you always hurt the one you love

В течении двух недель, Аллен, по рекомендации доктора Купера, принимал снотворное и ряд витаминов, которые, как думал врач, приведут в норму сон Гинзберга, но, как оказалось, они лишь усугубили его состояние, снизив его сон до двух часов. Аллен до жути ненавидел врачей и больницы. Он был рад тому, что редко их посещает. Накинув на себя пальто, обувшись и кое-как обмотав шарф вокруг шеи, Аллен вышел из квартиры, закрыв дверь на ключ. Его квартира находилась на пятом этаже, поэтому он всегда спускался вниз по лестнице, спотыкаясь о собственные ноги. Выйдя из подъезда, Аллен повернул налево, направляясь к остановке. На удивление, автобус, который он обычно ждал по сорок минут, приехал на остановку очень быстро. Аллен заплатил за проезд и сел на свободное место в автобусе. — Вторая стадия сна - это дальнейшее снижение тонической мышечной активности. Сердечный ритм замедляется, температура тела снижается, — мистер Купер ходил по полукруглой аудитории, активно жестикулируя, и следил, чтобы все его юные студенты записывали то, что он говорил. Купер был единственным доктором, который следил за этим, — глаза неподвижны. Занимает в целом около 45-55% общего времени сна. Первый эпизод второй стадии длится около двадцати минут. В ЭЭГ доминируют тета-волны, появляются так называемые «сонные веретёна» — сигма-ритм, который представляет собой учащённый альфа-ритм. С появлением, — доктор остановился около своего стола, смолк на минуту, чтобы перевести дух, а после продолжил, следя за тем, чтобы все ребята записывали конспект, — «сонных веретён» происходит отключение сознания; в паузы между веретёнами человека легко разбудить. Эпизодически сонные веретена могут включаться в структуру стадий три-четыре. Повышаются пороги восприятия. Прозвенел звонок, все студенты соскочили со своих мест, второпях засовывая тетради и ручки в рюкзаки. Тем временем, Купер продолжал что-то говорить: — Ребята, помните, что у Вас на следующем занятии зачёт. Если кто-то собирается на него не явиться, то этого человека ждёт отчисление. Зубрите конспекты. Люсьен уже застегнул свой портфель и, покинув аудиторию, поехал домой. В дверь мистера Купера кто-то постучал, профессор на секунду оторвался от заполнения бумаг, громко произнеся: — Входите. В кабинет вошел Аллен Гинзберг, закрыв за собой дверь, он продолжал стоять на месте, осматривая кабинет. Профессор снова сделал перестановку. Мистер Купер бросил свои бумаги и встал из-за стола: — Здравствуйте, Аллен, прошу, присаживайтесь, — мужчина указал на кресло, которое стояло напротив стола. Гинзберг подошёл к креслу, пожал руку профессору и осторожно присел. — Ну, — мистер Купер шумно усаживался в кресло, стараясь устроиться по-удобнее, — как Ваше самочувствие? Вы наблюдаете изменения после приёма препаратов, которые я Вам выписал? — Честно говоря, — Аллен поправил очки, — состояние от лекарств лишь ухудшилось. Теперь я сплю по два-три часа, если это вообще можно назвать сном. — Гинзберг усмехнулся. Открыв тетрадь, профессор старательно начал что-то записывать, периодически кивая на слова Гинзберга. — Имеются ли ещё какие-нибудь у Вас жалобы, мистер Гинзберг? — Я до этого все Вам озвучил. — Аллен продолжал рассматривать разные фигурки на столе профессора, которые постоянно меняли своё местоположение. — Итак, — Купер положил ручку на тетрадь, сложа руки в замок, — давайте сделаем вот что, Вы допиваете до конца таблетки, которые у Вас имеются и запиваете их вот этим чаем — профессор достал из ящика стола пустой бланк, бормоча что-то себе под нос, поставил печать больницы, и написал название чая, который, как ему казалось, избавят Аллена от бессонницы, — приходите через неделю, а там посмотрим, — мужчина вручил Гинзбергу рецепт. — Спасибо, профессор, — кудрявый парень сложил рецепт пополам и убрал в карман брюк, встав из-за