Just let me say one thing I’ve had enough*
Это было просто одно типичное утро. Как и все остальные, оно началось с неохотного пробуждения. Чонину нравилось просыпаться чуть раньше необходимого и просто лежать с закрытыми глазами. Через прикрытые веки он видел, как тёмная комната медленно и неохотно наполняется светом, словно солнце тоже не хотело просыпаться и идти сегодня на работу. Благо, что работа Кая начиналась тогда, когда этого захочет он. А сейчас он просто наслаждался тишиной, чувствуя, как сердцебиение привычным стуком разносит по телу кровь. Особое удовольствие ему приносило ощущение маленького сердечка в каждом кончике пальцев. Всё тело отдыхало, словно после напряжённой недели, и только сердце спокойно делало свою работу, гоняя кровь туда-сюда. Такое единение с телом затягивает настолько, что порой пугаешься любого шороха, который разбивает эту идиллию, заставляя содрогнуться. Чужие губы мягко коснулись оголённого плеча Кима, и тот поморщился, едва одёрнув его. По коже пробежались лёгкие мурашки, словно будильник для всего тела – пора вставать! Кай недовольно поморщился, взмахом руки пытаясь согнать приставучую мошку по имени Пак Чанёль, который без зазрения совести продолжал мягко целовать каждый миллиметр плеча брюнета. — Убери от меня свои губени, я сплю, слепой?! — возмущённо пробурчал Кай, просто спинывая парня с кровати. Тот рухнул на пол так, словно в нём было по меньшей мере килограммов сто пятьдесят. Однако сам по себе Пак был обыкновенным мешком с костями. Не прибавить, не убавить. Возмущённо подскочив, Чан без лишних слов, но зато показательно топая, ушёл на кухню. Там он начал брякать тарелками, сковородками и кастрюлями, делая вид для себя и окружающих, что он что-то готовит. Это всегда бесило Кая. Не умеешь – куда лезешь?! Вот только он никак не ожидал, что, зайдя на кухню, увидит невероятное: стол, на котором красовалась большая тарелка с блинчиками под шоколадным сиропом, ароматный кофе и довольную рожу Пак Чанёля. Последнее было удивительнее всего. С подозрением оглядев этот утренний подарок, Чонин нахмурился и с явным раздражением в глазах посмотрел на Чана. — Что ты на этот раз задумал и к чему такие жертвы? — прошипел Ким, словно ластиком стирая с лица Пака его чеширскую улыбку. Ёль фыркнул, надевая на себя уже давно знакомую Чонину маску босса. Из-за этого выражения лица воображение Кима автоматически вырисовывало поверх паковской домашней одежды деловой костюм. — Я решил объединить силы с Ву, — холодно ответил Чан, явно не готовый к возражениям со стороны Кая, хотя на самом деле знал, каким будет ответ. Чонин побагровел от злости, вытаращив глаза на парня. Вот уж подобного бреда он никак не ожидал от него. Что значит объединить силы с Ву? Это же равносильно тому, что лев пойдёт на уступки с антилопой, объединяя свой народ с её. Да это же все законы природы рушит! — Ты спятил?! — заорал Ким, собираясь в этот же момент вмазать по смазливой роже. — Ты чем думаешь, придурок?! Чтоб хоть как-то успокоить парня, Чан схватил его за запястья и всем своим телом прижал к стене, чтоб не вырывался. Он знал, что в гневе Чонин опасен даже для него, поэтому нужно было срочно утихомирить юношу. — Это был не вопрос, ты меня понял? — прошипел Пак в самые губы Кима, но тот ловко вырывался, освобождая запястья и со всей силы ударяя Чана в лицо. — Руки убери! — Кай был в бешенстве, его трясло от злости, а в кровь выбросило такое количество адреналина, что он мог вполне убить Пака. Их отношения нельзя назвать нормальными. Никогда нельзя было. Чанёль знал, что Кай в любой момент может слететь с катушек. Брюнет часто замыкался в себе, молчал, выглядел