Per aspera ad astra

Я знаю сотню твоих имён на всех языках земли, В кого ты будешь (и был) влюблён, о ком голова болит, Я знаю наперечет рубцы на узкой твоей спине И что ты лучшая из вакцин из всех, что подходят мне. Ты так же знаешь меня насквозь, навыворот, на просвет: И тихий смех, и взрывную злость, и шёпот мой нараспев, И самый жгучий, грызущий страх приходишь ко мне забыть, Чтоб слушать сказки далеких стран и прятаться от судьбы. Мы совпадаем до мелочей: вот родинки и рубцы, До абсолюта – ничья/ничей – сиамские близнецы. И в это сходство мы влюблены до солнечных брызг внутри: Одни и те же мы видим сны, сердец совпадает ритм. С другими мы говорим не в такт, с другими не делим вздох, И абсолютная пустота внутри нас свила гнездо. Она пробила нас как игла, оставила в темноте. Ничейность смотрит из наших глаз, Из наших непрочных тел. И это дикое ни-че-го сплело нас в один клубок. Мы будем рядом из года в год, друг другу и царь, и бог. Пусть разрывает весь мир война, нас этот не тронет вид. Ведь пустота породнила нас гораздо сильней любви. Джезебел Морган

- Мне очень жаль. - Ну и видок у меня сейчас, должно быть, если даже ты, бывший реданский шпион, сочувствуешь мне. - Не льсти себе, моя дорогая Меригольд. Сочувствовать, как и чувствовать в принципе, я по милости одной нашей общей знакомой давно уже разучился. Воспитание, будь оно неладно, не позволяет мне забыть о правилах приличия. Я всего лишь попытался быть вежливым. - До глубины души тронута твоими попытками, но лучше засунь себе свою вежливость куда подальше. У меня на неё аллергия. - Я бы, пожалуй, отрезал тебе твой прелестный острый язычок за подобную дерзость, но… Пожар, который ты устроила час назад в казармах, немного… Как бы поточнее выразиться… Furens quid femina possit. Не хочу смотреть, на что способна женщина в исступлении. Особенно если учесть, что эта женщина – ведьма. - Мудрое решение. Она надвинула капюшон до середины лица и прижалась спиной к холодной каменной стене портового дока. Сил выяснять отношения с реданцем у неё не было. Чертовски хотелось спать. Даже чудовищная боль в левой руке отошла на задний план. Трисс устала до такой степени, что почти ничего не чувствовала. Она даже не смогла бы вспомнить, каким образом из пылающего в огне двора охотничьих казарм оказалась здесь, на берегу Понтара, да еще и в компании Сигизмунда Дийкстры, общаться с которым у чародейки не было ни малейшего желания. Ведьмак, до сих пор успешно притворявшийся глухонемым, наконец, негромко кашлянул, как бы напоминая о себе, и заговорил: - Отстань от неё. Неужели это не могло подождать до завтра? - Если бы могло – наверняка подождало бы, - парировал Дийкстра. – Но вот мы здесь. И я, раз уж мы так мило беседуем на фоне этих живописных бочек с протухшей рыбой и ошметками чьих-то внутренностей, размазанных прямо по стене, дерзну напомнить, что всё еще жду от вас отчет. Где моя казна? - Спрятана в надежном месте, - ответил Геральт. – Вот, возьми, - он протянул реданцу ключ, который Трисс нашла у Менге. - В надежном месте? Это где же? – прищурился граф, как-то недоверчиво взглянув на находку. - Если честно, понятия не имею, - ведьмак широко зевнул и прислонился к стене рядом с чародейкой. - Это, по-вашему, смешно? - А мы, по-твоему, смеемся? Нам не удалось узнать, где Менге прячет твоё золото. Он при жизни-то был не особо общителен, а после смерти стал совсем неразговорчив. Но если тебе станет легче, в казармах золота точно не было. - Я бы понял, если бы послал на дело дилетанта, - Дийкстра начал выходить из себя, и Геральт в глубине души не мог осудить его за это. – Я бы даже понял, если бы ведьмак с его потрясающим неумением вести переговоры пошел один. Но вы двое: самый опасный убийца во всём мире и могущественная