Инженер путей Господних или Исполнитель

Наверное, это было самое аномальное лето в Шотландии на памяти Поттера. Точнее, не лето, уже осень, причем поздняя — завтра Хэллоуин — должна быть мерзость неописуемая, дождь, грязь и ветра, неустанно гонящие гигантские черные тучи с севера. Однако же лежал Поттер на все еще зеленой траве, щурился яркому солнышку, предоставив палудаментуму оберегать его от сырости и холода, которыми несло от земли. Похмелья он не ощущал, не хотелось ни есть, ни пить… организм словно вспомнил после пьянки, что душа, дух в нем сильного и умелого мага. Было так хорошо, что даже услышав шорох шагов, направляющихся вдоль озера в его сторону, Поттер и не пошевелился узнать, кто там идет. Только проверил, чтобы хоркрукс даже краешком не выглядывал из кармана. Василиска Поттер оставил прямо там, в лесу: собрал в трансфигурированную сумку кое-какие ингредиенты да разрешил есть добычу, сколько влезет. Василиск остался чрезвычайно доволен. Магия, текшая от Поттера ровно и мощно, как поток ледяной воды из источника, почувствовала вторжение в свое поле и признала мага — это был Флоран. Поттер и обрадовался, и напрягся. Общались они с Флораном все так же дружелюбно, но некое похолодание в отношениях чувствовалось уже давно. Вокруг было слишком много других, столь же интересных магов. А может, тот просто чувствовал в Поттере взрослого и относился соответственно. Впрочем, Поттер и сам видел, насколько Флоран другой — умнее, осторожнее, взрослее… — Что делаешь? — плюхнулся рядом на травку Флоран. — Думаю, — мрачно отозвался Поттер. — Вспоминаю, что вчера было. — Ты вовремя слинял. Все уже набрались и стали выдавать свои родовые тайны, идиоты, — жизнерадостно заржал Флоран и зажмурился, ловя на лице лучики солнца. Холода он не чувствовал, наложил на себя согревающее — оно очень характерно мерцало вокруг. А еще — мешало читать по губам, за что его любили использовать в разных интересных ситуациях. Поттер припомнил реплику в игре: «я никогда не болел драконьей оспой». Чудесная, просто чудесная информация. Особенно, если учесть, что дети переносят эту болезнь дома и даже не всегда в присутствии целителей, а взрослые — с шумом и помпой отправляются в Мунго и никак иначе. Не отсюда ли растут ноги у той эпидемии драконьей оспы, что охватит взрослое и дееспособное население богохранимой Англии лет через сорок? У кого-то окажутся слишком длинные руки и слишком хорошая память… — Расскажешь? — Поттер повернулся на бок и в упор уставился на Флорана. Тот никак не показал, что взгляд ему неприятен, только расслабился еще больше. — Без проблем. — Он пожал плечами. — А ты правда катался на слонах? — Ага. Был в Индии как-то с семьей. — Ты вообще почти все время пил. Нас будто пропасть разделяет, — Флоран мечтательно прищурился. — Длиною в жизнь… «Вот же проницательный, поганец!» — восхитился Поттер, однако пожал плечами вполне равнодушно: — Не люблю со скукой прозябать на одном и том же месте, вечно влипаю в приключения. Флоран серьезно посмотрел в ответ. Потом поднял взгляд выше и улыбнулся. — Никто не любит, я думаю. О, смотри! Петри Долохова вытащил на виадук, — он вскочил и замахал руками. — Пойдем к ним! Петри и Долохов, конвоируемые слишком жизнерадостным Флораном, отправились на опушку Запретного леса. Поттер, побродив за ними некоторое время, тихо отстал и пошел в замок. А там день шел своим чередом: страдающие от похмелья слизеринцы расползлись по углам, и младшие полноправно обживали гостиную, впервые избавившись от надзора старших. Понаблюдав за щенячьими играми, Поттер решил к ним присоединиться. В конце концов, опыта у него было завались. Не одно поколение прошло через его руки. Через некоторое