холодно и отстранёно, когда с ним разговаривали чужие, но, если они оставались с Паком наедине, Ким раскрывался с абсолютно другой стороны. Он был неуправляемым, непредсказуемым и ещё много разных слов на “не”. Но это не пугало Чанёля. Даже если в порыве злости Кай ударял парня, а такое было нечасто, но имело место быть, Пак никогда не давал сдачи. Он позволял использовать себя, как грушу для битья, но такие привилегии были только у Чонина. Ким же никогда не извинялся перед Паком ни за один удар. Он словно давал ему то, что тот заслуживает. Потирая челюсть и проверяя её на наличие переломов, Чанёль посмотрел на брюнета, который кипел изнутри. Он понимал, что любой из его приближённых, знающий столько же, сколько знает Кай, и имеющий такие же привилегии, какие имеет Кай, ударил его точно так же, а может, даже и не раз. Так что в этом вопросе Чонин был не так жесток. — Ты пойми, что в этом больше плюсов, чем минусов, — не сдавался Пак, а Ким неосознанно сжимал кулаки сильнее. — И какие же плюсы окупят те минусы, которые всплывут сразу после подписания договора, мм? — ядовито прошипел Кай, ожидая незамедлительного ответа, иначе бы он за себя не отвечал. Чанёль сел на пол, смотря на брюнета снизу вверх. — Ты можешь просто запинать меня до смерти, если тебе так сильно этого хочется, — Пак пожал плечами, показывая всем своим видом, что ему всё равно. Вот уж чего в Чанёле не занимать – так это хитрости. Он был отличным психологом и всегда тонко чувствовал, как поступить с тем или иным человеком. С Каем всегда срабатывал метод разрешения. Чан говорил, что готов к тому, чтоб Чонин его избил, может, даже убил, а тот в свою очередь, где-то подсознательно понимая, что такая жертва не принесёт ему никакого удовлетворения, сдавался, успокаиваясь. И этот раз не был исключением. Чонин вздохнул, усаживаясь на пол напротив Чанёля и заглядывая тому в глаза, признавая за собой поражение. — Несмотря на все мелочи, — Пак только начал, но уже понял, что Каю не нравится эта манера объяснения, и попробовал снова, — хорошо, мои люди – это не мелочь, но ведь его люди перейдут ко мне. Но даже несмотря на всё это, самый большой плюс объединения – это территория и сила. Ты же знаешь, что, пока мы одни, против нас все. Нам нужен сообщник в любом случае. А дружеские отношения с Ифанем – на руку и мне, и ему. Нам не выгодно подставлять друг друга. Ким покачал головой, показывая всем своим видом, что это абсолютно неправильный ответ. Может, в каком-то плане Чонин был слишком молод, чтоб понять Чанёля. Может, слишком эгоистичен. Это было почти два года назад, ему не вспомнить, что тогда руководило им, но он отчётливо помнил, что у него не было ни одного основания так себя вести, но он вёл. — Если ты заключишь с ним договор, я уйду, — холодно ответил Чонин, искренне веря, что Пак выберет его. И он выбрал. Видимо, Чанёль тогда ещё слишком боялся потерять Кима. Однако прошло только полгода, как Чонин просто исчез. Первое утро, когда Пак проснулся один, стало для него отрывной точкой.I always shoot first Never ask questions Never feel the consequences**
Ожидание. Всегда ли оно такое колкое и неприятное? Или это зависит от того, что ты ждёшь? Если впереди какая-то хорошая новость, будет ли так же неспокойно на душе? Или ощущается внутренний полёт? Нетерпение и ожидание – разные вещи? Если нет, то почему? А если да, то как объяснить то, что, когда мы чего-то ожидаем, мы не можем терпеть? А если мы не можем терпеть, есть ли это ожидание? Мысли бесконечным потоком гудели в голове Сехуна. Он сидел на диване, уместив голову на коленках и закрыв глаза. Ему было так спокойней. Вокруг - всепоглощающая тишина, от