Spectator

Шумно, душно. И этот запах. Ужасный, тошнотворный. Запах крови. С трудом открываю глаза, закашлявшись, с удивлением чувствуя солоноватый привкус крови на губах. Морщусь, как-то безразлично отмечая, что прокусила щеку изнутри. Предметы вокруг меня потеряли чёткость, их контуры сильно расплывались, делая всё одним сплошным пятном. Голова жутко болела, будто её сдавил железный обруч. Дышать было тяжело; наружу вырывались какие-то глухие хрипы, очевидно, минимум ребро треснуло. В ушах словно была вата, ничего не слышу. В голове мелькала только одна мысль: что, чёрт возьми, произошло? Помню, мы ехали с папой на новый объект и по дороге остановились в небольшом ресторанчике, изрядно набив желудки. Чрезмерный аппетит у меня от него. Потом мы продолжили путь, по дороге обсуждая проект профессора Миндельсона и, используя не совсем культурные выражения, критиковали его огромные недочёты. А потом... Режущий слух звук тормозов, крик отца и темнота. — Папа? — нервно дёргаюсь, тут же сдавленно зашипев. Ремень безопасности больно врезался в тело, надёжно пригвоздив меня к мягкому сиденью. Папа молчит, никак не реагируя на мой оклик, что на него не похоже. По спине пробежал холодок, я лихорадочно облизала потресканные губы. У меня очень плохое чувство. С трудом поворачиваю голову в сторону водительского сиденья, пытаясь сфокусировать взгляд, но с первого раза у меня плохо получается. Смазанный силуэт папы со временем становится более четким, я прищуриваюсь, возмущенно заклиная чёртов мозг работать. Когда это мне наконец удаётся, я тут же испуганно замираю, с ужасом смотря, во что превратилось тело моего отца. Он лежал неподвижно, как-будто просто решил прилечь и отдохнуть; его руки безвольно висели, словно у какой-то тряпичной куклы; голова была опрокинута назад, а короткие розовые волосы пропитались кровью. Его кровью. Пол лица попросту не было. Из проломленного черепа медленно текли ручьи крови; одно глазное яблоко было проколото кусочком стекла, и прозрачная, но достаточно густая жидкость медленно вытекала наружу, заливая щеку. Если ещё можно так назвать кусок свисающий кожи. Рот, раскрытый в предсмертной агонии, был заполнен кровью и кусочками раздробленных зубов. Из груди, прямо по центру, торчал кусок арматуры, который прошёл просто сквозь тело отца; его острый конец, целиком покрытый кровавыми разводами, доходил аж до заднего сидения, сохранившего более менее нормальный вид. У меня нет сил, чтобы даже закричать. Всё происходящее для меня — словно в замедленной съемке. В какой-то момент чьи-то сильные руки, разрезав ремень безопасности, вытаскивают меня наружу, вон из практически разбитой вдребезги машины. Я сопротивляюсь, отчаянно брыкаясь и продолжая смотреть на папу с надеждой, что он сейчас встанет, посмеётся и скажет, что это была его очередная глупая шутка. Но он так и продолжал лежать. И происходящее было вовсе не шуткой. Меня несут куда-то в сторону, с каждым мгновением утягивая прочь от машины, напоминающей груду металлолома; в какой-то момент ощутимо встряхивают, легонько ударяя по щекам, но я продолжаю висеть тряпочкой в чужих руках. Очевидно, моему спасителю надоело со мной нянчиться, и меня просто прислоняют к стене, небрежно кидая на голову куртку, насквозь провонявшей табачным дымом. Сползаю на землю, игнорируя этот кусок материи, молча смотря в одну точку. Я не кричу даже тогда, когда машина воспламеняется, и безжалостный огонь навеки начинает сжирать тело веста, которого я любила больше всех на этом свете. — Папа. Вокруг так много красных красок. Красное небо, красное пламя, красная кровь на теле отца. Эти краски словно пробираются под кожу, смешиваясь с моей собственной кровью, и текут по жилам, принося лишь тупую боль. Сер­дце от­ча­ян­но ко­лоти­лось, вы­бивая, ка­залось, пос­ледние уда­ры в сво­ей жиз­ни; оно кро­вото­чило от при­несён­ной бо­ли. Абсолютно пустой взгляд адресуется огромному огненному чудищу, которое потихоньку пожирало жалкие остатки машины, оставляя страшный, обгоревший скелет. В какой-то момент прикусываю нижнюю губу, да настолько сильно, что рот тут же наполняется противной вязкой жидкостью, которую я машинально глотаю, улыбаясь поистине безумно. Кругом мельтешат какие-то весты, громко ругаясь и безуспешно пытаясь укротить огненного монстра до приезда пожарной бригады, но тщётно. Огонь никогда не было просто подчинить. Кто-то спрашивает меня, в порядке ли всё. Лишь истерично смеюсь, ощущая, как к горлу подкатывает огромный ком. Да-да, конечно, всё прекрасно, я просто отца потеряла. С тяжёлыми хрипом, я просыпаюсь, тут же резко садясь на ящике. Спина затекла от длительного лежания на твёрдом и некомфортном предмете, но мне было совершенно не до того. Закрываю рот рукой, тихонько всхлипнув. Дрожащими руками вытираю текущие по щекам слёзы. Я плаваю в холодном поту, а мысли захлестывают волны незабытой боли. Боли, беспощадно разрывающей на части. Вдох-выдох. Спокойно, Лора, это всего лишь кошмар. Кошмар прошлого. Но ты же живешь настоящим, правильно? Взяла себя в руки, нечего сопли распускать. Мотнув головой, я обняла себя руками, нервно оглядываясь по сторонам. Было ещё довольно поздно, и повисшая тишина, нарушаемая ровным дыханием парней, не таила в себе никакой угрозы. Но мне, как истинному параноику, чудилось всякое. Лесма тоже спала, так что я сделала вывод, что не кричала во сне, как обычно, в противном случае она бы проснулась первой. Хоть что-то радует, честное слово. Мне и так жутко стыдно каждый раз, просыпаясь после очередного кошмара, наблюдать мельтешащую напарницу перед лицом; слышать её голос, полный жуткого волнения с нотками страха. Ужасно неловко. Навязывать другим свои проблемы я никогда не любила и не хотела. Встаю как можно тише, стараясь нечаянно не разбудить Лесму, спавшую на моём плаще, который я использовала в качестве подушки. С удивлением отмечаю, что меня ощутимо колбасит, и я проклинаю себя за чёртову слабость. Словно девчонка маленькая, ну честное слово. Глаза понемногу привыкают к темноте, и я решаю выйти подышать на свежий воздух, дабы остудить голову и привести мысли в порядок. Но кое-что заставило меня застыть на месте. Тень. Какая-то тёмная сущность, прямо в углу ангара. Или мне кажется? Чувствуя, что начинаю дрожать ещё сильнее, я лихорадочно роюсь в карманах штанов, пока не нащупываю небольшой фонарик, который я всегда ношу с собой (мало ли, вдруг ночью захочу есть и по дороге потеряюсь). Свечу в ту сторону, где мне причудился чей-то силуэт, тут же облегчённо вздыхая, не обнаружив там никого. В