***
Но надеяться было глупо. Через неделю Сириус почти полностью восстановился. И сразу бросился в самую гущу событий. Тогда же Октавия нашла в себе силы и вышла из комнаты. Там, внизу, она узнала, что Эван мертв. Об этом, смеясь, говорил Грюм. В тот момент Октавия крепко схватилась за плечо Сириуса, что сидел рядом, и, извинившись перед всеми, на ватных ногах вышла во двор. Как только дверь закрылась за спиной, девушка без сил рухнула на влажную траву и зарыдала. Она закрыла лицо руками, пытаясь заглушить рыдания. Слезы душили — она не видела перед собой ничего. Только смеющееся лицо Эвана, который говорил ей, что все будет хорошо. Эван. Ее неугомонный друг, который умел развеселить, когда было грустно, и поддержать, когда весь мир рушился. Он умел подбирать слова. Такие нужные и правильные. Всегда. Он любил ее — и она тоже, где-то в глубине души, любила его в ответ. Октавия бездумно провела дрожащими пальцами по кольцу — оно было символом их дружбы, обещанием вечной преданности. Теперь оно стало лишь напоминанием о том, что потеряно навсегда. Нет больше никакой слизеринской команды. Регулус, Северус и Эван остались лишь приятными воспоминаниями. А в реальности — война и люди, которые ненавидят ее просто за факт рождения в неправильной семье. За учебу на неправильном факультете. И за дружбу с неправильными людьми. Но разве она выбирала, где родиться? Разве выбирала, на какой факультет поступить? Первое, что она действительно выбрала, — свои чувства к Сириусу. И вот к чему это все привело. К слезам. Потерям. Войне. К ежедневным страданиям. Она, слизеринская принцесса, наследница древнего рода, одна из верных сторонниц Темного Лорда, сейчас вынуждена прятаться, жить среди грязных орденцев и слушать ежедневные оскорбления в свой адрес. Она, Октавия Смит, из-за себя и своих чувств лишилась того, что делало ее Октавией Смит. Октавия вытерла слезы тыльной стороной ладони и, шмыгнув носом, достала из кармана большой синей рубашки, которая принадлежала Сириусу, брошь в форме лимонной дольки. Дамблдор дал ей ее перед выпиской Блэка — и уверил, что так она сможет попасть в дом Аберфорта незамеченной. Девушка гордо выпрямила спину и, нанеся на себя заклинанием новый легкий макияж, вернулась в комнату. Грюм и остальные орденцы о чем-то громко спорили. Сириус поймал ее взгляд и взволнованно дернул головой, как бы спрашивая, что случилось. Октавия лишь дежурно улыбнулась, показала на голову и пошла наверх. Сириус извинился и вскочил за ней. — Все хорошо? — нежно спросил он, обняв девушку на лестнице. — Да, все в полном порядке, — Октавия выдавила самую лучезарную улыбку из всех, на которые была способна, — я поднимусь, приму зелье и немного посплю. Отправляйся на свое очередное важное задание и не волнуйся. Октавия мазнула губами щеку Сириуса и, запустив пальцы в его волосы, легко взъерошила спутанную копну черных волос. — Октавия, — Блэк притянул девушку за руку к себе и обжег горячим дыханием щеку, — совсем скоро мы победим. Я обещаю. — Только не ценой твоей жизни, пожалуйста, — с налетом грусти сказала она и, вновь поцеловав Сириуса, поднялась в комнату.***
После того как внизу стихли голоса орденцев, Октавия взяла с полки несколько новых защитных артефактов и пару склянок с зельями — на случай, если Пожиратели сразу же отследят ее передвижение. Она с тревогой посмотрела на их общую с Сириусом колдографию и закусила щеку. — Я делаю это ради нас с тобой, — прошептала Октавия и нажала на лимонную брошь. Водоворот трансгрессии подхватил ее и закрутил в белом облаке. С хлопком она скрылась из Годриковой впадины. Октавия вновь оказалась в пыльной и большой комнате, от одного взгляда на которую по телу бежал холодок. От воспоминаний о том, что тут произошло. Она шумно сглотнула, мельком взглянув туда, где Аберфорт вжимал ее в стену и обвинял в предательстве. Руки затряслись, но времени паниковать не было. Октавия отыскала летучий порох и, представив до боли знакомое место в голове, бросила его себе под ноги. Когда она открыла глаза, перед ней возникла огромная белая гостиная с двумя широкими диванами с темной кожаной обивкой и стеклянным столиком между ними. На нем в большой вазе стоял куцый букет пожухших роз. На полу лежали газеты, которых не было в тот день, когда Октавия в последний раз здесь была. Она хотела было поднять одну из них, но за спиной раздался слабый голос: — Добро пожаловать домой, госпожа, — домовик, одетый в простыню, склонился перед ней и после с благоговением посмотрел на нее. — Вас так долго не было, Крипси переживал. Крипси писал вам письма, но вы не отвечали. Госпожа, люди, эти страшные люди приходили в поместье… — домовик, уронив широкий лоб в маленькие ладони, зарыдал. Октавия, которой ранее никогда не доводилось успокаивать домовиков, осторожно подошла к существу и, присев на корточки, приобняла. Его маленькие лапки тут же легли на ее плечи — горячие слезы душили его. Маленькое существо всхлипывало, дрожа всем телом. Октавия почувствовала, как его сердце колотится у нее под рукой. Она тихонько покачивала домовика, пытаясь передать ему свое спокойствие. Существо постепенно начало успокаиваться, но продолжало крепко держаться за Октавию, словно боялось потерять эту опору. — Хозяйка, Крипси так рад вас видеть, — домовик оторвался от девушки и, шмыгнув носом, улыбнулся. — Вы пришли увидеть друга? Октавия нахмурилась, не понимая, о чем говорит