О ТАНЦАХ И О ЛЮБВИ... ЧАСТЬ 2.

***** Макар Машера опаздывал!... Опаздывал он катастрофически - и всё из-за того, что решил, наконец-то, наведаться с утра в родной институт. В ближайшие две недели ему этого сделать решительно не удастся... Откровенно пользуясь покровительством и особым отношением заведующего кафедрой физического воспитания, Машера - вот уже третий год - на каждый чемпионат России получал двухнедельное освобождение от занятий, взамен чего приносил родному вузу "лавры победителя". В прошлом году это было место в финале российского чемпионата... В этом году Макар, не отличавшийся склонностью к переживаниям и излишней рефлексии во всем, что касалось танцевального спорта, решительно заявил, что намерен поднять спортивный престиж высшей школы, встав на пьедестал... Он, конечно, поскромничал, не уточняя место, но для себя лично видел возможной только одну позицию - самую первую...Высшую строчку турнирной таблицы... На надвигающемся чемпионате Макар Машера намеревался победить!... Так же думал и Стас - день ото дня нагружавший их с Галкой все больше и беспощаднее... Так же думали соратники по клубу, с пониманием смотревшие, как Машера, на трясущихся ногах, побелевший, хватающий воздух ртом, ползет после очередных двух десятков ежедневных прогонов программы в раздевалку - одной рукой старательно волоча за собой превратившуюся в размякший кусок пластилина Галку, а другой - также старательно опираясь о стену, чтобы до этой самой раздевалки дойти... Ребята думали также - и помогали, чем могли: носили в зал бутылки с минералкой, делились сухими полотенцами, когда макаровское уже можно было отжимать... Самое главное, что так думал он сам - Макар Машера... И - Галина Спиридонова, его партнерша... А когда Стас - словно помолодевший на десяток лет, напряженный, взвинченный, с горящими упоением спортивной битвы глазами - вцеплялся в кого-нибудь другого, например, в Эмку с Марьяной, или Стефку с Ингой, или в Игоря с Диной - уже Макар с Галей, получившие определенный временной "люфт" для передышки, носили ребятам в зал воду, полотенца и мандарины с яблоками... Стас категорически настаивал на том, что витамины в ходе занятий - необходимы! Самые тяжелые битвы в этом вопросе ему приходилось вести с ополоумевшей, с точки зрения Машеры, стандартной "четверкой" клуба - и Эма со Стефкой, и Марьяшка с Ингой истерически бунтовали против каждой возможной лишней калории, которую провокатор-Кучун намеревался отправить в их организмы! Легкость движения в стандарте на паркете складывается, в том числе, и из легкости танцора, из умения "скользить" по паркету, а на быстрых стандартных танцах, таких, как венский вальс и быстрый фокстрот - буквально лететь над паркетом. Поэтому Эмка - а, глядя на него, и Стеф - вернулся к своей порочной практике, которой безукоснительно следовал каждую осень - он практически перестал есть. Весь ежедневный рацион ребят состоял из минералки, жвачки и нестандартно смешанных витаминных комплексов, созданных в свое время Стасом - таблетки с необходимыми организму минеральными компонентами они оба ели горстями. И - большая порция белковой пищи на завтрак: здоровая тарелка творога или вареный яичный белок в огромных количествах... Жуткая, изнуряющая, так знакомая многим спортсменам "безуглеводная диета"...В отношении девчонок - Марьяны и Инги - у Макара были огромные сомнения, что в их рационе присутствует хотя бы жвачка... В результате такого варварства тела танцоров достаточно быстро "обезвоживались", все четверо словно таяли на глазах, день ото дня... А вот танец от всего происходящего - только выигрывал... Движения ребят становились "воздушными", у крепко стоящего на ногах, обожающего игру и "перелив" мышц Машеры было ощущение, что тому же Эмке достаточно оттолкнуться ногами от пола - и он просто зависнет в воздухе! Что уж было говорить про утонченного, хрупкого Стефку - казалось, его можно было просто сдуть в сторону... Но когда этот изящный, похожий на эльфа, золотоволосый юноша вставал с Ингой в стандартную стойку, когда начинал звучать квикстеп, и Стеф летел по залу под яростно-понукающие крики Стаса, Макар понимал - стоит ему только встать на пути, по линии движения, как Стеф просто сметет его феерическим напором своего танца - сметет, не заметив этого, со всеми машеровскими мускулами и рельефной лепкой фигуры... Про Эмку и говорить нечего!... Машера, латинист по крови и духу, откровенно считал стандартистов "дурными", но помогал чем мог. И чем не мог - тоже... Он так и не сказал Стасу, что вчера вечером, на лестнице - когда Игорь разогнал их по домам, а в клуб, похоже, пришел новый парнишка-юниор - он буквально на плечо поймал Градиевского, у которого резко "поплыла" голова, и который рухнул бы с половины лестничного пролета, если бы рядом, надежный, как вековой дуб, не возник Макар - поймавший одноклубника в полете и крепко державший его до тех пор, пока дурман в глазах не прошел, и Эмка не смог поднять голову...Потом Макар матерился, рычал - но бил себя в грудь и клялся, что Стас ничего не узнает... Вообще, глядя на стандартную надежду клуба - Градиевского и компанию - Макар чувствовал дикое желание связать всех четверых и дня три принудительно кормить мясом! Сырым! С кровью!... Так его напрягали лица бело-зеленоватого оттенка и утончающиеся на глазах талии и шеи... Конечно, на России будет грим и мейк-ап! Конечно, прически девчонок - расклеенные стразами "Сваровски" многоярусные укладки - будут бить в глаза и отвлекать внимание, а наклеенные ресницы и тон-пудра спрячут весь этот бледно-болотный кошмар - но всё же! Всё же... Пронаблюдав, как страдальчески морщится поднимавшийся им навстречу Витька Мохов, ежевечерне продолжавший забирать Марьяну с занятий, Макар понимал, что в своих чувствах он не одинок... У Витьки Мохова задача была пострашней губернаторской - каким-то боком изловчиться и постараться накормить Марьяну Пугачеву!... Которая кормиться категорически не желала!... Диалоги Витьки и Марьяшки можно было без отработки пускать отдельной цирковой программой! - Марьяш, зая... Ну, скушай, пожалуйста!... Ну, для меня!... - переживающий Мохов держал на ладони крошечную коробочку с двумя дорогущими пирожными из низкокалорийного йогурта, украшенными свежей клубникой и киви. - Ну, я тебя прошу... - Ты что, смерти моей хочешь?!... Убери!... Убери немедленно! Ненавижу!... - и Марьяшка, вспыхивавшая, как пороховая бочка, со слезами на глазах убегала в женский туалет. А за ней с извиняющейся улыбкой на губах - мол, извините, ребята, сейчас всё исправим, ничего личного, просто танцы! - мчалась Инга, которая