Sinnerman

"В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви." из Библии

Через две недели. Капитолий. За много миль от правительственного здания промозглый туман, липнувший к окнам премьер-министра, клубился над грязной речкой, вьющейся между заросшими, замусоренными берегами. Поблизости возвышалась громадная дымовая труба заброшенной фабрики, темная и зловещая. Здесь не было никаких звуков, лишь чуть слышно журчала темная вода, и никаких признаков жизни, только потрепанная радиацией женщина рыскала по берегу в надежде отыскать среди высокой травы остатки чего-то более-менее съедобного. Хеймитч, бегая по комнатке, в который раз проверяя всё ли в порядке. Затем быстро выбежал наружу, напрочь забывая про маску и всякие защитные приспособления. Масло, вода, жидкость в аккумуляторе, провизия, оружие, машина, её составляющие - всё было продумано до мельчайших деталей. Почти всегда это было так, поскольку машина была особым предметом его внимания. Случись так, что она сломается далеко от "дома", и он не сможет вернуться обратно. Впрочем, (пускай о своём возвращении он думал в последнюю очередь) если бы это случилось - несомненно одно: это был бы конец. В который раз проверяя машину, Хеймитч заметил приближающуюся фигуру человека. - Эбернети! - кричал тот; его голос срывался, а дыхание было сбито, мужчина закрывал рот и нос носовым платком, поэтому его слова не долетали до Хеймитча. - Я прошу Вас, внемлите разуму! Тот, кто когда-либо уходил в пустыни, уже не возвращался! Хеймитч же хмыкнул в ответ, и принялся закрывать на ключ сейф-кладовую в кузове машины. Он уезжал спасать Эффи, Пита и Китнисс - его подсознание всё время выдавало эту фразу. И больше его ничего не волновало: ни радиация, ни запреты, ни больные отчужденные. Он забрался в машину в тот момент, когда действующий президент подбежал к нему. - Хеймитч, послушайте! Неделя прошла! Та буря, - он запнулся и тяжело вдохнул, - стена из песка, стекла, Бог знает из чего ещё! И они попали в самый эпицентр! Никто бы не выжил! Мы слишком долго ждали их возвращения. - Не хороните их раньше времени! - рявкнул тот, захлопывая дверь машины. - Я не могу запретить им оплакивать их! - отчаянно закричал президент, а затем тихо добавил: - В нашем доме разруха, паника. Нам нужны такие как Вы, Хеймитч. Иначе вся система рухнет. - Мне плевать на систему. Я их найду, живыми или мёртвыми, - прорычал Эбернети и резко повернул ключ. Думал ли он о возвращении? Да, конечно же. Он знал, что не вернётся, если не найдёт или же найдёт их безжизненные тела. Потому как весь смысл его существования - три человека. - Вас не переубедить. Что ж. - он протянул Хеймитчу карту, которую составляли лучшие из оставшихся в живых бойцов-разведчиков. Карта останков мира. Огромная мёртвая пустыня, выжженные леса, высушенные моря. - Постарайтесь не умереть до того, как найдёте их. Эбернети кивнул. С силой зажав педаль газа, он тронулся на встречу Чёрной Пустоши, некогда на весь мир известной как Первый и Второй Дистрикты. Обычно, война заканчивается тогда, когда не остается никого в живых. Однако, город продолжил жить. Шум мотора должен был привлечь отчуждённых - кидаться в проезжающие машины камнями, казалось, было главным развлечением зараженных - но ни одного из них не было в этот день. Эбернети недовольно сжался. К таким странностям он ещё не был готов. Как и к тому факту, что весь мир был уничтожен, а Капитолий оставался единственным местом, куда не долетели бомбы. Мужчина на секунду зажмурился, затем включил дворники. Сильнее подул ветер, поднимая миниатюрные смерчи из песка и пепла. Стало ясно почему никого не было - поднималась буря. Доехав до самого края города, он остановил машину. Там, за условной чертой, начиналась бескрайняя пустыня, а на горизонте маячил огромный столб из песка, пыли, пепла, всякого хлама... Посмотрел на время - прошло около часа. Принял решение остаться в ближайшем отельчике. Карта показала ближайшее местечко - всего кварталом ниже, машину пришлось оставить на месте, чтобы бензин понапрасну не расходовать. - И какой мудак вообще придумал осень? - думал он, перепрыгивая лужи, цвета бензина с чёрт знает каким составом. - Осень