стола, он направился к двери, последний раз взглянул на Купера, который снова уткнулся в свои бумаги и покинул кабинет, а через десять минут и больницу. После посещения врача, Гинзберг собирался остаток дня провести дома. Подобная бессонница была у молодого человека около четырёх-пяти лет назад, когда из его жизни исчез человек, образ которого навсегда въелся в его памяти. У его бессонницы было имя. Держа сигарету в зубах, Люсьен буквально ввалился в свою квартиру, которую, кстати говоря, он никогда не закрывал на ключ. Единственное, что делал Карр — это плотно закрывал дверь, когда покидал квартиру. Он не любил замки, да ему особо никогда не доставляло радости каждый раз возиться с ключами. Сбросив с себя пальто и ботинки, Лу сел на диван и докуривал сигарету, сбрасывая пепел в пепельницу, стоявшую на небольшом столике. Вспомнив о чем-то важном, Люсьен накинул на себя пальто, второпях обул ботинки и вылетел пулей из квартиры, не забыв плотно закрыть дверь. Преодолевая последний этаж, Аллен спотыкался на ровном месте, но все же старался не упасть. По пути домой, он анализировал то, что с ним происходит. Гинзберг часто погружался в свои мысли, особенно в общественных транспортах. Аллен достал ключи из кармана, открыл дверь и, не разуваясь, прошёл на кухню. Из небольшого ящика в столе, Аллен достал складной нож и положил его в карман брюк. Выйдя из квартиры, кудрявый парень закрыл дверь на ключ, положив их в карман, вышел из своего подъезда, пройдя в соседний, и поднялся на пятый этаж. Аллен был, почему то уверен, что Лу сейчас нет дома. Он, насколько ему не изменяет память, в принципе очень редко бывал дома. Поднявшись на пятый этаж, Аллен повернул налево и упёрся в дверь квартиры. Дёрнув за ручку, он убедился в том, что хозяин квартиры не закрыл дверь на ключ. Это точно была квартира Карра. Осторожно открыв дверь, Аллен пошёл внутрь. Закрыв за собой дверь, он разулся и направился к балкону. Пройдя на балкон, Гинзберг достал из кармана складной ножик и, выбрав нужное лезвие, стал царапать на стене послание для Люсьена. Спустя пятнадцать минут, на стене появилась намного неаккуратная надпись, которая гласила: «Ты знаешь, где меня найти» Отряхнувшись от штукатурки, Аллен убрал ножик в карман пальто и направился к входной двери, закрыв перед этим дверь балкона. Он осторожно прикрыл за собой дверь и пошёл в свою квартиру, переложив нож в карман брюк. Дойдя до обшарпанного здания, Люсьен спустился в подвал, дверь была открыта, и повернул налево. Голоса, которые раздавались из соседней комнаты, становились громче. Люсьен понял, что идёт в нужном направлении. По мере того, как он приближался, голоса становились отчетливее, он даже с лёгкостью мог сказать, кому они принадлежат. Узкий коридор закончился и после него начинался бар. — Люсьен! — по правую сторону от парня раздавались дикие вопли тех, кто, судя по всему, знали его, — Лу, старина, как я рад видеть тебя! — парень, держа горевшую сигарету в руках, подошёл к Люсьену и хлопнул его по плечу. — Джек, я тебя тоже рад видеть! — Карр улыбнулся Керуаку, который уже был изрядно пьян, поэтому периодически покачивался из стороны в сторону. — Присаживайся, — Джек указал на стул свободной рукой. Отхлебнув немного виски, он сделал пару затяжек, — советую тебе сейчас снять пальто, потому что потом это уже будет бессмысленно, — договорив фразу, Керуак повернулся к остальным, — так на чем я там остановился? Ах, да, проделки Аллена, — Лу снял пальто, сел на стул и, схватив первый попавшийся бокал виски, опустошил его, постепенно включаясь в происходящее. Даже после распада их небольшой компании, имя Аллена оставалось на языке многих людей. Что ж, Джек не стал исключением. Люсьен наизусть помнил эти истории. Ещё бы, он ведь вместе с Гинзбергом участвовал во всем этом. Бутылка была наполовину пуста, квартира постепенно