тёмное время суток всегда может причудиться всякое. Ведь но­чь любит об­за­вестись ка­кими-то своими выдуманными монс­тра­ми, ко­торые пу­га­ют ма­лень­ких де­ток, вы­лезая из-под кро­вати или же вып­ры­гивая из шка­фа. Она пугает леденящими кровь кош­ма­рами, ко­торые не поз­во­ляют спать, вы­зывая бо­язнь во­об­ще зак­ры­вать гла­за. Вот почему я так её не люблю. Неожиданный шорох заставил меня подпрыгнуть на месте, настороженно оглядываясь по сторонам. Лучше бы я этого не делала. Потому что теперь во всех углах я вижу эти тёмные силуэты. Мне кажется, что как только я вернусь на Вестал, стоит таки обратиться к психологу, ведь самое ужасное то, что я не могу понять, чудится ли мне это всё или происходит на самом деле. В голове лихорадочно мелькает мысль разбудить кого-то из парней и рассказать им обо всём. Мысленно ругаю себя за эту позорную идею. Я уже не маленькая, чтобы идти жаловаться на своих придуманных чудовищ в ангаре. Тем временем тени будто стали ближе, окружив меня плотным кольцом, и я с трудом сдерживаю крик, который так и стремился вырваться из груди. Чёрт, а может, всё-таки, ну её, эту гордость и разбудить хоть кого-то? Бросаю мимолётный взгляд на Гаса, мирно спавшего на одном из ящиков. Его лицо казалось совсем детским, когда он не хмурился и не размышлял что плохо, а что хорошо. Этого бесполезно будить. Был один случай, ещё когда мы жили в Альфа-сити; Грав тогда уснул прямо стоя, просто облокотившись об стену. Мы работали над одним проектом, и он настолько устал, что решил вздремнуть прямо в лаборатории. Собственно, его не помогло разбудить ничто. Даже такие радикальные методы как обливание ледяной водой и ощутимые удары по щекам были бессильными. Я даже подставила ему под нос ароматно пахнущую булочку с корицей и говорила, что пришёл Спектра. Даже последнее не подействовало, о чём вы. Вздыхаю, понимая, что выход, собственно, только один — разбудить Спектру, что является чистой воды самоубийством. Но других вариантов у меня нет. Уж лучше умереть от рук разъяренного Спектры, чем утонуть в круговороте собственного страха и кошмаров. Фантом, кстати, уснул, сидя на том самом многострадальном ящике, облокотившись спиной об стену. Маска, лежащая рядом со спящим Гелиосом, побудила у меня соблазн стыбрить её, пока блондин этого не видит, но я себя отдёрнула. Уж слишком подло, не в моих это правилах так поступать. На всё ещё трясущихся ногах подхожу к парню ближе, с неким странным чувством взирая на спящее радиактивное солнышко. А оно когда спит, оказывается, очень даже прекрасное создание. Милое. Но даже погрузившись в царство Морфея, лицо Спектры не теряло былой напыщенности и холодности, хотя выглядит парень более умиротворенным. Если такое возможно с его несносным характером. Может, будучи сонным, он будет не таким агрессивным, как обычно? Хотя о чём я думаю. Собираюсь разбудить веста среди ночи, только потому, что мне страшно сидеть одной. Тем более конкретно этого веста — и так раздражительного и презлющего в любое время суток. Чёрт бы тебя побрал, Гас Грав? Вот какого чёрта ты так крепко спишь? Разбудила бы тебя, с тобой куда проще было бы потом. Но не тут то вам! Теперь приходится выкручиваться. Присаживаюсь на краешек ящика, неуверенно взирая на Спектру. Уж больно стрёмно его будить. Если он опять посмотрит на меня так же безумно-злобно, я же помру на месте. Блин, может, оно того не стоит? Резкий скрипучий звук заставил меня молниеносно обернуться. Железный крюк, до этого мирно висевший на потолке, вдруг начал мерно раскачиваться, будто его кто-то подтолкнул. Ну нафиг, я бужу Спектру. Собравшись с силами, я тихонько потормошила парня за плечо, но меня ждало разочарование; Спектра лишь поморщился, но продолжал нагло дрыхнуть. Хотя, кто из нас ещё был наглым в этой ситуации стоит хорошенько подумать. Сильнее его тормошу, но опять таки — ноль реакции. Просыпайся уже, спящая красавица, на поцелуй можешь не рассчитывать, у меня есть более действующие методы. Легонько толкаю его, но и это на него не действует. Так, даже не смей копировать Гаса, я же помру. Вздохнув, страдальчески поднимаю взгляд вверх. Боги, ну что мне с тобой делать? Собственно, есть ещё один вариант, как разбудить Фантома. Его самый "любимый". Хоть бы меня после этого не закопали в землю живьём. Грустно усмехнувшись, аккуратно тыкаю пальцем блондина в плечо, довольно отмечая, как парень, тут же нервно вздрогнув, распахивает свои прекрасные голубые глазищи, сонно и непонимающе уставившись на меня. Боги, какая прелесть. Мне срочно нужно какое-то устройство, чтобы запечатлить этот момент. Эх, жаль, нет ничего под рукой. Спектра чуть мотает головой, проводя ладонью по как никогда взъерошенным волосам. С интересом наблюдаю, как с его глаз пропадает сонная дымка и взгляд становится более ясным. — Что случилось? — его голос был слегка хриплым после сна, но всё равно бархатным, приятно ласкающим слух. — Почему ты не спишь? — Зло не дремлет, — нервно хихикаю, но Фантом явно мой юмор не оценил, так как я отчётливо увидела раздражение, мелькнувшее в его глазах. Вот почему есть весты, которые даже пребывая в полусонном состоянии остаются грозными, а я всегда похожа на тефтельку? Несправедливо. — Если ты сейчас же не ответишь, какого чёрта ты меня разбудила среди ночи.... Всё, с добрым утром, солнышко окончательно проснулось. Фантом опасно сощурил глаза, так что аж поплохело. Хищник севера, чтоб его. Не, пусть в маске лучше ходит, я этого пронзительного взгляда глаз цвета океана не выдержу уж точно. Утоплюсь скорее и камнем на дно пойду. — Я не могу уснуть, — фактически, половину правды я сказала. Не скажу ведь, что мне страшно в этом долбанном сыром помещении, а то меня засмеют. Или ещё хуже — посмотрят презрительно и скривят в недовольной гримасе своё красивое личико. Ведь трусов парень не любит и искренне не переносит любые признаки слабости. Не хотелось бы упасть в его глазах. — Зато я хочу и вполне могу, — хмуро проговаривает блондин, демонстративно отвернувшись и вновь закрыв глаза. Ничего себе. Добреет что ли ночью, раз прибить даже не попробовал? Ещё и спать собрался. Э, не. Этого я не допущу, не так быстро. — Ну Спектра, — жалобно смотрю на него, но этот айсберг, очевидно, не растопит даже лава. Я так не играю. — Спектра-а-а, — поступаю своим излюбленным способом, а именно тычком пальцем в плечо, из-за чего Фантом морщится, но стоически глаз вновь не открывает. — Я пытаюсь уснуть. Дай мне поспать хотя бы пару часов. А кого мне тогда мучить? Не дам. — Спектра Фантом, — грозно шиплю, но и