которой порой сводило зубы, но О мог подолгу находиться в таком положении. В лаборатории белые стены. Как в психбольнице? Почему именно белые? Разве человек не сходит с ума ещё больше, когда вокруг него один бесконечно белый свет? Свет, у которого нет границ. Успокаивал ли он когда-нибудь Сехуна? Нет. Не было ни минуты, когда бы парень не морщился, желая как можно скорее покинуть это место. Тогда, смотря на пропитанные бесконечностью и сумасшествием стены, он мечтал увидеть закат. Каким видит его человек? Сможет ли Сехун когда-нибудь почувствовать что-то подобное? Если, конечно, человек что-то испытывает, глядя на падающее за горизонт солнце. — Ты так и не сменил позу, пока я был в душе? — Кай удивлённо выгнул бровь, заходя в комнату. Под струями горячей воды Чонин провёл чуть меньше часа. Он любил просто стоять, размышляя о чём-то своём, а порой вообще отключая мозг и забываясь. Ему нравилось, как обжигающие капли падали на его кожу, заставляя вздрагивать и морщиться всё тело. Но потом он постепенно привыкал к ним, абсолютно ничего не чувствуя, но это не означало, что его кожа не могла получить достаточно сильный ожог. Удивительно, что то же самое происходило с ним в жизни. Когда всё только начиналось, ему было страшно и больно, он изо всех пытался спрятаться от мира жестокости и предательства, которые, словно капли горячей воды, рушились на него, прожигая нутро. Но год за годом он ощущал эту боль всё реже и реже, вскоре считая, что её совсем нет. Пока не обнаружил ожог, за ним и другой, а потом и вовсе понял, что на его душе столько шрамов и ожогов, что пора просто спрятаться. И он спрятался. В своей квартирке на крыше, посчитав, что только там он сможет залечить свои раны и не заработать новые. — Я думал о Чанёле, — честно ответил Се, ожидая, что Кай хоть как-то отреагирует, но тот, казалось, был абсолютно спокоен и расположен к разговорам на сложные темы, — точнее мне было интересно, почему он так долго ждал тебя, чтоб сказать, что ты ему задолжал. А если бы ты вообще не пришёл? Ким едва сдержался, чтоб не рассмеяться, а после подошёл и со всей силы зарядил Сехуну подзатыльник. Да так, что тот чуть кубарем не скатился с дивана от неожиданности. Ошарашено подняв взгляд на брюнета, О даже не знал, чему тут можно было сильнее удивляться: этому неожиданному удару или отстранённой холодности Кая, которую тот пытался скрыть. — Если ты хочешь стать человеком во всех смыслах, то должен знать, что такие вопросы не задаются трезвому человеку, — тон Кима был почти учительский, строгий и не требующий возражений, а потом он неожиданно усмехнулся и направился в сторону кухни. Затылок Сехуна давно не болел, но парень продолжал его потирать, словно пытаясь угадать, что сейчас произойдёт. Кай уселся на пол у дивана и похлопал по месту рядом с собой. Хун, не долго думая, спустился на ковёр, усаживаясь рядом с Кимом. Тот протянул ему баночку и объяснил, как открывать. — Это обыкновенное пиво, думаю, ты слышал о таком. Простите, что не предлагаю вам бутылочку виски или коньяка какого-нибудь – нет такого добра, — хмыкнул Кай, делая глоток из своей баночки. Сехун повторил за брюнетом, поднося напиток к губам и сначала принюхиваясь. Запах был не сказать, что очень неприятный, но и принюхиваться к нему сильно не хотелось. Прикрыв глаза, О попытался не представлять, какое это самое пиво на вкус, а просто сделать глоток и забыть. В принципе, именно так он и сделал, крепко жмурясь от газиков, которые ударили в нос и от неприятного горького привкуса. Вот эту мерзость ему захотелось выплюнуть прямо тут же, но он не мог этого сделать, потому что Кай угощал его, и где-то внутри теплилась