ведьма, которой под силу стереть с лица земли целый город… Вы не смогли развязать язык самому обычному солдафону? - Ну почему же не смогли? – вздохнула Трисс. – Он сказал нам то, что нас интересовало, но умер прежде, чем речь зашла о твоих деньгах. Вот от этой руки, - она продемонстрировала ему свою окровавленную ладонь. – Я всадила ему нож в горло. Хочешь наорать на меня? Давай. Только не делай вид, будто не знаешь, что мы пошли к охотникам не ради тебя. - Трисс… - ведьмак коснулся её плеча. – Не надо. - Чего не надо? Боги, Геральт, неужели ты думаешь, что он действительно не знает? - Она права, - немного помолчав, отозвался Дийкстра. – Мне всё известно. И о том, кто на самом деле спёр моё золото, и о том, почему вы согласились сунуться в казармы. Лютик. Этот павлин обчистил меня и угодил в лапы Менге со всем моим добром. - Выходит, ты нас обманул? - Вы-то, конечно, оба были со мной предельно честны. - Но если ты всё знаешь, почему не отыщешь свои деньги самостоятельно? - Ну, во-первых, я не знал, а лишь догадывался… - А, во-вторых, люди вроде тебя не делают грязную работу своими руками, - перебила его чародейка. – Ему просто нужен был надежный человек, который точно не осмелился бы наложить лапы на его добро. - С твоим умом тебе бы в королевские советницы, - съязвил бывший реданский шпик. – Ах, да, - заулыбался он, заметив тень неудовольствия на лице женщины. – Твой король мертв, ведьма. Твоего государства теперь даже нет на карте мира. Ты сама едва сводишь концы с концами, пытаясь выжить в городе, где таких как ты сжигают на костре ради потехи. Ладно он, - Дийкстра кивнул в сторону Геральта, - ему твои чародеи до фонаря. Но ты… С моими деньгами и связями ты легко осуществила бы то, что задумала. А что же теперь? Лютика вам ни за что не освободить, потому что из тюрьмы под Храмовым островом не сбегал еще ни один заключенный. Деньги мои вы даже не попытались вернуть. Твоя жертва была абсолютно напрасной. Так стоило ли вообще поддаваться сантиментам ради… Он вдруг умолк. Губы его шевелились, но изо рта не доносилось ни звука. Ведьмак взглянул на Трисс. Чародейка подула на пальцы и спрятала руку в карман плаща. - Он мне надоел, - произнесла она, пожав плечами. – Три чертовых месяца я унижалась перед тобой, граф Ройвен, пока моих друзей и знакомых сжигали на площади Иерарха. С меня хватит. С твоими связями ты точно разыщешь свою казну и без нашей помощи. А наш разговор окончен, как и наше непродолжительное сотрудничество. Немота исчезнет к утру. Она приблизилась к нему вплотную и добавила уже намного тише: - Я знаю, зачем ты ищешь Филиппу. Надеюсь только на то, что она более доступным тебе языком объяснит, что не стоит злить ведьму. Это в том случае, если ты все-таки найдешь её. Сказав это, Трисс плотнее закуталась в плащ и исчезла в огненной вспышке телепорта, оставив после себя лишь слабое золотое мерцание. Геральт сделал глубокий вдох, присел на каменный выступ и достал из кармана куртки трубку и кисет. Курил ведьмак очень редко, и никогда еще ему не хотелось этого сильнее, чем сейчас. Дийкстра молча (а что еще ему оставалось?) сел рядом. Занимался рассвет. Звон колоколов, оповестивший город о пожаре, давно смолк, и от казарм, судя по всему, остались лишь жалкие головешки. В утреннем воздухе воняло едким дымом, паленой плотью и кровью охотников на ведьм. Эта жуткая вонь заглушала даже запах протухшей рыбы, которым пропитался весь порт. Геральт как никогда жалел, что имеет нечеловечески острое обоняние. - Говорят, у ведьмаков нет ни чувств, ни чести, ни даже совести, - сделав затяжку и выдохнув через ноздри молочно-белый дымок, произнес Геральт. – Что за деньги они выполнят любую работу. Так вот знай, Дийкстра, это ложь, которую мы сами рассказываем о себе. Сколько