Dona Nobis Pacem

      Когда рыдания сменились икотой, Изуми вспомнила, что в комнате есть и другие люди. Часть её знала, что надо что-то сказать, но всё, что ей хотелось — оставаться в объятиях отца и забыть о существовании других.       Однако, кажется, у ран её отца были другие планы.       Отца затрясло сильнее, и стало ясно, что дрожь вызвана не только эмоциями. Изуми осторожно отстранилась, и у неё упало сердце, когда она почувствовала, как бессильно опустились его руки.       — Отец?..       — Я в порядке, — выдавил Зуко сквозь стиснутые зубы. Он прижал основание ладони к виску и крепко зажмурился. — Просто эта… бесячья головная боль…       У Изуми зачастило сердце, когда она увидела, как отец сжался и стиснул руками голову. Девушка быстро встала с края кровати, чтобы дать подойти Катаре с её исцеляющей водой. Слава духам, что Зуко расслабился, когда Катара приложила руки к его вискам, но происшествие послужило Изуми ярким напоминанием о том, что её отец всё ещё выздоравливал после очень серьезного ранения.       Величайшее облегчение, которое она недавно испытала, внезапно окрасилось пугающим дурным предчувствием.       — Я в норме, в норме, — хриплым от долгого неиспользования голосом пробормотал Зуко. Он осторожно отстранил Катару и с ободряющей улыбкой посмотрел на Изуми. Однако Изуми не почувствовала утешения. Девушка видела страдание в его глазах и усталость, притаившуюся за его улыбкой, и это несмотря на то, что он только что очнулся от недельного сна. И если подумать, то в этом не было ничего удивительного. Мало того, что её отец только что очнулся от комы, но, придя в себя, узнал, что его дядя — самый важный в его жизни человек — умер. Как, должно быть, невыразимо ужасно для него.       — Ты уверен, что не хочешь принять валериановый корень? — спросила Катара.       — Я только что проснулся, мне не надо снова спать. — Зуко глубоко вдохнул и перевел тяжелый взгляд с Катары на Аанга. — А теперь, пожалуйста, дайте мне поговорить с дочерью наедине.       Аанг выглядел удивленным.       — Зуко, ты уверен? Ты только что очнулся и…       — Аанг, — прошипела Катара, уточкой обошла кровать и взяла мужа под локоть. — Мы уходим, — сказала она Зуко. — Мы будем за дверью, если что-то понадобится.       Когда Катара увела своего мужа, Зуко с тяжелым вздохом откинулся на подушки и уставился в потолок. Изуми — теперь она сидела на стуле возле кровати — неловко поерзала. По какой-то непонятной причине внутри неё нарастала тревога, угрожая задушить.       Ещё раз тяжело вздохнув, отец с усилием сел и с легкой улыбкой повернулся к дочери. Он внимательно вгляделся в её лицо, прежде чем тихо спросить:       — Ты правда в порядке?       Изуми улыбнулась и даже немного посмеялась. Больше всего на свете ей хотелось ответить, что она в полном порядке. В конце концов, теперь, когда он очнулся, чего ещё ей желать? За прошлую неделю это было пределом всех её мечтаний.       Но слова застряли у неё в горле. Почему-то… очень многое до сих пор оставалось неправильным.       Её улыбка пропала.       — Я… всё настолько хорошо, насколько может быть.       Отец кивнул головой, подался вперед и осторожно прижал ладонь к щеке Изуми. Когда он провел большим пальцем по порезу на её губе, она поняла, что отец рассматривал её не до конца зажившие синяки и царапины.       — Что произошло? — тихо спросил он.       Пойманная врасплох, она нахмурилась.       — Ты не помнишь?       С нечитаемым выражением на лице он покачал головой.       — Я помню… очень мало. Катара рассказала мне о том, что знала, но… это немного.       Её отец не помнил. Он хотел, чтобы она рассказала ему о случившемся. И это самое последнее, что ей хотелось делать. Да у неё от одной перспективы кровь стыла в жилах. Она никогда не задумывалась о случившемся, не в красках. Только о фактах. Она знала факты. Но помимо случайных наплывов воспоминаний, она не смела вспоминать.       — Изуми… Изуми!       Внезапно лицо отца оказалась прямо перед ней. Зуко испуганно сдвинул брови и крепко сжал её руки.       — Ш-ш, всё хорошо… Тебе не надо рассказывать, если не хочешь!       Изуми тряслась в его руках и дышала всё быстрее и быстрее.       — П-прости, — удалось с запинкой выдавить ей. Она не хотела причинять своему отцу ещё большие проблемы.       — Не извиняйся, — спокойно и ровно попросил её отец. — Тебе совершенно не за что извиняться. — В его глазах блеснули слезы, но он быстро сморгнул. Пригладив волосы дочери, Зуко наклонился и легко коснулся лбом её лба. — Я даже не могу представить, как тяжело далась тебе вся прошлая неделя.       Было что-то неправильное в том, что отец её утешал. Это не её подстрелили. Это не она только что очнулась от комы. Это не она потеряла самого дорогого в жизни человека.       Но в то же время она оказалась слишком слаба, чтобы отказаться от утешения. Оно давало ей точку опоры, в которой она отчаянно нуждалась после недели бесцельного дрейфа.       Изуми с дрожью вздохнула.       — Я просто рада, что ты очнулся.       Зуко кивнул, не отрывая от неё пристального взгляда. Но потом он поморщился и прижал ладонь к виску.       — Проклятье, — выругался он.       Изуми снова захлестнула паника.       — Мне сходить за Катарой? — поспешно спросила она.       Отец покачал головой и снова поморщился, потому что движение явно вызвало новую боль.       — Всё нормально… просто… — он лег на кровать, — нужно прикрыть глаза…       Изуми вскочила на ноги и быстро кивнула.       — Отдыхай. Я… я буду в своей комнате, по-соседству…       Продолжая крепко жмуриться, отец кивнул.       Выйдя из комнаты, Изуми облокотилась на закрытую дверь и глубоко вдохнула. Она вошла в комнату, переполненная чувством облегчения и счастья. Покинув комнату, она чувствовала себя встревоженной и опустошенной. Она-то считала, что как только отец очнется, всё будет хорошо. Какая наивность с её стороны! Думай она как следует, она бы легко поняла, что отцу потребуется больше времени для полного выздоровления.       Внезапно за дверью раздался подавленный звук, от которого Изуми широко распахнула глаза и окаменела от едва сдерживаемого ужаса.       Это её отец. Всхлипывал. Горькие, болезненные всхлипы, которые потрясли Изуми до глубины души.       Деревянной походкой Изуми медленно побрела к своей двери, внезапно онемев телом и душой. Сначала девушка хотела рухнуть на свою кровать, но, захлопнув дверь спальни, прошла мимо, прямо к дальнему углу. Подстегиваемая глубочайшей необходимостью спрятаться, она забилась между комодом и стеной, подтянула коленки к груди. Глядя в пространство, в её голове не осталось ни одной мысли, кроме эха отцовских рыданий.       Её дедушка — человек, который практически вырастил её отца и изменил его жизнь — умер. Убит, потому что Изуми не смогла себя защитить. Она даже не проверила дедушку после того, как его подстрелили. Что если бы она сначала подбежала к нему? Позаботилась бы о его ране прежде, чем помочь отцу? Может быть, тогда они бы выжили оба.       О чем она только думала?       Ничего не в порядке.       Её отец очнулся, но дедушка оставался мертв.       Это её вина.       Из-за неё такое произошло с дедушкой.       Из-за неё такое произошло с отцом.       Положив голову на колени, Изуми пожелала, чтобы земля разверзлась под нею. Потому что сейчас всем было бы лучше без неё.

***

      Её отец проспал остаток дня, поэтому у Изуми не было повода покидать свою комнату. И единственным, кто входил в её комнату, был ворвавшийся туда Канан. Оказалось, он впал в ярость из-за того, что она ускользнула без его защиты. Но после короткой и страстной лекции Канан успокоился и продолжил исполнять свои обязанности в привычной для него спокойной манере.       Когда Изуми наконец-то легла в кровать, то не нашла отдыха. Большую часть ночи она глазела в потолок. А в те недолгие минуты, что ей удавалось заснуть, начинались необъяснимые панические атаки.       На следующее утро состояние её отца улучшилось. Его меньше мучила боль от раны, а головная боль стала не такой острой.       Обрадованный улучшениями, Зуко попросил Аанга рассказать о случившемся. Изуми сидела на уголке его кровати, пока Аанг неспешно пересказывал то, что Зуко пропустил.       Первым делом Аанг рассказал о расследовании Тоф, включая всё, что удалось узнать про Йинзо. К облегчению Изуми, покоритель воздуха не упомянул о её нападении на предателя.       Зуко крепко стиснул простыни, его гнев был почти физически ощутим.       — Он служил во дворце ещё до рождения Изуми… Как он мог так с нами поступить?       Аанг замялся, потому что у него не было ответа на вопрос Зуко.       — Очевидно, он планировал это с самого начала.       —…а он терпелив, — горько бросил Зуко. — Этого у него не отнимешь.       — Но теперь он арестован и ждет правосудия, — заверил друга Аанг. — Но с этим, наверное, лучше подождать до окончания церемонии основания.       