Мисаки и Усуи

       Год не задался с самого начала. А если конкретнее, то с утра понедельника.        Их класс распределился на три группы из-за нового предмета — Языка животных, и в группе с Мисаки оказались все те, кому Аюдзава была не по нраву. Там также была и Сакура, но ее присутствие мало помогало.        Как позже выяснилось, Эрика с Усуи попали в одну группу. Но там же была и Шидзуко, так что в этом отношении Мисаки была спокойна.        На их первый урок ним в кабинет зашёл профессор Юкимура в компании молодой красивой женщины и представил её как Сацуки, а когда ушёл, улыбчивая и милая маска слетела в тот же миг. Сацуки оказалась монстром в душе и любила поиздеваться над учениками. Хоть Мисаки была лучшей (в олимпиадах на какие-то единицы обгоняла Сакуру), но над ней издевались больше всех. Сацуки любила потыкать Мисаки, а затем отдать на растерзание подхватывающим ее ученикам.        Мисаки оставалось только крепиться.        Но даже самое ангельское терпение имеет конец.        Миса была сильной, но ранимой. А когда тебя задевают ещё и просто так, вне урока, без «помощи» Сацуки, то невольно наворачиваются злые слёзы и просится наружу надрывное «почему?!».        Юкимура как раз шёл вести урок, когда наткнулся в коридоре на Мисаки, у которой ещё не высохли глаза.        — Мисаки, что случилось?        Мисаки посмотрела на профессора, в его добрые янтарного цвета глаза и слёзы снова потекли по её щекам.        — Миса, ну чего ты? — Юкимура прижал девушку к себе и погладил по черным волосам. — Не убивайся так, дорогая. Лучше расскажи, что произошло?        Профессор пах так же, как и в день их первой встречи. Мисаки до сих пор понятия не имела, что за фрукт обладает таким запахом, но сейчас, вдыхая его, девушка успокаивалась.        — Почему они все дразнят меня, профессор? — Аюдзава подняла на Юкимуру заплаканные глаза и шмыгнула носом. — Что я сделала не так?        Учитель погладил девушку по голове:        — Понимаю, что это сложно, но постарайся игнорировать их. Я поговорю с этими ребятами, но от тебя тоже многое зависит. Хорошо?        Мисаки кивнула и благодарно улыбнулась.        — Умница.        Какое-то время после этого Мису не трогали, но издевательства не прекратились. Мисаки с тех пор сравнивала себя с пушистой кисой, а врагов — со злобными псами. Она забиралась на дерево Терпения, но собаки его расшатывали, Миса не удерживалась и падала вниз, а злобные псы набрасывались на нее и начинали грызть и топтать. И когда Мисаки была при смерти, то вовремя подходил ее хозяин — под хозяином имеется в виду Юкимура — он на время отгонял собак, Мисаки могла залечить раны, но не до конца, потому что собаки снова нападали. И так по кругу.