и приводила Марьяну обратно через какое-то время. Приводила - уже успокоившуюся, вытершую глазки и почти улыбавшуюся... В такие моменты Эма Градиевский - утонченно-изможденный, опершийся локтем на стефкино плечо - ржал в кулак... А Макар Машера - крепкий, решительный латинист, не обремененный проблемой "веса" - поедал пирожные по просьбе Витьки Мохова, чтоб они своим видом не расстраивали Марьяшку... Он ел ужасно вкусные йогуртовые пирожные - и думал... Вот как Витька так быстро и точно научился понимать марьянины переживания? Даже сам Макар, знавший Марьяшку уже лет десять, если не больше, не с первого раза сообразил, что "ненавижу!" - это не Витьке, это пирожным... А вот Мохов - сразу понял, мгновенно... Поэтому и не напрягается - журчит над своей Марьяной, улыбается, успокаивает... И Марьяна с ним совсем другая - спокойная, мягкая, так ей нравится, что о ней заботятся... ну, не узнать человека!... И чего только любовь с людьми не делает?... Роман Витьки и Марьяны был внезапным, но абсолютно логичным с точки зрения танцоров "Танцевальных надежд". А как еще могло быть, после той знаменательной ночной битвы, в которой Витька закрыл собой Марьяшку, и о которой стараниями той же Марьяны уже знала вся взрослая часть клуба?! Страшно доволен был Эма Градиевский - он вообще относился к Витьке с большим пиететом после весенних и летних событий... Искренне радовались за подругу Стефка и Инга... Очень удивились происходящему Галка и Лешка Сёмин, но им достаточно было лишь раз увидеть, как Мохов встречает Пугачеву после занятий, чтобы на следующий день Галка утащила Марьяну в угол зала, требуя подробностей трогательной истории, а Леха весомом сказал парням в раздевалке: - Всё... Пропал мужик... - и радостно захохотал, потому что понимал Витьку, как никто другой... Его собственный роман с Ирочкой Золотниковой тоже набирал обороты... Он называл Мохова "братом по крови", и периодически встречаясь с Витькой на лестнице, ябедничал ему, что "твоя сегодня опять весь день одну воду хлебала, ты б ее привязывал, что ли - улетит же!", гогоча, уклонялся от шутливо летящего в лоб кулака, зная, что ни Витька, ни Марьяшка на него не обижаются. Не до того им, "роман" у ребят. А вот Макар Машера, в отличие от стандартистов, яблоки ел! В две глотки! И мандарины - разламывая каждый пополам и уничтожая в считанные секунды...Латинисту воздушность - как зайцу стоп-сигнал... Ни к чему!... У латиниста должны быть мышцы, пропорции и сильное тело. Причем понятие "тело" - рабочий термин латинской школы. Недаром Стас на всех латинских занятиях кричит фразу ведущих мировых тренеров-латинистов: - Дайте мне тело!... Тела не вижу!... Мы не воздух перемалываем, мы тело показываем!... Без "тела" латина смотрится скудно и безжизненно. Все движения пяти латиноамериканских танцев - и, в первую очередь, самбы - рассчитаны на крепкий корпус, узкую талию, подвижные бедра и сильные ноги. Сильное, "проработанное" тело - один из сильнейших козырей любого танцора латины... С "телом" у Машеры был полный порядок! А теперь он абсолютно был уверен, что и с танцем - тоже!... Поэтому и замахнулся мысленно на главную высоту сезона - звание чемпиона России по молодежной латине... Потому что теперь - у него был Данька!... Данила Краснов! Родной, обожаемый мальчик, научивший Макара любить... Научивший его чувствовать и переживать, заставивший испытать на двухнедельных сборах такой шквал эмоций, которые Макар не пережил за все двадцать лет своей жизни! И Машера был уверен, что только благодаря летнему появлению в его жизни Даньки, его личный танец сейчас достиг такого пика и мастерства... Явно, доволен Стас... Доволен сам Макар...Безумно довольна Галка... А, значит, можно говорить и о пьедестале... И всё потому, что есть Данька!... К которому Макар сейчас и опаздывал - катастрофически и беспощадно!... Зависнув в институте, Машера потерялся во времени и спохватился только тогда, когда уже было понятно, что в срок - к концу седьмого урока - он к данилиной школе не успевает! Конечно, Стас на днях коротко проинформировал, что жизнь наладилась. Возможной опасности больше нет, а, значит, встречать Даньку из школы совсем не обязательно. Но Макар, привыкший за короткое время к этим "встречаниям", как к обязательному жизненному явлению, не мог отказаться от такой замечательной практики: забирать Данилу после занятий... Макару очень нравилось прогуливаться неподалеку от школьного здания, то и дело сверяя по часам, сколько еще минут до звонка с урока. Ему нравилось выискивать в толпе выбегающих на улицу учеников высокую тоненькую фигурку с каштановыми волосами, забранными в "хвост" - и знать, что в эту же самую минуту Данька шарит глазами вокруг, ища его, Макара... Черт, он категорически не успевает!... Машера злился на себя за собственную бестолковость - вот надо было так тормознуть! Совсем про время забыл! - и уже нашаривал в кармане курки телефон, чтобы отправить смс-ку, предупредить, чтоб Данька ждал его в школе, потому что он, Макар, задерживается... Внезапно раздалась заливистая трель, трубка завибрировала в руках... На зеленоватом дисплее высветилась надпись - "ДАНЬКА"... Машера обрадовался, даже на душе потеплело! Ему, конечно, показалось странным, что Данилка звонит прямо с урока, но самым важным было то, что он - звонил! А,значит, можно предупредить самому, без всяких смс-ок... - Даник, слушаю тебя!... - Макар поудобнее закинул на плечо рюкзак и, прижимая трубку к уху, побежал к перекрестку, чтобы успеть на подходящий к остановке автобус... - Макарушка, а ты где? Сейчас - где?... - голос у Даньки был странно-напряженный, Макар даже притормозил... - Дань, я в институте завис, опаздываю, ты меня дождись обязательно, ладно?...Я уже лечу!... Буду походить к школе... - Ой, Макарушка, как хорошо! Не надо никуда подходить! Я уже дома!... - Как - дома?... Почему? Что случилось?! - Макар растерялся... - Ничего - ничего, все хорошо!...Нас сегодня с двух последних уроков отпустили... У нас завтра проверочная контрольная, чтоб мы готовились... Макарушка, ты приезжай сразу домой, а?...