домовик. Увидев ее замешательство, домовик взял ее за руку и повел в малую гостиную. Там на кресле в черной мантии сидел порядком уставший Северус. Перед ним лежала кипа бумаг, которые он внимательно изучал. — Северус? — вместо радостных объятий Октавия тут же воинственно подняла палочку на бывшего друга и прошла в гостиную. Он, увидев ее, даже не вздрогнул. — Северус, — повторила Октавия, и ее голос слегка дрогнул. Она стояла напротив него, держа палочку наготове, но бывший друг лишь устало вздохнул и поднял взгляд от своих бумаг. — Здравствуй, Октавия, — произнес он, и в его голосе проскользнули нотки усталости. Девушка молчала, не зная, что сказать. Ее сердце бешено колотилось, а мысли путались в голове. Она ожидала увидеть здесь кого угодно, но только не его. — Что ты здесь делаешь? — наконец спросила она. Северус медленно отложил перо и откинулся на спинку кресла. — Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — ответил он. — Но не думаю, что хочу знать ответ, — Северус осторожно вытащил палочку из рукава мантии и примирительно положил на стол. — Прежде, чем ты обвинишь меня в чем-нибудь, я хочу сказать, что ни разу не нарушил данный мной Непреложный обет. Я защищал твою тайну и тебя все это время. — Тогда как письмо с нашим адресом оказалось у моего отца? — не скрывая раздражения, прошипела Октавия и сделала еще один шаг к Северусу. — Результат твоей глупости. Регулус получил письмо вместе с адресом, как ты и хотела, — сложив руки на груди, флегматично ответил Снейп. Октавия задохнулась от возмущения и даже на секунду опустила палочку, но в следующее мгновение тут же ее подняла. — Получается, это он меня выдал? Северус тяжело вздохнул и приманил к себе чашку чая, что стояла на неработающем камине. — Барти нашел твое письмо тогда, когда Регулуса не было в комнате, — он отхлебнул немного чая. — Хочу, чтобы ты знала, что Рега после этого допрашивали веритасерумом, но он ничего не сказал. Уверял всех, что не знал о письме. Но это все равно ему не помогло. Октавия застыла. То прикосновение — это был момент допроса? Регулус пытался в последний раз прикоснуться к ней? Тяжелые мысли заполнили сознание и Октавия была в шаге от того, чтобы разреветься от осознания смерти еще одного близкого человека, но тут же взяла себя в руки и, всхлипнув, опустилась на кресло напротив Северуса. — Что с ним? — дрожащим голосом спросила она, не желая на самом деле слышать ответ. — Находится в своем поместье, — Октавия облегченно выдохнула и прикрыла глаза. Мысль о том, что с Регулусом все хорошо, успокаивала. — Лорд был им крайне недоволен. К нему никого не допускают, кроме Нарциссы. Полагаю, во время битвы в Министерстве случилось что-то серьезное. — Почему ты здесь, Сев? — Октавия вдруг подняла голову и внимательно посмотрела на расслабленного Снейпа. Он хмыкнул и придвинулся ближе. — У меня есть приказ найти в этом доме что-то, что поможет тебя поймать, — он слабо улыбнулся и показал на бумаги. — Это все твои письма. На многих — твой магический след. Лестрейнджи создают артефакт, с помощью которого смогут отслеживать тебя по применению магии, — тут же ответил он на незаданный Октавией вопрос. Сердце Октавии пропустило удар. Она почувствовала, как кровь отливает от лица. Конечно, она понимала, что этот момент неизбежно наступит, но все равно оказалась к нему не готова. Ноги предательски задрожали. Она перевела взгляд на свои руки, которые до этого покоились на коленях. Пальцы мелко дрожали. В голове роилось множество мыслей, среди которых были и мысли о побеге. — Я не могу противиться приказам своего Лорда, как бы мне не хотелось тебе помочь. Поэтому мой совет все тот же, — Снейп внимательно посмотрел Октавии в глаза, — беги. Пока не стало поздно. — Я слишком далеко зашла, — тихо сказала Октавия, сжав его грубую большую ладонь в своей. — И пути назад уже нет. — Змеи всегда находят выход, — Северус грустно улыбнулся и достал из своего кармана монетку. — На ней «Протеевы чары». С помощью заклинания она может передать небольшое послание. Оно появится вот тут, — он провел пальцами по ребру и вложил монетку в ладонь Октавии. — Используй его вместо писем. Думаю, твоя жизнь после апреля станет еще хуже. — Обнадеживающе, — слабо улыбнулась Октавия, рассматривая подарок Снейпа. — Правдиво, — хмыкнул он и вновь вернулся к бумагам. — Лорд хочет найти тебя до сентября. И, поверь мне, у него это получится. Октавия сидела неподвижно, словно статуя, глядя перед собой невидящим взглядом. Ее сердце билось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Слова Снейпа эхом отдавались в голове, наполняя душу страхом и отчаянием. Она понимала, что бежать уже поздно, что она слишком глубоко увязла в этой игре, чтобы просто взять и сбежать. — Тебе стоит поспешить и забрать все, что ты хотела из этого дома, — вдруг начал Северус спокойным голосом, — потому что для своей безопасности я через пять минут активирую сигнальные чары, которые установил твой дядя, и здесь появится толпа Пожирателей. И перед уходом не забудь заглянуть в эту комнату и брось в меня чем-нибудь тяжелее «Экспеллиармуса». — Но… — Октавия замялась, понимая, что не может поднять палочку на друга. — Меня будут пытать жестче, если на мне не будет ни царапины после твоего побега из этого поместья. Так что будь добра создать иллюзию битвы со мной. А сейчас иди, ты же не просто так пришла в дом, в котором после смерти