надежда, что второй глоток будет менее ужасным. Быстро проглотив жидкость, Сехун высунул язык, чтоб избавиться от противного привкуса, а Кай, заметив это, не сдержал смеха. — Вот это реакция, — похлопав сконфуженного Хуна по плечу, пролепетал Ким. — Ну, ничего, сначала это всегда так, привыкнешь. Се вытер тыльной стороной ладони губы, стараясь хоть как-то оттереть от себя этот отвратный запах и вкус, но у него это плохо выходило. Он был рад только тому, что Кай теперь выглядел не таким холодным, каким он был пару часов назад у Чанёля. — А что же, теперь нашли мне замену? Чанёль нахмурился и сжал кулаки сильнее, ему было уже не до детских игр. Чонин вёл себя слишком глупо и самоуверенно. На что он рассчитывает? Он хочет, чтоб Пак заметил, как он вырос? Как повзрослел за тот год, пока они не видели друг друга? — Представь себе, у нас теперь есть люди, способные заменить тебя, — фыркнул Чанёль, от чего по коже Кая табуном пробежались мурашки. — Ты хочешь сказать?.. — Ким догадывался, на что намекает Пак, но ему было необходимо услышать всё от него. Чанёль хмыкнул, абсолютно довольный реакцией брюнета, и снова вернулся в свою колею. — Люди Ифаня – ценнейший набор, с ними можно не переживать, что что-то пойдёт не так, — он знал, что даже спустя год для Чонина эта тема слишком болезненна. Пак был прав, Ким изменился в лице и весь побледнел, сжимая кулаки сильнее. Сехун же вообще не понимал, что происходит. Впервые речь для него была набором букв, которые не несли никакого смысла. Просто звучат, просто раздражают слух, колеблют воздух, но абсолютно пустые. Что за Ифань, почему у Кая такая реакция на него, что происходит? — Он хотел заключить с ним договор, — вдруг разоткровенничался Кай, делая последний глоток и откидывая куда-то в сторону пустую банку, — общая территория. Они всегда были по соседству, и у них было много общего, их даже братьями считали. Вот ему в голову и пришла эта мысль. Однако у любой медали две стороны. С подписанием договора все его приближённые должны были перейти к Ифаню. Грубо говоря, он бы просто отдал меня ему бесплатно, чтоб только стать более значимым в своих кругах. Сехун ошарашено моргнул, переваривая откровения Чонина, и задумался, как бы он сам поступил в такой ситуации? Сложно представить боль от предательства, ни разу не пережив его. О мог представить себя на месте Кима, но он никак бы не смог ощутить то, что чувствовал Кай. — Поэтому ты ушёл от него? — осторожно спросил Хун. Несмотря на то, что ему было страшно мучить Кима своими вопросами, ему хотелось сильнее узнать, как поступают люди. Блондин полагал, что такое переживают все, что это нормально так же, как и любовь. Единственное отличие – разная реакция. Кому-то не составляет труда пережить это, лишь иногда они возвращаются к воспоминаниям, позволяя своим эмоциям вырваться наружу, но некоторые страдают глубоко и больно. Кто из них Кай? Хун не знал его достаточно, но что-то ему подсказывало, что Кима бы никогда не сломали эмоции. — Он согласился не подписывать договор с ним, — кивнул Кай, делая вид, что пытается вспомнить, — но потом наши отношения накалились, и в один прекрасный день я просто ушёл. Это было легко, если честно, я слишком устал от него. Сехун даже не заметил, как, слушая, нахмурился. Он абсолютно не чувствовал, как морщинка между его бровей становилась глубже, а лицо словно прибавило к себе десяток лет. Ему не понравилось, как резко тон откровений сменился на тон “съешь это и заткнись”. Словно подсознание Кая резко захлопнуло все пути выхода правды, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как отгородится от Хуна ложью. Хотя нет, вряд ли это была ложь. Просто