ты готов был мне заплатить? Пятьсот крон? Тысячу? Дийкстра смотрел вдаль. - Мне не жаль этих денег. Я жалею лишь о том, что не убил охотников своими руками за то, что они сделали с Трисс. Но и это ничего. Каждый. Неважно кто: король, граф, купец или нищий бродяга, каждый, кто впредь посмеет причинить вред дорогим мне людям, будет убит тотчас же. Я говорю это лишь затем, Дийкстра, чтобы ты понял, что не стоит больше разыскивать Трисс, давить на неё или, тем более, угрожать. Я не чародей, мысли читать не умею, но и без того понимаю, насколько ты сейчас зол и как сильно хочешь вернуть своё. На самом деле, тебе дико повезло, что ты нанял эту чародейку, потому что будь на её месте та же Филиппа или Йеннифэр, ты давно превратился бы в пепел. Магия – не зло, но могущественная сила и серьезная проблема в Новиграде. Но может, вместо того, чтобы пытаться уничтожить чародеев, следует сделаться их союзниками? Помочь им бежать, дать возможность спастись. Они этого не забудут, поверь мне. Подумай над моими словами, Дийкстра. И запомни, что я сказал тебе по поводу Трисс. Не нужен тебе такой враг, как я. Он сделал последнюю затяжку, вытряхнул табак прямо в Понтар, а после поднялся на ноги и зашагал прочь из этого холодного вонючего места. Утром можно будет сходить к Присцилле, но до утра у него еще было пару часов. За это время вполне можно найти себе проблем, нажить врагов, убить что-нибудь или пропустить стаканчик-другой в «Золотом осетре». А можно разыскать Трисс и забыться хотя бы ненадолго в ее объятьях. Город просыпался, оставляя позади очередную кошмарную ночь. *** Следующие несколько дней они почти не виделись. Иногда удавалось пересечься в каком-нибудь заброшенном подвале, чтобы обсудить последние новости, но длились эти встречи от силы минут двадцать, и почти всегда Трисс под каким-либо предлогом исчезала, едва разговор перетекал в опасное для ее душевного спокойствия русло. Бегать от охотников оказалось, как ни странно, проще, чем от ведьмака. За это время Геральт сумел разыскать Дуду Бибервельта и даже уговорил последнего превратиться на какое-то время в Калеба Менге, которого после пожара в казармах сочли без вести пропавшим. Предполагалось, что допплер в облике главы охотников на ведьм подпишет приказ о переводе Лютика из тюрьмы в Оксенфурт. Всё же намного проще похитить бестолкового барда из тюремной кареты, чем из самой тюрьмы. Ведьмак был занят, не оставляя попыток найти хотя бы крупицы сведений о Цири, разрабатывая план перехвата тюремного конвоя, и почти оставил свои попытки вывести Трисс на опасный разговор, чему чародейка втайне несказанно радовалась. Сейчас ей вполне хватало своих забот. Пока Геральт пытался спасти лучшего друга, к ней обратилось за помощью еще несколько чародеев. Она хваталась за голову и не имела ни малейшего представления о том, как вывезти всех их на Север. Несколько месяцев назад с помощью мегаскопа ей удалось связаться с придворным чародеем короля Танкреда, известного своей лояльностью по отношению к магам. Сам король на связь с Трисс выйти не смог, но его мать, королева Зулейка, вела переговоры весьма охотно. Когда-то давно она пользовалась помощью Шеалы де Тансервилль, чтобы спасти сына от дурной компании, и была признательна чародейке до сих пор, даже несмотря на беды, которые эта чародейка натворила после, заказав убийство короля Демавенда. - Вы знали бедняжку, не так ли? – спросила королева первым делом. – Она сильно страдала? «Ох, наверняка», - подумала Трисс, вспоминая Лок Муинне. - Шеала была храброй и смерть свою встретила достойно, - сказала чародейка. – Как и многие другие, павшие в той ужасной бойне. - Да-да, я понимаю, - ответила королева дрогнувшим голосом. – И то, зачем вы искали встречи со мной… я понимаю