Зуко кивнул головой.       — Согласен. Не надо бросать тень суда на такое событие. — Затем, слегка нахмурившись, он посмотрел на Аанга. — Что знает общественность?       — Только основное. Ничего про Йинзо, но люди знают про нападение, про… про Айро… и они знают, что тебя ранили, но не насколько серьезно. Изуми обратилась к народу почти сразу после нападения, так что не было…       — Стой. Что? — Зуко быстро неверяще взглянул на Изуми, а потом просверлил гневным взглядом Аанга. — Что ты подразумеваешь, что Изуми обратилась к народу?       Аанг, искренне запутавшись, широко раскрыл глаза.       — Ну, она выступила с речью. Мы хотели сказать людям правду прежде, чем пойдут слухи.       — Значит, ты заставил Изуми стоять перед толпой и пересказывать события того дня?!       — Аанг не заставлял меня! — вмешалась Изуми. — Он попросил. И я согласилась с его доводами.       — Всё это неважно, — ответил отец, продолжая сверлить взглядом Аанга. — О чем, во имя Агни, ты думал?       — Я пытался сделать, как лучше! Между всеми народами так много напряжения, я не хотел, чтобы что-то вышло из-под контроля!       — И поэтому использовал мою дочь?!       — Прекратите! — закричала Изуми, вскочив на ноги и стиснув по бокам кулаки. — Хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет! Я решила обратиться к народу! Аанг не заставлял и не использовал меня!       Отец оторопел.       — Изуми…       — И хватит обращаться со мной, как с ребенком! Я могу справиться с такой простой задачей, как дурацкая речь!       Зуко попытался сесть прямо, но в итоге с гримасой боли рухнул на подушку.       — Я не ставлю под вопрос твои способности… У тебя вообще не было необходимости делать такое!       — Ну… я сделала! — крикнула она, чувствуя пожар в груди. Её сердце и легкие болезненно сжимались, порождая чувство, будто вот-вот взорвутся. — Народ Огня должен был знать, что мы по-прежнему сильны! Что никакие фанатичные маньяки не разделят нас!       — Изуми, я знаю, что ты расстроена. Я понимаю, что…       — Ты понимаешь? Ты ничего не понимаешь! Да и откуда тебе? Тебя не было рядом! Дедушка умер, ты лежал при смерти, а я осталась одна!       Отец открывал и закрывал рот, подыскивая слова. Его глаза выражали боль, и он был явно потрясен.       — Изуми, послушай…       Изуми замотала головой. Она не могла слушать. Она не могла дышать. Эта комната душила её, давила на неё и угрожала втереть в землю.       Поэтому она побежала.       В последнее время она часто так делала.       Выбегая из бункера, Изуми краем сознания отметила, что Канан следовал за ней. Учитывая её попытку убраться подальше, его настойчивое преследование почти что сводило с ума. Но она не обратила на него особого внимания и продолжила бежать.       Она остановилась только в стойле, уткнувшись в бок Драка. Она тяжело дышала от внезапно навалившейся усталости и тяжело опиралась на твердую чешую Драка. Пока она медленно восстанавливала дыхание, Драк с тихим ворчанием обернулся вокруг неё.       — Принцесса?       Изуми не велела ему уходить отчасти потому, что ещё не восстановила дыхание, а отчасти потому, что знала, что он не подчинится. После инцидента с Йинзо принцесса знала, что ничто не заставит Канана оставить её.       — Я в порядке, — выдавила она между вдохами, тем самым показывая осведомленность о его присутствии и подтверждая, что на самом деле в порядке.       Канан не ответил, но Изуми слышала, как он подошел к стенке стойла и сел прямо на пол. На миг Изуми задумалась, как сильно это действие измажет форму Канана.       В стойле повисла компанейская тишина. Драк положил голову себе же на бок рядом с тем местом, где сидела Изуми, и время от времени довольно урчал, когда девушка рассеянно гладила его по носу или почесывала гриву. Изуми пыталась думать о том, что наделала, разобрать события на части и исследовать их содержание. Но ей не удавалось продвинуться дальше того факта, что она только что накричала на своего отца.       Да что во имя Агни с ней не так? Её отец и без того достаточно пережил. Последнее, что ему надо, — чтобы дочь гневно кричала на него и практически обвинила в том, что он её бросил.       Не его вина, что он впал в кому. Если кто и виноват, то она сама, когда позволила взять себя в заложницы. Из-за неё умер дедушка, из-за неё отца подстрелили и ударили… Её отец защитил её от изнасилования, и вот как она его отблагодарила?       