бесстыжий

За пару дней синяки и засосы почти сходят, а нос и губы заживают. Чимин приписывает все заслуги той самой вонючей травяной мази и вертится перед зеркалом почти с удовольствием. Он ведь хорошенький – миленький такой, и цвет синий ему идет очень-очень, который, кстати, надо бы обновить скоро – уже видны черные корни. Намджун быстро обнимает его со спины, чмокает в висок и натягивает пиджак – его отгул закончился. Еще начальник отдела намекнул, что через недельку-другую Намджуну снова светит командировка, но Намджун пока Чимину об этом не говорил. – Я в магазин выскочу, хорошо? – спрашивает Чимин, провожая Намджуна на пороге. Намджун вздыхает. – А не рано? Синяками еще светишь. – Я тоналкой замажу, – обещает Чимин и снова вертится перед зеркалом. – Мне надоело целыми днями дома сидеть. – В школу вали, – ржет Намджун и отвешивает Чимину подзатыльник. – Ну серьезно, что у меня спрашиваешь? Я тебе нянька, что ли. Чимин смеется и пинается в ответ. Ему правда надоело сидеть в четырех стенах, выбираясь только ночью, а теперь, когда Намджун снова будет торчать на работе, Чимин и вовсе боится подохнуть от скуки. Постоянные смс-ки от Сонмина – смутное развлечение. Чимин игнорит их все до одной, решив для себя твердо: для Сонмина в его жизни места больше нет. Им так хорошо с Намджуном вдвоем, а когда Чимин окончательно поправится, он заставит Намджуна перестать с ним нежничать, потому что нежности – это, конечно, хорошо, но Чимину хочется чего-то поинтереснее и погрубее. Чимин разрешает себе думать об этом, пока выискивает немятые шмотки и собирается. Думать об их с Намджуном совместном времяпрепровождении гораздо приятней, чем о том, как разбираться с Сонмином, если честно. Вообще Чимин надеется, что у него получится пустить все на самотек. Сонмину, в конце концов, надоест таскаться за ним, и он отъебется, и все (наверное) буду счастливы. А пока Сонмин умудрялся даже сейчас пролезать в чиминову жизнь тоненькой красной ниточкой – постоянными смс-ками и сообщениями в катоке, и Чимин уже не раз замечал Сонмина по вечерам, когда они с Намджуном гуляли вдвоем. В такие моменты в Чимине просыпалась какая-то паршивая злость, и он с удвоенной силой лез к Намджуну, напрашивался на нежности, всем видом показывая: мне с ним хорошо. А с тобой – нет. Так что у Сонмина нет другого выбора, как отстать, отвалиться, как мусор с подошвы, а Чимин останется чистеньким и выйдет сухим из воды. Да, так будет лучше всего. Чимин мурлычет себе под нос, пока бредет в магазин. На улице жарко невероятно, потому и людей немного, и никому до Чимина дела нет. Приятно выглядеть как нормальный человек – Чимин ловит свое отражение в зеркальных витринах и загадывает себе купить краску. Потому в супермаркете он первым делом направляется в косметический отдел. Чимин чувствует себя счастливым, и от этого ему так хорошо, что хочется кричать. Посреди рабочего дня супермаркет почти пустой, так что Чимин позволяет себе проехаться на тележке, прячась от недовольных взглядов охранников. Тележка потихоньку заполняется, а Чимину хорошо настолько, что он не замечает напряженного взгляда Сонмина, неотрывно следующего за ним. Сонмин время от времени стискивает кулаки и почти шипит от злости. Вот значит, как. Пришел, потрахался и ушел, а Сонмин потом чуть с ума не сошел от волнения, и что теперь? Чимин игнорит его, как старшеклассница ботаника; Чимин выглядит таким непозволительно счастливым, что ему хочется врезать; Чимин, кажется, для себя все решил, вот только Сонмин не согласен. Чимин выдыхает испуганное «ох», когда его руку ловят в цепкий захват. Сонмин наваливается сзади, прижимает Чимина к тележке, и тот замирает словно парализованный. Конечно, Чимин догадался. – Привет, пупсик, – шипит Сонмин, чуть выворачивая запястье. Под пальцами ощущаются струпы заживших ранок. Чимин