Альфарда теперь открыты все камины и в любой момент сюда могут заявиться Пожиратели? — Спасибо, Сев. Я доверяю тебе, — прошептала она, глядя ему прямо в глаза. — После всего, что случилось. — А я всегда был верен тебе, — так же тихо ответил Северус. — Я никогда не нарушал данного мной обещания. И не нарушу. Октавия кивнула и, повернувшись, вышла из комнаты. Она прошла через холл и спустилась в подземелья. Она подошла к массивной двери, которая вела в сокровищницу Блэков. На двери висел огромный замок, но Октавия взяла свое обручальное кольцо и приложила к выемке замка. Дверь открылась, и девушка вошла внутрь. Вдоль стен стояли сундуки, полки с книгами и различными артефактами. Октавия огляделась вокруг, вспоминая, где находится то, зачем она пришла. Ее взгляд остановился на небольшом шкафу, стоящем в углу. Открыв дверцы, она увидела множество полок, на которых лежали различные украшения. Среди них она заметила маленькую шкатулку. Открыв ее, она увидела то, что искала: свое фамильное кольцо. Семейный герб с лисой блеснул в свете «Люмоса». Октавия неприятно поморщилась, почувствовав магию, исходящую от кольца. Оно звало, манило, дурманило разум. Но девушка удержала себя от того, чтобы прикоснуться к металлу. Потому что одно прикосновение — и отец узнает, где она. Октавия осторожно взяла кольцо и закрыла шкатулку. Вернув ее на место, она продолжила осматривать содержимое шкафа. Она выбрала несколько украшений, которые, как ей казалось, могли бы пригодиться. Затем она закрыла шкаф и направилась к выходу. Она вернулась к Северусу и, обняв его на прощание, дрожащей рукой пустила в него несколько режущих заклинаний. После чего взяла горсть летучего пороха и прямо перед носом Пожирателей смерти исчезла в облаке зеленого дыма.***
Всю ночь после этого Октавия мучалась. Сириус был на задании, поэтому она долго не могла сомкнуть глаз. А когда провалилась в тревожный сон, ей приснилось поместье Альфарда Блэка. Она бродила по нему, разглядывая фамильные портреты и с тоской вспоминая о том, как они с Сириусом жили там. Стоило ей сделать шаг к двери, как раздался громкий хлопок. Перед ней появился высокий мужчина в черной мантии. Он стоял неподвижно, словно статуя, его черная мантия развевалась вокруг него, придавая ему еще большую таинственность. Но самым страшным были его глаза — пустые, безжизненные, они смотрели сквозь нее, словно она была невидимой. Октавия почувствовала, как холодный пот стекает по ее спине. Страх сковал тело, но она собрала все свои силы и спросила дрожащим голосом: — Кто ты такой? Мужчина молчал, лишь медленно двигался в ее сторону. Октавия сделала шаг назад, но он продолжал наступать. Страх заполнил сердце, когда она поняла, что перед ней призрак ее отца. — Убирайся! — крикнула она, направляя палочку на мужчину. — Я не боюсь тебя! Призрак остановился. Его глаза расширились, словно он увидел что-то ужасное. Октавия тоже посмотрела туда, куда был направлен его взгляд. В широком зеркале отражалась она сама. Вдруг отражение дернулось и подняло ладонь. Девушка посмотрела на свою руку и увидела, что на безымянном пальце красовалось фамильное кольцо. Оно сидело идеально, словно было создано специально для нее. — Нет! — воскликнула Октавия, попытавшись сорвать кольцо с пальца. — Я не хочу этого! Но было уже поздно. Кольцо вспыхнуло ярким светом, и мир вокруг нее изменился. Она оказалась в большом зале, стены которого были увешаны портретами предков. — Ты предала нас, Октавия, — произнес один из них. Его голос был холоден, как лед. — Ты осквернила честь нашего рода. — Нет! — кричала Октавия, глаза наполнились слезами. — Я не сделала ничего плохого! Но голоса предков сливались в общий гул, обвиняя ее во всех грехах. Они говорили, что она опозорила семью, что она недостойна носить фамилию Смит. Их голоса звучали, словно эхо в глубоком ущелье, отражаясь от каменных стен и заполняя все пространство вокруг. — Хватит! — крикнула Октавия. Ее голос дрожал от страха и отчаяния. — Я не хочу больше вас слушать! — она зажала руками уши и, не в силах это все терпеть, ринулась прочь. Она побежала к выходу, но когда коснулась ручки двери, та превратилась в огромную змею. Черное извивающееся тело с красными глазами накинулось на девушку. Октавия упала на пол, и змея начала ее душить. — Помогите! — сипло крикнула она, чувствуя, что теряет сознание. Задыхаясь и кашляя, Октавия вскочила на кровати. Сердце колотилось так сильно, будто пыталось вырваться из груди. Девушка тяжело дышала, холодный пот стекал по лицу. Она попыталась успокоиться, но голоса в голове снова и снова кричали о предательстве и осквернении семьи. Она нервно провела рукой рядом с собой, надеясь ощутить рядом тепло Сириуса. Но его не было. Октавия задрожала всем телом и, нашарив рукой на тумбочке зелье сна без сновидений, залпом выпила его.***