это особо не помогает. — Я сплю, — преспокойно заявляет парень, продолжая мирно сидеть на чёртовом ящике. Вот же упрямая льдина. — Ты не "сплю", ты Спектра, — бурчу, буравя Фантома недовольным взглядом. А говорят, что это я несносная и противная. Ну-ну. Медленно наклоняюсь ближе к лицу парня, отмечая, что лицу блондина стала присуща явная эмоция раздражения. Бедолагу аж перекосило. Ну что же, я старалась. Несравненный аромат хвои тут же приятно защекотал нюх, помимо воли вызывая желание приблизиться ещё ближе. Но я девушка воспитанная, да и этого буку слегка побаиваюсь, не буду, мало ли. Ресницы у Спектры, кстати, чёрные, длиннющие, прям мечта каждой девушки. Вот что за несправедливость такая, почему парней так часто матушка природа одаривает этой прелестью, а нас, девушек, нет? Фу, на мыло тебя, природа. Интересно, а какая у Спектры кожа на ощупь? — Прекрати на меня так смотреть, — моё пристальное внимание не осталось незамеченным для одной жопы-попы. Парень морщится, вновь открывая глаза и смотря на меня фирменным холодным взглядом. — Тебе что, жалко? — лишь пожимаю плечами, с неким скептизмом отмечая, что выражение лица Фантома стало ещё злее. — Ну что ты от меня хочешь? — блондин, наконец, прекращает изображать спящего, принимая позу "я здесь король, а ты — холоп". Снежная королева, чтоб тебя. — У меня бессонница, — виновато бормочу я, смотря на бойца Пайруса снизу вверх. Даже несмело улыбаюсь, но нашего лидера от моей улыбки только сильнее перекосило. — Я за тебя рад. Хочешь, чтобы я тебе колыбельную спел? — ядовито усмехается парень, вынуждая помимо воли сжаться. Жестокий вест, определённо жестокий. Интересно только, в кого это чудо такое родилось. — Поговори со мной немножко. — Говорят днём, ночью нормальные весты спят, — Спектра приподнимает бровь, явно негодуя, какого чёрта я всё ещё не оставила его в покое. Айсберг, поверь, я бы с радостью, но мне немножко страшно сидеть одной. — А я особенная, — ловлю на себе задумчивый взгляд блондина. — Ну хоть немножко давай поговорим. Лидер хмыкает; его гла­за цвета бирюзы тут же при­нима­ют­ся изу­чать меня, и я мо­гу пок­лясть­ся, что этот взгляд ра­бота­ет не ху­же всех ска­неров и рентгенов вместе взятых. У меня аж мурашки по спине пробежали. Чёртовые голубые гла­за, прон­зи­тель­ные и гип­но­тизи­ру­ющие. На бес­ко­неч­но дол­гое мгно­вение я будто чувс­тво­вала се­бя рас­кры­той под их взгля­дом, слов­но все мои сек­ре­ты и стра­хи в од­ну се­кун­ду ста­ли вид­ны — вы­пол­зли, буд­то па­рази­ты, из ще­лей­. — Говори скорей, я действительно хочу отдохнуть, — после бесконечно долгих гляделок, наконец, недовольно произносит Спектра, от чего я помимо воли облегчённо вздохнула. Наконец-то я опять ощущаю себя как вест, а не как букашка под микроскопом. Полдела сделано. Теперь самая тяжёлая часть. — Может выйдем на свежий воздух? — улыбаюсь настолько очаровательно, насколько вообще могу. — Знаешь, ведь свежий воздух полезен для здоровья и укрепления всего организма в целом: он улучшает работу сосудов, лёгких, сердца и других органов. Зрачки в глазах парня опасно сузились, а черты лица стали более резкими. — Делора. — Да? — Я тебя убью. — Я тебя тоже обожаю, — нервно мямлю, начиная теребить в руках ткань собственного пиджака. Безусловно, эта Земля на меня плохо вливает — становлюсь какой-то соплячкой, которая сама себя жалеет и хочет к кому-то на ручки. Кому-то сильному, который обнимет, решит все мои проблемы и будет со мной рядом. Тьфу! Презираю сама себя за эту слабость, за то, что мне не хватает храбрости самой посмотреть страху в глаза. Помимо воли кусаю нижнюю губу. Как же меня это бесит. Ещё и этот смотрит своими чёртовыми глазами цвета океана в штиль, изучающе, с мелькающим в глубине лёгким недоумением. — Делора, только не говори, что ты боишься, — Спектра смотрит на меня внимательно, но презрения в его взгляде всё ещё нет, что не может не радовать. — Я не боюсь, — придаю голосу как можно больше уверенности, но получается как-то скудно. Неловко хмыкаю и машинально скрещиваю руки на груди. Спектре, очевидно, никто не говорил, что от этого его взгляда можно с ума сойти. В прямом смысле. Я такими темпами в дурку быстрее попаду, чем положено. Фантом вдруг вздыхает как-то обречённо, укоризненно покачав головой. Шокировано наблюдаю, как он невозмутимо встаёт, потирая шею и кидая на меня недовольный взгляд. — Долго сидеть будешь? — поджимает губы. — Или у тебя проснулась совесть, и ты решила перенести прогулку на утро? Вау. Я его буду чаще будить среди ночи. Уж больно он добрый становится. Спектра, постояв ещё от силы секунд десять, закатывает глаза, попросту разворачиваясь и направившись в сторону выхода, очевидно, задолбавшись ждать, пока у моего мозга пройдёт перезагрузка. Так, Лора, не тормозим, сейчас это тебе только навредит. Пользуйся моментом неожиданной доброты Фантома. Такое бывает раз в тысячелетие. Наверное, кто-то мне явно сочувствующий принёс в жертву какому-то духу куропатку, дабы это произошло. С трудом сдержав улыбку, я двинулась за Фантомом, внутренне победоносно ликуя от такой неожиданной покладистости радиоактивного солнышка. Нужно его меньше злить в вознаграждение за столь благородный поступок. Или подарить что-то интересное. Последний вариант мне больше нравится. Стоило мне выйти на улицу, как в лицо тут же подул весьма даже холодный ветер, но не такой ледяной, как взгляд одного веста, так что терпимо. Предварительно зашёв Спектре за спину, я по привычке оглянулась по сторонам, но так как ничего подозрительного не увидела, то встала с правой стороны от парня, наблюдающего за моими передвижениями с каким-то странным выражением лица. — Ну всё, мы вышли. Что ты ещё от меня хочешь? — сухо интересуется он, чуть склонив голову на бок. — Фу, не будь таким злым, — прошу невозможного, но попытаться никогда не поздно. — Ты разбудила меня в три часа ночи. Не вижу повода для радости, — Спектра облокачивается спиной об стену ангара, прикрывая глаза. Да ты никогда его не видишь. Его пессимизм настолько ощутимо всегда ощущается в фразах, что мне иногда кажется, что Спектра на самом деле дед какой-то, а не обычный девятнадцатилетний парень. А может, его в детстве дед укусил? Ну а что, это единственное разумное объяснение. — Ну не век же тебе злым ходить и на всех шипеть. Фантом настолько резко открывает глаза, что я аж подпрыгнула. До инфаркта доведёт когда-то, я серьёзно. — Знаешь, что я сейчас хочу? Замуровать тебя вон в ту стену. Он кивает головой в сторону серой стены одного из ангаров по близости, на которой