А как же «Билл, существуешь ли ты, смогу ли я снова тебя увииидеть??», а? - Никакое воображение не придумало бы подобного. Это ты, и ты жив, я знаю. У меня нет никаких сомнений, учитывая, что мисс Хиллс меня обманула. Но зачем я здесь, в этом поезде? - Нет уж, подожди, парень. Давай-ка ты раз и навсегда поставишь точку в этом вопросе, - сумасшедший машинист вытянул шею так, что голова его оказалась едва ли не вплотную к лицу Пайнса. Тошнотворный запах сладкой патоки вперемешку с бензином ударил в голову. Руки Билла, действуя на своё усмотрение, закрыли дверь за Диппером, - Скажи-ка, сосна. Я существую? Повисла пауза. Диппер не знал, что именно чувствует. Настал момент, когда сам Билл требует ответа. Настал момент, когда незнание обрывается, когда настаёт конец сомнениям. Когда здесь, в жутком астральном пространстве сплошь из странностей, он должен попрощаться со своими терзаниями навсегда. Он смотрел в сочащиеся странным маслянистым соком три жёлтых глаза, чувствуя, насколько же твёрдо сейчас он стоит на ногах. - Существуешь, - ответил он, сдвинув брови. Хватит с него сомнений и тревог. - И это…правильный ответ! Господа, поаплодируйте этому отчаянному парнишке, который сумел прорваться сквозь наглую и тупоголовую ложь своих собратьев! Руки Билла во всём своём несметном количестве принялись хлопать, заставляя уверенность поколебаться и дать побольше места мерзкой неловкости. Серьёзно, это было чертовски глупо. Джазовая музыка продолжала играть сама, как и поезд ехал по собственной воле. Сайферу, кажется, даже не было нужно с ними взаимодействовать. - Теперь мой черёд отвечать на вопрос. Знаешь, зачем ты здесь, сосна? Для того, чтобы твоя тупоголовая душа продержалась здесь. Чтобы ты не окочурился от удара по затылку прямо там. Чтобы твои друзья смогли найти тебя, чтобы смогли разбудить в тебе твоё неровное дыхание, опоив чаем с прахом мёртвого индейца. Чтобы ты дождался, пока за тобой приедут эти ваши медики и проснулся живым, а не холодненьким, как мог бы. - Подводя черту – ты снова спас меня, так? Что теперь? - Поверь, мальчуган, последнее, что мне нужно – это твоя смерть. Ты правильно делаешь, если не веришь, - Билл усмехнулся прямо ему в лицо, обнажив белые острые зубы посреди чёрного дыма. Длинная зубастая улыбка растянулась до краёв головы. Демон подался ещё ближе и едва слышно шепнул ему на ухо, - Лучше бы тебе пожить подольше. Всё вокруг резко содрогнулось. Огонь в печи неожиданно разгорелся, став в несколько раз сильнее. Саксофон, живя своей жизнью, стал звучать нестерпимо громко, разрывая уши на части. Руки Билла, объятые чёрной дымчатой тьмой, зашевелились, начав покрываться странными, цветными, и вполне себе живыми глазами. Их становилось всё больше и больше, руки обрастали подвижными глазами, скользкими и двигающимися, постепенно сжимая клетку вокруг Пайнса. Сам того не желая, он прижался к существу из чёрной дымки, отчётливо ощущая под костюмом плоть. Билл Сайфер живой, как никогда прежде живой. И вряд ли теперь он будет бездействовать. Огромный круг из глаз обступил его, Диппер, кое-как преодолевая сильнейшее отвращение, терпел прикосновение каждого глаза к себе. А ведь он даже окулистов боялся, настолько сильна была неприязнь посторонних предметов в глазах. А теперь, словно играя на его нервах, вокруг был мастерски слеплен настоящий кокон из глаз, что прикасались к нему, тёрлись об него и активно слезились. Диппер старался дышать, ткнувшись в тощее плечо чумной тени Билла Сайфера. Главное дышать и помнить, кто он есть. Чёрный дым окутал его полностью, холодные руки вновь мягко легли на лицо, полностью скрывая этот причудливый, жуткий мир от глаз парнишки. Главное было просто выдержать. В какой-то момент всё стихло. Просто прекратилось. Только лишь звуки непрекращающейся грозы раздавались где-то далеко, вдали. Диппер не открывал глаза, ведь знал, что так или иначе увидит вокруг лишь темноту. Он падал, не переставая, куда-то так далеко и глубоко, что не хватало воображения просто об этом подумать. Кроме отдалённых раскатов грома, здесь не было никаких звуков. Неожиданно стало немного теплее, словно он приближался к чему-то очень приятному. Оставалось только немного потерпеть, ведь всё это куда-то однозначно приведёт. Спина почувствовала прикосновение. Даже несколько сразу. В основном вокруг была ткань, приятно и свежо пахнущая. Вокруг стоял странный запах лекарств. Похоже, он близок к реальному миру. И перед тем, как распахнуть веки, Пайнс услышал, сквозь уже вполне реальные раскаты грома, такой живой и такой до удивительного приятный, существующий голос. - Пора просыпаться, сосна.