Я тебя жду очень... - Хорошо... Еду домой!... Жди, я скоро!... - при мысли, что Данька уже дома, что с ним всё в порядке, Макар расслабился... До дома ехать быстрее, чем до школы... И как здорово, что Данька дома, а до вечерней тренировки еще есть время... Домой Машера в прямом смысле слова почти прибежал... Данилу он застал сидящим на кровати в их комнате - уже в домашних джинсах и футболке. Он внимательно рассматривал что-то в своем телефоне... В ванной, чуть гудя, работала стиральная машина... - Дань, ты чего это - стиркой занялся?... - Макар сбросил в прихожей рюкзак, снял куртку, разулся, прошел в комнату. Устало рухнул на кровать, головой привалился к данилкиному плечу. - Что смотрим?... - Помнишь это место?... Мы там были уже почти перед отъездом, да?... - Макар с изумлением увидел, что Данька, чмокнувший его в щеку, внимательно рассматривает керченские фотографии. - Здорово там было, правда?... - Здорово... - согласился Макар, чуть разворачивая к себе экран телефона. - А что это тебя вдруг на фотки потянуло?... - Не знаю... Что-то захотелось пересмотреть... - Данька из-под каштановой пряди покосился на Макара. - Макарушка... А когда у тебя сегодня тренировка? С четырех?... - Нет, сегодня с пяти... А что?... - Машера смотрел на сидящего рядом мальчишку с нарастающим изумлением. - Да что случилось-то?... Ты чего-то сам на себя не похож... Договорить он не успел... Телефон полетел на кровать... На шею ему внезапно легли две тонкие мальчишеские руки... - Я просто соскучился... Без тебя... - Данька обнимал его крепко, с силой прижимая к себе. От каштановых волос шел еле слышный запах шампуня. - Я люблю тебя... Макарушка... Машера почувствовал, как сознание медленно начинает распадаться на части, дыхание спирает, а в груди словно нарастает клокочущий вулкан... Он поднял руку и осторожно стащил с данькиных волос "резинку", высвобождая шелковистые пряди, перебирая их, запуская в них пальцы...Проникнув в каштановую волну, свободно разметавшуюся по плечам, ласково прикоснулся к шее... - Дань...Я тоже тебя люблю... - и почувствовал, что голос садится, звучит глухо и хрипло... Он хотел еще спросить, всё ли в порядке, не случилось ли чего - Данька показался ему каким-то странным, словно расстроенным - но через секунду он забыл об этом... Горячие, упругие мальчишеские губы прижались к его губам - ласкаясь, будоража, прося отзываться... Серо-зеленые, удлиненные к вискам глаза смотрели ласково, смущенно, с радостным ожиданием и затаенной робостью... Сколько они уже вместе? Больше двух месяцев... А Данька все также робеет и смущается в первые минуты, словно опасается, что Макар может его осадить, оттолкнуть... Может не захотеть... Вот дурачок! Как будто его можно не хотеть!... Не переживай, мой хороший! И ничего не бойся!... Макар бережно обнял Даньку за худенькие плечи, привлекая к себе. Его губы с готовностью откликнулись на робкий призыв, и через секунду он уже целовал парнишку - горячо, жадно, лаская языком, чуть прикусывая зубами, срывая дыхание и заставляя задыхаться от нахлынувшего возбуждения Даньку. Скользнув по подбородку, Макар прильнул к тонкой, доверчиво подставляемой шее, чувствуя всем телом, как задрожал в его руках мальчишка, стараясь прижаться к Машере еще плотнее, насколько можно плотнее... Черт, как же здорово, что у мелкого отменили уроки! А до тренировки еще есть время. На секунду разомкнув объятия, Макар решительно, но ласково стащил с Данилы футболку, потянул с себя спортивный трен...Он не успел глазом моргнуть, как вслед за брошенной им на кресло данькиной футболкой, туда же полетели джинсы, которые мальчишка сдернул с себя сам...Оставшись обнаженным, он замер, восторженно глядя Макару в глаза...Растерянно дрогнули влажные губы... И Машера окончательно потерял голову!... Забыв о сегодняшней тренировке, о грядущем чемпионате, забыв обо всем на свете, он рывком повалил Даньку на кровать... Он гладил, ласкал, ощупывал худенькое, подающееся навстречу тело, зацеловывал его, стискивал, сдавливал, ловя сквозь шум крови в голове учащающееся, хриплое дыхание мальчишки... Его спину обнимали данькины руки, не выпускавшие Макара ни на мгновение - эти руки сжимали плечи, ерошили густые, русые волосы, гладили шею, лицо. Они звали и просили, эти руки... Макар ловил их губами, приникал жадными поцелуями к запястьям...Ему вдруг безумно захотелось прижать Даньку грудью к бортику кровати, обнимая со спины, прижимая к себе, и у них так уже было, но он еще не был до конца уверен, что Даньке так комфортно...Вдруг мальчишка вывернулся из его рук, вскочил на колени, заставляя Макара тоже приподняться..."Обними меня, Макарушка, обними меня!" - взахлеб шептал он, судорожно гладя юношу по плечам, и сам, перекинув рассыпавшиеся волосы через плечо, прижался спиной к груди Машеры... У Макара в голове словно лопнула туго натянутая струна...Задыхаясь от восторженного счастья, от этого секундного понимания, от этого разделенного желания, он вжимал в себя своего обожаемого мальчишку, перехватив его под грудью и животом, держа его буквально на руках, покрывая поцелуями шею и узкие плечи, утопая лицом в шелковистом, каштановом мареве волос...Он словно впитывал в себя Даньку, каждой клеткой, каждым сантиметром кожи ощущая дрожь и покорность тела в его руках, чувствуя, как болезненная судорога сменяется нарастающим напряжением подступающего наслаждения...За несколько мгновений до этого Данька попытался дернуться вперед, отклониться, чтоб Макару было лучше - но Машера не отпустил его и так и продержал на руках, прижимая к себе, пока обоих не смело единой, ошеломляющей волной - взывающей изнутри, заволакивающей весь окружающий мир... Позволяющей почувствовать, что ты - в этом мире - не один... Рухнув в обнимку в изнеможении на кровать, так и не расцепив рук, с трудом восстанавливая дыхание, Макар даже не думал - у него в тот миг не было сил ни думать, не дышать - он просто знал: этот прильнувший к нему мальчишка - также задыхающийся, с влажной от выступившего пота спиной, с длинными, каштановыми волосами и такими ласковыми серо-зелеными глазами - лучшее, что когда-либо могло случиться в его жизни! И чем он заслужил такое счастье - Макар не знал... От этого ощущения счастья в руках, прижатого к груди, прерывисто вздыхающего, такого теплого и родного, хотелось плакать... Так было хорошо... Но вместо этого он медленно повернул голову, нашел губами в каштановых прядях ухо и тихо, уверенно шепнул: - Данька... Люблю тебя... И ответ - с прерывистым всхлипом уткнувшийся носом ему в шею и обнимавший его тонкими, еще дрожащими руками - его более чем устраивал!... В результате неожиданного "дневного свидания" усталый, счастливый Данька уснул... Макар какое-то время лежал рядом, а потом, выбравшись из кровати, осторожно укрыл Данилку одеялом... Перед этим, стараясь не будить, все же натянул на брыкающееся, сопящее чудо домашние шорты - и, быстренько собравшись, рванул на тренировку... Вернувшись домой значительно раньше положенного времени, он под честное слово - Только - никому! ты понял?! - шепотом рассказал выспавшемуся, вновь довольному жизнью Даньке, что сегодня