Время для Октавии словно остановилось. Она потеряла счет дням, не помнила, какой сегодня день недели и какое число. Лишь густая зелень за окном да чересчур довольный Джеймс, чья жена вот-вот должна была родить, напоминали ей о том, что на улице лето. Однажды, устав от того, что они продолжают стеснять Поттеров, Октавия пожаловалась Дамблдору. Он всегда был готов помочь супругам Блэк, поэтому предложил им небольшой домик на окраине Лондона. Уютный домик прятался среди зелени тихого района на окраине города, словно скрываясь от шума и суеты его центра. Здесь, вдали от оживленных улиц, царила атмосфера спокойствия и уединения. Высокие потолки и просторные комнаты создавали ощущение простора и свободы внутри дома. Все необходимые удобства были под рукой: несколько спален, гостиная с камином, кухня и ванная комната. Но новый дом не принес Октавии спокойствия. Сириус все также пропадал на миссиях и заставлял ее в тревоге заламывать пальцы и ждать его возвращения. После того, что случилось в Министерстве в апреле, Октавия больше не могла со спокойной душой отправлять Сириуса на верную смерть. Каждый раз, прощаясь с ним перед дверью, она долго его обнимала, целовала и просила остаться. А он каждый раз с улыбкой уверял ее, что все будет хорошо и уходил. Октавия проводила часы, глядя на закрытую дверь. Она представляла себе самые страшные картины: вот Сириус падает, сраженный вражеским заклинанием, вот он лежит бездыханный, раскинув руки, а вокруг него разливается кровь… От этих мыслей сердце Октавии сжималось, а глаза наполнялись слезами. Она ненавидела себя за то, что не может справиться со своими эмоциями, но ничего не могла с собой поделать. Каждый раз, когда Сириус возвращался домой, Октавия бросалась к нему в объятья, словно видела его в последний раз. Он улыбался ей своей теплой улыбкой и крепко прижимал к себе. Они сидели вместе на диване, наслаждаясь тишиной и присутствием друг друга. Но вскоре Сириус начинал собираться на новую миссию, и все повторялось заново. Иногда приходил Дамблдор. Он видел состояние Октавии и не тревожил новыми заданиями. Он забрал ее фамильное кольцо себе и занимался своими исследованиями его силы. Октавию это не волновало. Ее вообще мало, что волновало. Чтобы отвлечься, она занималась артефакторикой — зельеварением не получалось, потому что ей было сложно концентрироваться и следить за ходом работы. А вот создание новых артефактов помогало хоть немного забыться. Так проходили дни, недели, месяцы…***
31 июля 1979 года у Лили и Джеймса родился ребенок, которого назвали Гарри. Сириус был первым, кто подорвался в ночи и полетел к Поттерам. Он был так взбудоражен и воодушевлен, что не мог нормально натянуть на себя кожанку. Сириус прибыл в Годрикову Впадину еще до рассвета. Он стоял перед домом Поттеров, вглядываясь в темноту, и его сердце наполнялось теплом при мысли о том, что там, внутри, находится маленький Гарри. Когда первые лучи солнца начали пробиваться сквозь туман, Сириус осторожно открыл дверь и вошел внутрь. Он шел по коридору, стараясь не разбудить только что заснувшую Лили, пока наконец не достиг комнаты, где находился малыш. Сириус подошел к кроватке и взглянул на маленького Гарри. Ребенок сладко спал, его личико было таким милым и беззащитным, что у Сириуса перехватило дыхание. Он аккуратно поднял малыша на руки и прижал к себе, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Слезы радости покатились по его щекам. Он был счастлив за друга — и в глубине души надеялся на то, что в ближайшем будущем так обнимет и своего ребенка. Когда Джеймс наконец решился сказать, что хочет сделать Сириуса крестным отцом Гарри, тот почувствовал, как мир вокруг него словно замер. Это предложение было не просто честью — оно было знаком доверия и любви. Он принял предложение с благодарностью и обещал быть рядом с Гарри всегда, защищать его и любить, как собственного сына. Октавия появилась в их доме на следующий день. Она поздравила Лили и Джеймса с пополнением, и отдала Поттеру медальон в виде цветка лилии. — Помнишь, на Рождество ты говорил, что хочешь своему ребенку артефакт, который сохраняет небольшую фразу в вещи, а потом, спустя какое-то время, воспроизводит ее? — она мягко улыбнулась, передав украшение ошарашенному Джеймсу. — Наши с Сириусом фразы там уже есть, так что ваша очередь. Джеймс принял подарок дрожащими руками. Он посмотрел на Лили, которая держала на руках их новорожденного сына. В ее глазах было столько любви и заботы, что у Джеймса защемило сердце и защипало глаза. Тогда он понял, что хочет сказать в медальон. Он прошептал несколько слов в медальон, и они исчезли внутри цветка лилии. — Спасибо, Октавия, — поблагодарил Джеймс, пряча медальон в карман мантии. — А теперь давайте отпразднуем рождение нашего сына! Они устроили небольшой праздник прямо в гостиной дома Поттеров. Октавия и Сириус были единственными гостями, но им было весело. Они смеялись, рассказывали истории и наслаждались обществом друг друга. Октавия наконец смогла отвлечься от тревоги, которая разъедала ее сердце каждый день. Когда пришло время уходить, Октавия обняла Лили и Джеймса, пожелала им всего наилучшего и ушла вместе с Сириусом. Уже на крыльце, смотря на звездное небо, Сириус поклялся защищать мальчика любой ценой.***
