Наркотик, без которого невозможно выжить.

Ветер остывает, после разгоряченного дня. Солнце скрылось за свинцовыми облаками, а от асфальта медленно поднимается пар, как только маленькие капельки воды начинают спускаться на землю и заполнять каждый участок улицы. Прогноз погоды не соврал и скоро хлынет настоящий дождь, сметая пыль и ударяясь об листья, но люди пока не спешат возвращаться домой. В суетливой толпе каждый едва поднимает взгляд наверх, но из-за предупреждения прогностиков, в сумках у них зонт и, кажется, погода нипочем. Ветер хлестанет по улицам и ударяется в стекла маленькой студии, которая находится на первом этаже дома, расположенной в конце улицы. Прямо в тупике, там, куда люди не сворачивают. Дверь раскрыта нараспашку, а громкая музыка вырывается из стен и сливается с тишиной, присутствующая каждый раз перед бурей. Джексон, опиравшись на косяк, наблюдает за кем-то, стоящий к нему спиной, в черном фартуке, завязанный в нелепый бантик. Фигура копошится рядом со столом и не замечает прибытие гостя. Джексон не помнит, когда всё стало так, как сейчас. Когда он стал наблюдать за Марком, любуясь им и чувствуя, как что-то сжимается в груди. Когда хватает единственного взгляда и весь мир уже наполнен красками. Мысли улетают к облакам, оставляя только восхищение к изящному телу. Может, это произошло в первый же момент встречи, когда они нечаянно столкнулись на улице. А может, первая извиняющая улыбка Марка спровоцировало в нем такие бурящие чувства. Или, когда они решили встретиться вновь и Джексон стал с нетерпением ждать этого дня. Но в какой-то момент он понял, что это чувство называется «любовь» и тогда его жизнь обрела смысл. Один человек, но главное такой важный человек, сумел изменить его стереотипы, разбудить в нем чувства, которые просто так не угасают. Теперь каждый день казался сном, потому что каждый день он видит его. Поначалу для них это было не привычно: держаться за ручку в метро, провожать друг друга до дома, а под конец получать поцелуй, от которого потом было не уснуть, видеть взгляды людей и чувствовать их неодобрение. Но с месяцами чувства становились все сильней, а чужое мнение все прозрачней. Теперь они живут вместе. Теперь они просыпаются в объятьях друг друга. И сейчас они счастливы. — Черт! — неожиданно выругался Марк. С яростью толкнув стол, он сразу же впился пальцами в волосы. Возможно, он прокричал эти слова, но из-за громкой музыки голос быстро растворился и заглох. Джексон приподнял бровь, явно удивленный его порыву, и на цыпочках стал прокрадываться к нему. Сердце отбивало каждый шаг, и только гремящие биты как-то скрывали бешеный стук. Он аккуратно переступал и лавировал между столами, на которых стояли фигуры, слепленные тонкими пальцами. В которых, с помощью одних лишь изгибов, можно было прочитать собственную историю. Джексон пытался каждый раз смотреть на них иначе, улавливая в движениях некую трагичность, радость и даже опустошенность. Марку удавалось передать эти чувства одними лишь руками и талантом, присутствующий в нем с самого детстве. Хотя, это он признавать не хочет. Марк все время недоволен своими работами, находит даже самые мелкие ошибки, готов выбросить работу в мусорный бак, только из-за того, что ему не нравится. Он слишком самокритичен, но без нее вряд ли он стал бы таким совершенным. Даже в свои двадцать три года, он добился уже немалых высот, автоответчик разрывается от заказов, а он все никак не может признать свою гениальность. Джексон проходил мимо эскизов, висевших по всей студии, на стене. Они нарисованы резкими и уверенными штрихами, но в тоже время аккуратно, прочерчивая самые мелкие узоры. Некоторые из них уже воплотились в реальность, некоторые были только в мыслях, но каждый из них был невероятен. Так считал Джексон. Подойдя к Марку, он обвил руки вокруг талии и почувствовал, как тот содрогнулся от испуга. Его тело сразу же ослабло и расслабилось, как только он узнал гостя. Джексон чувствует его улыбку и слегка касается носом шеи. В помещении холодно, прохладный ветер подбирается через дверь, но кожа Марка теплая, даже горячая. Тот наклоняет голову, открывая шею, и сразу же чувствует нежные поцелуи, которые легонько щекочут его. Губы медленно поднимаются выше и, когда прикусывают мочку, Марк сразу же покрывается мурашками. — Ты пришел меня от работы отвлекать? — спрашивает