виднелась огромная паутина мелких трещин. Хоть бы целую выбрал, это же неуважительно. — А я хочу находить созвездия, — игнорирую язвительный смешок. —Посмотри, как красиво. Поднимаю голову вверх, с наслаждением принимаясь рассматривать звездное небо. Оно здесь даже красивее, чем на Вестале. Усыпанное тысячами звезд, различных по яркости и цвету, ночное небо Земли манило своей красотой и таинственностью; а полная луна вообще светила не хуже солнца, и я даже прищурилась от её столь яркого света. Удивительно. — Угу, — блондин явно не был любителем прекрасного. — А знаешь, кто ещё красивее? — Спектра отвлекается от созерцания своих ботинок, зыркнув на меня явно мрачновато. — Ну? — Я. Фантом явно насмешливо и издевательски ухмыляется. По его физиономии так и читается, что он не совсем с этим согласен. На процентов так 110. Вот же падлюка пернатая. — Эй! Ты хочешь сказать, что я страшная? — Единственное, что я хочу — это спать, — этот засранец ухмыляться поистине очаровательно, в его глазах появляются смешинки. Говнюк Спектра с этими своими голубыми глазами с огоньками вмес­то зрач­ков. Очень сильно хочу его треснуть, прям очень-очень. — Ты невыносим. Фантом шире ухмыляется, явно предвкушая будущее веселье для своей ядовитой души. — Говорит вест, который прервал мой драгоценный сон. Вот почему тебе не спится? Ты же пошла на боковую раньше всех, ещё даже относительно светло было. И судя по сопению, ты действительно заснула. Какая муха тебя укусила, что ты вдруг проснулась? Эх, если бы ты знал только. — Или это такая ужасная месть за вчерашний вечер? Непонимающе хлопаю глазами, уставившись на парня, как баран на новые ворота. — Не думала, что ты такого плохого мнения обо мне, — бурчу, отворачиваясь от парня. — Мне просто, ну... кошмар приснился. Почему-то мне показалось, что сейчас он не будет надо мной смеяться. Каким бы плохим о нём не было мнение окружающих, этот вест не был таким уж ужасным, как его называют. Больше скажу, даже со своими замашками маньяка, который гонится за властью и порой пытается воплотить в жизнь ну очень безумные идеи, он был получше даже тех же бойцов Фронта. — И ты решила превратить и мою ночь в сущий кошмар? Ну, то, что он язвит, это нормально, на это я даже не обижаюсь. Привыкла. — Спектра. — Перевернись на другой бок и спи, нет, она идет будить меня, — явно укоризненно произносит этот несносный тип. — Кстати, почему не Гаса? Мелькнувшее в его глазах самодовольство я успела заметить и лишь усмехнулась. О, даже не надейся. У меня просто выбора не было, вот тебя и разбудила. Я тебя никак не выделяю, нет-нет. — Он когда спит, его и взрыв не разбудит, — пожимаю плечами, становясь к парню ближе. Уж больно порывы ветра стали беспощадными, А этот айсберг хоть с одной стороны да прикрывает, сам об этом не догадываясь. — Как я ему завидую, — тянет этот индивид, даже не посмотрев на меня. Обиделся, что ли, что я никак не выделила Его славное Величество? Ну, всё бывает в первый раз. — Я не могу спать там, — тихо произношу. — А вдруг в ящике что-то страшное живёт? И оно вылезёт и съест меня? Спектра приподнимает бровь; в его глазах я вижу безграничную усталость и явноё желание пойти головой об стенку побиться. Я была бы не против на это посмотреть. — Делора, ты как маленький ребёнок, ну честное слово, — тоном явно всемудрого взрослого произносит он. — С тобой больше проблем, чем пользы. Вот только здесь не надо! Я, между прочим, принимаю участие в фотосинтезе. Дышу, вырабатывается углекислый газ для растений. Ни одно растение ещё не жаловалось. — Спасибо, — признаюсь, слова блондина меня слегка таки обидели. — Не виновата, что родилась такой непутевой. А кому приятно такое слышать? Покажите мне это существо, оно будет моим телохранителем каждый раз, когда мне подобное будут говорить. Так сказать, пусть принимает удар на себя. — Ты когда обижаешься, действительно похожа на хомяка, — смотрю на Спектру взглядом злобной совы. Не люблю это прозвище, но пытаться отучить так называть — бесполезно. Наоборот, мои мальчики увидят, что это меня злит и только так меня звать и будут. Знаю я этих хитрых задниц. Фантом улыбается, демонстрируя ямочки, заставив вздрогнуть; в его глазах я вижу дофига коварства и огромного интереса. Ой-ой. Я узнаю этот взгляд. — Только попробуй схватить меня за щеку и я сама тебя в стене замурую, — смотрю на этого представителя льдин предупреждающе, от чего он улыбается настолько ласково, что меня аж передёрнуло. Как голодная акула, ёлки ж ты палки. Помимо воли начинаю давать задний ход, с ужасом взирая, как эта карающая гильотина последовала за мной, с выражением лица голодного динозавра. — Спектра, не смей, — агрессивно шиплю, ускоряясь. — Если ты это сделаешь, то я за себя не ручаюсь. Адское пламя в его глазах заставило тихо взвыть и покорно кинуться бежать, но не тут то было. Мой побег быстро предотвращают, ловко хватая за руку своей клешнёй и властно разворачивая лицом к себе. С явным садистским удовольствием Спектра ощутимо щипает меня за щеку, от чего я громко и чувственно заголосила смесью крика птеродактеля и выдры. — Ты бесчувственная, самовлюблённая, эгоистичная, циничная скотина! — я от души бью его ладонью по плечу, с яростью смотря в смеющиеся голубые глаза. — Здорово, правда? — довольно протягивает эта падлюка пернатая, с энтузиазмом маленького ребёнка хватая меня за другую щеку. — Бамбук тебе в задницу! — в сердцах отталкиваю этого дьявола в обличии обычного веста, гневно рыкнув. Спектра лишь сипло смеётся, наклонив голову на бок. — Ну-ну, что за выражения? Как неэтично, — продолжает издеваться этот...