Дом полон шуму с самого утра. Меня будят громкие голоса, которые потом прерываются смехом. Настроение резко портится от резкого пробуждения и слишком возбужденных голосов за дверью.
Моя рука ложится на покрывало рядом со мной, и я тут же одергиваю ее, будто кто-то может осудить меня за то, что я
привыкла ощущать тепло брата по утрам.
Сейчас же я могу ощутить лишь вибрацию телефона и сухое смс «с добрым утром», написанное явно в спешке, ведь теперь Калуму нужно выходит из дома намного раньше, чтобы добраться из центра города, где
они снимают квартиру. Откладываю телефон на подушку рядом и провожу по ткани, будто ощущая мягкую кожу брата.
Это так глупо.
Вздыхаю, утыкаясь обратно лицом в подушки и удивляюсь тому, насколько спокойно я себя чувствую. Во мне будто что-то сломалось и лишь иногда сломанная деталь в моей груди давит мне на сердце и на легкие, заставляя сбивчиво дышать. В такие моменты я просто выхожу на улицу и иду гулять, наполняя легкие почти свежим воздухом Сан-Франциско. Глупо верить в это, но я чувствую себя спокойнее, замечая, как в мои легкие поступает новый кислород, будто очищая меня.
Поднимаюсь с кровати, чтобы начать собираться в школу, что стало рутиной для меня в последнее время. Все эти однотипные действия приелись — будто заставляя проживать один день снова и снова. Один плюс этого в том, что мои чувства все же меняются — боль становится тупее с каждым днем, а дышать теперь помогает и просто открытое настежь окно.
Я не задумываюсь над тем, кто мог прийти к нам в такую рань, ведь сейчас всего семь утра, что мне напомнил мой будильник минуту назад.
Тревожное чувство появляется во мне как только я открываю дверь. Кажется, что воздуха снова не хватает и словно везде перекрыли кислород, вызывая вздохи из моей груди.
Все происходит как в тумане сразу после того, как я слышу веселый смех и новый поток разговора между людьми в гостиной. Меня хватает лишь на приветствия и кивок
Калуму как согласие на то, чтобы он отвез меня в школу.
Мы выходим из дома под радостные взгляды родителей, празднующих воссоединение брата с сестрой. Не понимаю, что Калум забыл тут, сказав в нашу последнюю встречу, что мы будем видеться только в школе. Меня ужасно раздражает, что Хейли занимает место на переднем сидении, которое всегда принадлежало мне и что именно она выбирает музыку нам в дорогу. Я честно начинаю ненавидеть девушку, когда она подпевает какой-то популярной сейчас песне, заставляя моего брата улыбаться ей. Чувствую себя маленьким ребенком, у которого отобрали игрушку, но в тоже время я не хочу ее вернуть.
Меня злит лишь то, что я кажусь здесь лишней. Просто предметом интерьера, который просто создает атмосферу, но если его убрать, то вряд ли кто-то заметит.
Ссора с родителями. Непонимание. Боль. Такая нужная поддержка Калума сейчас. Даже все эти события и вытекающие из них последствия не заставляют меня расположиться к Хейли. Ее горящие глаза совсем не говорят о том, что ее буквально выгнали из дома, а просто, возможно, я веду себя влюбленно и глупо, не замечая ее синяков под глазами.
Привычный пейзаж перед глазами и непривычное тяжелое сердце в груди. Хочется выйти из машины прямо сейчас и неожиданно шагнуть вперед, попав в объятья огромного грузовика. Усмехаюсь, скобля кожу машины ногтями, замечая, что те стали непозволительно длинными. На телефон приходит сообщение, но я понимаю, что точно не на мой, пока тот зажат в моих пальцах. Разблокирую его почти синхронно с Хейли, молча пролистываю ленту инстаграма, подписываясь на понравившегося мне парня, и блокирую почти в тоже время, что и Хейли откладывает свой на сидение, пересекаясь взглядами с моим братом.
Понимаю, что там все плохо, но не хочу вникать в чужую боль. Калум тормозит у маленького магазинчика, когда по моим расчетам мы уже давно быть в школе. Молча провожаю белокурые волосы за стеклянную дверь магазина, машинально следя за ней через прозрачные стены.
— Хейли захотела купить шоколад, — зачем-то говорит брюнет за рулем, а я приподнимаю бровь, намекая на то, что мне реально плевать.
Минуты без Хейли тянутся вечностью, а я начинаю замечать приятный запах, исходящий от Калума, пока тот кусает свои губы, всматриваясь в зеркало заднего вида.
Мои пальцы тянутся к кнопочке на двери, и я нажимаю на нее, вдыхая свежий воздух с улицы. Машина стоит слишком близко к тротуару, и появляется желание просто выйти из салона машины, дойти до школы пешком, но это глупые детские истерики, которых я хочу избежать, поэтому я вытягиваю шею, чтобы как можно больше погрузится в тихий шум утренней улицы.
— Тебе плохо?
Вопрос остается без ответа и не только потому что Хейли проворно выходит из магазина, также проворно запрыгивая в машину. Калум сразу же трогается с места.