вечером в клубе "Танцевальные надежды" произошло уникальное событие, благодаря которому тренировка закончилась раньше, и Стас распустил всех по домам... Сам Макар - единственный из клуба! - узнал о том, что это за событие, совершенно случайно - потому что уже на выходе из здания сообразил, что забыл в раздевалке промокшую насквозь тренировочную футболку, за которой пришлось возвращаться... И случайно увидел... И даже не увидел, а услышал... Как главный тренер клуба "Танцевальные надежды" Станислав Григорьевич Кучун и внезапно приехавший к нему главный тренер клуба "Коррида" Владимир Леонидович Курицын занимались чрезвычайно важным делом... А именно - напивались в тренерской комнате... Вдвоем... Но только об этом - ни одной живой душе!... Особенно - Марине! Данька фыркал в подушку, давился хохотом, но честно пообещал - никому ни слова!... Особенно - маме! Озадаченный поведением своего главного тренера, Машера не обратил внимания, что в ванной в тот вечер сохли развешанные на "плечиках" белая рубашка и темно синий джемпер, в которых Данька ходил в школу... ***** Тем же вечером... - Странно... Почему всё таки Станислав Григорьевич сегодня всех так рано отпустил? - услышав шаги входящего в кухню Эмы, Стефка, возившийся у раковины, не утерпел и вернулся к теме, которая интересовала его весь вечер. - Начали позже, закончили раньше. Два прогона - и по домам. Через неделю - Россия, а мы отдыхаем. Высокий худой юноша с черными волосами, в которых то и дело вспыхивали искорки электрического освещения, молча встал на пороге, привалившись плечом к дверному косяку. Он смотрел за окно, в сгущающиеся на глазах сумерки, матово-черные глаза подернуты непроницаемой дымкой... - И что совсем странно, он Игоря домой отослал... - Стефка, все еще не повернувшийся от раковины, включив воду, ополаскивал тонкий хрустальный фужер. Он пока не видел, что Эма его не слушает. Или - не слышит. - Сказал, что у него какие-то дела, он сам вернется, а Игорю надо отдыхать... И выставил, как и нас... Что за дела такие?... Игорь расстроился... - Зачем тебе раковина?... - тихо прозвучало от двери... Вопрос был вполне уместным... С того момента, как два живущих в этом доме человека значительно ограничили, да практически свели к нулю свой рацион питания, грязной посуды в кухне не наблюдалось... - Эмочка, я всё понимаю... Ты готовишься, ты заточен на победу, я же вижу... Но если ты на финале рухнешь в голодный обморок, вопрос победы может стать проблематичным... Я сделал тебе лимонной воды... Пожалуйста, выпей... Для меня... Стефка осторожно переливал в бокал из веселого полосатого кувшинчика приготовленный для Эмы напиток... В этот момент он осознал, что за спиной по-прежнему тихо - Эма не шумит, не возмущается, не называет его "тираном"... Аккуратно перехватив бокал за тонкую ножку, Стефка обернулся... Эма все также стоял на пороге, опираясь плечом на дверной косяк, смотрел в окно... При взгляде на его лицо, Стефка почувствовал, как сердце, гулко ухнув, рухнуло куда-то в желудок... Он слишком хорошо знал уже это выражение лица Эмы Градиевского... Только помочь ничем не мог... Осторожно установив бокал на барной стойке, Стефка метнулся к двери, обнял стоявшего на пороге юношу, неотрывно смотрел прямо в матово-черные глаза... - С мамой разговаривал? - в ласковом, выразительном голосе звучало отчаяние. - Нет? Никак? - Нет. Никак. - Эма говорил спокойно, почти равнодушно. - Не приедет. Только Стефка знал, как Эма Градиевский ждал приезда мамы на этот чемпионат. Говорил, что его это не волнует, что это ничего не изменит... А сам - ждал. Ждал, всеми силами скрывая от Стефки причину, по которой мама наотрез отказывалась приехать "поболеть" за сына. Стефка, который долго не мог добиться ответа на вопрос, почему после каждого разговора с мамой по скайпу, Эма не способен разговаривать и какое-то время вынужден приходить в себя, пошел на то, чего никогда себе не позволял! Он подслушал очередной разговор Эмы, сделав вид, что уже спит, а потом осторожно встав с кровати и буквально на цыпочках пройдя по коридору к кухне. И теперь он знал, почему мама Эмы не желает приезжать в Москву на чемпионат России. Из-за него, из-за Стефа!. - Эмочка... Это всё из-за меня. - отчаяние в его голосе было запредельным. - Что мне сделать, чтоб тебе помочь?! От этих слов Эма словно очнулся... Он вздрогнул, посмотрел на обнявшего его юношу и в ту же секунду крепко прижал его к себе: - Нет. Не смей. Даже думать не смей. Ничего не надо делать, просто будь со мной. И всё. И я со всем справлюсь, если ты со мной!... Я без тебя - ни с чем не справлюсь... Ты понимаешь?... Просто - будь со мной. - Я с тобой. Я всегда буду с тобой. - Стефка, уткнувшийся лбом в плечо Эмы, кусал губы, но голос его звучал уверенно. Он чувствовал, как руки любимого - яростно, отчаянно - обнимают его, не желая выпускать. - Я люблю тебя. И мы вместе - справимся. - У меня кроме тебя никого нет. Понимаешь? - Эма шептал куда-то в золотисто-соломенную макушку. Он знал, что Стефка слышит каждое его слово, каждый вздох. - Я не знаю, почему, но это так. И мне никто кроме тебя не нужен..А теперь давай свою лимонную воду - я буду ее пить. И пока я не в обмороке, как ты мне обещал - пошли! - Куда?... - Стефка мягко вывернувшийся из сильных, любимых рук, уже брал со стойки бокал на тонкой ножке. - Куда - пошли? - В спальню. Будем пить твой лимонад и заниматься развратом. - Эма решительно забрал бокал из рук Стефки, обнял того за плечи. В оживших матово-черных глазах запрыгали озорные искорки. - Отпущенное мне до обморока время я желаю провести с пользой. Бери кувшин - и пошли! Стефка, не удержавшись, фыркнул Эме в плечо, после чего послушно взял полосатый кувшинчик - и они пошли в спальню. В коридоре, как почетные часовые, на специально закрепленных металлических рейках, в ожидании своего звездного часа висели два роскошных черных фрака, созданных стараниями одного из лучших танцевальных портных России. ***** - Твою мать!... - Стас одним движением опрокинул в рот рюмку водки, стукнул пустой стекляшкой по столу. Прижал ладони к лицу и с силой тер пальцами глаза. - Твою же мать... - Не молчи... - сидевший рядом с ним у стола Владимир Курицын внимательно и напряженно смотрел на Кучуна. Стекла очков решительно поблескивали. - Говори, Стас... - Да что говорить-то?... - вопрос прозвучал сдавленно, в ладони, еле слышно, но обострившийся слух Курицына не упускал ни звука... - Просто скажи, Стас... Просто скажи... - когда вопрос вставал ребром - Курицын умел группироваться в доли секунды. Крымские сборы заставили его вспомнить этот, казалось, давно