Супермикст

Дарья Домрачева приехала в Хольменколлен накануне поздно вечером. Бросив вещи, она направилась в номер к Бьорндалену. Норвежец не спал. Он обнял ее и поцеловал в щеку: - Привет! Как долетела? - Хорошо, спасибо. Что там у нас завтра по плану? – Даша отстранилась от него. Она не была склонна вести светскую беседу, ей хотелось поскорее перейти к делу. - Ну вот, смотри, утром мы должны быть на стадионе, приветствовать команды, а вечером – всеобщая тусовка по случаю начала чемпионата. Там ты тоже должна присутствовать. Домрачева просматривала план мероприятий, а свою завтрашнюю речь она уже знала наизусть. Уле подошел к ней и, взяв ее сзади за плечи, спросил с надеждой в голосе: - Может быть, останешься сегодня у меня? - Уле, мы же договорились! – Даша дернула плечами, в ее голосе слышалось раздражение. - Ну да, ну да, я помню - у нас с тобой теперь чисто деловые отношения, потому что ты решила вернуться к своей ненаглядной Макарайнен! Боюсь только, ты немного опоздала, и твое место уже занято, - с издевкой сказал норвежец. - Что за ерунду ты болтаешь? – Дарья отвлеклась от бумаг и с возмущением посмотрела на бывшего жениха. - Да нет, не ерунду вовсе. Видел я вчера твою голубоглазую вместе с одной рыженькой. Они так мило общались в кафе, улыбались, разве что слюни друг на друга не пускали, - у Домрачевой перехватило дыхание, она недоверчиво взирала на злорадствующего Бьорндалена, - а потом они вдвоем выходили из кинозала, после этого лесбийского оскаровского фильма. Они были так увлечены друг другом, что даже не заметили нас с Йоханнесом. Ну просто сладкая парочка! Дарья была в курсе последних изменений в имидже Габриэлы Соукаловой, но не могла поверить, что Уле говорит о ней. Поймав ее вопросительный взгляд, он подтвердил: - Да, да, я об этой чешской кошечке по имени Габи. Лапки-то у нее оказались с коготками, цап-царап – и Макарайнен уже бегает за ней повсюду, как привязанная. Лично я Кайсу понимаю, – ты где-то шляешься, а совсем рядом ходит такая сочная цыпочка! Будь я помоложе, я бы и сам к ней подкатил, но только не во время чемпионата, разумеется, – Бьорндален расхохотался. Он откровенно наслаждался реакцией Дарьи на свои слова. Несколько бесконечно долгих секунд прошло, прежде чем к Домрачевой вернулась способность говорить и двигаться. - Насчет завтра я поняла. Встретимся на стадионе, - бесцветным голосом произнесла она и под колким взглядом норвежца вышла из его номера в коридор. Первым ее импульсом было сразу же пойти к Кайсе и убедиться, что Бьорндален блефует. Но она знала - Кайса не ожидает ее возвращения, она уверена, что Даша по-прежнему в отношениях с Уле, и будет глупо вваливаться к ней посреди ночи. А если она действительно сейчас не одна?... «Почему я ей не позвонила, не сказала, что хочу вернуться? – привалившись к стене в пустынном коридоре, в отчаянии думала Даша, - Ах, ну да - сюрприз хотела сделать, идиотка самонадеянная». Домрачева держала в руках подарок, приготовленный для Кайсы, и не понимала, что с ним делать. К чему теперь все эти романтические планы, и зачем ей вообще оставаться здесь? Уж точно не ради денег, которые она получит по контракту за свое «звездное выступление» вместе с Бьорндаленом! Вернувшись в свой номер, белоруска хотела было схватить в охапку чемодан и вызвать такси до аэропорта, но потом поняла, что это будет слишком опрометчиво. Во-первых, если она сбежит, то потеряет лицо в глазах друзей и коллег. Во-вторых, прежде чем поставить точку в этих отношениях, она должна быть на сто процентов уверена, что Кайса ее больше не ждет, а для этого надо с ней увидеться. Слишком часто Даша дрейфовала перед лицом препятствий, встречавшихся на пути их любви, и неизменно потом об этом жалела! «Нет, на этот раз я не позволю себе проиграть на финише!», - решила Домрачева. Она приняла душ и легла спать. Взвинченное состояние не позволило ей крепко уснуть, и после пары часов, проведенных в дремотном забытьи, Дарья поняла, что больше спать не хочет. Взглянув на часы, она решила, что уже можно пойти к Кайсе, - надо было расставить все точки над i до утреннего мероприятия на стадионе. В предрассветных сумерках она дошла до отеля, где поселились финны. Ей не составило труда узнать номер комнаты, в которой живет Макарайнен, и теперь она уверенной и решительной походкой приближалась по застеленному ковролином коридору к заветной двери. Остановившись, Даша сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять волнение. Рука ее уже потянулась, чтобы постучать, но, вспомнив о дурацкой привычке Кайсы никогда не запирать дверь номера, она решила рискнуть и зайти без стука. «Как будет приятно пробраться к ней в постельку, подлезть под бочок и обнять ее такое теплое, такое родное тело. А когда она заворочается и попытается что-то сказать, поцеловать нежные губы», - приоткрыв дверь, успела подумать Домрачева, прежде чем в пробивавшемся сквозь неплотные шторы свете различила на кровати Кайсы два силуэта. У окна, отвернувшись от двери, лежала сама финка. Ее белые волосы растрепались, а одеяло сползло почти до колен, открыв взгляду Даши ее любимый спальный «наряд» Кайсы - простую белую майку и трусы. А ближе к входу, лицом к нему, спала недавно покрасившаяся в рыжий цвет Габриэла Соукалова - она была укрыта одеялом до подбородка и хмурилась во сне. Как можно быстрее и тише закрыв дверь, Дарья понеслась по коридору к лифту, потом передумала и, буквально слетев вниз по лестнице, выскочила их отеля. На улице она вновь побежала, не разбирая дороги. Вид несущейся со спринтерской скоростью Домрачевой немало удивил ранних пташек, уже вышедших на утреннюю разминку. В висках у нее пульсировала кровь, лицо горело, спина взмокла от пота. Даше хотелось нырнуть в сугроб и наесться снега, - так сильно и безжалостно сжигало ее изнутри ощущение безысходности. Очнувшись в каком-то безлюдном закоулке, Домрачева остановилась. Пробежка помогла ей проветриться и вновь начать мыслить логически. Она понимала, что не имеет морального права устраивать Кайсе скандал или выяснять отношения с чешкой. Но она просто обязана сделать все, чтобы ни одна собака не поняла, как ей плохо, и чтобы Кайса при виде нее сто раз пожалела о том, что не дождалась ее.

***

Стоя на стадионном подиуме, белоруска и норвежец по очереди произнесли свои торжественные речи. Все время, пока длилась церемония приветствия атлетов, Даша старательно не смотрела в ту сторону, где должна была находиться финка. Она широко улыбалась и прижималась к Уле, всем своим видом излучая безграничное счастье. Бьорндален не понимал, что происходит, и бросал на нее удивленные взгляды, но все его немые вопросы Домрачева игнорировала. Когда официальная часть закончилась, и спортсмены стали под музыку покидать стадион, Даша почувствовала, что из нее будто выкачали весь воздух. Собрав последние силы, она отпустила руку норвежца, смешалась с толпой и пошла в сторону кафетерия, - ей просто необходимо было оставаться среди людей, чтобы не свихнуться в одиночестве.