Ким боялся открывать свои чувства, которые спали где-то глубоко-глубоко. Словно эти воспоминания, спрятанные за толстой стеной равнодушия, могли всколыхнуть его, разрушить этот занавес и пробраться наружу. Могли ли они тогда сломать Кая? Обладают ли воспоминания человека такой огромной силой? Хуну это ещё предстояло узнать. Заметив, что его гость опять провалился в себя, что-то разбирая, что-то подмечая, Чонин беззлобно хмыкнул, забирая у того полную банку пива, которое явно пришлось не по вкусу блондину, и направился в сторону кухни. Телефон зазвонил неожиданно для обоих, парни подпрыгнули на месте, внутренне посмеиваясь друг над другом. Но, увидев, чьё имя высвечивается на экране, Ким нахмурил брови, ощущая, как по телу растягивается раздражение. — Я тебя слушаю, — почти прорычал Ким, всеми силами пытаясь показать, как ему неприятно иметь дело с Чанёлем. — Я тоже безумно рад слышать тебя, — ехидно ответил Пак, а на фоне послышался шорох бумаг, — сегодня в шесть, адрес я пришлю тебе сообщением, возьми с собой Сехуна, пусть познакомится. Кай даже не успел ничего возразить, как трубку положили. Грёбанный Пак Чанёль знал, что Ким готов был воспользоваться любой секундой, чтоб показать ему всю свою ненависть, правда сам Чан считал это слишком глупым. Он думал, что Чонин повзрослел, но сейчас ему становилось даже скучно наблюдать за тем же ребёнком. Это весело, когда вы оба – дети, но когда один становится старше, опытнее, ему уже кажется, что всякое поведение младшего – глупость и игра. От этого быстро устаёшь. Первое время это выглядит забавно, невинно и даже мило, но избыток этого заставляет чувствовать раздражение. Как взбитые сливки, которые сложно съесть одному и сразу: приторно и тошнит. Размышления Чонина прервал звук пришедшего сообщения, и парень ненадолго отвлёкся снова, чтоб понять, где это находится. Сехуну же в своё время были интересны отношения этих двоих ещё сильнее, чем раньше. Тогда он вообще не понимал, что их связывает, но теперь он начинал распутывать этот узел хотя бы по эмоциям Кима. Тот явно хотел показать всем своим поведением, что ему плевать на всё и на Чанёля, но все его действия выглядели абсолютно по-другому. Он как будто неосознанно пытался привлечь внимание. Хоть кого-нибудь. Будь то Пак или Сехун. Могло ли это быть от затяжного одиночества брюнета? А может, Хуну просто это всё кажется. — Собирайся, через полчаса мы должны быть на месте, иначе с нас шкуру сдерут, — отстранённо пробормотал Ким, выкидывая банки в мусорку и выходя из квартиры. В его убежище теперь было слишком многолюдно. Одна большая комната, в которой не спрячешься от назойливой пары глаз. Чонин не злился на Сехуна, просто порой брюнету хотелось побыть одному, как раньше, наедине со своими мыслями и чувствами. Когда кто-то другой поблизости сотрясает воздух, которым ты дышишь, чтоб прийти в себя, сложно скрыться за стеной отчуждения. Погода была под стать настроению и желаниям: серое полотно туч заволокло небо, пряча под своей плотной тканью даже самый крохотный лучик солнца. Едва ощутимый ветер игрался с сизым дымом, исходящим от сигареты, словно это была его единственная забава, которую он мог себе позволить. Он крутился вокруг, не зная, с какой стороны подступиться, он был настолько слаб, что, казалось, порой исчезал на мгновение, чтоб после вернуться с толикой силы, которой в последствии всё равно оказывалось мало. Кай не заметил, как выкурил уже вторую сигарету, растворяясь в этом ветре. — Я думаю, нам пора, — осторожно подал голос Сехун, беспокоясь о том, что ему пришлось прервать одиночество Кая. — Иначе мы опоздаем. Чонин ничего не ответил, он просто послушно