становилась холодной из-за настежь открытых окон. Гинзберг шагами измерял комнату, бубня себя под нос: «это все не то, это все не то». Остановившись посреди комнаты, он замер, обдумывая мысль, которая пришла ему в голову, Аллен нашёл её весьма стоящей, поэтому через пару минут из его головы вылетали целые предложения, которые потом превращались в страницы машинописного текста. Из-за столика, за которым сидел Лу, доносились нечленораздельные вопли, громкий смех. Стол был заставлен пустыми бутылками, переполненными пепельницами, которые официанты не успевали убирать. Докуривая последнюю сигарету из пачки, Люсьен, попрощавшись со всеми, накинул пальто и направился к выходу. Несмотря на открытые окна и балкон, квартира Аллена была в дыму. Гинзберг махал руками, пытаясь рассеять белую пелену, но у него ничего не выходило. Наплевав на то, что происходило в квартире, Аллен продолжил превращать предложения из головы в страницы машинописного текста, попутно добивая бутылку с вином. Дойдя до выхода в город, Люсьен услышал сзади себя тяжёлое дыхание и знакомый голос: —Лу, стой, подожди минуту, — Люсьен провернулся и увидел запыхавшегося Джека, — давай на улице поговорим. Здесь очень душно. Карр кивнул, после чего открыл дверь и, поднявшись по лестнице, оказался на темной улице. Мимо него проносились машины, освещавшие улицу на своём пути. Джек поднялся за ним следом. — О чем ты хотел со мной поговорить, старина? — Люсьен достал пачку из кармана и, вытащив одну сигарету, закурил. Керуак, как в старые добрые времена, пристально следил за его движениями. В его лице читалось любопытство. — Лу, какую цель ты преследуешь, вытворяя все это? — Керуак обвёл руками улицу, сделав шаг назад. Карр делал затяжку и смотрел сквозь Джека. Ухмыльнувшись, он выдохнул прозрачную струйку дыма и ответил: — Никакую, Джек, никакую, — парень с пшеничного цвета волосами убрал одну руку в карман пальто. — Мистер Карр снова бежит от прошлого. Это становится классикой жанра, тебе так не кажется? — Джек исподлобья посмотрел на него, засунув руки в карманы бежевых брюк. — Все, — Люсьен сделал затяжку, — как тебе известно, циклично и вечно ходит по кругу, пока кто-нибудь не разорвёт его, дав начало новому, — Карр снова выдохнул струйку дыма, которая тут же рассеялась из-за порыва ветра. После чего, он кинул бычок на асфальт, продолжая смотреть сквозь Джека. — И что ты намерен делать? — серьёзным тоном спросил тот. Улыбнувшись, Карр ответил, посмотрев в глаза Керуаку: — Дать начало новому кругу, разорвав прежний. Опустошив бутылку вина, Гинзберг убрал письменную машинку в шкаф и, достав сборник стихов, пошёл на балкон, чтобы прочитать эти стихи про себя. Поднявшись на свой этаж, Карр вошел в свою квартиру. Захлопнув за собой дверь, парень сбросил с себя пальто, ботинки и, пройдя в комнату, уселся на диван, тяжело вздохнув. Люсьен закрыл глаза и отключился. Перевернув страницу, Гинзберг глазами пробежался по тексту и вспомнил, что этот стих читал ему Карр, когда они бродили по сонному городу, держа в руках по бутылке вина. Закрыв глаза, Аллен на пару минут вернулся на шесть лет назад. Через час Карр открыл глаза и, потерев шею, пошёл на балкон. На балконе его ждал весьма неожиданный сюрприз: на одной из стен было оставлено послание от анонима. Узнав этот неряшливый почерк, Люсьен схватился за голову и, произнеся громкое: «ТВОЮ МАТЬ!», начал быстрыми шагами изменять крохотную комнату. Он, отчаянно бежавший от своего прошлого, был в шаге от того, чтобы столкнуться с ним лицом к лицу. Лишь Карр принимал решение: принять удар или же снова бежать. Люсьен был в настоящей панике. В голове он мысленно представлял то, как собирает вещи, едет в институт и забирает оттуда документы, чтобы потом покинуть страну. Он постоянно бежит от жизни, постоянно бежит от отягощающих обстоятельств и, конечно же, от самого