Она была ничтожным бойцом и ужасной дочерью.       Изуми сгорбилась и впилась ногтями себе в руки. Ногти прокололи кожу, и она наслаждалась свежей болью. Почему-то боль оказалась реальнее всего, что было сейчас в её жалкой жизни.       — Я знаю, что преступаю рамки, — начал Канан, — но сейчас я буду говорить свободно.       Изуми нахмурилась, привлеченная нотками отчаяния в его голосе. О чем он хотел говорить?       — Вы всегда обладали сильной волей. Если вы сталкивались с трудностями, то справлялись с ними, не сбавляя шаг, никогда не просили о помощи и не показывали, как вам трудно. Я не думаю, что когда-либо слышал, чтобы вы жаловались.       Повисла долгая пауза. Такая долгая, что Изуми могла бы подумать, что стражник закончил с речью, если бы его тон не свидетельствовал об обратном.       — Вы не справитесь одна.       Как удар под ребра. Изуми напряглась и вонзила ногти глубже.       — И это нормально. Мы не созданы справляться с этим миром в одиночку. Я мог бы процитировать много поговорок о том, что работать в команде лучше, чем работать одному, и я знаю, что вы привели бы куда больше цитат, чем я, после всех книг, что прочитали за свои пятнадцать — почти шестнадцать — лет. Ну, и те фразы недаром называют поговорками.       Первой реакцией Изуми был гнев. Что именно ей полагалось делать? Не то чтобы кто-то волшебным образом заставил её перестать творить безумства и глупости.       Ей не нужна помощь. Ей просто надо научиться контролировать себя.       — Я считаю… вы думаете, что каким-то образом бережете своего отца. Притворяясь, что у вас всё в порядке, вы облегчаете ему жизнь. — Снова пауза. — Но вы плохая врунья. Любой увидит это. Вы не в порядке. Даже отдаленно.       — Замолчи, — отрывисто бросила Изуми.       Канан проигнорировал её.       — И вы не будете в порядке, пока с кем-то не поговорите. С кем угодно. Нельзя просто притворяться, что всё случившееся не повлияло на вас.       — Я сказала, замолчи!       — Нет! — крикнул Канан. — Вам надо включить свой большой мозг и практичную натуру и прекратить прятаться!       — Я не прячусь! — Изуми вскочила на ноги, и Драк удивленно одернул голову назад. Теперь, стоя на ногах, девушка едва видела Канана, стоявшего по другую сторону тела Драка. — И как ты смеешь намекать на то, что я лгу!       — Вы лжете! Вы не осознаете этого, но вы лишь раните себя и своего отца!       — Думаешь, я этого не знаю?! Я знаю, что от меня у отца одни неприятности! Вот почему мне важно не беспокоить его по пустякам!       — Вы не будете его беспокоить! Он хотел бы знать!       Изуми яростно замотала головой и вцепилась себе в волосы в попытке удержать мысли в порядке. Что только что произошло? Почему она здесь? Почему они разговаривают об этом? Она дернула за волосы, паникуя от мысли, что теряет контроль.       — Зачем ты так со мной?!       Внезапно Канан обнял её, и Изуми замерла в шоке. Глянув в сторону, она поняла, что массивный Драк каким-то образом ухитрился совершенно незаметно передвинуться, позволив Канану обнять её. Предательство поразило Изуми в самое сердце, она не могла поверить, что Драк позволил Канану приблизиться к ней, особенно когда она так расстроена и потеряна.       Драк ткнулся ноздрями Изуми в плечо и дружески зафыркал. На миг Изуми показалось, что в его глазах светится тревога.       — Я присматриваю за вами с тех пор, как вам исполнилось пять, — прошептал Канан. — Я знаю, что многое себе позволяю… но я думаю о вас, как о дочери. Я сделаю для вас что угодно. Вы даже не представляете, как мне больно смотреть на ваши страдания.       Изуми дрожала в руках Канана, а по лицу текли слезы. Ей казалось, что руки Канана покрыты битым стеклом, которое вонзалось в кожу и резало её. Ей было больно. Одна сплошная агония.       — Вам надо с кем-то поговорить, — тихо, но твердо повторил Канан. — Не обязательно со мной. Или с вашим отцом. Это может быть Мастер Катара или Аватар Аанг… или даже Драк. Но вам нельзя держать всё внутри. Вас разорвет на части… а я не могу на это смотреть.       Поговорить с кем-то? Поговорить о чем? О нападении? Все и так знают о нападении. В чем смысл об этом говорить?       Но что-то внутри велело Изуми прекратить. Глубоко внутри она точно знала, чего хотел Канан. И впервые за неделю… она почувствовала какое-то подобие контроля.       — Я попробую, — прохрипела она. — Обещаю, я попробую.       Канан ободряюще сжал её в объятиях.       — Спасибо.