дергается, но неудачно, и прогибается над тележкой сильнее. – Отъебись, – гнусавит он и пытается пнуть Сонмина ногой. Сонмин подавляет злобный смешок. Нет уж. Нет. – Пупсик, ты от меня три дня бегал, так думаешь, я тебе опять дам сбежать? – Сонмин вслушивается в жалобный скулеж и чуть отпускает чиминову руку – пользоваться способами Намджуна он не намерен. Вместо этого он кусает Чимина за ухо (тот снова дергается) и шепчет: – Не смей пиздеть, что не скучал. – Съебись, – упрямо гнет свое Чимин, выдираясь. Он как-то ловко умудряется вывернуться и отскакивает от Сонмина на пару шагов, бросив тележку посреди прохода. Из соседнего отдела на них косится охранник, но, убедившись, что все нормально, оставляет двух фриковатых школьников наедине. Сонмин убирает с глаз красную челку и делает шаг навстречу, на что Чимин вцепляется в тележку и выставляет ее перед собой. – Да брось, – Сонмин выдавливает из себя смешок. – Боишься даже подойти? Просто к сведению: Чимин сильнее его раза в полтора, хоть и ниже. – Не хочу, – фыркает Чимин, и злость в его темных глазах выплескивается через край. – Раньше ты так не говорил, – хмыкает Сонмин, сжимая руки в карманах. Чимин дергается как от пощечины: его лицо заливает краска. – Просто не смей приближаться к нам, – выплевывает он и отступает назад. – У нас с Намджуном будет все хорошо, потому что он меня любит, а я его, а ты даже не вздумай нам мешать. Опять это «люблю»… Сонмин преодолевает расстояние в два шага и хватает Чимина за запястье, подносит его к чиминовым глазам, тыкая в красные полосы. – Вот это – любовь? – Сонмин почти орет, так что на них заглядываются редкие посетители. Чимин выдирает руку, растирает запястье, и злость в его взгляде щедро разбавляется ненавистью. – Ты вообще ничего об этом не знаешь, придурок, – Чимин смеряет Сонмина презрительным взглядом и уносится в кондитерский отдел, где людей больше всего. А Сонмин стоит посреди стеллажей с чипсами как оплеванный. Чего-чего, а такого поворота он не ожидал. Чимин всегда сдавался быстро, а чаще всего заявлялся сам, но сейчас его будто какая муха укусила. Сонмину очень хочется убедить себя, что это всего лишь страх перед Намджуном, но – нет, не получается. Это другое, то, что как Чимин уверен, Сонмину не понять. Может, нужно просто подождать? Сонмин отказывается верить, что Чимин, эта блядь-то, которую он знает до последнего волоска на выкрашенной голове, вот так вот взял и решил превратиться в праведника. Это просто смешно. Ничего. Сонмин подождет, а если надо – додавит. Это уже дело чести, и азарт подстегивает нервы, заставляет Сонмина переться вечером под знакомый уже подъезд и шифроваться на соседней лавочке. Сонмин натягивает капюшон на голову, пряча волосы, и наблюдает за дверью. Он просто уверен, что Чимин что-нибудь да выкинет. Намджун возвращается, когда уже темнеет. Сонмин с трудом подавляет в себе желание выскочить и… и что? Поговорить по душам? Нарваться на очередную драку? Глупо и бессмысленно. Поэтому Сонмин скукоживается на лавочке и ждет. Они выходят где-то через полчаса. Несмотря на позднее время, духота на улице все еще неимоверная – Сонмин с удовольствием бы скинул легкую пайту, но ему нужно прикрытие. А Чимин щеголяет в растянутой майке-алкоголичке – явно с чужого плеча – открытой настолько, что в вырезе на спине видно края татуировки. Make love not war, сука. Они явно направляются в парк, хотя времени – половина двенадцатого. Сонмин тенью следует за ними, держась на расстоянии и прячась в тени равнодушных высоток. Он пару раз останавливается закурить, когда Чимину срочно требуется нежностей. Сонмин наблюдает, как Чимин выгибается в чужих руках, как податливо открывает рот и позволяет зажать свои яркие волосы в кулаке. Сонмин не может не согласиться, что это – красиво. Что Намджун и Чимин шикарно смотрятся