тоже. Много ли таких как вы в Новиграде? Ковир, несомненно, велик, но не хотелось бы перенаселять его беженцами. К нам и так сползаются несчастные со всех королевств, разрушенных Эмгыром. А ведь мы, по идее, должны были сохранять нейтралитет в любой из войн, потрясающих ваши земли. - Десятка три или четыре, - немного неуверенно ответила Трисс. – Каждый день эта цифра меняется, ваше величество. Кто-то приходит, кто-то погибает. Я хочу, чтобы вы поняли: даже пятьдесят новых магов в Ковире не станут для вас проблемой. Они смертельно устали прятаться, чертовски напуганы и хотят только одного – покоя. А еще они помнят добро и умеют быть благодарными. - О, я ни капельки в этом не сомневаюсь, госпожа Меригольд, - улыбнулась королева Зулейка. – Разумеется, мы не сможем решить вашу проблему за несколько дней, но я поговорю со своим сыном, и вместе мы придумаем, как помочь вашему несчастью. Король Танкред обдумывал предложение чародейки едва ли не целый месяц. Но когда он всё же связался с ней, чтобы объявить о своем решении и увидеть ту, которая умоляет его о помощи, Трисс поняла, что мучительное ожидание того стоило. - Радовид и Эмгыр одинаково сильно ненавидят магов, - произнес он мрачно. - Разве что один держит их в ежовых рукавицах, а другой просто истребляет, как паразитов. Я наслышан о ваших бедах, госпожа Меригольд. Я понимаю всю тяжесть вашего положения и ни в коем случае не поддерживаю ни одного из узурпаторов, но… Я не ребенок, чтобы радоваться волшебству, словно чуду. Магия столь же полезна, сколь и опасна. Сегодня ваши маги напуганы, через год, набравшись сил в моем королевстве, они могут захотеть вернуть себе былое могущество, одним лишь богам известно, каким способом. Я король. Обязанность короля – забота о государстве и его подданных. Чародеи – не люди. В общепринятом смысле этого слова… Но это не значит, что они не должны следовать правилам и подчиняться законам. - Простите, ваше величество, - пробормотала Трисс, - значит ли это, что вы хотите… - Вы поняли меня верно, госпожа Меригольд, - кивнул король. – Я не могу позволить вашим людям перебраться в Ковир до тех пор, пока они не вступят в Капитул. Раньше членство в этой организации было добровольным, но времена, как вы успели заметить, слегка изменились. Либо так, либо никак. Донесите до них эту мысль, а после доложите мне о принятом решении. - Но… - Трисс облизнула пересохшие губы. – Капитул как организация изжил себя. От него не осталось ничего. Если и удастся вернуть его к жизни, придется переписать кодекс, законы и… Кому-то придется его возглавить. - Не кому-то, дитя. Вам. Что вы так смотрите? Вы заварили эту кашу, вам её и расхлебывать. А, кроме того… - король доверительно понизил голос, - если мои сведения о вас верны, я не представляю, кто смог бы справиться с этой должностью лучше, чем вы. Она ждала возражений среди чародеев или хотя бы недовольства, но никто не осмелился даже попытаться оспорить волю короля Танкреда. - Ты делаешь благое дело, Трисс, - благодарно сжав плечо чародейки, прошептала совсем еще юная ведьма, вступившая в их ряды совсем недавно. – За тобой мы пойдем хоть на крайний север, хоть в треклятый Капитул, хоть в сам ад. Она стиснула зубы, стараясь сдержать слёзы, но не вышло. Трисс вспомнила, что перед тем, как юная ведьма попала к ним, охотники подвергли её жестоким пыткам. - Нигде не может быть хуже, чем тут. Одно осталось неизменным: денег у них по-прежнему не было. Гордость не позволила ей вновь обратиться за помощью к Дийкстре, тем более что помочь он действительно ей ничем не мог. Всё чаще перед мысленным взором чародейки возникало письмо, присланное некой графиней Вегельбуд, но чем больше Трисс думала о нем, тем сильнее верила в то, что чудес не бывает, и это – очередная уловка