время, совсем закружившись в этих «Тони! Кэтти! Лиззи! Милдред!», Поттер сбежал. Ушел в спальню, завалился на кровать и принялся, освещенный косыми солнечными лучами, проникающими сквозь тяжелые распахнутые шторы, разглядывать дневник. В спальне никого не было, так что он не переживал, что кто-то заинтересуется. А если кто и зайдет — что странного? Обычная маггловская тетрадка в черной коже. Тетрадка лежала перед ним на подушке, Поттер валялся на животе, болтал ногами и в целом был почти доволен жизнью. Почти, потому что нельзя же быть довольным жизнью подростком? И вот в этом мирном и насквозь ленивом деньке — дневник. Дневник — не субъект, объект. Дневник, как явление, вошедшее в жизнь Поттера. Дневник, как дождь, как холод. Как обстоятельство непреодолимой силы. Вроде бы и раньше ты знал, что оно существует, а тут столкнулся лицом к лицу. И игнорировать больше не получится. Черная кожа, гладкая и не цепляющая. Кованые фигурные уголки. Чуть желтоватые страницы — толстые, из хорошей бумаги. Закладка — из той же кожи, что и обложка. На обороте — извилисто, идеально, твердая рука не дрожит — «Т.М. Риддл». Поттер фыркнул от ассоциаций: диадема, медальон, дневник и мальчик, за которым бегает Гарри Поттер. Ну чисто девочка-подросток. Пока что, впрочем, Том Риддл, и правда, всего лишь девочка-подросток. Точнее — мальчик. Юноша. Поттер пропел: — Юноша, ю-но-ша, ю-но-ша-а-а… И коснулся кончиками пальцев дневника. Не то чтобы он не боялся, но вчера он всей пятерней лапал дневник, а чуть позже, потаскав его за собой в кармане, даже спал на нем. Так что мгновенной опасности нет. Да и вообще — нет ее, опасности. Самоуверенно, наверное. Но Поттер знал — нет ее. Опасности нет. Что такого мог шестнадцатилетний (или — пятнадцатилетний?) Том Риддл, чего Поттер не преодолел бы? Тетрадка наощупь теплая. Уютная. Удобная. Ложится в руку, листами так шевелит. Прикольно. Поттер открыл ее посередине и некоторое время тщательно вглядывается. То ли душу ищет, то ли магию. Потом постучал по тетрадке. — Эй, вылезай, юноша. Том Риддл из тетради молчал. — Вы-ле-зай. Крохотные искры магии, слетая с его кожи, впились в листы, но Том Риддл все молчал. Наконец Поттер потерял терпение и махом влил в тетрадь энергии, как на нормальное такое агуаменти. На листе бумаги проявилась прозрачно-серая точка, которая быстро разрослась до выведенного все тем же твердым, красивым почерком: «Здравствуй». Поттер спроецировал в ответ (ему лень идти за пером): «Ну наконец-то!». «Ты звал меня. Как ты узнал, что тут кто-то есть?». «Было несложно, у тебя же есть некое подобие души. А что может еще делать артефакт в виде тетрадки? Переписываться с человеком. Ну, еще был вариант, что я нашел гримуар, но он бы мне так просто не открылся.» Все записи, кроме тех, что были сделаны Поттером, резко исчезли. Дневник некоторое время, видимо, пытался стереть и их, но потом сдался и притворился простой тетрадкой. «Не выйдет уже. Я все видел», — подождав некоторое время, написал Поттер. «Я не прятался, — ответил дневник. Буквы у него вышли чуть резче, чуть агрессивнее. — Я думал. Кто ты такой?» «Я Герман.» «Кто ты такой, Герман? Ты так легко понял, что я артефакт.» «Я — тот, кто знает. Знает о том, что ты такое. И для чего предназначен. Не скажу, что мне есть до тебя или твоего создателя дело. Мне просто скучно.» «А я — способ эту скуку развеять, Герман?» Дневник, кажется, и не обиделся вовсе. Только загрустил. А еще ему стало страшно. Поттер отдернул руку от теплых страниц, что поглаживал до того — совершенно машинально! — и стер усилием воли все строки, что до этого спроецировал. И вывел: «Да». И закрыл дневник потоком направленной магии. И забросил его в сумку.