утраченный навык. Тогда речь шла о жизни Данилки Краснова. Сейчас - в его поддержке, явно, нуждался Стас. - Что?... Только одно скажи - что?!... Когда днем, посреди группового занятия, раздался звонок Кучуна - Курицын даже не сразу понял, чего Стас от него, собственно, хочет. В этот момент он старательно считал маленьким танцорам второго года обучения ритм самбы, ноги у ребятишек заплетались, путались, выписывали вензеля, то обгоняя музыку, то отставая от нее... Малыши жалобно смотрели на тренера - поскольку, будучи серьезными танцорами, все же - второй год обучения! - понимали, что лажают и ошибаются... А Стас все никак не мог сформулировать цель своего звонка - мялся, путался в словах... Зверски застучав краем гимнастической палки, подхваченной с подоконника, в паркет, жестко выдерживая ритм танца, Курицын смог сосредоточиться на телефоннной трубке и страдальчески вздыхающем в ней Кучуне... Меньше пяти секунд ему понадобилось, чтоб понять, что дело серьезное, и что Кучун - завис. Завис в каких-то своих переживаниях и мыслях, которые он, как человек сильный и авторитарный, и сформулировать-то как следует не в силах. Ну, это и понятно... Такие, как Стас - не жалуются. Такие, как Стас - стоят до последнего, а потом просто падают, и уже не встают. Потому что, беречь себя им и в голову не приходит, а просить о помощи - они не умеют. Дикое это для них состояние - просить о помощи... Но сам факт этого невнятного звонка... Моментально просчитав в голове, какой из сегодняшних вечерних групп он может безболезненно пожертвовать, какие из детских возрастов спокойно переживут перенос занятия на завтрашний день - все равно, на Россию ему пока выходить не с кем, кроме почему-то не пришедшего сегодня на тренировку Данилки, для которого он пока так и не нашел партнершу - вспомнив заметно осложнившиеся за последнее время его отношения с Федерацией (спасибо бывшему другу Диме), озадаченный звонком Стаса в неурочное, "рабочее" для обоих время, Курицын повел себя хитро и коварно: - Стас, а ты сегодня до скольки в зале?... Я рано заканчиваю, подъехал бы, а?... Сможешь принять?...Понимаешь, у меня тут с Федерацией фигня какая-то пошла... Курицыну было плевать на всю "фигню", возникшую с начала сезона в отношениях с главным административным танцевальным органом Москвы! Настолько плевать, что он сам от себя не ожидал и даже с усмешкой вспоминал, как мучился и дергался летом, на сборах, как бредил должностным креслом...Не плевать ему было на своих малышей второго года обучения - а также первого и третьего... Не плевать было на юниоров первой категории, которые - пусть медленно, пусть не так ярко и феерично, как хотелось бы - все же старательно овладевали базовыми основами десяти танцев и, худо-бедно, двигались вперед... А еще ему было не плевать на своего друга Стаса Кучуна!... Который и попросить-то о поддержке не способен, не научился за все свои тридцать семь лет... И только услышав в трубке взрыв радостного согласия, даже не дослушав ответ до конца, Курицын рявкнул на весь зал: - В восемь я у тебя!... И не вздумай никуда смотаться!... - после чего дал отбой и, стуча палкой, решительно пошел по залу... Править ручки-ножки - и громко считать ритм самбы... Он был страшно доволен собой... Отсутствие на занятиях Данилки, обычно прибегавшего в зал раньше всех и уезжавшего домой с ним, с Курицыным, предполагало, что, после посещения Кучуна, он сможет навестить Красновых, убедиться, что с Данилкой все в порядке - может, простудился? Он умеет! - и повидать Марину Краснову... Просто повидать... Ничего больше... после ночи, проведенной в марининой кухне, после совместных забот о спящем маленьком Кирюше, Курицын даже запрещал себе лишний раз думать о Марине... Слишком уж хорошо, слишком радостно становилось на душе... Так хорошо, что даже страшно... А еще он ужасно радовался, что вовремя сумел придумать повод напроситься в гости и не дал возможности Стасу проявить слабину - с такими, как Стас это недопустимо... Они потом ни себе, ни тебе этого не простят. Себе - что просили помощи, а тебе - что ты это слышал... Беречь надо таких, как Стас - это Владимир Курицын понимал прекрасно... И поэтому, быстренько перестроив график занятий, в восьмом часу вечера он и поехал в гости к главному тренеру клуба "Танцевальные надежды" Стасу Кучуну... И вот теперь, сидя в тренерской комнате за наспех накрытым столом - бутылка водки "Посольская", две рюмочки, нарезка колбасы "сервелат" и круглая банка плавленных сырков "Виола" - они пили... Водка и рюмочки были у Стаса, колбасу и сыр, тормознув у ближайшего к "Надеждам" продуктового магазинчика, на всякий случай прихватил Курицын... Потому что предполагал нечто подобное... Оказалось, совершенно правильно прихватил... Закуски у Стаса не было... Так и пили... Вернее, пил один Стас... Курицын прикладывал колоссальные усилия, чтобы периодически, незаметно опорожнять свою рюмку в стоявший у ножки стола, впритык к стене, пустой цветочный горшок... Он видел - увидел, как только вошел в зал - что Стасу необходимо напиться... И - выговориться... Так лихорадочно горели глаза у Кучуна, так напряженно он то и дело потирал рукой побелевший лоб... Поэтому и не стал ничего говорить, что "на колесах", что "еще ехать"... Стасу нужен собутыльник? Не вопрос! Пожалуйста!... Курицын прекрасно понимал, что пьянка - не главное... Главное будет - "поговорить по душам"... Когда он поднимался в зал, ему навстречу спускался этот красивый, черноволосый, зеленоглазый парень - Игорь... То и дело оборачивался в сторону зала, замирал - а потом медленно, как-то обреченно, продолжал спускаться вниз... Курицыну не понравился его взгляд - растерянный и какой-то беспомощный... Они поздоровались, помолчали... А потом, повинуясь какому-то неосознанному, мгновенному импульсу, Курицын быстрым движением сжал плечо парня и негромко сказал: - Всё будет хорошо... Не волнуйся... - и пошел вверх по лестнице... Покосившись назад, он увидел, что Игорь стоит все там же, где они встретились, смотрит ему вслед... Смотрит - с надеждой... Уж такие вещи Курицын умел различать хорошо... Фронтовое прошлое научило его одному жесточайшему закону - в любой пьянке, на любом застолье кто-то один должен быть абсолютно трезвым!... Чтобы успеть заметить, среагировать, предупредить... Тогда - это касалось вопроса выживания... Сейчас, спустя столько лет, Курицын продолжал безукоснительно следовать этому правилу... Поэтому и озадачился первым делом "свободной тарой", в которую аккуратно отправлял содержимое своей рюмки... Причем, разливал сам - рюмку Стаса каждый раз половинил, а себе лил до краев... Так Кучуну меньше достанется... Как он и ожидал, Стаса повело уже после второй рюмки... Тот сидел у стола, то вцепляясь длинными, выразительными пальцами в волосы, то напряженно потирая лицо и глаза... А Курицын старательно пытался его растормошить... То, что речь в итоге пойдет именно о нем - об Игоре - неожиданностью для Курицына не стало, чего-то подобного он и ожидал... Когда он терпеливо, как любящая мама, раз в десятый спросил, что беспокоит Стаса, тот внезапно вскинул голову, сфокусировал взгляд на Курицыне... В глазах его было такое отчаяние, что Курицыну стало не по себе... - Блять, да боюсь я, Володя!... Понимаешь, боюсь!... - И Стас снова вцепился себе в волосы, покачиваясь из стороны в сторону... - Стас... Чего боишься?... Что пугает?... - поймавший нить разговора, Курицын напрягся и стал внимателен, как нейрохирург. - Просто скажи - что?... А Стас в ответ твердил только одно... "Твою мать!"