***
Объятья Эштона слишком приевшиеся, а от приторного запаха его одеколона слезятся глаза, но я не отказываю парню, когда его руки ложатся на мои плечи, а нос утыкается куда-то мне в шею. Эти касания выжимают из меня легкие мурашки.
Я прижимаюсь немного ближе, когда вижу Калума, заходящего в столовую. Сейчас он в полном одиночестве и его взгляд бродит по столовой, натыкаясь на наш столик. Понимаю, что брат искал нас, ведь обедать в одиночестве он не хочет точно, но я опережаю его, прежде чем он присядет рядом.
Мои пальцы резко касаются подбородка Эштона, заставляя того поднять свое лицо от созерцания моего плеча и мягко тянут на меня. Мой язык довольно пошло проникает в рот друга, пока ногти впиваются в шершавую кожу и маленькие отросшие волосы на подбородке. Тиффани кашляет, заставляя Ирвина дернутся, но мои пальцы возвращают лицо парня в тоже состояние и поцелуй возобновляется.
Глаза парня горят почти также, как горели глаза Тиффани сегодня утром, и я усмехаюсь от глупой влюбленности и провожу по щеке пальцами, извиняясь за этот смешок. Когда мои глаза поднимаются, то я вижу лишь полупустую столовую с оставленным Калумом обедом на одном из столов.
Так и должно быть, кажется.
***
Не понимаю логики Калума и перестаю вообще верить его словам, когда его мокрые от пота пальцы смыкаются на моем запястий, а во взгляде лишь легкая злость. Его тело прижимает мое к стене, и неровности каменной кладки неприятно колют мою спину. Глаза, полные противоположности тому, что я привыкла видеть и его пухлые губы, сжатые донельзя придают лицо совсем другие очертания.
Смотрю с вызовом, наблюдая за жалкой реакцией Калума на мое податливое тело и совершенно другой взгляд. Брат целует больно, злобно, но жадно в каком-то из темных коридоров под стадионом. Свет задает лишь пару лучей, проникающих через маленькое окно.
— Стало легче? — вытираю губы рукой, задевая немного саднящие ранки. — Ты превысил лимит, состоящий из последнего раза, — спокойно проговариваю это, пробираясь к выходу.
Меня хватают за руку, и поцелуй повторяется снова, на этот раз меня прижимают к телу, а не к холодной стене, что уже немного радует.
Это повторяется в машине, когда Калум настойчиво предлагает отвезти меня домой. Темные задние окна закрывают обзор на задние сидения и то, что творится внутри можно увидеть лишь прильнув к стеклу. Пальцы брюнета уже мягче под моей футболкой, а его губы уже мягче целуют мои щеки, да и его взгляд сейчас намного мягче, но это ни черта не успокаивает меня. Отталкиваю Калума, забирая свой рюкзак из-под тела парня.
— Я передам родителям, что с тобой все хорошо, — произношу я, открывая дверь. — И… перестань уже изменять свой девушке.
Моя фраза звучит без всякого подтекста, но я слышу глухой удар о сидение машины и вздыхаю, набирая номер Майкла.
***
На улице прекрасная погода и освежающая атмосфера, дающая некую свободу и второе дыхание. На улице разговаривают люди, а моей душе две полные противоположности, которые, кажется, давно спутались в своих мыслях и желаниях. Меня сбивает с толку эта тишина и пустота в моей душе, пока сердце и разум борются за первенство надо мной.
Ощущения внутри меня можно сравнить с красками в палитре. Майкл говорит, что иногда, если смешать два цвета, то может получится новый цвет, намного приятнее и красивее. Надо лишь отдать взамен себя и тогда получится создать что-то новое.
Только вот в моей груди рождают что-то неприятное и некрасивое.
То, почему я решила навестить своего друга можно назвать желанием выговорится. Диким желанием выговориться, а лучше — покурить.
Майкл встречает меня радостно, туша сигарету о маленький столик у окна. В его глазах — одиночество, а на столе — около десяти окурков его любимых сигарет.
— Так и не позвонила?
Майкл грустно улыбается, когда я напоминаю ему о девушке, которую можно смело назвать его второй настоящей любовью, носящей растянутые свитера. Если учесть, что его первой любовью я — у него ужасный вкус на девушек и ему не светит построить отношения даже сотой любви.
— Влюбись уже в кого-нибудь полегче, а не девушку, которая приходит эту галерею каждый четверг, — за разговором достаю сигарету из почти пустой пачки на прожженном столе. — Слишком загадочные девушки обычно приносят слишком много проблем.
— Будто я не знаю.
Майкл подсаживается ближе ко мне на тонкий матрас и достает зажигалку из-под матраса. Может она теперь всегда лежит там. Парень поджигает мою сигарету, слишком внимательно вглядываясь в мои глаза. Делаю первую затяжку, сразу кашляя — сигареты Майкла все еще слишком тяжелые.
— Майкл, я в полном дерьме.
Парень прикрывает глаза, кивая, будто он давно знал это. Хотя столько лет дружбы - это многое значит.