Можно упасть с огромной высоты, можно развоплотиться, обратившись в пылинку, но нельзя перестать быть тем, кем ты однажды стал. ©

Хэллоуин Поттер всю жизнь ненавидел. Вот с тех пор, как узнал, когда именно его родители погибли. И каждый год в этот день творилась какая-нибудь поебень. То ли сказывалась близость мира мертвых, которая в канун тридцать первого октября была просто феноменально высока, то ли просто судьба в этот день отводила свой золотистый взор от Поттера… Поттер проснулся от того, что его зовут. Он сел, откинув одеяло, и нахмурился. По ощущениям, было два часа ночи — лег он полчаса назад. Вокруг ни одного бодрствующего существа не было. Но зов был. Поттер откинулся на подушку, расслабился, закрыл глаза, дыша на счет: ра-а-аз, два-а-а-а; ра-а-а-аз, два-а-а-а, все увеличивая амплитуду. Постепенно темнота перед глазами втекла в его мысли, укутала сознание теплым тяжелым покрывалом, и Поттер смог потянуться на зов, от которого уже остался едва различимый след. — Что ты хочешь? — спросил Поттер. Перед глазами прояснилось. Это был большой кабинет, освещенный только настольной лампой. За окном в полной темноте лил дождь, стуча по окну методично и успокаивающе. За пустым столом, склонив полуседую голову перед листом с бумагой, сидел сероглазый мужчина в форме без знаков отличия. Услышав слова Поттера, мужчина встревоженно вскочил, отбрасывая карандаш, который секунду назад крутил в руках, и выхватывая из-под стола пистолет. Никого, конечно же, не увидев, мужчина замер, настороженный и готовый защищать свою жизнь. Кэндал. Поттер узнал того, кому однажды пообещал помочь. — Ты звал меня, — повторил Поттер, невольно улыбаясь от того, что должно было сейчас происходить в голове мужика. — Что случилось? — Я? Звал тебя? — Кэндал повел пистолетом, настороженно шагнул в сторону, чтобы выглянуть в окно, не теряя обзора на комнату. Потом выглянул за дверь. Поттер устало вздохнул, поняв, что таким образом диалога не получится. Ему пришлось встать, накинуть палудаментум и шагнуть вперед, по связующей нити. Вот уж прихренел Кэндал, когда посередине кабинета вдруг из воздуха материализовался хорошенький мальчик в длинной мантии, накинутой на пижаму! Пока Кэндал приходил в себя и по стеночке отходил обратно к столу, Поттер оглядел ладони, создал из магии тонкий жгут и связал волосы на макушке. Вышло, конечно же, с петухами, но все лучше, чем отплевываться от прядей, лезущих в рот. — Так что у тебя случилось? — Ты?! — воскликнул Кэндал. Он в два широких шага оказался рядом с Поттером и повел по его лицу ладонью. Завороженно потрогал волосы. — Как это возможно? — взгляд его заледенел, заострился, превращая неприметного, в общем-то, мужчину в хищника. Поттер усмехнулся. — Ты знаешь ответ. Но у меня не так уж много времени. Что у тебя случилось? Кэндал опять отшатнулся. Повел пистолетом. — Сядь вон туда. Дуло, указав на стул, стоящий в углу, равноудаленному и от окна, и от двери, снова повернулось к Поттеру. Тот, демонстрируя пустые руки и доброжелательное выражение лица, сделал как ему сказали. — Ты исчез тогда. Из здания, полного охраны и постов. С этажа, на котором было открыто три двери — ни до одной из них ты дойти бы просто не успел. Ты появился сейчас — ниоткуда. Кто ты? Ты не человек? — Я, по крайней мере, похож, — пожал плечами Поттер. Кэндал отошел к столу, оперся на него бедром. Теплый свет от лампы упал на его форму, делая ее из грязно-серой по-настоящему цветной. — И все же? Пистолет, поколебавшись, Кэндал засунул за ремень брюк. Вытащив за спинку стул, он уселся напротив Поттера и спросил: — Надеюсь, ты не из фракции, которая требует душу за помощь? Поттер ошарашенно на него воззрился, а потом фыркнул. — Нет, ты даже не представляешь, насколько это забавно, — сказал он и рассмеялся. Стоило пережить вот это все: Волдеморта; еще два серьезных военных конфликта; пару-тройку раз сходить за грань, почувствовав себя в загробном лимбе-Кинг-кроссе, как дома; жениться; настрогать детей и внуков; помочь отделить территорию от магглов; снова почти умереть и очнуться уже в другом времени, чтобы… чтобы тебя сравнили с демоном. Да еще и демоном, пожирающим души. Кэндал смотрел на это с каменным лицом. — Запомни на будущее, вдруг пригодится? Те, кто по-настоящему имеют силу забрать душу, не будут менять ее на услуги. А из той фракции… — Поттер еще пару раз фыркнул, — всегда говорят прямо. Если умеют говорить. Если честно, зачастую не могут. Он еще чуть-чуть помолчал. — Но я правда пришел тебе помочь. Я сказал слово, оно было услышано. Этого достаточно. — И ты можешь прямо все? — спросил Кэндал резко. — Не все, — качнул головой Поттер. — Например, я даже боюсь представить, что