... Потом вдруг собрался, замер, зажмурился, отвернулся от собеседника - и обреченно сказал: - Игоря выпускать боюсь, Володя... До смерти боюсь, понимаешь?... Наливай!... - Почему?... - чуть слышно звякнув горлышком бутылки о рюмку Стаса, Курицын в очередной раз налил ее до половины. - Твой Игорь в отличной форме, насколько я понимаю... Он же в паре?... Значит, все хорошо?... - Да ничего не хорошо!... Ничего не хорошо!... - Стас, не глядя, выпил очередную рюмку, уперся локтями в колени. Повернув голову, тяжелым взглядом смотрел Курицыну в глаза. - Вроде смотрю - нормально... То есть, не нормально, а даже очень хорошо! Отлично даже... И схемы я ему делал - как себе, понимаешь?...Ну, ты понимаешь... Курицын прекрасно понимал, что значит делать схемы - "как себе"... Это значит - на грани возможного, на пределе сил, с выносом мозга и сердца... Кровью создаются такие схемы - "как себе"... - Как себе... И?... - Ну и вот!... Смотрю - нормально, хорошо ребята работают, могут... А потом смотрю - нет, не то... Не то всё... Нельзя! Нельзя с таким выходить, понимаешь?... Это провал!... Наливай!... А потом Стас опустил голову, буквально ткнулся лбом в колени, и чуть слышно спросил: - Ты историю его помнишь?...Ну, его, Игоря...Помнишь? - Честно говоря, не очень... - у Курицына внутри возникло неприятное, сосущее чувство - так бывает, когда ступаешь на тонкий-тонкий, только что замерзший лед. А провалиться - категорически нельзя! И каждый шаг нужно оценивать и просчитывать, насколько возможно. - Помню, что он танцевал... Что твой парень, ты его вел... Танцевал хорошо, это факт... На Россию выходил... Какая-то там история произошла - но я особо не в курсе... - История... - Стас вдруг засмеялся резким, лающим смехом, стукался лбом в стиснутые кулаки. - История... Потом вдруг замолчал, и какое-то время в тренерской висела давящая тишина... - Так вот, история... - Стас поднял голову. Говорил спокойно, жестко, как на заседании Правления. Будто и не смеялся только что скрежещущим, пугающим смехом, будто и не пил. Был равнодушен и спокоен. Курицын видел, чего стоило Кучуну это спокойствие: ему категорически не нравилась жилка - даже не бившаяся, а истерически вибрировавшая на шее Кучуна. - История такая... Наливай!... Семь лет назад я его к России подвел, потенциальным фаворитом...Твое здоровье!... Он у меня впахивал, как чернорабочий, я его вообще из зала не выпускал... Он лучшим был в том сезоне, понимаешь?... Не на Москве - на России лучшим... И это в двадцать лет!... Это его сезон был, и его чемпионство...А за неделю до начала... Наливай... Курицын наливал - и видел, что Стас просто не может опьянеть... Пытается - всеми силами пытается! - и не может... И жилка на шее уже даже не вибрирует - живет какой-то своей, совершенно отдельной жизнью... Курицын отлично знал, насколько это плохо - когда человек не может опьянеть. Значит, напряжение настолько велико, организм на таком взводе - что можно выпить бутылку, или две - и реакции всё равно не будет... Потому что человек хочет - и совершенно не способен расслабиться. Реакция может наступить потом - только абсолютно не такая, как ожидалось... Она подкрадется внезапно, ударит со спины, и тут вопрос уже не в том, насколько человек будет пьян, вопрос - сможет ли организм перенести такой удар, и что в нем вдруг откажет... Насмотрелся главный тренер "Корриды" в своей армейской практике таких "непьянеющих" истерик. И результатов - насмотрелся. Инсульт - можно считать одним из лучших вариантов. Они сейчас выглядели совершенно одинаково - выпивший уже почти четверть бутылки Стас и не принявший ни капли Курицын... И это было плохо!... Очень плохо. В тренерской опять повисла тишина. - Так что - за неделю до начала? - Курицын судорожно перебирал в голове варианты своих возможных дальнейших действий. Стас - на пределе!... И предел этот очень быстро приближается...Во всяком случае, у Курицына есть отличный индикатор - наливающаяся нездоровой синевой жилка на шее. А, значит, думать надо быстро! - Что произошло? - Мальчик пришел ко мне и дал понять, что я ему дорог. Понимаешь, Володя?!...Я! Ему! Дорог! И пригласил в парк - прогуляться...Вместе. Мороженое поесть. - А ты... - Курицын отвернулся. Он уже предполагал, что услышит дальше. Это было тяжело - даже просто слушать. Он никогда не задумывался, чего Стасу могла в действительности стоить та, семилетней давности, история. Конечно, он знал, что произошло на том Чемпионате!...Об этом в кулуарах Чемпионата не сплетничал только ленивый. Говорили, что "мальчишка Кучуна сорвался с резьбы" потому что перед самой Россией Стас его бросил... И еще удивлялись - ну что за дурость?! Неужели нельзя было неделю подождать - и бросить его уже в ранге Чемпиона России?!...