этот... ужасный тролль, очаровательно блеснув глазками. Похороню в коробке из-под печенья. — Всё этично, я сказала "в задницу", а не "в жопу", а хотелось бы, — фыркаю я, с удовольствием отмечая, как лицо блондина вмиг приобретает недовольное выражение. — Я сейчас спать пойду. — Шантажист. Спектра вздыхает. Да так тяжко, что мне его аж жалко стало. Шучу, нет. — Как я тебя вообще ещё терплю? А как я сама себя всё ещё терплю, вот это вопрос. Лишь пожимаю плечами, не решаясь подойти ближе к лидеру, а то опять вдруг захочет меня за щёки потягать. — Ты святой вест. Ну или бревно. Новоиспеченное бревнышко посмотрело на меня злобно-презлобно, вызвав у меня длительный приступ смеха. — Сейчас плюну на всё и пойду обратно на тот ужасно неудобный ящик и усну. Будешь тут одна сидеть, — бука-злюка вновь принимается угрожать, заставив меня нахмуриться. Подношу руки к нему с видом великого мыслителя, посмотрев на Спектру величественно-нравоучительно. — Я не одна, вокруг меня мохнатые сливы пророчества, — серьёзно произношу, наблюдая, как Фантом в который раз за десять минут тяжело вздыхает, начиная потирать двумя пальцами переносицу. Смотрит взглядом человека, который с радостью бы прыгнул с высоты десятиэтажного дома. — Ненормальная. Хихикаю, показывая ему язык. — Вообще, отрицать тот факт, что ты бревно — не стоит. Фактически, от тебя пахнет хвоей, а хвоя — дерево. Всё логично, — я тыкаю его пальцем в плечо, с детским любопытством наблюдая целую палитру эмоций на моське айсберга — от раздражения до дикого желания убить. — Я подам на тебя в суд за то, что ты оскорбляешь деревья и меня. — А деревья то ты за что трогаешь? Я только тебя оскорбляю, — мужественно терплю фирменный холодный взгляд. Мне бы премию за это. Но кто же додумается. — За что мне досталась такая честь? А действительно, кстати. Задумчиво жую нижнюю губу, посмотрев на Спектру оценивающе. Ну и что ему сказать? — Эм... Я выношу мозг только особенным, — Фантом обернулся в мою сторону с удивлением. — Цени. Так, только не особенный, в смысле особенный. Блин, похоже, я опять сказала не то, что нужно. Вот из всех вариантов ответа всегда выбираю не тот. Чтобы вы знали, я просто имела в виду, что мне нравится его злить. Уж слишком у него реакция любопытная. — Ценю. Недоуменно встречаюсь взглядом с личными океанами лидера, отмечая вновь пляшущие огоньки в самых глубинах. Нужно срочно переводить тему, он же от самодовольства лопнет. — Почему ты меня всегда называешь "Делорой", а не просто "Лорой"? — склоняю голову на бок. — Такое чувство, что ты постоянно мной недоволен. — Правильное у тебя чувство. Улыбается, зараза. Губы скоро от таких широких улыбок треснут. — Но терпишь же меня? Значит, я что-то для тебя значу. — Ты очень ценный работник, — уклончиво отвечает блондин и отводит взгляд, вдруг заинтересовавшись кучей мусора. Я, конечно, понимаю, что собеседник я так себе, но не думала, что до такой же степени. — Да ну, просто работник, и всё? — аккуратно тяну его за рукав пиджака, вновь пытаясь привлечь внимание. — Я думала, я твой друг. — У меня нет друзей. Сказал, как отрезал. И тут же вокруг него будто возник невидимый до сих пор пан­цирь, причём пуленепробиваемый. Он появляется всегда, когда я пытаюсь узнать у парня что-то личное. Спектра будто втя­гива­ет го­лову в этот панцирь на лю­бую по­пыт­ку вы­тащить из него хоть какую-то информацию; и в любой момент готовится вон­зить в оппонента ког­ти и зу­бы. Даже я знаю, что обычно такая уж больно резкая реакция возникает из-за того, что какая-то гниль подзаборная в прошлом причинила ощутимую такую боль. Здо­рово пос­та­ралась, ос­та­вляя пос­ле се­бя ме­сиво из ого­лен­ных нер­вов. Убивала бы таких. — Приятель? — неуверенно интересуюсь, уже пожалев, что задела подобную тему. Фантом окидывает меня непонятным взглядом, сохраняя всё то же мрачное выражение. — Скорее заноза в одном месте. Красноречиво. — Что тебе не нравится? — хмурюсь, обнимая себя руками. Становится довольно прохладно, и я жалею что не взяла с собой плащ. — Ты слишком шумная, гиперактивная и неадекватная. Не пробовала усмирить свой нрав? — Тогда это была бы не Лора. А Амфибрахий Кеттерманн, например, — лишь фыркаю. Лидер тут же пос­мотрел на меня та­ким взгля­дом, что северный полюс со своими морозами нер­вно ку­рит в сто­рон­ке. — Делора... — Лора, — мягко исправляю, отмечая, как Спектра опасно скалится. — Делора, — упрямо произносит он, одарив очередной порцией холода. — Прекрати дурачиться. Тебе 17 лет, ты уже достаточно взрослая. Может, пришло время вести себя нормально? Нет, я так не думаю. — Не хочу быть взрослой. У взрослых всегда очень много проблем и забот. — Ты сама как одна большая проблема и забота. На­бира­ясь сил и тер­пе­ния и зыркая на парня ка­ким-то бе­шеным взгля­дом, я об­ли­зала пересохшие гу­бы, опасно прищурившись. Как раз в манере Спектры Фантома. Научил на свою голову, теперь пусть страдает. После мой взор пал на лежащее на земле нечто, напоминающее камень, но это явно не был камень. Понимаю, описание то ещё, но сейчас оно особо и не важно. — Я сейчас кину в тебя этой штукой, — поднимаю это нечто, угрожающе потрусив в руке. Предмет, на удивление, странно булькнул, но меня это не смутило. И не такое видали. На се­кун­ду на ли­це парня воз­ни­ка­ет лёгкое удивление, но тут же сме­ня­ет­ся ядо­витой ух­мылкой. Та­кой неп­ри­ят­ной, что ме­ня ко­робит, сто­ит мне пред­ста­вить, ка­кие ко­зыри для из­дёвок я ему сей­час пре­под­несла. — Напугала, — нахально тянет этот тип, зыркнув на меня, как на мелкую букашку. — Я серьёзно, — да Фантом сам как одна большая, прям огромная заноза. Только в моей задницей. Проигнорируем тот факт, что этот блондин вообще-то являлся до жути опасным типом, и это несчастное подобие на камень в моей руке представляло для него такую же опасность, как мне переедание. Спектра в реальной жизни мог по­давить ко­го угод­но, раз­ма­зать по стен­ке, гла­зом не мор­гнув. Крайне жесток и прин­ци­пи­ален он был особенно, ког­да де­ло ка­салось на­руше­ния пра­вил. Его правил. Этот его пунктик делал мою жизнь невыносимой, так как делать всё суто по порядку и по правилам я не терпела. Никогда не понимала, как можно быть таким консервативным, как шпрот. — Делора, — игнорирую явное предупреждение в голосе бойца Пайруса. — Вот ещё раз меня "Делорой" назовёшь, точно кину. Мы пос­мотре­ли друг на дру­га весьма красноречиво и я, не сдержавшись, прыскаю, вызвав у парня слабую улыбку. Ту самую, от которой у меня появляется синдром зефирки под солнцем. — Как скажешь, Аддерли, как скажешь. Пожалуй, в такие моменты этот тип показывает свою настоящую сущность — всё так же злобную, холодную и несносную, но в то же время до жути интересную, богатую чёрным юмором и искренними эмоциями. Жалко, что чаще всего эту всю прелесть скрывает маска бесчувственного индивида, которую так часто надевает Фантом. Небрежно бросаю недокамень в сторону, с чувством собственного достоинства потирая руками, убивая тем самым двух зайцев — стряхиваю невидимую грязь и согреваю замерзшие руки. — Пошли внутрь, — вздрагиваю, когда Спектра неожиданно наклоняется ближе к моему лицу. — У тебя губы посинели, зрелище не очень приятное. — Не смотри. Я упрямее любого ослика и так просто не побегу сразу же, после твоего приказа, да-да. Машинально делаю шаг назад, ибо подобная близость меня пугает. Парень отчего-то морщится, недовольно поджав губы. — Это приказ. Заходи, — не терпящим возражения тоном цедит Спектра, не дожидаясь моего ответа хватая меня