нужно сделать, чтобы погасить Солнце. Или мне будет сложно остановить ядерную зиму… ой, нет, — он задумался ненадолго. — Вы же еще не изобрели ядерное оружие… Я не смогу, скорее всего, вернуть мертвого… особенно, если он ушел далеко. И не могу превратить свинец в золото — точнее, смогу, конечно, — Поттер вспомнил, что ему предлагали научиться это делать, — но будут такие энергозатраты, что его проще украсть. В общем, список довольно обширный, но есть оговорки. У Кэндала сделалось такое лицо, словно он с ненавистью сжал зубы. — А если… допустим… нужно кого-то вытащить из… скажем, Штуттгофа? — спросил он осторожно. — Это твой родственник? — Племянник. — Штуттгоф — это что-то про концентрационные лагеря немецкого правительства? — спросил Поттер задумчиво и выбрался из своего угла. Кэндал посмотрел на него, как на придурка, но кивнул. — Ты знаешь, где точно он находится? — Да, — кивнул головой Кэндал. — Расположение Штуттгофа мне известно. — Да нет же, где находится этот твой племянник? — Мне передали, — поморщился Кэндал, — что он находится там, всего несколько часов назад. Да и за информацию я бы не поручился. Скорее всего, этой информации что-то около месяца. — То есть, ты не можешь утверждать, что он там, — пробормотал Поттер. — Не могу. Но если есть хоть малейшая возможность того, что он попал к гуннам, то его надо вытащить. Наверное, мог бы сработать кровный поиск. Оставалось выяснить, насколько кровь Кэндала подходила. — Племянник, — процитировал Поттер. — В нем есть твоя кровь? Или в тебе — его? Кэндал, скривив губы в усмешке, покачал головой. — Так, все становится сложнее. Мне надо подумать. Поттер отвернулся от пронзительного, ищущего взгляда. Качнулся с пятки на носок. — Я могу достать кровь родственника, — предложил Кэндал. Поттер встрепенулся. — А что? Идея хороша. Прежде чем обнадеживать, скажу, — решил все же предупредить он. И уселся все на тот же стоящий в углу стул. — Мы можем его не вытащить. Можем вытащить в таком состоянии, что лучше бы он умер. Его может не быть в этом лагере. Это точно твое желание? — Я хочу хотя бы знать, что с ним. Если есть возможность — чтобы он оказался у меня в доме. — Тогда записывай. Или запоминай. Мне нужна добровольно отданная кровь его прямого кровного родственника первой или второй очереди. Кровь должна быть отдана с мыслью, что это поможет в поисках. Второе. Мне нужна личная вещь искомого. Карты местности, где он находится, как можно более подробные и актуальные. Так же я должен побеседовать с человеком, который там бывал и с тем, кто видел твоего племянника совсем недавно. Еще нужно убежище для него, первое время после… перемещения ему не стоит выходить в люди, но, думаю, — Поттер окинул помещение взглядом, — тут ты и сам справишься. — Все так сложно? — со скепсисом спросил Кэндал. Кажется, после этого перечисления он немного опомнился. — А ты не можешь так, чтобы раз и готово? — Ты хочешь реальное дело или чудо? — Поттер ответил зло. Ему тут помощь предлагают, а он сомневается. — Я могу и чудо организовать, но тогда мне все-таки нужна твоя душа для оплаты. Позову арбитра из той фракции! Кэндал скрипнул зубами, но в руки себя взял. — Я видел Якуба совсем недавно. По поводу того, кто там бывал — сложно, но я постараюсь. Остальное… постараюсь организовать к вечеру. Поттер взъерошил волосы, нарушая нить магии. — Как будет все готово, подойди к любому зеркалу и позови меня. Я услышу и постараюсь прийти сразу же. — А как мне тебя звать? — с сарказмом спросил Кэндал уже собиравшегося исчезнуть Поттера. — Эй, сид? Пикси? Поттер рассмеялся. — Ну не настолько же я страшен! — он подошел к Кэндалу и потянул руку. — Зови меня Гарри. — Абрахам. Все еще чувствуя теплое рукопожатие, Поттер исчез из кабинета, окончательно истощив свои силы. Пошатнувшись, он тут же оказался в теплых объятиях. Вокруг царила темнота, тишина, пахло едва заметно лавандой и левкоем, а далекая едва заметная дрожь камня доносила до Поттера дыхание замка. Он был в Хогвартсе. На руках одного из соседей. — Эй, бля! — прошептал Долохов, подтаскивая Поттера к кровати и вглядываясь в его лицо. — Что с тобой было? — спросил он все еще паническим шепотом. — Я охренел от ужаса, знаешь ли, когда проснулся, а ты стоишь посередине комнаты и не двигаешься. Да еще и бормочешь что-то! — Долго… бормотал? — сквозь наступающую дурноту спросил Поттер. Ему стало что-то очень уж нехорошо. — Минут двадцать, наверное. Рядом как по волшебству оказался Флоран с пронзительным взглядом и уже знакомым флакончиком общеукрепляющего. Поттер кивком поблагодарил, невнятно пообещал: «Завтра» и, едва задернув полог, погрузился в сон, слыша возмущенное: — Ну совсем охуел, ворожея, бля!