С появлением в доме Поттеров Гарри Сириус все чаще стал пропадать у них и намекать Октавии на детей. Она, смотря на хлопоты Лили, внутренне испытывала ужас от того, сколько всего нужно пережить ради рождения ребенка. Плюс война, которая все еще шла, давила, и не перевешивала чашу весов на сторону Сириуса. Октавии было страшно оказаться одной с ребенком на руках. А, видя мужа раз в несколько дней из-за миссий, она сомневалась в том, что они смогут быть хорошими родителями. Но Сириус был настойчив. Он часто оставался ночевать у Поттеров, помогал им с делами, играл с маленьким Гарри. Октавия видела, как тепло он относится к мальчику, и понимала, что Сириус будет отличным отцом. В конце концов, она сдалась под его напором и согласилась попробовать завести ребенка. Но наступил октябрь, а Октавия все еще беременна не была. Сириуса это немного расстраивало, но он понимал, что ничего страшного нет, ведь это естественный процесс, который требует времени. Октавия продолжала заниматься делами и в сентябре снова рискнула дать свой адрес Северусу, потому что понимала — без поддержки друга она сойдет с ума. Он каждый раз появлялся тогда, когда уходил Сириус: отпускал нелестные комментарии о недальновидности Октавии и закатывал глаза, когда она рассказывала ему о том, как дела у Лили, говоря, что ему не интересно. Но девушка видела, как светлеет его взгляд и как улыбка проскальзывает на его хмурое лицо. Он, в свою очередь, рассказывал все, что творилось в стане Пожирателей. Октавия весь сентябрь занималась новым артефактом, который связан с Темной меткой. Она надеялась, что сможет создать своеобразный поисковой амулет, который безошибочно будет показывать, где находятся Пожиратели смерти, чтобы избежать с ними стычки. — Практикуешь темную магию, Октавия? Муж не будет против? — произнес высокий мужчина в черной мантии, появившись словно из ниоткуда. Его бледное лицо было напряжено, тонкие губы плотно сжаты, а темные глаза внимательно следили за девушкой. — Северус! — воскликнула она, подскакивая на месте и оборачиваясь. — То, о чем Сириус не узнает, ему не навредит. В конце концов, это для его же блага. Он против многих вещей из моей жизни, но это не значит, что я должна от них отказываться. — Например, против того, чтобы ты безрассудно приглашала меня каждый вторник на чай перед его возвращением? — усмехнулся Северус, опускаясь в мягкое кресло рядом с ней. — Это профилактическая мера, — ответила Октавия, нервно теребя обручальное кольцо на пальце. — Если бы не ты, я бы давно сошла с ума. Закончив говорить, она аккуратно закрыла защищенный ящик, где хранилось ее «тайное оружие», и повернулась к гостю. Артефакт задребезжал и скрылся в тумбе. — Какие последние новости? Как мой отец? — спросила она, пытаясь выглядеть безразличной. — Они готовят большое нападение на Орден, — ответил Северус, осторожно делая глоток чая из кружки. — Лестрейнджи уже несколько дней у Малфоев, ищут артефакты, которые могут помочь. Эйвери проверяет готовность своих войск, так что тебе с мужем стоит залечь на дно. Он сделал паузу, глубоко вздохнув, прежде чем продолжить: — Вчера я подслушал разговор Беллатрисы с Рудольфусом. Они говорили что-то про Фиделиус. Поттеры надежно спрятаны? — в голосе чувствовалась тревога. — Сириус говорит, что им ничего не угрожает, — ответила Октавия, снова поправляя кольцо. Северус на мгновение опустил глаза, затем продолжил: — Я слышал разговор Дамблдора с Трелони. Они говорили о некоем пророчестве. Я собираюсь рассказать Лорду о том, что услышал. Это должно повысить его лояльность ко мне. Октавия стояла у стола, ее пальцы выстукивали тихую мелодию на гладкой поверхности дерева. В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь звуком ее пальцев, блуждающих по столу. Наконец, она подняла голову и встретилась взглядом с Севом. — Будь осторожен, Сев, — тихо произнесла она, подходя ближе и заключая его в объятия. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался сияющий Сириус. Увидев его, Октавия замерла, ее сердце бешено забилось. Лицо мужа, еще мгновение назад излучавшее радость, стало мрачным и налилось кровью от гнева. — Что он здесь делает? — прорычал Сириус, его голос был полон гнева. — Сириус, я все объясню… — начала Октавия, пытаясь защитить Сева, на которого уже была направлена волшебная палочка Сириуса. — Не надо мне ничего объяснять! — взревел Сириус, отталкивая Октавию в сторону. Его сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в висках. Гнев, подобно раскаленной лаве, поднимался внутри него. — Поработай над контролем агрессии, Блэк, — насмешливо бросил Северус, также доставая свою палочку. Октавия с трудом сглотнула, ощущая, как воздух в комнате накаляется от напряжения. Сириус покраснел от ярости и, не в силах больше сдерживаться, нанес удар по лицу Сева. Комнату наполнил пронзительный женский крик и хруст костей. — Убирайся вон из моего дома! — взревел Сириус, грозно надвигаясь на гостя. Его глаза метали молнии, руки сжались в кулаки. Он был похож на разъяренного зверя, который вот-вот кинется на свою жертву. Снейп спокойно сидел на стуле, наблюдая за хозяином дома. На его лице не дрогнул ни один мускул. Казалось, ничто не может вывести его из себя. — Если ты успокоишься и выслушаешь меня, то я все объясню, — сказал он. Но Сириус уже ничего не слышал. Ярость полностью завладела им. Он бросился на Снейпа и повалил его на пол. Они сцепились в драке. Октавия, которая до этого момента стояла в стороне, завизжала и попыталась их разнять, но ее попытки были тщетны. Сириус схватил Снейпа за воротник и выволок из дома. Дверь захлопнулась. Октавия с ужасом смотрела на разъяренного мужа. Она замерла, когда он повернулся, и пронзительно посмотрел на нее своими большими черными глазами. Одного взгляда хватило, чтобы понять, как сильно он разочарован в Октавии. Сириус с нечитаемым лицом прошел мимо и направился на кухню. Октавия все еще стояла в прихожей, не зная, что делать дальше. Сердце бешено колотилось, а руки дрожали от волнения. В глубине души она понимала, что сама виновата в происходящем. Она медленно прошла