за плечико и таща внутрь проклятого ангара, словно на буксире. Помещение опять же поприветсвовало нас ледянящими кровь мраком и я помимо воли напряглась. — И что теперь? — уныло интересуюсь, когда моё тельце, наконец, отпускают. — А как ты думаешь? — Я бы посчитала трещины на полу. Весьма увлекательное занятие, мм? — Нет. Ты сейчас идёшь спать, как и я. Ну нет. Я в этом месте больше глаза не закрою. — Я не хочу. — Тебя никто не спрашивает, — хмуро произносит Спектра, вновь преспокойно садясь на свой ящик. — Ну и зачем ты вообще интересовался, что будем делать, если решил всё за меня? — хмуро бурчу, наблюдая, как парень вальяжно развалился на своём подобии на трон. Тоже мне, цаца. — Потому что твоё мнение для вида нужно же было спросить. Ну, хоть правду сказал и на том спасибо. Задумчиво покусывая нижнюю губу, я в какой-то момент останавлюю взгляд на плаще Спектры, который валялся на соседнем ящике. Так и манит к себе эта на первый взгляд странная вещь. А что если...? — Я тут подумала. Можно я заберу твой плащ? — хоть посплю с ощущением, что нахожусь в лесу. — Зачем он тебе? Блин, пойду продам его бродячему цирку и куплю себе укулеле. — Я решила накрыться ним с головой и сидеть, как в домике. Вижу, что владелец вышеупомянутого предмета одежды явно не горит желанием мне что-то отдавать. Как обычно. — У тебя свой есть, используй его. Мой плащ не имеет такого вкус­ного за­паха, от­да­ющий глу­биной хвой­но­го ле­са. Сравнил, называется, слона и комара. — Не хочу. Твой очень вкусно пахнет. Лучше, чем еда, — честно признаюсь, невинно хлопая глазами. Этим заявлением я Фантома явно озадачила. Если честно, себя тоже. — Вау, — шокировано хмыкает парень. — Неужели такое вообще бывает? Мне казалось, что милее запаха еды тебе ничего не будет. — Я сама в шоке. Так дашь? — Если отдам, то это принесёт мне покой? — внимательно смотря на меня, уточняет Спектра, явно чувствуя подвох. Чуйка у него отменная. — Да. — И ты пойдёшь спать? — с надеждой спрашивает Фантом, заставив меня улыбнуться. — Ага. Чуть помешкавшись, блондин протягивает мне свой плащ, но по его виду можно сразу понять, что ему это ой как не хочется делать. Жадина. — Забирай и иди на свой ящик. Радостно хихикаю, забирая такую полюбившуюся мне вещь и под странным взглядом Спектры обматываясь с головы до ног этой невероятно пахнущей материей. Наконец, образовав кокон из плаща, я счастливо выглядываю сквозь перья, излучая вселенское удовольствие. — А можно на твоем ящике остаться? — как бы невзначай интересуюсь, содрогаясь от мысли, что придётся опять одной находится в, пожалуй, самой тёмной части ангара. Выбрала тихое место, на свою то голову. Фантом ме­ня­ет­ся в ли­це, и это не прос­то од­на лёг­кая гри­маса. О, нет, это пол­ный пе­рево­рот! Глу­бочай­шее изум­ле­ние зах­ва­тыва­ет взгляд и из­ме­ня­ет ли­нию губ; его лицо слегка вытягивается, а брови с рыжим отливом приподнимаются. Такого поворота событий этот тип явно не ожидал. — А мне где спать прикажешь? — Спектра смотрит на меня широко открытыми глазами, видно, до сих не отойдя от моей смелой ремарки, — Можешь на полу. — Ну уж нет. Спектра берёт себя в руки, и его моська вновь становится до жути спокойной и скучной. — Тогда посидишь со мной, пока я не усну? Кажется, сегодня я бью всё рекорды по возможностям привести лидера в состояние глубочайшего шока. — Издеваешься? — Сейчас нет. — Назови мне хоть одну причину, почему я должен совершить подобную глупость? — холодно тянет Фантом, кажись, да­же не мор­гая, слов­но гип­но­тизи­ру­я. Я чувс­твую се­бя ма­лень­кой, без­за­щит­ной птич­кой пе­ред ко­ролев­ской коб­рой. — В противном случае, я буду с тобой говорить до утра, и мы встретим рассвет втроём: я, ты и твой потерянный на эту ночь сон. Спектру перекосило. Видать, такая перспектива его не очень порадовала. Гнев, мелькнувший в глубинах его глаз заставил меня сглотнуть, а выражение физиономии пробудило желание стать муравьём и уйти в закат. — Ты будешь гореть в Аду, я тебе обещаю, — раздражённо шипит Спектра, резко встав на свои две и нависнув надо мной карающей гильотиной. — Я тебе даже сам котёл сделаю и собственноручно поставлю на самый огромный костёр. Моё плечо оказывается в железных тисках и я чуть не вою от резкой боли. — Это так мило, что ты даже в Ад решил пойти вместе со мной. Я знала, что ты не бросишь меня одну, — нервно усмехаюсь, с ужасом наблюдая, как стремительно суживаются зрачки в холодных глазах веста, который за всю мою жизнь был единственным существом, способным напугать только своим видом. — Я отомщу тебе, клянусь. Ещё больнее сжав моё несчастное плечико, блондин довольно грубо тянет меня в сторону моего же ящика, и мне остаётся только очень быстро перебирать ногами вслед разъяренного бойца Пайруса. Боги, когда я научусь вовремя остановиться. Меня отпускают только возле моего "ложа", несильно подтолкнув и ука­зав взгля­дом садится на ящик и не испытывать терпение парня, которое, судя по всему, уже было на пределе. Забираюсь сразу с ногами, укутываясь с головой в плащ Спектры, который был куда приятнее своего владельца. Аккуратно выглядывая из-под воротника, я с явной опаской наблюдаю, как Спектра садиться на самый край ящика, довольно агрессивно отодвинув мой собственный плащ, свёрнутый в своеобразный рулон. Как Лесма так и продолжила невозмутимо спать, несмотря на столь маниакальные действия с предметом верхней одежды, — загадка. Что-то злобно буркнув себе под нос, Фантом устраивается поудобнее, упираясь рукой об ящик. Смущённо отмечаю, что его грабля находится на опасно близком расстоянии от моего тельца. — Это, — неуверенно мямлю, тут же чуть потупившись от волн холода и раздражения, которыми в сию же секунду щедро одарил меня Спектра. — Что ещё для тебя сделать? — с холодком интересуется Фантом. — Станцевать твист? О. Боги. Моя юморная душа прям кричит сказать это. Пусть он меня после ответа убьёт, но я просто не могу не сказать. — Желательно стриптиз, — подмигиваю парню, который одарил меня убийственным взглядом и тут же весьма болезненно ткнув локтем мне в область ребёр, от чего я глухо зашипела.