Совсем другой расклад! И быть тренером Чемпиона - это вам не восьмое место в полуфинале... Кучуна не понимали и осуждали - за непродуманную тактику... Но осуждали - за спиной, шепоточком, только среди "своих"... Уже на тот момент, в возрасте тридцати лет, Кучун представлял из себя более чем весомую тренерскую фигуру... Курицын сплетни знал - но мнения не высказывал. Ни тогда, в кулуарах, ни позже... Он видел - на многих турнирах видел - что мальчишка просто не сводит глаз со своего тренера, но, наблюдая за Стасом, он не был уверен, что все так просто... Он сомневался, что этих двоих связывали на тот момент хоть какие-то отношения - кроме тренировочного процесса... Хоть все взахлеб уверяли его в обратном... А оказалось, что именно он, Курицын, был прав... И сейчас он слушал это от одного из двух главных участников той драмы... - А я его послал, Володя!... Послал моего мальчика!... Грубо и жестоко!... - Стас смотрел на Курицына и улыбался. Губы, изломанные яростной улыбкой, подрагивали. - Сказал, что... Неважно... Херню сказал... И мой мальчик сорвался... Понимаешь?!... И не стал чемпионом того сезона... Из-за меня - не стал... И семь лет... Семь лет, Володя... Стас уткнулся лицом в ладони, плечи его вздрагивали... Если бы он мог в этот момент видеть сидящего рядом за столом человека - он бы, наверное, удивился... Курицын был не похож сам на себя... Лицо заострилось, посуровело, нос походил на клюв орла... Горящие из-за стекол очков глаза - как два детектора - ощупывали, сканировали фигуру Кучуна, его поникшие плечи, подрагивающие ладони, почерневшую на шее жилку... Такой Курицын был отлично знаком ребятам его взвода... Такой Курицын анализировал всю полученную информацию и принимал окончательное - единственно правильное- решение... - Стасик... А ты мне трубочку не дашь свою?... У меня деньги кончились, а мне бы смс-ку отправить надо очень... - Курицын вдруг зажурчал, заурчал, как свернувшийся в кресле кот. - Ну, чтоб нам не прерываться... Дай, пожалуйста, а?... Телефончик... Вооот... Вот, хорошо, спасибо... Он даже встал, подошел к Стасу, и, буквально, вытащил из кармана брюк айфон... - Тебе, Вов, хорошо, это... Пьяных на вокзале обирать... - Стас даже чуть улыбнулся, чувствуя, как руки друга настырно ощупывают его карманы. - Тебе отказать невозможно... Иначе сам возьмешь... - Конечно, возьму... Спасибо... - Курицын вернулся на свое место, затыкал пальцем в сенсорный экран. - А что дальше-то, Стас?... Что с ним было эти... семь лет?... - Плохо с ним было, Володя... - Стас с готовностью повелся на провокацию. Лицо его потемнело. - Наливай... Он семь лет... Никем он был эти семь лет, понимаешь?... Никем!... Из-за меня... Он от меня тогда ушел... В "Рапсодию"... А я его не остановил... - Почему?... - А спроси меня! Не знаю... Трус был, вот почему...Всё боялся чего-то... О репутации своей переживал... Мудак... - Вы с ним виделись за это время?... - разобравшийся со своей смс-кой Курицын аккуратно положил телефон на стол, снова развернулся к Стасу. - Ты не пробовал с ним поговорить?... - Какое - поговорить, Володя!... Ты о чем?!...Я мальчишке жизнь сломал, понимаешь ты?!... Жизнь!...Я ж ему в глаза смотреть не мог все эти годы!... Всё ходил, думал - извиниться хочу... - А на самом деле?... - Курицын бросил взгляд на часы на стене, что-то прикинул. - На самом деле чего хотел?... - Да его я хотел!... Его!... Мальчишку моего, понимаешь?!... Чтоб опять рядом был и смотрел на меня, как тогда!... С обожанием!... Это же все видели - как он смотрит... - Стас внезапно закашлялся, захрипел... То ли подавился, то ли начал задыхаться. - И Мишка рыжий, ты же помнишь его?...И все... Все видели... А я.. А он.. А я... Ублюдок!... - Ты представляешь, а я-то как попал!... - Курицын, вдохновенно поблескивая очками, вдруг перебил Стаса, задумчиво потер переносицу. - Это... Марина... Мама Данилкина... Марина Краснова... И мы еще тогда ночью с малышом вашим сидели... С Кирюшей... И растерявшийся, сбитый с мысли Стас более двадцати минут внимательно выслушивал эпопею душевных и нравственных переживаний друга Володи Курицына, сводившихся к серьезной моральной проблеме - имеет ли он, Владимимр Курицын, право ухаживать за матерью одного из своих лучших воспитанников - Данилы Краснова?... За все это время Курицын - сам вдохновленный рассказом о своих мытарствах - почти не подливал Стасу водки, и, не выпуская бутылку из рук, лишал того возможности наполнить рюмку самому... А потом вдруг прервался на полуслове, замер, перестал выразительно размахивать рукой с зажатой в ней бутылкой - и внезапно спросил: - А что было летом, в Керчи?... Он же к тебе туда приехал?... - Да, приехал. - Стас, чуть было не убаюканный мерным голосом Курицына, встрепенулся, вскинул голову. - Он приехал. Он Стефку привез, к Эме. Запутались парни весной, чуть глупостей не наделали оба. Игорь Стефку и привез. Чтоб разобрались. А, знаешь, я же... это... - Что - это?... - Курицын смотрел заботливо и внимательно, не сводя глаз с лица Стаса. - Всё ходил, фантазировал. Что Игорь - ко мне приехал. Понимаешь?... Не Стефку привез - а ко мне. Сам приехал. Блять, Володь...Я ж такой счастливый тогда ходил. Я уже потом думал - может, я эти семь лет и выдержал, что все ждал. Чтоб Игорь приехал. Ко мне. Стас помолчал, снова потер побелевший лоб... - Он же такой... Ты не представляешь... Я же сам не понимал, какой он... - А какой он?... - Курицын еле слышно хмыкнул. - Он?... Он... Удивительный он, Володя. - первый раз за все время пьянки Стас улыбнулся - радостно-растерянно. - Он сильный и нежный, понимаешь?Я раньше не знал, что так может быть. Думал - или так, или так. А он... Он и сильный, и нежный. Все выдержит, как скала. А со мной... Как ребенок, понимаешь..Такой нежный, мягкий, ласковый. Он знает, о чем я думаю... Он знает, чего я хочу. Он просто подходит и встает рядом - и я перестаю соображать, понимаешь? И я всё спрашиваю себя - за что мне такое? Такое счастье... Чем я его заслужил? Я же ему жизнь искалечил. Он же меня любил! Понимаешь, Володя?! Любил!... А я... А он простил. Сам пришел - и простил. Он у меня здесь, понимаешь?! - Стас медленно прижал руку к груди. - Вот здесь. Пока он не вернулся, я мертвый был. Семь лет. Жил, работал, тренировал, бегал, суетился чего-то... А сам - мертвый. Без него... Только, когда он вернулся. Только, когда он... - Ты его любишь?... - вопрос прозвучал удивительно бесстрастно. - Я?... Я живой - только с ним. И для него. Без него меня нет, понимаешь? Уже нет. Без него я - мертвый. Если это - любить, то - да... Люблю. - А чего тогда боишься? - казалось, Курицын превратился в восковую фигуру. Он не шевелился, почти не дышал. - Боюсь? Боюсь, что жизнь ему сломал. Не с турниром, нет... Человеческую жизнь. Он же красивый парень, Володя... Он фантастически красивый! Он же может себе любую девчонку выбрать - а он со мной. И терпит мой характер, мои заскоки. Я тяжелый человек, Володя, я же сам все про себя знаю. А он - со мной... - Стас тяжело оперся на стол. Помолчал. - Боюсь, что что-то пойдет не так... - Где - пойдет не так? - На России, твою мать! На чемпионате! Семь лет простоя... Володя - семь лет!... И я сам его в это втянул - в эту Россию!... Хотел вернуть на паркет, мудак!... Я ведь уже один раз ему все сломал!... Хотел, чтобы все вернулось... А если сейчас...