кивнул и выкинул бычок вниз, снова к соседям. Стабильность иногда помогает выжить. Пока терпение других не лопнет. Зато в конце всегда ждут приключения. В этот раз от поездки на мотоцикле у Сехуна не было никакого дикого восторга. Парень просто ехал, чувствуя бешеную скорость сродни полёту, но его взгляд был опущен на мокрую от недавнего дождя дорогу, на которой в бешеном темпе друг за другом спешила разметка, превращая серую массу асфальта в то, что отличает его от бесконечно белых стен. Что-то должно притягивать взгляд, иначе человек сходит с ума. Будь на той стене хотя бы одно яркое пятно, хотя бы простое фото того заката, о котором грезит Сехун, был бы он сейчас на свободе? Быть может, он бы давно уже сбежал. Тогда в чём разница? Ему было сложно сейчас ответить на этот вопрос. Кай медленно сбрасывал скорость, что говорило только об одном – они почти приехали. Это-то и вытащило Сехуна из дебрей его раздумий. Парень огляделся по сторонам, примечая, что в этот раз район выглядит не так богато: отсутствие магазинов и дряхлые дома с местами заколоченными окнами делали своё дело. А Кай тем временем резко свернул в один из переулков. С левой стороны шло бесконечное кирпичное здание, а справа за худой решёткой был стадион, давно заброшенный и заросший, но местами кое-где проглядывалась притоптанная трава, значит, здесь ещё были люди. Переулок кончался большим забором, у которого теснились пустые и ржавые мусорные баки. Кай остановился у одного из них, заглушая мотор, а уже через несколько мгновений на небольшой площадке между зданием и забором появились люди. Сехун слез с мотоцикла следом за Кимом. Тот выглядел невозмутимо, несмотря на то, что готов был скрипеть зубами от злости. Напротив них было с десяток людей, которые нагло не сводили своих мерзких и колких взглядов с парней. О показалось всё это невероятной пыткой, но вскоре толпа зашевелилась и в центр, уже ближе к Каю и Хуну, вышли двое. В лучших традициях минимализма можно сказать о них “высокие и божественно красивые”. Парень, вышедший на передний план, имел такие же серебренные волосы, как Чанёль, только у него они были зачесаны вверх, а виски побриты. У Сехуна на мгновение даже дух перехватило от такой крутости и красоты. Правда они нисколько не затмевали внешность парня, что стоял поодаль. Его чёрные глаза впивались в Хуна, словно видя его насквозь, однако сам Се дискомфорта не ощущал, потому как сам даже не пытался оторвать взгляд от высокого и статного брюнета. — Давно не виделись, Кай, — пробасил парень с серебреными волосами, и Сехун понял, что означает выражение “ватные ноги”. Почему они с Чанёлем так сильно похожи? Даже этим невероятно приятным бархатным голосом. Пока Хун мысленно давился слюной, Кай и незнакомец успели обговорить какие-то вопросы, которые блондин даже в адекватном состоянии не смог бы понять. — Эй, поздоровайся, тебе говорят, — пихнув О в бок, прорычал Кай, отчего Хун встрепенулся, пытаясь поймать нить разговора. — Здравствуй, О Сехун, я – Ву Ифань, а это Тао, — парень напротив добродушно улыбался, словно сосед из дома напротив, и Хун не заметил, как расплылся в улыбке в ответ. Однако ядовитая ухмылка черноволосого, которого представили как Тао, заставила О вздрогнуть и с опаской посмотреть тому в глаза. Что-то ему в нем не нравилось, что-то очень сильно настораживало.It's hard to imagine But one day you'll end up like me***
*Хочу сказать тебе всего одну вещь: С меня хватит. © Bitter Taste **Я всегда делаю первый выстрел, Не задаю вопросов, Никогда не боюсь последствий. © Nothing's Fair in Love And War ***Трудно представить, Но однажды ты закончишь так же, как я... © Get Out Alive