— Ай! Я же пошутила — Ты меня бесишь... — Ты такой интересный, когда злишься, — злой до чёртиков Фантом, ухмыляясь явно с ноткой садизма, мстительно сжимает моё плечо, что у меня аж глаз из орбит повылазили. — Ай-ай, больно отпусти, всё, я поняла. Больше шутить не буду. С огромным усилием освобождаясь от тяжёлой руки этого маньяка, я с явной обидой накрылась плащом с головой. — Чувствую себя отцом пятилетнего ребёнка, — слышу раздражённый голос Фантома и явно понимаю, что физиономия у него сейчас ядовитая. — Спи. — Хорошо, папуль, — не задумываясь, ляпаю, тут же испуганно закрыв себе же рот. Он мне явно такое не простит. И я угадала, так как буквально через мгновение меня вновь больно тыкнули до жути острым локтем в ребро. Садист чёртов! — Где же у тебя кнопка выключения? — хмуро интересуется Спектра, вынудив выглянуть из своей берлоги. Взору сразу открылась кислое лицо Спектры. Кислее, наверное, может быть только кефир. Испорченный. — Оу, ты правда хочешь её увидеть? — играю бровями, чем, собственно, достигла ожидаемого эффекта на свою явно больную голову. Спектра оскалился похлеще любого маньяка, что мне уж поплохело. — Всё-всё, молчу. Поспешно закрываю глаза, изображая настолько умиротворённое лицо, на которое вообще была способна. Правда, спрятать улыбку я не смогла никак. Как представлю нынешнее состояние одного злюки-буки, так на смех сразу же пробирает. — Если ты сейчас же не уснёшь, я тебя утоплю в ближайшем болоте. Открываю глаза, улыбнувшись шире. Вот что значит забота, а не эти ваши цветочки. — Ты просто солнышко. Радиоактивное. Уничтожающее на своём пути всё живое. Да и неживое тоже, в принципе. — Нет, лучше сброшу с крыши, — лишь мрачно бросило "солнышко", начиная мерно постукивать пальцами по своему колену. — Я лишь хотела пожелать тебе спокойной ночи, — начинаю выводить пальчиком узоры на поверхности ящика. — С тобой ночь никогда не будет спокойной. Закрывай глаза. — А ты не пожелаешь мне спокойной ночи в ответ? — надуваю губы, делая бровки домиком. Актриса во мне не умрёт никогда. — Тебе так тяжело сказать два слова? — Два слова. — Вредный, — его очередное упрямство вызвало улыбку. — Это мне говоришь ты? — Фантом смотрит угрюмо, явно желая превратиться в птичку и взлететь отсюда нафиг. — Что ты хочешь от меня, такого утончённого и мягкого создания? Чуток переборщила с утончённым, конечно. Но что сделано, то сделано. — Хочу, чтобы ты наконец уснула и прекратила меня доставать. — Ты излучаешь энергию прокисших ягод, это, знаешь ли, ощутимо мешает моему полноценному сну, — никогда не умела чувствовать эту границу, когда стоит прекратить нести всякую чушь. — Без проблем, я с радостью уйду и не буду тебе мешать. Спектра невозмутимо, с огромным облегчением встаёт, порываясь уйти, и я с замиранием сердца понимаю, что если он сейчас уйдёт, то я вновь останусь одна. И эти ужасающие тени, затаившиеся в углах, вновь сомкнутся вокруг меня плотным кольцом. Монстры выползут из щелей, тут же набросятся на меня, сверкая кровавыми глазами. А жуткое видение из прошлого будет преследовать меня, пока я не начну рвать волосы на голове и сбивать костяшки в кровь об бетонные стены безысходности. Я не хочу. — Стой! — отчаянно хватаю парня за рукав плаща, крепко сжимая материю, словно утопающий хватается за брошенный в воду спасательный круг. — Не уходи... Боль похожа на крик. Ты словно кри­чишь в зву­конеп­ро­ница­емой ком­на­те. Знаешь, что ник­то не ус­лы­шит, но всё равно про­дол­жаешь. Во весь го­лос, до разрывающей бо­ли в лёг­ких, до го­ловок­ру­жения. И где-то в глубине души всё же надеешься, что кто-то придёт на твой зов, разобьёт чёртовые стены и освободит тебя. Но это никогда не произойдёт. Спектра смотрит на меня сначала раздражённо, но после его лицо приобретает выражение глубокой задумчивости. Глаза-сканеры смотрят на меня испытующе и я закусываю губу, отводя взгляд. Остальные не должны решать твои же проблемы за тебя — это мой девиз по жизни. Остальные не должны знать, как тебе трудно, как тяжело карабкаться по неровной лестницы вверх, стараясь выбраться из ямы дерьма, называемой жизнью. Почему дерьма? Да потому что эта самая жизнь есть бесконечная череда проблем. Решая одну проблему, ты лишь создаёшь другую. — В чём дело? — спокойно интересуется парень. — С каких пор ты стала такой трусливой? — Я не трусливая, — с огромным усилием воли заставляю себя вновь посмотрев в эти бездонные глаза. — Я просто осторожная. Если на этой планете существуют чудища, то они увидят тебя, испугаются и уйдут прочь. — Спасибо. Блондин недовольно кривит губы. — Это, между прочим, комплимент. Внутренний голосок начинает отчаянно орать, чтобы я взяла себя в руки. Это совесть проснулась. Как всегда вовремя. — Сомнительный комплимент, скажу тебе. Спектра не подушка, в которую ты можешь поплакаться. Прекрати истерику и отпусти его. — Ну знаешь, как умею, так и хвалю. От тебя иногда такая смертоносная аура идёт, что хочется зарыться в песок и стать червяком. Я представляю, что с монстрами бы было. Отпусти. Его. Рукав. Нет. Не отпущу. Внутренняя истеричка победоносно показала оппоненту фак, а отчаянно до этого сопротивлявшаяся совесть подняла руки в знак поражения. Фантом вздыхает, вновь усаживаясь на ящик. Смотрит устало, заставив сердце сжаться. Всё-таки, единственная сволочь здесь ты, Делора. Вест из-за тебя теряет драгоценное время сна и вынужден нянчиться с тобой. Он сам не уходит. Нет. Он бы ушёл, но ты же его не отпускаешь. — Знаешь, — вздрагиваю, потерянно зыркнув на серьёзное лицо лидера. —Иногда, не имея достаточно данных для завершения логической цепочки, мозг ребёнка додумывает недостающие детали, и обычно в самых мрачных красках. Из-за бурного воображения у субъекта возникает страх, как реакция на происходящее. Очень часто, когда маленькие дети чего-то боятся, например, тех же воображаемых монстров в собственной комнате в ночное время суток, то зовут кого-то из взрослых посидеть рядом. Так они чувствуют себя в безопасности, потому что кто-то сидит рядом с ними и как бы физически их защищает. Никого не напоминает? Поздравляю, тебя считают маленьким сопливым ребёнком. Мне сейчас так плевать. Да хоть верблюдом, лишь бы не оставляли одну. — Допустим, это так, — хмурюсь. —Доволен? — Вполне. Смотрю в бирюзовые глаза с тайной надеждой не увидеть там презрения. Почему-то этого я боялась больше всего. Сильнее, чем пауков и воздушных шариков. Становиться не так тошно, когда я его не замечаю. Во взгляде Спектры нет и намёка. Напротив, в нём мелькает нечто такое, что приводит меня в ступор. Эту эмоцию я вижу уже второй раз за наше знакомство. О да, это беспокойство. Спешно отвожу взгляд, не давая возможности "прочитать" себя ещё больше. Фантом превосходно разбирается в людях, так же, как и знает особенности работы человеческого мышления, личностные качества вестов, их проявления и взаимосвязи. В основном, конечно, свои знания он применяет, чтобы искусно манипулировать остальными, но и в какой-то мере его психологические навыки