***

       Зима. Отпразднованы дни рождения, получены подарки и немного тепла и уюта в компании близких людей…        А через неделю Мисаки пережила нечто страшное, о чем не подозревала вовсе.        Последним уроком в четверг у них был Язык животных. Мисаки вызвали к доске рассказывать домашнее задание. Она была готова, но из-за того, что большинство людей в группе (включая Сацуки) относилось к Аюдзава плохо, её голос дрожал.        — Три с минусом, Аюдзава, — с плохо спрятанной усмешкой сказала Сацуки, вырисовывая в журнале оценку.        Мисаки, сдерживая слезы села на место. Сидела она за второй партой вместе с Арго, парнем, который всех презирал и всегда молчал. Сацуки начала еще подкалывать Мису и в итоге довела до слез. Добилась своего.        За Мисаки сидели Сакура, всеми силами старающаяся успокоить подругу и ненавидящий Мису Дарс Леон, шепчущий ей обидные вещи. Подхватил Тора. Затем и другие парни начали что-то тихо говорить и хихикать.        Мисаки уже рыдала, но Сацуки ее не выпускала из класса до конца урока. Зато когда прозвенел звонок, Аюдзава кинула свои вещи в сумку и вылетела из класса, закрыв лицо руками. Но слез было настолько много, что от закрывающих лицо рук толку было мало.        В таком состоянии Мисаки пробежала мимо Усуи и не заметила этого.        — Миса? Миса, стой! Мисаки!        — Не трогайте меня!        Аюдзава еще быстрее побежала. Минуя спальню, она швырнула сумку на свою кровать и, не останавливаясь, умчалась на улицу, позабыв о зимней одежде. Девушка направлялась на башню разведки. Ее верхушка выходила за пределы барьера и там можно было посидеть в тишине. На пути туда Аюдзаве попался на редкость красивый парень с класса постарше, но это не подействовало на Мисаки.        — Девушка, что с вами? Девушка! Постойте же!        — Оставьте меня!        И Мисаки унеслась прочь.        — Она же замерзнет… — прошептал парень, глядя вслед убегающей девушке сквозь тонкие стекла изящных очков. Парня звали Коганэй, и за его спиной были серебряные крылья. Эльф, полный переживаний, нехотя отправился по своим делам.        Мисаки тем временем забралась на вершину башни и села на зубчик, свесив ноги вниз. Здесь дул весьма холодный ветер, но Мисаки, распалённая бегом и слезами, воспринимала его как огромных размеров вентилятор, сбивающий жар и подсушивающий мокрое лицо.        Всё было вокруг белым-бело, небо время от времени показывало свой голубой глаз сквозь завесу облаков, а порой и солнечный зайчик искрил на снегу.        Пока Мисаки любовалась на красоту природы, ей вспомнилась давняя песенка, и девушка вполголоса запела её:        — Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко. Не будь ко мне жестоко…        — …Жестоко не будь, — вдруг басистым речитативом послышалось сзади. Мисаки вздохнула: не дают спокойно посидеть одной.        — Уйди, Куросаки. Не до тебя сейчас.        — Прости, — Аюдзава почувствовала полуулыбку спиной, — но уйти я не могу.        — Ты убьешь меня?        Мисаки надеялась на положительный ответ, что неудивительно и ожидаемо, ведь этот че… вампир просто живёт целью убить их.        — Нет. — Похоже, ответ удивил самого Куросаки не меньше Мисы. — Ты плачешь и ты слаба. Даже улететь ты сейчас не сможешь. А я — чистокровный вампир и дерусь честно.        Рюносуке не понимал, почему именно сейчас ему ударило в голову древними вампирскими манускриптами, но он сейчас даже руки́ не смог бы поднять на, казалось бы, своего врага. Хотя как раз в этот момент и выдалась прекрасная, удобная возможность, однако…        — Они издеваются над тобой, да? — Куросаки присел на соседний выступ и теперь находился в полуметре от Мисаки. Девушка повернула к вампиру лицо:        — За что они так?        — Ты для них чужая. Не такая, как они.        — Но Такуми тоже избранный. Почему именно надо мной?        Вампир улыбнулся.        — Он — парень. И, признаемся, довольно сильный, потому его и не трогают. Но могу с этим помочь.        — Нет, спасибо. Мы как-нибудь обойдёмся.        Что-что, а вампир — он и в Африке вампир.        У Мисаки вдруг запершило в горле и она кашлянула. А потом ещё раз. И ещё.        — Замечательно, ты простыла, — Куросаки с этими словами поднялся с зубца башни. — Мне с убийством придётся ещё подождать.        — Нет, стой!        Вампир замер. Не потому что его попросила Аюдзава остановиться, а потому что двигаться дальше мешали замёрзшие тонкие пальчики, что вцепились со всей оставшейся силой в рукав мантии.        — Я могу драться! — Но горло сжалось.        Рюносуке перехватил руку Мисаки и за запястье отвёл от себя.        — Ты всё-таки простыла. Я вернусь за тобой позже, Мисаки. Лечись.        — Что же ты?! Убей меня прямо сейчас! Я не вытерплю бо…!        Мисаки зашлась в сильном кашле и, забыв о своём положении, сорвалась вниз. Куросаки испугался и подскочил к краю, чтобы заглянуть и увидеть, что девушка уже лежит на животе на обледенелой земле только с одним раскрытым крылом.        — Неужели таков твой конец, Аюдзава Мисаки?        Рюносукэ вздохнул и, оглянувшись напоследок, улетел в «Миябигаоку».