охотников. К тому же, на встречу со слугой Вегельбудов она всё равно не явилась, так что нужно искать другой способ. Но какой? - Не хочешь развеяться? Она сидела в своей комнатке, просматривая письма и занимаясь подсчетами, от которых ужасно болела голова, когда дверь распахнулась, и на пороге возник ведьмак. Трисс не хотела признаваться себе в том, что была чертовски рада его видеть. Улыбка её получилась скорее вымученной, чем приветливой, хотя сердце все равно забилось предательски часто, чего Геральт, разумеется, не мог не услышать. Он прикрыл за собой дверь, прошел в комнату и, налив себе вина, которое с собой же и принес, уселся на подоконник, потому что больше сесть было некуда. Почти все поверхности комнаты чародейки оказались завалены бумагами и книгами по колдовству. - У меня много дел, - ответила Трисс, указывая взглядом на свой стол. – И совсем нет свободного времени. - У тебя нездоровый вид. Бледная, как смерть. Сколько ты не спала? - А который сегодня день недели? – попыталась пошутить она, но ведьмак даже не улыбнулся. - Брось это. Твои дела никуда не денутся, если ты позволишь себе отдохнуть хотя бы денёк. Поехали со мной. - Куда? - На встречу со старыми друзьями. Пока Дуду вживается в образ Менге, у меня появилось немного свободного времени, и я тут же нашел себе новое дело. - Тебе нужна моя помощь? Он ответил не сразу. Несколько минут, показавшихся ей вечностью, он пристально вглядывался в её лицо, и уголки его губ почему-то ползли вверх. - Что смешного? – не поняла Трисс и вдруг обнаружила, что стоит в сапогах с дорожным плащом, накинутым на плечи, и сжимает в здоровой руке пару черных кожаных перчаток. - Ох, - только и смогла произнести она. - Ты необыкновенное создание, Меригольд, - сообщил Геральт. – Стоит кому-то сказать, что ему нужна помощь, как ты, не раздумывая ни минуты, бросаешь свои дела и мчишься ему помогать. Он отставил бокал с остатками вина на подоконник, поднялся на ноги и подошел к ней. Ближе, чем следовало. Намного ближе, чем она обычно позволяла, и все равно недостаточно близко, чем ей хотелось бы в глубине души. Его ладони казались странно нежными даже несмотря на огрубевшую кожу, покрытую бесчисленным множеством мелких шрамов. Он осторожно взял её за плечи, и она ощутила тепло его рук даже через ткань своей одежды. - Доброта погубит тебя, - мягко сказал ведьмак. - Я вовсе не бросаюсь на выручку первому встречному, - она нашла в себе силы выдержать его взгляд и не отвернуться. - Значит, я один такой? Избранный? - Не обольщайся, - Трисс попыталась высвободиться, но ведьмак не позволил, сжав её плечи сильнее. - Хватит, - тихо произнес он. – Хватит от меня бегать. Смешно не то, что ты пытаешься это сделать, но то, что серьезно веришь, будто у тебя получится. Я думал, что мы всё выяснили. - Разве я бегаю? - А разве нет? За прошедшую неделю ты ускользала от меня так часто, что я уж начал думать, будто стал тебе противен. Но нет, - он наклонился к ней, и его горячее дыхание обожгло ее губы. – Я знаю, что это не так. Слышу это. Ты же едва стоишь на ногах. Твой пульс, твоё дыхание, твои зрачки… Твоё тело выдает тебя, Меригольд. И я не вижу ни одной причины, по которой не должен воспользоваться этим. - Ненавижу тебя, - выдохнула она, когда его руки переместились на её талию. - Это звучит почти как признание, - улыбнулся ведьмак. - Ну а что дальше? – спросила чародейка, не представляя, откуда у неё берутся силы сопротивляться ему. Она никогда не замечала за собой подобной стойкости. Одного его прикосновения обычно хватало, чтобы напрочь лишить её рассудка. - Дальше? – не понял он. - В Новиграде Цири нет. Это очевидно. Даже если ты выйдешь на ее след, даже если Лютик нам как-то поможет, ты все равно должен будешь отправиться на