Что-то не так... Если хоть что-то пойдет не так... Володь, он же меня не простит, понимаешь?!... Если я второй раз ему все сломаю! Он! Меня! Не простит! И будет прав!... За все, что я сделал... А я... - А ты? - А я... Я не смогу уже без него. Он - моя жизнь. Вот такая херня, Володя. Но он не сможет мне простить, если что-то пойдет не так. А я... - А ты - дурак! - яростно-напряженный голос рыком ударил в спину, от двери. - Я выиграю этот гребаный чемпионат! Слышишь?! Клянусь... Если это тебя успокоит, и ты перестанешь решать за меня - Я! Выиграю! Этот! Чемпионат!... Для тебя! Ты понял?! И я к тебе летом приехал, понятно?! К тебе! Из дверного проема к Стасу метнулась стройная, гибкая фигура. Сверкнули в свете лампы черные, шелковистые даже на вид, волосы. Курицын шумно, с облегчением вздохнул. Он встал и даже вышел из тренерской, стараясь не смотреть в сторону стола, где сидящего на стуле Стаса крепко обнимал, приникая всем телом, гладил по волосам, прижимал к губам его руку, стоявший у стула на коленях красивый, черноволосый парень с зелеными "кошачьими" глазами - и всё лепетал, лепетал, шептал что-то нежное- нежное, а Стас замер - прижав его к себе, опустив голову ему на плечо. Вот теперь Владимир Курицын был абсолютно спокоен. Такие слезы вреда не приносят. Наоборот... От них бывает только лучше. А еще он подумал о том, что, переживая за Стаса, совсем забыл рассказать ему, что Макар Машера - какой умница парень! - и Галя смогли-таки в кратчайшие сроки подготовить показательный номер "Кукла". Потому что Макар на этом чемпионате тоже намерен победить. Он победит - и подарит свой кубок Даньке! Об этом Макар сообщил Курицыну под большим секретом. Он готовил Даньке сюрприз. Курицын чуть покосился через плечо. М-да... Этим двоим сейчас, явно, не до планов Машеры на ближайшем Чемпионате России... Уткнувшись друг в друга лбами, не сводя друг с друга глаз, молча - они разговаривали... Стас медленно запускал пальцы в волну черных, искрящихся волос, рассыпанных по плечам Игоря, а тот, глядя на Кучуна снизу вверх восторженными зелеными глазами, сиял так, что Курицын ухмыльнулся и почесал переносицу под дужкой очков... Дурак ты, Стас! Ну, дура-а-а-а-к... Если хоть на секунду сомневаешься, что этот мальчишка тебя любит... Тебя! А не место на чемпионате и не твои тренерские заслуги. Теперь даже он, Владимир Курицын, это видит - и засвидетельствует при необходимости. Отличная была идея - послать Игорю смс-ку с настоятельной просьбой немедленно вернуться в клуб. И время он тянул, как настоящий актер Потому что понял - почти сразу же, как приехал - что не Курицын был нужен Стасу, не собутыльник. Ему необходим был его любимый парень, которому он почему-то не отважился рассказать о том, что давило и беспокоило, мучило и терзало. А вот для этого, наверное, действительно, нужен был он - Владимир Курицын. Чтобы эти двое, все же - смогли договориться. Потом, когда тактичность уже позволяла вернуться - он вернулся в тренерскую. Забрал открытую бутылку водки - ничего, выбросит по дороге, ему не сложно. А, заодно, в нескольких словах, быстро рассказал Игорю, что именно лучше сейчас, по приезде домой, сделать со Стасом, чтобы завтра на тренировке он был свежий и довольный жизнью. Военный опыт - не пропьешь. И только отправив полупьяного мужчину и влюбленного до потери дыхания парня домой - за руль, понятное дело, сел парень! - Курицын позволил себе вернуться к собственным неотложным задачам. И - поехал в сторону дома Красновых - узнать, как Данька, почему не пришел сегодня на занятия. Он обратил внимание, что Макар поглядывал на него как-то странно, с удивлением, что ли. А Данька, фыркавший, как простуженный слоненок, хихикал и отговаривался срочной контрольной по алгебре, а сам почему-то все время подмигивал краснеющему Макару. В итоге парни устроили возню, потасовку, и с хохотом сбежали свою комнату. На кухне, за чашкой кофе, Марина рассказала ему, что Данька - просто проспал тренировку. Мальчик очень устает в школе. Ближе к полуночи пришла смс-ка: "Всё сделал. Спасибо. Гораздо лучше". Курицын пил четвертую чашку кофе - и загадочно улыбался. Он всегда был доволен, когда всё у всех было хорошо. На следующий день в зале клуба "Танцевальные надежды" выстроились все ( а за Макаром еще увязался и Данька), кому через шесть дней предстояло вступить в бой на Чемпионате России... Они еще не знали, что битва будет тяжелой, жестокой, и не всегда она будет проходить на паркете... Они не знали, что каждому из них судьба уготовила свое, персональное испытание - которое потребует от них мужества, решительности, отваги и преданности... И что, сколько бы друзей не стояло рядом с тобой плечом к плечу, бывают такие минуты, когда ты должен решать сам - и только сам... И никто не сможет тебе в этом выборе помочь - потому что это только твой - может быть, самый главный! - выбор... Они не знали ничего этого - и радовались надвигающемуся спортивному сражению, как дети радуются наступлению замечательного, веселого праздника... Стас смотрел на своих таких веселых, оживленных ребят... Накануне вечером Игорь заставил его выпить два стакана какой-то дряни... Сказал - "по фирменному рецепту"... А потом уложил в кровать - и всю ночь продержал в объятиях... Так хорошо, как этой ночью, ему не было уже давно... И ребята. Главное, ребята - готовы! Макар Машера и Галина Спиридонова. Прекрасная программа. Отлично подготовлены. В углу сцены, пытаясь спрятаться за шторой, подпрыгивает Данька. Да, здесь мы будем биться за победу... Эма Градиевский и Марьяна Пугачева. Ну, тут даже думать не о чем - достаточно посмотреть, как Эма украдкой косится на Стефку. Он просто придет на Чемпионат - и возьмет чемпионский кубок! Для Стефа. Эма всегда выполняет то, что наметил. Да, и тут - за победу! Игорь и Дина. Игорь. Мальчик мой. Такой красивый. Такой сильный. Такой нежный. Вчера он поклялся выиграть этот чемпионат - для него, для Стаса. И повторил это же - дома. И глядя в обожаемые зеленые глаза, Стас видел - да! Это будет так! И здесь - за победу! Мальчик мой... Люблю тебя. - Здравствуйте, ребята. - голос сильный, звучный. Как и не было вчера ничего. - У нас с вами - шесть дней. И давайте не будем их терять, разглядывая друг друга. Вас ждет Чемпионат России. За работу! Через трое суток аэробус Industrie A321 компании "Air France" взлетит в лондонском аэропорту "Хитроу", чтобы - через восемь часов, с пересадкой в Париже - доставить в Москву высокую, черноволосую, красивую женщину. Миссис Градиевская летит в столицу России с важнейшей миссией. Любой ценой, пойдя на все - но она спасет своего единственного сына от того кошмара, в который превратилась его жизнь! Кому, как не ей знать, что нужно для счастья её мальчику. До открытого Чемпионата России этого сезона оставалось шесть дней...