и богатый опыт позволяют настолько досконально прочувствовать веста и его возможные действия, что мне иногда аж страшно становится. Вест, который может прочитать тебя, как открытую книгу, безусловно, очень опасен. — Можно подумать, ты ничего в этом мире не боишься. Облизываю пересохшие губы, наконец, взяв себя в руки. Чуть ослабляю хватку, уже не сжимая пиджак парня до боли в пальцах. — Боюсь, — Спектра сейчас само спокойствие. — Но вполне реальных вещей, которые не являются плодом моих фантазий. — Например? — Так я тебе сразу и сказал. Слабо улыбаюсь. Ничего не меняется. — Ты всегда так отвечаешь. Парень лишь пожимает плечами, для него ничего никому не рассказывать — это дело житейское. Я понимаю, что это очень умный ход, ведь ни одна живая душа не сможет использовать какуе-то информацию о Фантоме ему же во вред, но врожденное любопытство у меня очень сильное. Поэтому я в всякий раз надеюсь, что этот айсберг чуть оттает, позволив хоть на миг узреть свои глубины, но такое ни разу не случалось. Пока что. — Я закрытый вест, если ты до сих пор не заметила. Как же такое не заметишь. — А ещё противный и злой. — Напомни мне причину почему я с тобой до сих пор сижу? — блондин склоняет голову на бок, и я тут же его копирую, так же склоняя голову. — Мы договорились, что я ребёнок и ты меня защищаешь от моих же придуманных монстров, — улыбаюсь искренно. — Так что сиди, взрослый ты наш, и охраняй дитя. Губы Спектры дрогнули в подобии на улыбку. Если бы не задолбавшийся вид, это бы выглядело правдоподобнее. — Ты называла меня эгоистом, а сама? "У тебя учусь" — хотелось сказать мне, но я вовремя останавливаюсь, понимая, что злить этого парня не стоит. Ещё успею. — Если ты забыл, акцент в той ремарке был на слове "скотина". Получилось как всегда ещё хуже. В этом вся я. Спектра смотрит возмущённо, упрямо сжимая тонкие губы. О, я представляю, о чём он думает: какая-то девчонка разбудила среди ночи, вынудила выйти на улицу, заставила сидеть с ней, пока, видите ли, она не уснёт, мучает болтовней, так ещё и дерзит. Мне самой за всё это стыдно. Очень. Я бы рада заткнуться, но иногда такие вот тупые шуточки и сарказм — это всё, что мне остаётся, когда так тошно. — Честное слово, как только прилетим обратно на Вестал, то я куплю тебе кляп, — произносит боец Пайруса, хмуря брови. — Мне чёрный, пожалуйста, — говорю, так же лыбясь. — Без проблем, — тут же мрачно отказывает блондин. Заклейте мне рот скотчем, пожалуйста. Хоть кто-нибудь. У меня сейчас же словесный понос начнётся. — А давно ты по этой части шаришь? Нет, лучше зашейте мне эту дыру, с которой выходят эти до жути глупые и неуместные слова. — Что? — Спектра искренне удивляется, поднимая бровь. Всё, меня уже не остановить. — Говорю, с каких пор тебе тема садомазохизма... Ай! Моё плечо так сжимают, что там что-то подозрительно хрустнуло. Сглатываю, с ужасом наблюдая, как выражение лица Фантома становится маниакально-безумным, а на губах появляется ласковая улыбочка. Парень наклоняется ко мне до невозможного близко, и я ощущаю его тёплое дыхание у себя на губах. Доигралась, ёлки-палки. — Если ты сейчас же не замолчишь... — сузившиеся зрачки в его глазах — как две вертикальные ниточки, и я даже не знаю, что меня пугает больше — его безумный вид или ласковый тон. Не выдержав, я от ужаса закрываю глаза, решив благоразумным решение притвориться трупом. Через удивительно длинный период времени, я чувствую, что от меня отстраняются, а после даже до жути сильную хватку ослабляют. Правда, плечико не отпускают, будто предупреждая, что в любой момент Спектра готов сыграть в злого полицейского. Несмело открываю один глаз, а потом второй, опасливо косясь на блондина, чей вид таил в себе столько угрозы, сколько таит подвал в банальном фильме ужасов. Посветлевшие от ярости глаза тут же впились в меня тяжёлым взглядом, от которого вполне бы могли завять цветочки и подохнуть птички. — Спектра, я... — несмело начинаю, тут же ойкнув от резкой боли; плечо по ощущению будто защемили бетонные плиты. Лицо парня в этот момент было таким страшным, что у меня аж сердце от ужаса пропустило удар. — Да я тебя сейчас... — рычит Фантом, и в глубинах его глаз загорелись две красные точки. Мамочки... — Я просто хотела сказать спасибо, что не оставил меня одну, — нервно мямлю, чуя задницей быструю и мучительную смерть. — У меня разве был выбор? — ледяным голосом спрашивает Спектра, но его взгляд становится не таким убийственным. — Был, ты мог бы выставить меня за дверь, накричать, запустить вместе с ракетой. В конце концов, просто проигнорировать. Ведь он, по сути, ничего мне не обязан. — Последний вариант я воплощу в жизнь, если ты не уснёшь за две минуты, — угрожающе тянет лидер. — А ты же не уйдёшь до этого момента? Не бросишь меня? — кажется, мой мозг деградирует и я вновь становлюсь маленькой девочкой. — Нет, никуда не денусь, — Спектра про­из­но­сит эту фра­зу твёр­до, но с хо­рошо слыш­ной ус­та­лостью в го­лосе. — Спи, Делора. Хватка на плече вновь слабеет, но руку опять же так никто и не убрал. К всему этому, для перестраховки, я тоже не разжимаю свою, крепко вцепившуюся в рукав пиджака другой руки Фантома, а он благополучно делает вид, что не замечает столь варварское действие, как и я игнорирую его граблю. Тёплую граблю. Зарываюсь носом в перья плаща, довольно фыркая от того, что они приятно щекотали лицо; шлейф из будоражащего сознание аромата укутывает меня в своеобразный плотный кокон, вынуждая расслабиться, словно я в сию же секунду поглотила литровую банку валерьянки. Закрываю глаза, отдаваясь чувству лёгкой сонливости, уже не боясь ничего и никого: ни леденящей кровь ночи, ни выдуманных монстров, ни страшных теней в тёмных углах ангара. Ведь Спектра, хоть и не горя особым желанием, но остаётся рядом со мной; излучает вселенское недовольство и раздражение, но держит своё слово и не бросает меня одну. Его присутствие было подобно мощной защите от всего самого ужасного в этом мире. Честно, я не знаю, по­чему мне так спо­кой­но, ког­да этот вест находится рядом со мной; почему все страхи вдруг отступают, вроде бы их и не было до этого; почему тепло, исходящие от Спектры, было настолько приятным, что я чуть не мурлычу, удобнее устраиваясь на жёсткой поверхности. Чёрт его знает, что за ерунда сейчас со мной происходит. Возможно, я просто устала, может быть пора лечиться, или уже всё настолько потеряно, что меня не спасти, не знаю. Но одно я могу сказать точно — это первая ночь за столь длительное время после смерти папы, когда мне было не страшно засыпать.