себя. Остановившись около дивана, Карр присел на него и, запустив руки в волосы, сцепил их в замок. Люсьен стал раздумывать над дальнейшими действиями с его стороны. События развивались слишком стремительно, и это его не радовало. За два часа Аллен скурил около трёх пачек сигарет и опустошил две бутылки вина. Парень отложил сборник стихов, после чего потянулся и поднялся из мягкого кресла. Он оперся руками на ограждение, которое разделяло его и улицу. Где-то вдалеке неоновыми огнями светилась Эйфелева башня. Незаметно для Люсьена прошло два часа, а он все ещё сидел на диване, пытаясь понять, что вообще происходит. Сделав для себя выводы, Лу решил принять удар, а не снова сбегать от себя. Собравшись с мыслями, Карр пошёл в коридор, обулся и, накинув на себя пальто, мигом выбежал из квартиры. Он собирался идти в соседний подъезд. Аллену надоело курить, поэтому он смотрел на дорогу, провожая взглядом вдаль уносившиеся автомобили. В дверь кто-то постучал. Люсьен быстро нашёл нужную квартиру, но труднее всего было заставить себя постучать в дверь. Карр снова измерял шагами маленькое пространство, в котором он находился. Шумно выдохнув, он сжал руку в кулак и постучал по деревянной двери ровно три раза. Гинзберг сначала подумал, что эти стуки — всего лишь плод его воображения, но после его сомнения рассеялись: раздались три одиночных стука. «Неужели, это он?» — это была единственная фраза, которая успела пронестись за пару минут до того, как Гинзберг открыл дверь. На пороге стоял неряшливо одетый Люсьен Карр, волосы которого торчали в разные стороны. Аллен отошёл в сторону, приглашая зайти парня с пшеничного цвета волосами внутрь, и тот принял его приглашение. После того, как Аллен закрыл дверь, они оба последовали в гостиную. Казалось, комната снова наполнилась их неразговором. — Я рад тебя видеть, Лу, — Гинзберг первым стал стирать тишину. Каждый раз, в присутствии Карра, он не мог нормально вздохнуть. Ему всегда казалось, что кто-то стоит сзади и душит его, перекрывая доступ кислорода. По этой же причине он ни слова не мог произнести, даже если очень хотел. Сейчас же, он чувствовал какую-то лёгкость, которая буквально переполняла его. Убрав спадающую на лицо прядь волос, Гинзберг стал незаметно разглядывать сидящего напротив него Люсьена, периодически отводя взгляд в сторону, когда Карр начинал смотреть ему в глаза. — Все снова идёт по кругу, — гость обвёл глазами квартиру, резко встал и принялся медленно ходить по комнате. — Что ты имеешь в виду, Лу? — Аллен потянулся за сигаретами, чтобы закурить. Карр остановился около книжных полок и, водя пальцем по книжным корочкам , ответил: — Думаю, ты сам можешь догадаться, — пробубнил себе под нос Люсьен. Аллен склонил голову на бок, сцепил руки в замок, после чего выпрямился и подошёл к Люсьену. Парень с пшеничного цвета волосами снова позволил ему подойти слишком близко. Карр повернулся к Гинзбергу, который маленькими шажками приближался к парню, пока не нарушил его личное пространство. Люсьен, как и Аллен, не понимал, что происходит, и что они оба делают. Гинзберг уткнулся носом в шею парня и потом немного смазано поцеловал его шею. Аллен поднял голову, чтобы убедиться в том, что Карр закрыл глаза. Правой рукой он начал доставать нож из кармана. Ловким движением руки Аллен выбрал нужное лезвие, уткнувшись ещё раз в шею Лу, он последний раз шумно вдохнул его запах и всадил ему нож прямо в солнечное сплетение, резко проведя ножом в сторону. Глаза Карра широко распахнулись, казалось, он даже не сопротивлялся тому, что делал Аллен, глаза которого были полны слез, а руки были по локоть в крови. Вытащив нож из живота Карра, он резко бросил его в сторону, после чего отбежал в сторону. Тело Карра медленно скатывалось по книжным полкам, потом оно плавно приземлилось на пол, на котором уже была огромная лужа крови. Круг был разорван.