Повстанец

      На долю секунды я уловил звук. Очень знакомый.       Того, что предвещал этот звук, стоило бояться.       Свист, взвинченное жужжание. В пылу боя мышечная память среагировала мгновенно.       Из рассеянного молочно-серого света лениво выступил силуэт громадной машины, каждый шаг которой сотрясал улицу. Звук исходил от неё, от этой машины. Я опрометью рванул в противоположный конец этажа. Кто-то закричал:       — Страйдер!       Свист подскочил, как удар хлыста. Вдруг — тишина. Напряжённый мускул тишины.       Я пробежал ещё пару метров, как меня накрыл взрыв. Никогда не представлял себе, каково это — попасть в зону поражения артиллерийской установки страйдера. Теперь представлю.       Меня швырнуло в стену.       Сознание отключилось на пару секунд.       Ворох всполошенных, лихорадочных ощущений.       Всё гудело. Всё покрылось темнотой. Я не понимал — мёртвый я или живой. Тьма начала расплываться, и я услышал голос Кейли:       — Кирк! Эй, Кирк?! Мать твою, Кирк! Ты в порядке?!       Он кричал в самое ухо. Я коснулся пальцами жвал. Что-то тёплое и липкое на коже. Из ушей текла кровь.       Я кивнул: в порядке. Хотя, кому сейчас до этого есть дело? Мне охуенно больно. Кейли подтянул меня к себе.       — Оружие, — прохрипел я, не слыша собственного голоса. По-моему, всё-таки я сказал именно «оружие».       Я боялся остаться безоружным.       Мир трещал по швам. Я думал, это сон. Вещи рассыпались и таяли. Рефлексы и боевая выучка действовали наперёд искорёженного рассудка: я толкался ногами, пытался встать, чтобы помочь Кейли увести себя с линии огня.       — Давай в укрытие, Кирк, а то снова накроет!       Драпать бессмысленно. Какая-то часть меня жаждала жить, другая — оставить всё, как есть. Беги куда хочешь — от страйдера укрытия нет.       Кейли провёл меня к лестничному пролёту и, оставив там, куда-то исчез. Я сидел на полу, пуская слюни, и смотрел вверх. Страйдер бил точно — здание осталось практически без крыши. Металлическое небо высветили редкие лучи солнца; небо как затёртое днище алюминиевой кастрюли. Понемногу, фрагментами, крупицами, реальность вновь собралась в более-менее завершённую картину.       Поблизости лежал дробовик. Рядом с дробовиком лежал прижатый бетонной плитой солдат Альянса. Его ладонь сжимала рукоять оружия, палец лежал на спусковом крючке. Я подался вперёд. К горлу поднялся ком. В голове вдруг стало легко и пусто. Душно. Я сопротивлялся собственному инстинкту самосохранения. Я опустился на четвереньки и подполз к дробовику.       Над головой просвистели пули.       Резкие щелчки.       Наконец я вырвал из рук мертвеца дробовик.       Я вернулся на прежнее место и выглянул из-за угла. Бой продолжался, но уже не так стихийно. И повстанцы, и солдаты Альянса рассредоточились на этаже и вели активную перестрелку — каждый из своего укрытия. Я лёг обратно.       Страйдер продолжал бродить снаружи.       Снизу послышался шум. Звуки команд. Я повернулся к лестничному проёму, поднял дробовик. Целиться было непросто. Очень хотелось блевать. Я пытался подавить дрожь в руках, но мушка всё кружила вокруг условной точки, в которой, как я полагал, должен возникнуть противник.       По лестнице поднимались. Топот нескольких сапог.       Солдат вышел на площадку, явно не ожидая меня увидеть. Я выстрелил — и солдат упал. Отойдя в сторону, чтобы иметь хоть какое-нибудь прикрытие, я продолжал держать площадку на прицеле. Раненный солдат не двигался. Должно быть, наповал.       Прогремел гром, поднялась пыль. Едва не выронив оружие, я повалился вниз, ударился о бетонную плиту. Тело обожгло болью. Меня вывернуло наизнанку.       