на кухню, где Сириус наливал себе стакан воды. Его лицо было напряжено, а взгляд — холоден. Октавия хотела что-то сказать, но слова застревали в горле. Она просто стояла и ждала, пока Сириус обратит на нее внимание. — Как ты могла? — спросил он тихим голосом, полным боли и разочарования. — Как ты могла так поступить со мной? Октавия молчала, не зная, что ответить. Она чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Все, что она могла сделать в этот момент, это подойти к мужу и обнять его. Она крепко прижалась к нему, пытаясь передать всю свою любовь и сожаление. Сириус стоял неподвижно, словно окаменевший. Он не знал, что делать. Он был зол, обижен и ранен. Он сжимал в руках этот мордредов стакан с водой и не мог сказать ни слова. Его предали. Все, что говорили об Октавии, было правдой. В голове всплыла фраза, брошенная Аберфортом в их первую встречу: «Пока ты сражаешься с Пожирателями смерти, она с ними пьет чай в твоем доме». Как же он был прав. — И как долго? — тихо начал он. — Как долго, Октавия? — рявкнул Сириус, повернувшись лицом к заплаканной жене. — С самого первого дня, — закрыв глаза, прошептала девушка. Блэк раздраженно рыкнул — стакан, который он держал в руках, с треском разлетелся по полу. — Как ты могла?! — воскликнул Сириус, отстраняясь от жены. Октавия лишь молча плакала, не находя слов для оправдания. Ее сердце разрывалось от боли, но она понимала, что заслужила эти обвинения. Она предала своего мужа, предала его доверие. Сириус смотрел на нее с презрением и разочарованием. Он не мог поверить, что человек, которого он любил больше всего на свете, оказался способен на такое. — Уходи, — сказал он наконец. — Я не хочу тебя больше видеть. — Я устала! — сквозь слезы выдавила она. — Устала бояться, прятаться, ни с кем не общаться. Сижу здесь взаперти, пока ты рискуешь своей жизнью. Устала вздрагивать каждый чертов раз, когда открывается эта гребаная дверь! Со страхом открывать письма, надеясь, что это не сообщение из Министерства магии о твоей смерти на идиотском задании! — Намного приятнее было бы сидеть в мрачном поместье с людьми, которые убили твоего брата, не так ли? — Сириус, стоявший до этого недвижимо, поднял на девушку глаза. Лицо Октавии исказилось. — Причем здесь это, Блэк? — она нахмурилась. — Может… может, мы могли бы уехать? От всего этого… Да хоть во Францию! — девушка медленно подошла к нему и опустилась на колени. — Начнем там жизнь с чистого листа. Будем жить, как обычные маги, устроимся на обычную работу. И все будет хорошо. Октавия пристально посмотрела на него. Блэк отвернулся от жены. — Помнишь, что ты мне сказала, когда я обнаружил это? — он метнул взгляд на забинтованное предплечье. — «Я действовала так во имя семьи». Так вот… Джеймс и Лили — моя семья. Мародеры — моя семья. Орден — моя семья. И я их обязан защитить. — А я? — Октавия покраснела от злости, резко встав на ноги. — А я не твоя семья, Блэк? Почему ты не должен защищать меня, свою жену? — кричала она, указывая пальцем в свою грудь. — Я отказалась от всего! От всего, что у меня было или могло быть! Я выбрала тебя! А ты выбираешь их?! — Тебя никто не держит, Октавия, — процедил Сириус, метнув на девушку злобный взгляд. Блэк замерла. — Иди, Октавия, иди! Возвращайся в свой змеиный клубок. Там тебя будут любить и ценить больше, чем здесь! Только вот придется унижаться перед «дядей Томом» и другими, может, убить парочку магглов. Ну ничего, дорогая, ты справишься. Блэк замолчал, когда нежная кожа щеки загорелась. Октавия стояла рядом, сжимая свое запястье. На глаза выступили слезы. Парень ошарашено посмотрел на жену, прижимая ладонь к горящему от пощечины лицу. — Пошел ты, Блэк, — она рывком сняла с себя обручальное кольцо, которое ограничивало трансгрессию, и аппарировала из осточертевшего дома.***
Она оказалась в маггловском пригороде. Ряд маленьких непримечательных домиков вился вдоль узкой дороги, словно кто-то взял и вытряхнул их все из коробки, так они были похожи друг на друга. Слезы катились градом из глаз. Она не могла поверить, что все кончено. Все, что было между ней и Сириусом, кончено. По ее вине. Она шла по узким улочкам, не разбирая дороги. Тяжелые капли дождя падали на лицо и с каждой секундой становились все сильнее. Вдруг небо над головой расколола яркая молния, и хлынул ливень. Вода стекала по ее волосам и лицу, одежда промокла до нитки, но она продолжала идти вперед, не обращая внимания на непогоду. Сердце разрывалось от боли, мысли путались, и она уже не понимала, где реальность, а где вымысел. Все вокруг слилось в одну серую массу, а звук дождя стал единственным, что она слышала. Он бил по крышам домов, по мостовой, барабанил по зонтам прохожих, спешивших укрыться от стихии. А она просто шла, не чувствуя ног, словно во сне. Каждый шаг давался ей с трудом, но она продолжала двигаться вперед, не зная, куда и зачем идет. Ее била мелкая дрожь, словно она стояла голой на пронизывающем ветру, и холод пробирал ее до самых костей. Это был страх, первобытный, животный страх, который сковывает все тело и парализует разум. Она так сильно любила Сириуса, что даже мысль о том, чтобы потерять его, казалась невыносимой. Но может быть, если они смогут поговорить еще раз, он поймет ее? А может, уже слишком поздно? — Смотрите, кто к нам пришел, — раздался знакомый голос, который заставил Октавию вернуться в реальность. Она подняла голову и увидела