***
Look me in my eyes Посмотри мне в глаза Tell me everything's not fine Скажи, что не всё в порядке. Now I am the violence, I am the sickness А теперь я стал воплощением жестокости, болезни. Won't accept your silence Я не приму твоё молчание, Beg me for forgiveness Умоляй о прощении. *
Физичка подошла спустя пятнадцать минут начала урока, и как ни в чем ни бывало начала рассказывать новую тему. Раздражение на ни в чем не повинную женщину, засело внутри меня противным комом, что заставляло меня сжимать кулаки и кидать на учителя суровые взгляды из-под лба (один из которых она поймала и поежилась). Простите, Ольга Владимировна, но из-за вас случилось знакомство двух девушек с тяжелыми характерами, которым уж лучше было бы оставаться незнакомыми до конца года. Когда Наташа начала расспрашивать о новенькой у впереди сидящей одноклассницы, я сразу заподозрил неладное. Обычно чужие люди не интересовали Наташу, если те хоть как-то не пересекались с её жизнью. Я был уверен, что некоторых одноклассников она не знает даже в лицо. Причиной такого интереса могли стать только мы с Лехой и наше знакомство с Кариной. Блядство. Единственное, чего я хотел — это чтобы семейка Тименько не имела ничего общего с Абадеевой. Особенно Наташа, которая с легкостью молодой тигрицы могла втянуть Карину в нашу общую компанию. А желания пересекаться с этой, простите, наследницей не было никакого желания. Просто не так, не при всех. Я хочу говорить с тобой, расспросить что было в Нью-Йорке, почему ты вернулась, что с тем придурком, твоей фальшивой подругой, надеюсь ты больше с ними не общаешься. Я хочу спросить тебя, что ты думаешь обо мне. Хочу поговорить про нас, потому что мне кажется странным — то как я к тебе привязался, хотя мы даже не знакомы так хорошо. Я один чувствую тягу? Хорошо, если так, потому что я чувствую, как мы не подходим друг другу. Я надеюсь, ты будешь избегать меня. Кто-то должен пытаться контролировать это. Все начало катиться в пизду, когда Наташа перевела задумчивый взгляд на парту Карины (которая непонятно где шлялась), сначала пробегая глазами по учебникам аккуратно лежащим в углу стола, кожаному пеналу, сумке стоящей на сидушке стула, стеклянной бутылке, выглядывающей из открытого кармана. Девушка перевела взгляд на нас — Леха не обратил внимание, переписываясь с кем-то по телефону, а я поймал пытливый взгляд светло серых глаз. — Так, вы общались в прошлом году, да? — Нет. Девушка хмыкнула, повернулась обратно, также переключая внимание на телефон. Я расслабился и выдохнул. Пронесло. (Ага, как же). Через пару минут Наташа переключилась на разговор с одноклассницей, на что я не обратил внимание поначалу, но потом до меня начали долетать отдельные фразы. «Говорят, что она встречалась с тем красавчиком, который был в параллельном» «Быть не может, я видела как он обнимался с этой девчонкой, блондиночкой, которая с нами была» «А не та случайно, которая садилась с новенькой за одну парту всегда? Они же типа бест френд форева, нет?» «Боже, а если у них отношения втроем? Офигеть» «Новенькая с сюрпризом оказалась!» К разговору уже присоединились другие одноклассницы, некоторые просто спокойно слушали и наблюдали за обмыванием косточек Карины. Потом кто-то предложил замечательную идею — найти её инстаграмм. — Хэй, — я ткнул Наташу в лопатку, и девушка мигом повернулась ко мне лицом, — Заканчивай. — Что? Ты о чем? — девушка состроила невинное личико, — Я просто хочу узнать её поближе, в этом нет ничего такого. — Я сказал, заканчивай, Наташ. Я знаю, что ты хочешь сделать. Ты ведь не хочешь повторения той истории, правда? — я заметил как лицо девушки застыло, потом уголок губ слегка дернулся, будто она пыталась улыбнуться, а после она сжала челюсти, будто стараясь вернуть себя на землю. С моей стороны было подло, да. — Мы договорились, что не будем вспоминать об этом… — Я знаю, но… — Или она для тебя стала важнее наших уговоров, нашей дружбы? — девушка невольно повысила голос, — Ты говоришь, вы не знакомы и не близки, вы никто друг другу, — Наташа встала и приблизилась к злосчастной парте, — Так может теперь любая более менее хорошенькая сука будет важнее, чем мы, а Мальцев? Леха оторвался от телефона, но не спешил вмешиваться, потому что прекрасно понимал, что в этом есть его вина. Он не давал никаких обещаний. — Ты сейчас не понимаешь, о чем говоришь, Наташ, — я поднялся из-за парты и подошел к девушке, та присела на столешницу и начала рассматривать пенал Карины, — Это не одно и то же. — Разве? Что тогда, что сейчас — ты мне врешь. — Ты просила, чтобы я не давал тебе срываться. Я пытаюсь сейчас это сделать, — я понизил голос, замечая что вокруг люди начинают вслушиваться, — Давай выйдем поговорим. — Я не хочу с тобой разговаривать, Слава, потому