Нас выдумал писатель нетрезвой головой. Нас вылепил ваятель нелегкою рукой. Нас создал увлеченный фантаст-мастеровой. Какой-то обреченный придумал нас с тобой. Но замыслы угрюмы ненастоящих дел, И тот, кто нас придумал, не все предусмотрел, И в горле застревает несказанная лесть... Нас в жизни не бывает, но мы на свете есть. О нас споют кричаще с бесчисленных эстрад, О нас, ненастоящих, поэмы сочинят. Но даже в то, что мерит сегодняшний уклад, Потомки не поверят и в фальши обвинят. Имели мы любимых — но после, осмелев, И их сочтут за мнимых и выдадут за блеф. Так пусть не остывает поруганная честь... Нас в жизни не бывает, но мы на свете есть.
Ранний рассвет заливал остров Родос нежнейшим розовым светом и золотил крышу небольшой беседки, связанной анфиладой с белокаменным домом, построенным по всем канонам архитектуры древней Греции. Беседка эта, стоящая на возносящейся вверх тончайшей скале, была спрятана от любых нескромных глаз не только неприступными скалами закрытой маленькой бухты, но и многослойными чарами, укутывающими прибрежную территорию. В беседке сидели трое, ведя давний спор. Вино лилось по золотым чашам, мясо и нежнейший сыр не заканчивались на тарелках, а ложа дарили успокоение натруженным в заботах телам. — Знаешь, что написано над входом в Сердце дворца великих магистров? «О Родос, воинственный юноша с крыльями Света! Отринь все сомненья, живи вне глупейших заветов! Твой бог, что сияет в тени небосклона, твой Гелиос сердцем покорен тебе, незабвенный!...». Нет там ни слова о женщине! Нет! — вскричал один из мужчин, взмахивая ладонями. По облику это был явный грек, без малейшей примеси крови белокожих пришельцев с материка. Звали грека Янис, и был он в узких кругах известен как чернокнижник и маг, работающий с кровью. Греция извечно рождала лучших специалистов по крови в их сложном и запутанном мире. Напротив него сидел известный всему миру Гарри Поттер, семидесятилетний, нестарый еще маг, вот уже двадцать лет (с той поры, как покинул пост Главы Аврората Британии) задающий направление политической жизни всей западной Европы. А чуть в стороне, лишь наблюдая за спором, развлекал себя кальяном Олег Каркаров, бессменный директор Дурмштранга на протяжении вот уже сорока лет. — Дворец великих магистров когда построен-то? — насмешливо отозвался Поттер, привставая на локте с ложа и тянясь за чашей с вином. — Магами-орденцами? Средние века! — Орденцы только открыли небольшую часть дворца маглам! Сердцу дворца тысячи лет! — А Родос — женщина! — с непреклонной уверенностью, так бесившей и восхищавшей многих, заявил Поттер. — У вас и изображения сохранились. Ты хочешь сказать, что существо с таким… выменем, — он обрисовал очень приятные округлости в воздухе, — может быть мужиком? — Вот именно! Это не Родос! Микены, проклятые служители света, извратили всю культуру нашего острова и создали куклу, которую назвали именем славного Родоса, несущегося в беззвездной тьме на крыльях света! — Янис был слишком пьян, поэтому говорил несколько велеречиво, вычурно. — Просто Люцифер какой-то, — иронично проронил Поттер. Следом за словами Поттера где-то в небе громыхнуло, вода в заливе колыхнулась, облизав ступени беседки, а Олег Каркаров закатил глаза: — Поттер, почему за тобой всегда следуют неприятности? — спросил он риторически. — Это не мои, — быстро открестился Поттер. — Я на отдыхе, на отдыхе они меня не находят. — Это мои неприятности, — скривился замерший на мгновение в ментальной связи Янис. — Старая головная боль — землетрясение на Косе. — Землетрясение? — заинтересовался Олег. — Я бы посмотрел. — Ладно бы землетрясение, у нас для такого альвы живут, они присмотрят, — отмахнулся Янис. Он был непривычно серьезен и уже почти трезв. — Землетрясение стронуло защитные чары на древнем косском бестиарии. — Что за бестиарий? Я о таком не слышал? — насторожился Поттер. — Гиппократ ставил эксперименты над людьми, магами и существами. Все его эксперименты были согнаны в подземелья под Косом и заперты наговорами двадцати. — Сколько уже времени прошло, — сказал тихо Олег. — Но они выжили, эволюционировали. Поверь, ты не хочешь знать, во что они превратились, — бросил Янис и снова замолчал, погружаясь в ментальную связь. Отставив чашу, он встал, призывая из дома одежду и артефакты, и начал облачаться. — Приглашаю вас на охоту, господа, — зло ощерился он, разом превращаясь из немолодого располневшего грека в жреца крови, опасную тварь, от шагов которой стонет сама земля. — Такого вы еще не пробовали. Мгновения не прошло, как Поттер вскочил, гибкий, как змея, и опасный, как василиск. Олег поднялся медленно и степенно, как и подобает директору черномагической школы. Они оба были рады возможности поразмяться.…мужчины ломают хлеб руками…