перед собой девушку в черном платье с густыми черными кудрями. От страха сердце Октавии забилось быстрее. Беллатриса. Их взгляды встретились, и Октавия ощутила, как по спине пробежал холодок. В глазах Беллатрисы была такая ненависть, что Октавия поняла — если она попадется ей в руки, то ей не жить. Безумно засмеявшись, Лестрейндж ринулась к Октавии. Чувствуя, как бешено бьется сердце в груди, Октавия побежала в противоположную сторону. Стена дождя мешала видеть, что происходит. Все звуки слились в один бесконечный стук капель по асфальту. Дождь продолжал лить стеной, превращая улицу в бурный поток. Октавия чувствовала, как вода проникает сквозь одежду, обжигая кожу холодом. Сердце билось так сильно, что казалось, будто оно вот-вот выскочит из груди. Но она продолжала бежать, хотя каждый шаг давался все труднее. Она слышала, как Лестрейндж приближается к ней, словно хищник, готовый напасть на свою жертву. Ее шаги были уверенными и быстрыми, словно сама судьба гналась за Октавией. В руках Лестрейндж сверкала волшебная палочка, излучая зловещий свет в темноте. — Экспеллиармус! — воскликнул она, и палочка Октавии вылетела из рук. Октавия понимала, что ей не уйти. Ее собственная палочка выпала из рук и исчезла в потоке воды. Теперь она была беззащитна перед своей преследовательницей. Лестрейндж торжествующе засмеялась, ее голос был полон ненависти и злобы. Октавия, словно завороженная, продолжала двигаться вперед, несмотря на то, что каждый шаг давался ей все труднее. Ее ноги скользили по мокрой от дождя земле, но она не обращала внимания на это. До того момента, пока не запнулась о камень и не полетела носом в землю. Удар был настолько сильным, что на мгновение она потеряла способность дышать. Но боль не остановила ее. Все ее мысли были заняты лишь одним — Беллатрисой Лестрейндж, которая стояла прямо перед ней, торжествующе улыбаясь. Октавия понимала, что это конец. Она была безоружна и беззащитна перед своим врагом. Но даже в этот момент отчаяния, она не могла отвести взгляда от Беллатрисы. Ее глаза горели ненавистью и жаждой мести. Октавия чувствовала, как кровь пульсирует в ее висках, а сердце бьется все быстрее. — Окти, милая, — сказала она, угрожающе надвигаясь на лежащую на земле Октавию, — не волнуйся, я не сделаю тебе больно. Мы ведь друзья. Беллатриса сделала шаг вперед и схватила Октавию за руку, отправляя слабое несопротивляющееся тело в водоворот трансгрессии.***
Октавия испуганно открыла глаза — стены родного поместья заставляли сердце бешено биться в груди. Страх сковал все ее существо, лишая возможности даже вздохнуть полной грудью. Тяжелая рука схватила ее за волосы и, не церемонясь, потащила по коридорам к той самой двери. Двери, за которой живет настоящее чудовище. Октавия пыталась вырваться, но ее держали крепко. Пожиратели, проходящие мимо, смеялись и с интересом смотрели на мокрую и грязную девушку. Некоторые узнавали в ней Октавию и воинственно говорили, что она наконец получит по заслугам. — Мой Лорд, — массивная дверь со стуком открылась, словно гром среди ясного неба, разрывая тишину и нарушая спокойствие. Октавия почувствовала знакомый аромат отцовского парфюма, тут же наполнивший легкие. Мерзкий. Ванильный. Заполняющий собой все вокруг, он напоминал о прошлом, которое она так старательно пыталась забыть. Октавия зажмурилась, надеясь на то, что все это лишь страшный сон. Но когда открыла глаза, окаменела от ужаса. Перед ней возвышался Темный Лорд. Его красные глаза сверкали в полутьме комнаты, словно два огня, готовые поглотить все на своем пути. Он смотрел куда-то вглубь, внутрь ее души, проникая в самые темные уголки ее сознания. С презрением и ненавистью. Этого момента она боялась все это время. Что окажется здесь, связанная, на коленях перед ним. Внутри все сжалось от страха. — Я ждал тебя, Октавия, — голос Темного Лорда был холоден и резок, словно лед. — Долго же ты пряталась от меня. Но теперь ты здесь, и тебе не уйти. Рядом с ним тут же возник отец. Дарио Смит улыбался какой-то садистской улыбкой и внимательно смотрел на дочь. — Моя милая Октавия, как же ты опустилась, — он присел на корточки и ласково провел рукой по спутанным грязным волосам. Октавия оскалилась и тряхнула головой, надеясь сбросить его руку. Но тяжелая ладонь отца схватила ее за локоны и потянула на себя. Девушка зашипела и попыталась вырваться, но крепкая хватка не давала этого сделать. — Хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя презираю, — Октавия шокировано раскрыла глаза, когда щеку прострелило болью. Рука отца сменилась на худую бледную ладонь Темного Лорда. Он внимательно посмотрел на нее и ощутимо продавил все ментальные блоки. Перед глазами проносилась вся ее жизнь с момента принятия метки. Маскарад — руки Блэка на ее талии и бедрах. Тот самый поцелуй с Сириусом в раздевалке, после которого они оба поняли, что любят друг друга. Потом попытка уничтожить метку и плачущий над истекающим кровью телом Блэк. Выпускной. Побег. Свадьба. Счастливые улыбки и смех. Сириус, обещающий супруге никогда ее не бросать. Разговоры о детях. — Как мило, — Лорд скривился, резко выпуская из рук лицо Октавии. — Видимо, Блэк не умеет держать слово, раз ты оказалась здесь. Бросил, — его губы исказила кривая усмешка. — Это не так, — прошипела девушка, с вызовом смотря в глаза Лорду. — Что же случилось, Ви? — он сел в кресло, носком ботинка подцепив ее