***

       Когда Усуи узнал, что случилось на уроке с Мисаки, то очень испугался. Испугался ещё больше, когда встречный эльф рассказал, что столкнулся с Мисой, и помнил, что Аюдзава была без куртки. Кошмар! Может, она замерзла уже где-то? А что, если она пошла на башню разведки? Там на нее мог наткнуться Куросаки. Он же убьет ее! А если она оттуда упала? Она же может заработать грипп, корь, ОРЗ!!!        Пребывающий вне себя от переживаний Такуми накинул куртку и кинулся на улицу. Хорошо, что не было снегопада или метели, иначе бы Усуи не увидел на снегу следы туфелек, устремляющиеся к башне. Судя по всему, Аюдзава — самоубийца. Парня захлестнуло волной ужаса, когда у подножия башни, на снегу, он увидел знакомую фигуру. Чёрт, Мисаки!!!        Усуи, отказываясь верить в происходящее, подлетел к подруге, упав на колени перед ней. Кожа Аюдзавы уже посинела, на щеках застыли льдистые змейки, а рука девушки была вывернута под неестественным углом и опухла в запястье. Не теряя более ни минуты, Такуми аккуратно подхватил холодное тело и со всех крыльев рванул в школу, прижимая к себе девушку и стараясь её согреть.        Когда голова Мисаки коснулась подушки, Усуи приник чутким ухом к груди Аюдзавы. И побледнел от страха: сердце Мисы едва билось. Такуми тут же укутал девушку в два одеяла сразу: Мисы и своё, и сел на край кровати, взяв здоровую руку Мисаки в свою и тоже отогревая её.        — Усуи, что здесь творится?!        К кровати подбежала Сакура, за которой маячили Шидзуко и ныне молчаливые Куга с Кано.        — Мисаки, она… — Усуи погладил кисть Аюдзавы. — Ей очень плохо, а я не знаю, что делать… Мне страшно… Помогите, прошу вас!        Взгляд, полный беспокойства и отчаяния, ввёл Сакуру в недолгий ступор, но когда Ханадзоно оклемалась, на ребят посыпались указания:        — Так, мальчики, набирайте ванну! Вода должна быть не горячей, но теплой, отогреем её постепенно, — Куга с Кано испарились в тот же миг. — Шидзуко, с тебя целебный отвар! Ой, не скромничай, подружка, я же знаю, что ты разбираешься в таких вещах, так что полагаюсь на тебя. Усуи! — Сакура строго обратилась к сидящему возле Мисаки парню, но тот взглянул на неё с такой собачьей преданностью в глазах, что Ханадзоно смягчилась. — Такуми, отнеси Мисаки в ванную, пожалуйста.        Дважды просить не пришлось: Усуи нежно извлёк Мисаки из-под одеял и донёс до ванной, где очень осторожно опустил в тёплую воду и вместе с парнями отошёл в сторону, чтобы не мешать девушкам отпаивать Мису целебным отваром.        Спустя полчаса внешний вид Мисаки нормализовался: цвет кожи восстановился, на щеках проступил лёгкий румянец, сердце забилось живее.        А Усуи только сейчас понял — он переживал настолько, что почти не дышал даже.        Только бы всё было хорошо…