что знаю, что ты мне скажешь, — Наташа также говорила тихим голосом, зажав пинал между коленей, — Что я себя не контролирую, что иду на поводу у эмоций? — Я просто не хочу, чтобы натворила какой-нибудь хуйни, о которой потом будешь сожалеть, дура! — я схватил девушку за левое запястье, пытаясь вернуть её в здравый ум. — Я сломала её. — Что? Наташ, что случилось? — Я… — в трубке послышались тихие хрипы и судорожное дыхание, — Рука. Леша… На катке. Я в больнице. На спортивной. Сердце противно замедлилось, когда в трубке послышались гудки. Девушка вздрогнула и посмотрела на меня совершенно ошалевшими глазами. Через секунду рядом с нами стоял Леша, сжимая мою руку. Я отпустил девичье запястье и повернулся к другу. Тот одним взглядом приказывал мне успокоиться. Но было видно, что и он тоже на взводе. В голове ненароком начали всплывать те самые воспоминания. Парень услышал голоса ещё когда спускался по лестнице. До двери в спортзал было около пятидесяти метров, туда он рванул со всей силой. Голоса были наполнены весельем, но не тем беззаботным детским ребячеством, а весельем безнаказанной шалости, которая так будоражила детей их возраста. Слава дернул за ручки старых дверей и те со скрипом поддались на него. В спортзале было чисто — видимо технички здесь уже все отмыли и ушли домой. В школе никого не было кроме них и сторожа. На часах доходило шесть. Взгляд метнулся к матам — небольшая кучка его одноклассников, до сих пор в школьной форме, столпилась плотным кольцом. Слава направился к ним. Мальчишки громко и задорно смеялись, выкрикивали слова, смысл которых он упустил — стоило парню подойти ближе, как страх сковал его. В кругу были девчонки — все задорно посмеивались, пока одна из них театрально орудовала ножницами над… Он знал её — она училась в параллельном. Её звали Олеся, и Лёша провожал её до дома, хотя ему было совершенно в другую сторону. У неё были красивые волосы мягкого рыжего цвета, которые на солнце казались настоящим костром. Сейчас они мало напоминали… волосы. Олеся сидела с опущенной головой, удерживаемая низкой пухленькой девчонкой из его класса, пока ножницы одну за другой обрезали прядки волос под корень, которые падали прямо на её юбку. Её плечи слегка подрагивали, хотя возможно это из-за смеха девочки, которая крепко обхватила её плечи. Последнее, что Слава запомнил — Наташу, сидящую на стуле и залипнувшую в телефоне, пока прямо перед ней девочка с огненными волосами плакала навзрыд. Она зарыдала, когда столкнулась глазами со Славой, который так и застыл недалеко от одноклассников. Слезы смешивались с кровью, застывшей на подбородке — её нос был красным и распухшим, было видно, что она не может через него дышать. Наташа тоже подняла на него взгляд — безразличный ко всему и немного уставший, но довольный. Она улыбнулась, впервые за три месяца, по-настоящему. А после истерики, бесконечное молчание, Леша, съезжающий от родителей в пятнадцать, чистейшая неприязнь брата и сестры, которую они не скрывали при родителях, заставляя тех поджимать губы и опускать глаза. Мама Славы, которая по-долгу успокаивала подругу, сидящую у них на кухне с бутылкой вина на каждую. Наташа, которая просыпалась от кошмаров и звонила Славе в два часа ночи в слезах, и он приезжал, тётя Ангелина пропускающая его в квартиру, заваривавшая чайник с черным чаем для него. Он помнит сухое и крепкое рукопожатие дяди Васи, который выходил из спальни встречая его. Помнит как Наташа засыпала, пока он держал её за руку. Помнит, как она рассказывала, что ей снятся рыжие волосы, кровь и фантики от конфет под ногами. Помнит, как ездил с ней в больницу для рентгена, помнит сочувствующий взгляд врача на подругу. Он помнит. Дрожащую руку, сжимающую кисть, слёзы на щеках, палитры и краски разбросанные по комнате, разорванные листки с набросками. Наташа сжимала чужой пенал уставившись в одну точку. Перевела взгляд на тетрадь, всматриваясь в чужой ровный почерк — скривилась. Посмотрела на меня — и сбросила пенал на пол. Ручки разлетелись в стороны. Я сжал кулаки. — Ты поднимешь пенал. Но ради кого — меня или её? — Какого хуя, Наташ?! — Леша повысил голос, привлекая внимание сестры. — Братишка, ты мешаешься. Слава, поднимай и отвечай. Я присел на корточки, собирая обратно письменные принадлежности и возвращая их на место. — Это такой глупый вопрос. Ты сама знаешь. — Знаю, — девушка забрала пенал из моих рук, — Но ты обещал мне. Я сумасшедшая, и могу быть жестокой. Будь честен со мной, чтобы я реально не натворила хуйни. Будь мужиком, держи слово, а Лёша пускай разгребает дерьмо. — Не переходи черту, Наташ, — Лёха буквально сдерживал себя, чтобы не сорваться на сестру. Дверь в класс открылась — Карина застыла в проходе наблюдая за нами. Ебаный год, серьёзно.