вместе – такие разные и непохожие друг на друга. Сонмин докуривает сигарету до фильтра и со злостью растаптывает окурок. Да, это определенно злость на Чимина и его выебоны. Нет, Сонмин не завидует. Они приходят в парк, и там Сонмин точно убеждается, что все это – представление для единственного зрителя. Чимин вешается Намджуну на шею раза в два чаще, чем обычно, позволяет лапать себя за задницу и устраивается у Намджуна на коленях, когда они приземляются на лавочке. Сонмин наблюдает за ними из беседки неподалеку, и его немного перетряхивает. Что он здесь вообще делает? Какого черта следит за ними, словно растерял всю свою гордость? Чимин в намжуновых объятиях сверкает, будто звездочка – Сонмину хочется сплюнуть это тотальное счастье на его смазливой мордахе и растоптать подошвой новеньких кед, но он только следуют за ними дальше. Намджун пальцами обводит татуировку на чиминовой лопатке, что-то говорит и водит по чиминовой груди. Чимин кивает и улыбается. Сонмин закуривает третью и – да, он завидует. Чимин за руку приводит Намджуна в самую глухую часть парка. Сонмину только на руку – там его заметить вообще нереально, но в животе бултыхается гаденькое предчувствие – похоже, Чимин решил развлечься на полную. И естественно, Сонмин не ошибается. Он сжимает зубы на собственном запястье, когда Чимин, вдоволь нацеловавшись, становится голыми коленками прямо на зеленую траву. Это неправильно, это мерзко – Сонмину выть хочется, но он просто не может отвести глаз. Потому что вместе со всем пиздецом это красиво до невозможного, а с эротичностью происходящей картины не сравнится ни одно, даже самое дорогое и изысканное порно. Просто Чимин умеет. Этот наглец даже стреляет в Сонмина быстрым взглядом, безошибочно выискивая того среди деревьев, чтобы убедиться: Сонмину видно. Он ничего не упустит. И Сонмин смотрит. Смотрит на бледные пальцы в синих чиминовых волосах. На длинный чиминов язык, которым Чимин облизывает полувставший член, и блестящую штангу, которой Чимин явно давит на вздувшиеся венки. На блестящие губы, по которым Чимин водит головкой, прежде чем обхватить возбужденную плоть. В этой части парка стоит такая тишина, что Сонмину слышны даже задушенные полустоны, срывающиеся тогда, когда Намджун резко ведет бедрами вперед. У Сонмина в груди прорезается дыра, истекает вонючей тухлой болью, ему противно и мерзко – а эрекция больно упирается в джинсы. Чертов Чимин. Наверное, Намджун прав, и с ним по-другому нельзя. И если бы Чимин каким-то чудом остался сейчас один, Сонмин с удовольствием въебал ему сам. Но он может только смотреть, как Чимин позволяет натягивать себя, утыкается носом в пах и скулит. Намджун говорит что-то, – Сонмин не разбирает – и Чимин убирает руки с намджуновых бедер. Одну заводит за спину, а второй лезет за кромку своих шорт. Вот блядь. Сонмин впивается пальцами в жесткую кору дерева, с трудом удерживая себя на месте. Не то чтобы он не подозревал… но Чимину вправду удалось его удивить. Он не думал, что Чимин пойдет на такое. А Чимин торжествует – все идет по его плану, и гаденькое ликование в груди разрывается салютами. Он долго так не выдержит, решает Сонмин, глядя, как Чимин водит рукой под шортами. Собрав остатки гордости в кулак, он разворачивается и незаметно ретируется из парка, так что финал феерического действа он не видит. Сонмин прекрасно может представить себе все и сам – вязкие струйки спермы на мягких чиминовых щеках и губах, прилипшие к коленкам травинки и даже чиминовы пухлые пальчики в его же теплом семени. Сонмин представляет даже, как Чимин тянет эти пальцы в рот, вылизывает дочиста и ластится, как котенок. Мерзко. Сонмин признается себе, что дома у него выбора не будет, кроме как дрочить на этот образ в душе. Чимин собой доволен. Но Сонмин клянется про себя, что не оставит этого просто так.