Скеллиге. Разве я не права? Геральт не ответил, но хватку ослабил. Она почти ненавидела себя за собственную глупость. - Всё сложно. И без того между нами всё ужасно сложно, ведьмак. - Дело в том, что на Скеллиге будет Йеннифэр? - Дело в том, что я устала быть той, другой, к которой можно сбежать, если не ладится с Йен. Я не прошу тебя выбирать. О, нет. Мы оба прекрасно знаем, кого ты выберешь. Я прошу только об одном: прекрати меня мучить. Это бесчеловечно даже для того, кто не является человеком. Я поеду с тобой к твоим друзьям, я сделаю всё, чтобы найти Цири, но не надо ждать от меня большего. Трисс все-таки высвободилась, надела перчатки и вышла наружу. *** - Кажется, на месте. Оставим лошадей здесь. Идем со мной, но старайся держаться позади. Четыре часа верхом по зеленым лугам и небольшим перелескам были, пожалуй, одним из самых приятных событий, которые происходили с чародейкой за последние месяцы. Она не скрывалась. Не опасалась преследования, не вздрагивала от каждого шороха, словно перепуганная мышь, и полной грудью вдыхала удивительную какофонию запахов нетронутой людьми природы. Свежесть небольшого ручья, у которого они останавливались, чтобы напоить лошадей, ароматы цветов и трав кружили голову сильнее вина и дарили забытое давно чувство свободы. Трисс понятия не имела, куда они приехали и для чего. Ведьмак лишь сообщил, что навел его на это место их общий знакомый граф, но от подробностей решил воздержаться. Неловкость, возникшая между ними в ее комнате, никуда не делась, хотя и отошла на второй план. Притворяться, что ничего не произошло, было глупо, но обсуждать произошедшее казалось идеей и вовсе бредовой. Она слезла с лошади и поморщилась, задев изувеченную руку веткой куста, разросшегося до такой степени, что за ним с легкостью можно было спрятать не меньше трех всадников. Ведьмак поглядывал по сторонам, словно бы высматривая кого-то, но продолжал идти к пещере, скрытой от посторонних глаз обильно растущими кустарниками и высокими деревьями. Место было похоже на укрытие, коим, скорее всего, и являлось. - Стой, кто идет? – рявкнул невесть откуда взявшийся мужчина, вооруженный алебардой. - Свои, - спокойно ответил Геральт. – Я хочу встретиться с вашим командиром. - С каким еще командиром? У нас тут свободный лагерь любителей природы. - За птичками наблюдаете? – участливо спросил ведьмак. – Или за сусликами? - Суслики тут не водятся, - осклабился мужчина. – А вы бы, уважаемые, шли своей дорогой. - Вот оно, темерское гостеприимство, - пожаловался Геральт поравнявшейся с ним Трисс. - Темерское? – не поняла чародейка. – Что ты хочешь этим сказать? - У вашего друга проблемы с головой, госпожа, - кивнул мужчина. – Вы находитесь на территории Оксенфурта. Темерия в другой стороне. Нарисовать вам карту? - Заткнись, Ральф. Этот человек не хуже любого из нас знает, где находится королевство, которого больше нет на карте мира. Оно находится там, где живут те, кто остается ему верен, несмотря ни на что. Трисс вздрогнула, потому что никак не ожидала услышать здесь этот голос. Мужчина слегка прихрамывал, когда вышел из пещеры наружу. Не такой высокий, как ведьмак, но из-за его причудливого головного убора разница в росте почти не ощущалась. Постаревший за те месяцы, что они не виделись, уставший, не физически, нет. Морально. Глаза, некогда горевшие огнем, жаждавшие мести и справедливости, сейчас казались потухшими и неживыми. Всё то же одеяние темно-синего цвета, все тот же медальон на груди с тремя лилиями в центре. Всё тот же старый темерский пёс, готовый отдать жизнь за своё государство. Государство, которого больше не существовало. - Добро пожаловать в Темерию, - произнес Вернон Роше. – И да будет проклят тот идиот, который сдал вам местонахождение моего убежища.