он игриво и все же пытается придать голосу серьезность. — Возможно, — Джексон продолжает покрывать кожу поцелуями. Иногда кусает ее, оставляя маленькие следы, и сглаживает языком. Старые давно стерлись и это он считал недопустимым. Марк всегда должен быть помечен им. И хотя это звучит эгоистично, но тот был вовсе не против. — У тебя что-то не получается? — кладя подбородок на плечо, Джексон смотрит на еще не законченную работу. Две фигуры, словно пруты сплетаются между собой, создавая крепкую нить. Они переплетают ноги, обвивают руками тело другого, а главное смотрят друг на друга. И хотя детали все еще не доработаны, но уже видно, как сильно они увлечены и влюбленны. — Да, не складывается что-то, — Марк замечает ошибку и сразу же, тонкими пальцами, разглаживает ее. Джексон не может представить, что бы эти руки занимались чем-то другим. Перелистывали бумаги, например, как он, или копошились на стройке. Скульптор, словно небесами предписанная ему работа, а главное любимая. Джексон замечает, как он отдает всего себя, чтобы реализовать свои идеи. Марк поглощается полностью и порой засиживается дольше, чем должно быть. Но иногда наступает время, когда он целыми днями не заходит в студию. Говорит, что устал, но Джексон понимает, что вдохновение покинуло его. В это время он берет выходной, и они вместе гуляют по городу. Разглядывают небо, наблюдают за толпой, заходят в кафе и медленно пьют молочный коктейль, не переставая болтают, ведь оба понимают, что скоро работа вновь не даст им такой шанс. Обычно, после таких прогулок Джексон больше не видит Марка. Тот вновь закрывается и включает музыку на полную громкость.  — По мне, так все отлично, — замечает он и искоса смотрит на лицо Марка. Оно запачкано, и волосы рассыпаны в разные стороны, но именно такой он нравится Джексону. Задумчивый, сосредоточенный, а в глазах отблески надежды, что все получится. Тот все так же смотрит на фигуры и пальцами проводит по ним несколько раз. — Но я лишь хотел напомнить, что время обеда. Ты весь день на ногах, пора и отдохнуть, — разомкнув пальцы на животе и убирая голову с плеча, Джексон дотрагивается до конца шнурков, удерживающие фартук. Ткань быстро падает на пол и на Марке остается темно-серая футболка с глубоким разрезом и тканые шорты. — Постой, — Марк выныривает из объятий Джексона и увертывается от очередного поцелуя. Он с улыбкой смотрит на него и маленькими шагами обходит стол. Тот не отстает и так же следует за ним, с полуулыбкой на лице. — Джекс, я не голодный, тем более мне нужно срочно закончить работу. Завтра, ее надо уже сдавать, поэтому давай потом, — они обходят круг и вновь возвращаются на исходную позицию. Марк поднимает фартук и пытается вновь завязать бантик за спиной. — Да пускай они идут к чертовой матери! Тебе нужен отдых, — Джексон вновь подходит к нему и вырывает фартук. Еще секунда и Марк уже на руках. Он цепляется за все, что попадается по пути, пачкая все предметы глиной, которая все еще не высохла на руках. Марк смеется от безысходности. Смех накладывается на песню, в которой только звуки скрипки с пианино, и на капли дождя, барабанящие в окно. — Все, ладно, отпусти меня. Я сам пойду, только отпусти, — просит Марк, и Джексон послушно исполняет желание. Они стоят друг против друга, среди неописуемого беспорядка. Осталась только музыка, дождь и тихие скульптуры, пытающие последить за ними и предугадать, что будет дальше. — Я тебя обожаю, — неожиданно произносит Марк и, перекидывая руки за шею Джексона, приближается к нему. Между ними остается несколько миллиметров и губы едва касаются друг друга, но тут же лицо Марк отстраняется:  — Но мне, серьезно, надо сегодня закончить. Поэтому ты можешь пообедать без меня и принести сюда еду? — Джексон вздыхает и делает грустную мордашку: надувает губы и отпускает взгляд, как будто сейчас же готов заплакать. — Спасибо тебе, — шепчет Марк. Прошел не один месяц, прежде чем он смог выучить джексоновский язык лица. И сейчас он прочитал на нем, что выиграл. Джексон посмотрел на него, протяжно долго, и указал пальцем на свои губы. Марк посмеялся, но все же поцеловал его. Быстро, но нежно. Этого хватило, чтобы гость улыбнулся и зашагал к выходу. А там его уже ждал поток воды. Подняв руки над головой, Джексон напоследок повернулся к Марку и побежал. А тот так и стоял, пока дождь не скрыл его под занавесом.