Где-то обвалилась стена. Звуки разрушений словно бы несли гармонию, которую люди давно разучились воспринимать. И в этой гармонии теплились воспоминания. Я только успел сказать себе, что это глупо, думать о всякой чепухе сейчас, но память сама разгоняла по невидимым осям некогда виденные картины и пережитые на собственной шкуре впечатления. Но вспоминал как бы другой человек, а я только наблюдал со стороны. Странная херня, короче. Перед глазами вместо руин и мёртвых тел — сцена, когда я впервые в жизни убил человека. Да, это был человек, он никак не относился к Альянсу. Тогда я и понял, как трудно целиться на самом деле, даже стреляя в упор. Точно заклятый, прицел сам пытается проскользнуть мимо цели, оружие словно не хочет делать то, для чего было создано, на что был рассчитан его механизм. Я практически не запомнил того человека. Шок, точно кислота, начисто стёр подробности и выжег детали. Осталось только ощущение, какой-то эмоциональный концентрат пережитого. В итоге, я выстрелил — и попал. Я хватал ртом воздух, как рыба, и не мог вдохнуть. Воздух вокруг меня как будто откачали, и я попал в вакуум. Я не помню — днём ли это произошло, ночью — я помню лишь убийство, помню тяжесть ружья, ожидание выстрела, запах пороха. Падение тела.       Воспоминание живёт долю секунды.       Ко мне подбежали. Это были Кейли с Эреном.       — Кирк, живой?       Я что-то пролепетал. Как младенец. Считай, я только что заново родился, хоть и стоял на краю могилы.       Кейли держался рядом со мной. Эрен чуть ли не распластался по полу, лишь бы не схватить пулю.       — Там! — крикнул я, тыкая в сторону лестницы. Кейли тут же вскинул табельную винтовку Альянса и дал очередь. Тело убитого мною солдата несколько раз дёрнулось. Кейли вытащил гранату, сорвал чеку и метнул в центр лестничного проёма. Я отвернулся, вжал голову в плечи.       Взрыв.       Пол вздрогнул.       Я едва различал силуэты. В ушах стучала кровь, и ничего толком не было слышно.       Вспыхнуло синее пламя. Пульсирующий поток раскалённой плазмы. Я понял, что это Кейли — он стрелял в сторону лестницы. Он опустил винтовку и подскочил ко мне.       — Пошли! — выкрикнул Кейли в самое ухо.       Сбоку раздалась короткая очередь. Эрен слегка высунул голову из-за укрытия, но в следующую же секунду вновь юркнул за перегородку. Пули проскочили по бетону.       Сверкнули рыжие искры. Яркие. Ослепительные.       Вдалеке, сквозь разлом в стене, я заметил, как пространство улицы накрыла громадная тень. Она издала нечто похожее на крик, гулкое и протяжное. Похоже, что тень была живой.       Я попытался встать. Больно, очень больно. Всё моё тело в это мгновение состояло из боли. А в затылок словно бы всадили длинную иглу — и прокручивали, прокручивали. Мозг кипел.       Кейли подтащил меня к себе. Я блеванул ещё раз.       — Давай! Вперёд!       Только бы не отключиться снова. Я попытался на чём-нибудь сконцентрироваться. Маленькие языки пламени. Они сильно выделялись на сером фоне. Серые стены, серый пол. Трупы, покрытые бетонной крошкой. Повстанцы и солдаты — тоже серые. Как призраки. Мечутся по этажу.       Я сказал что-то бессвязное. Зрачки закатились — я увидел нечто светлое.       Небо.       Контузия выхолостила небеса. Теперь они были матовыми, как сон.       Белая пелена мягко легла на глаза. Я понял, что никакой войны нет. Потеряв сознание, я ещё видел небо. Но и оно скоро рассеялось.       Что-то хлопнуло и взвыло. Раздались крики.       Спустя секунду наступила тишина.