Такого они и в самом деле не пробовали. Едва аппарировав, они вынуждены были разбежаться — прямо на них несся огромный кусок скалы. Магические щиты, конечно, могли обеспечить им безопасность, но надежней все же отойти с пути булыжника, больше напоминающего размерами немаленький коттедж. Дальше все случилось еще веселее. Твари оказались огромными, злыми, свирепыми и почти нечувствительными к магии. Чем-то они напоминали каменных сфинксов Египта, некоторые похожи были на мантикор, но большинство являли собой существ, отвратительных любому человеку со здравым рассудком. Чего стоили одни гончие, шестиногие серые и склизкие твари с жвалами по бокам и хелицерами на животе. Одна такая налетела на Поттера, который посчитал ее сначала не слишком страшной — еще был жив в его голове испуг от едва не случившегося столкновения со скалой. — Ну, Янис… — прошипел он чуть не на змеином языке и запустил в тварь Авадой. Зеленый луч погас, едва столкнувшись с ее кожей. Только теперь Поттер взялся за тварь всерьез. В ход пошли не только заклятия высшей маги, но и огонь, стихия, безоговорочно подчиняющаяся Поттеру. Тварь умирать не хотела, сопротивляясь магии и физической силе с поразительным упорством. В конце концов, угомонить ее помогли редкие, малоизвестные чары, применяющиеся для усмирения драконов. Как только пламя жизни монстра-гончей было погашено, Поттер обратил свое внимание на происходящее вокруг. А происходил… ад. Янис перенес их прямо на поле боя. И он явно не ожидал такого скорого отступления своих магов. Магов было немного, и они, удерживая равную дистанцию, постепенно отступали. То и дело то одна, то другая тварь порывались вперед, сметая любые выставленные магические щиты, и маги бросались судорожно это исправлять. Сам Поттер непроизвольно занял место одного только что покинувшего этот мир мага — он выпал прямо на труп, когда уворачивался от пролетающей скалы. Бились твари страшно — столько литой звериной мощи, столько злости и застарелой ненависти было в них, что Поттер непроизвольно почувствовал пробуждение своей глубинной сущности, выплескивающейся в моменты особого напряжения жалящим, беспощадным, слепящим белым светом. С таким Поттером боялись сталкиваться — не только противники, но и союзники — его внутренний свет, в обычные дни просто горевший где-то в глубинах мятущейся души, сжигал окружающих. Кто-то слева выругался особо цветисто и вывалился из строя — Гарри почувствовал, как магический резерв этого грека, не выдержав напряжения, угас, а пламя магии, бушевавшее в его душе, превратилось в едва тлеющие угольки. Поттер взмахом палочки уже успел отшвырнуть его довольно далеко, метров на сто, как щиты снова затрещали. — Янис, скажи мне, что твои долбоебы закрыли вход в бестиарий! — заорал он вдруг. Янис, мудрящий что-то с чарами шагах в двадцати от него, только коротко ругнулся. — Закрыли, — раздался голос с другой стороны. Говорила женщина, маг направления довольно редкого — некроцелитель. — Вот теперь не знаем, что делать с этими. Щиты дрогнули и подвинулись на шаг в сторону магов. Поттер отскочил. Все случилось довольно быстро — часть магов столпилась за спиной Яниса, подхватывая его усыпляющую сеть. Однако, когда они накинули ее на тварей, произошла небольшая неточность, из-за которой штук пять тварей вырвались из-под заклятия. Потом, после сражения, ни один не смог бы объяснить, как это произошло. Просто в один момент, когда тварь, похожая на гигантского краба-змею, одетого в пластинчатую броню, набросилась на совсем уж молоденького магика, Поттер вспыхнул режущим глаза солнечным светом, выжигающим всех активных тварей, и опал на землю безвольной куклой. Он уже не слышал криков Яниса, не чувствовал диагностов Олега... он был в коме. *Михаил Щербаков "Нас выдумал писатель..." *Федерико Гарсиа Лорка. Сцена с Амарго. (пер. А.Гелескула) "— Ножи из золота сами входят в сердце. А серебряные рассекают горло, как соломинку. — Значит, ими хлеб не режут? — Мужчины ломают хлеб руками."