подбородок. Октавия поморщилась и попыталась отвернуться, но стальная хватка Беллатрисы не дала этого сделать. — Что заставило тебя снять колечко? — Не твое дело, — выплюнула она. Лорд снова поморщился, рывком опускаясь к ней и разрывая воздух звонкой пощечиной. Девушка ошарашенно округлила глаза и часто задышала. Щека горела так, что на глаза выступили слезы. Где-то над головой послышался смех Беллатрисы. — Приятно, наверное, оказаться дома после стольких лет, — жесткой хваткой цепляется за волосы Октавии, поднимая голову на себя. Он желал смотреть ей только в глаза. — Мы окажем тебе теплый прием, Ви, не сомневайся. Жестом Лорд приказал выйти всем из комнаты. Маркус, который стоял у окна, презрительно посмотрел на Октавию, что лежала сейчас на полу отцовского кабинета. Когда они остались вдвоем, Том, тихо посмеиваясь, аккуратно достал палочку из рукава своей мантии. — Ты не представляешь, как часто я думал об этом моменте, Ви, — его лицо исказила хищная улыбка, он наставил палочку на девушку. — Круцио! Октавия забилась в конвульсиях от невыносимой боли. Слезы ручьем покатились из глаз. Было чувство, будто ей вырывают конечности, расщепляют внутренности, на живую рвут ногти. Она извивалась на полу змеей, собственный голос глухо звучал в голове. Лорд улыбался, наслаждаясь криками боли девушки. — Предавший один раз, предаст и другой, — остановив пытку, Том сел перед ней на корточки. В глазах двоилось. Ей казалось, что она все еще кричит. Надрывно. Боль не отпускала. — Тогда я и подумать не мог, что твои симпатии к брату приведут к таким последствиям. Какого тебе было спать с предателем крови? — он поднял ее за волосы. — Можешь не отвечать, — он встал, поправив свой костюм. — Все это время… я желал найти тебя. Чтобы ты, как сейчас, корчилась передо мной от боли, истекала кровью и никто не мог бы тебе помочь. Никто, — отчеканил Лорд, пуская в девушку рассекающее. Девушка скривилась и закашляла кровью. В голове пронеслись слова Сириуса: «Он убьет тебя при первой же возможности». Сейчас, лежа на полу родового поместья, она это поняла. Ей было ужасно страшно умирать. Внутри все сжималось от мысли, что это могут быть ее последние минуты. Он ведь может просто взмахнуть палочкой, и сноп зеленых искр навсегда выбьет воздух из легких. Но Лорд не торопился. Он смаковал каждую минуту страданий Октавии. — Знаешь, несмотря на то, что ты нас предала, я скажу тебе спасибо, — он наступил на забинтованную руку, под которой была метка. Октавия зашипела от боли. — Ты привела ко мне стольких талантливых волшебников, что даже страшно подумать. И все они страстно желали посмотреть тебе в глаза. Особенно после того, как ты сдала всех нас Ордену. Каждого. Он сильнее надавил на предплечье. Октавия под Томом начала извиваться и кричать, пытаясь сбросить с себя его ногу, но тот только усиливал давление. — Очень жаль, что ты не пригласила любимого дядю Тома на свадьбу, — Лорд усмехнулся и палочкой провел по бинту, разрывая его заклинанием. Показалась метка, на которой виднелись шрамы от попыток ее уничтожить. — О, — разочарованно протянул он, нажимая концом палочки на травмированную кожу. — Посмотри, в кого ты превратилась, Октавия Смит. Где та сильная волшебница, которую я знал все эти годы? Ты жалкая, как и твой поганый муж. Круцио! Октавия выгнулась в спине и раскрыла рот. Крик. Он упивался. Мужчина больно дернул ее за волосы, буквально подняв на уровень своих глаз. Блэк вскрикнула от такого обращения и на секунду ей показалось, что она отключается. Мотнула головой на автомате. — Ты будешь умирать медленно. И мучительно, — прошипел Лорд, выпуская из рук ее волосы. — Круцио! Все, что происходило дальше было словно под толстым слоем воды. Голос мужчины отдавался эхом где-то на подкорке сознания, Октавия продолжала кивать на автомате, не особо понимая что от нее хотят. Новая, незнакомая боль пронзила тело и она поняла, что снова кричит. Надрывно, до хрипоты. Орет и медленно отключается. Но ее вытаскивают из бездны. Снова и снова. Заставляя кричать. До разрыва аорты. В какой-то момент затуманенным взглядом она посмотрела на свое тело и с ужасом поняла, что лежит в луже собственной крови, — старые шрамы начали кровить, — не в силах пошевелить ни одной частью тела. — Мой Лорд, — донеслось откуда-то рядом с дверью. Том резко повернулся. Что-то злобно говорил. Октавия не могла разобрать ни слова. — Мне ужасно грустно отрываться от тебя, Ви, но дела требуют, — он снова потянул ее за волосы. — Полежи пока, я скоро вернусь. Его шаги отдавались в голове набатом. Глаза медленно закрывались. Октавия не знала, сколько провела на полу. Все тело до сих пор ломало, голова раскалывалась. Голос сорвался. Она хрипела, давясь слезами. Идиотка. Зачем сказала все это Сириусу? Зачем сняла кольцо? Лицо Блэка появилось перед глазами — расплывалось, двоилось. Он что-то говорил, но она не могла понять ни слова. Она чувствовала прикосновение палочки к шрамам, тепло зелья, разливающегося внутри. — Мерлин, ей нельзя трансгрессировать! — Блэк с кем-то ругался. Она слышала. Глаза медленно закрывались. — Тогда придумай что-нибудь! — шипел второй голос. Женский. — Если он вернется, она умрет. Октавия почувствовала, как тело подняли сильные руки. Ее куда-то несли. До боли знакомые стены поместья плыли перед глазами. Она проваливалась в сон. Последнее, что она видела, — собственную комнату и черные кудряшки над своим лицом.