должна быть красивой. Он часто представлял себе идеальную осень в Тринадцатом Дистрикте, где он бы смог выращивать гусей, а Китнисс и Пит растили своих детей, каждый день гуляя в поле с высокими золотистыми колосками. Но вместо этого он получает только воду, хлюпающую в кроссовках, проходящую сквозь тонкую ткань и пробирающую до самых костей. Хеймитч продолжает шагать вперед, как будто ему все равно. Он точно знает - это пустяки, по сравнению с тем, что его ждёт за городом. Он не боится. Повторяет вновь и вновь: зарезанный, застреленный, раздавленный машиной, расплющенный обломками рухнувшего здания, в корабле, утопленный в море, перемолотый в мясорубке, - он обязательно вернется за своей семьёй. Терпеливый, покорный и избитый. Аккуратно приоткрыл дверь, держа наготове револьвер. Пробрался наверх, прямо по коридору - пусто. Открыл ближайшую дверь номера. Обстановка, некогда дышащая изобилием, не внушала доверия: пол прогнил, в нём не хватало досок; со стен слезали краска и обои; вещи хаотично разбросаны - он улыбнулся, когда обнаружил, что в номере отсутствовала целая стена. - Отель четыре звезды! - он засмеялся, а, успокоившись, добавил, - Ну, хоть вид ничего. Вид и правда завораживал. Всего пару мелких домишек с обваленными крышами стали границей, разделявшей Капитолий от огромной Пустоши. Солнце, прячущееся время от времени за радиационными облаками, вскоре скрылось за горизонтом. Буря подкралась совсем близко, стало слышно, как зашелестел песок по цементной кладке. Нужно было укрыться в помещении по лучше. Зашел в соседнюю комнатку. Обстановка не радовала, но хоть стена была на месте. Стащил матрас с прогнившей кровати и перетащил его ближе к окну, на случай, если придётся быстро сматываться. Рюкзак бросил рядом с собой. Лунный свет проникал в комнату через узкую щель, оставшуюся у верхнего края окна, заколоченного листом фанеры, падал на лицо Хеймитча. В этот момент, ничего не боясь, он на секунду закрыл глаза. Черная гладь сомкнулась над головой прежде, чем он смог почувствовать тяжелый запах дыма и смога. В его голову моментально пришла мысль бежать, но тело словно не слушалось, он понимал, когда он более не сможет сделать вдох, смрад горящего тряпья, сгнивших тел, пепла, радиация заполнят легкие и вытолкнут остатки жизни. Странно было только то, что не от страха перед смертью разрывалось его сердце, а от того, что он больше никогда не увидит свою семью. Осталась чёрная пустота и больше ничего - безысходность и одиночество. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться, нет никого, кто протянул бы руку. Он совершенно один. Резко подскочив на матрасе, он проснулся от кошмара, но еще несколько секунд не дышал, на случай, если пожар не был иллюзией сновидения. Окончательно придя в себя, он встал, чуть шатаясь, и посмотрел в отверстие, служившее окном: рассвет. Услышал шаги и звук разбивающегося стекла. Мысленно подсчитал примерное количество человек: пять мужчин, одна женщина. Рассчитал расстояние и препятствия к выходу: пятнадцать шагов до лестницы, пролет вниз и холл. Просчитал шансы остаться незамеченным. Тихо открыл дверь. Сделал пару шагов к лестнице. Заметил шестерых зараженных: несколько шептались у входа, ещё пара молча ковырялись в язвах у второго выхода. Остальные проверяли здание. Тихо выругавшись, он проскользнул в комнатку, где не было стены. Скинул матрас на улицу – повезло, что расстояние не большое. Крепко прижал к себе рюкзак и прыгнул, кубарем покатившись по мокрой земле. Женщина, заметив убегающего Эбернети, стала отрывисто кричать остальным, когда до машины оставалось всего метров пять. Мужчина только засмеялся, наблюдая как зараженные пытались догнать машину. - Гнилое место. И всегда было, - тихо добавил мужчина, отсалютовав бегущим. – Но пока сам чёрт на моей стороне… Эбернети стал хохотать, словно безумец. Мир пал. Видимо, в аду стало тесно и он стал расширяться, как только туда отправились Коин и Сноу. И кто знает, притащился ли Дьявол на эту землю… Но, как иначе объяснить, что день за днем вокруг разлетались мозги знакомых, что зараза продолжала поглощать остатки человечества, а ему и дальше удавалось спасать свою задницу от этой херни?