***
Сэм закрывает смену, очищая кассовый аппарат и закуривая. Руки дрожат, такими вечерами всегда кажется, что вот-вот из-за угла кто-то набросится, вывернет наизнанку, выест внутренности и оставит кожу развеваться на ветру, пока она не высохнет и не рассыплется. Игрушки с витрин, кажется, смотрят на него, дожидаясь удобного момента, чтобы кинуться на него всей толпой сразу. В темноте пуговичные глаза поблескивают голодом и жадностью, и Сэм во всеуслышание им заявляет, что не получат они ни его, ни его заработок, ни его обед. Спокойнее от этого не становится, наоборот, ему кажется, будто он чем-то рассердил своих безмолвных соседей. Сэм ждёт. Сам не знает, отчего, но он уже задержался на два часа, сорвав своей еще одной временной девушке прекрасный вечер в одном из ресторанчиков в Даунтауне. Сэм сидит и ждёт, позволяя игрушкам безбожно на него пялиться и только и ожидая, когда хоть одна из этих тварей шелохнется – у него в столе лежит старенький отцовский револьвер. За окнами стремительно темнеет, неподвижный тяжелый взгляд игрушек тупеет, а Сэм сидит на своем рабочем месте, утомленный и напуганный, и чего-то ждет. «Что-то» , впрочем, не заставляет себя ждать (разве что на часах уже пол одиннадцатого, а не девять), представая перед ним вылетающей из-за угла машиной, визжащей на повороте покрышками. Из косо и небрежно припаркованной машины выходит человек в черном, и Сэм на какую-то долю секунды подумывает о побеге, а потом выпрямляется на стуле и устало потирает пальцами виски. Дверь открывается (хорошо Сэм смены закрывает, верно?), колокольчики позвякивают жутким перезвоном, незнакомец заходит, ничего не говоря. Молчит и Сэм – не хочет спугнуть не потенциального клиента, рассматривающего его магазин и останавливающего свой взгляд на Сэме. Не страшно и не жутко, пронзительнее от задумчивых взглядов игрушек, но у Сэма по рукам все равно пробегают мурашки, когда, высунув из-под плаща ключ, незнакомец хрипло поинтересовался, знает ли тот, от чего этот ключ. Сэм говорит, что, да, знает, но толку от этого никакого, а незнакомец говорит, что как раз таки какого, и Сэму пора кончать со своим актерством, потому что времени в обрез. Сэм, глупо улыбаясь, проворно идет среди бесконечных рядов с игрушками, а незнакомец следует за ним. С улицы слышны так же стремительно подъезжающие машины, приглушенные дрожащие голоса людей в черных плащах, выходящих из этих машин, и их подрагивающие на полках с кровожадными игрушками тени. Сэм подходит к концу четвертого ряда (пятый шкаф, если интересно), осторожно подвигает сидящих на третьей с верху полке плюшевых волков и просовывает руку с зажатым в ней ключом в глубь полки. Пару раз кончик ключа чуть не падает в небольшое круглое отверстие рядом со скважиной, и Сэм тихо чертыхается. Человек в черном достает фонарик и светит туда, Сэм отвечает ему благодарным кивком. Спиной он чувствует нетерпеливые и взволнованные взгляды подтягивающихся людей в таких же черных плащах, скрывающих их имена, лица и жизни, и руки Сэма начинают потеть, зараженные их лихорадочным предвкушением восторга. Наконец, замочная скважина щелкает, и шкаф начинает медленно ползти на него, и Сэм глядит на первого незнакомца, и ему кажется, что в темноте он видит его блестящие глаза.***
Кот Сомниат, коротко вы сами знаете как, еле успевает выпрыгнуть из багажника машины до того, как его заметят и аккурат перед тем, как крышка хлопнет по хвосту. Хозяйка его не замечает, задумчивая и нервная, и он тихонько проскальзывает за ней в приторно и противно пахнущее здание магазина. В темноте в глаза ему кидается добротный дубовый стол справа от выхода. На нем стоит великое множество забавных вещей – особенно Сома занимает странный предмет, состоящий из двух прямоугольных плоскостей, образующих плюс-минус прямой угол. Из перпендикулярной столу панели вырывается свет, врываясь в приятную полутьму магазина, и Сом, продолжая оставаться незамеченным, семенит к столу. Сначала он прячется под ним, пожирая взглядом заинтересовавшую его вещь, но, когда понимает, что по большому счету всем на него наплевать – он почти уже не обижается по этому поводу: он ведь выше этого, - он легко запрыгивает на стул, а с него – на стол, жадно рассматривая свою компанию на ближайшее «много». Его правая лапа замирает в сантиметре от поверхности предмета, покрытой выпуклыми штуками в виде параллелепипедов, когда в дальней части помещения, сокрытой от его цепкого взора, что-то протяжно скрипит. Он решает, что сильно скучать его жертва не будет, если он на секундочку сбегает посмотреть, что там происходит, и быстро спрыгивает со стола.***
У Ника нет времени проверять достоверность своей догадки, потому что теперь буквально каждая минута на счету, поэтому он про себя заклинает Монро ехать быстрее. Потрошитель, видимо, чувствует исходящее от товарища напряжение, и нервно передергивает плечами, проклиная в свою очередь всех водителей, безбожно тупящих в пробке. Они проезжают мимо съезда на Путь на Северный Рамсей, плетясь со скоростью, прямо пропорциональной скорости времени, и Ник выстукивает нервную дробь на коленке. Вскоре пробка рассеивается, и, проезжая Северо-Восточную Гранд Авеню, Монро набирает максимальную возможную скорость (чуть-чуть незаконную, но вы сами все понимаете не хуже Ника, который как бы немного работает в полиции). Дорога растягивается в двадцать долгих минут (навигатор обещал двадцать пять, но Монро умеет спешить, если того требует ситуация), и Ник уже даже не смеется: за один короткий день число двадцать въелось в подкорку его сознания, и, возможно, когда все пройдет хорошо – «Мысль материальна, Ник, запомни» - оно даже пару раз приснится ему, вытесняя страшные видения, которыми завалена его блудливая память. Ник молчит, а Монро не решается подать голос, и выходят они из машины – Монро чуть не забывает товарища в оной - в плотную темную тишину, полные странного чувства, которое не могут охарактеризовать одним словом. Парковка магазина игрушек забита – относительно того, какой она обычно бывает в пол двенадцатого ночи по четвергам. Ник внезапно жалеет, что не заставил Монро взять его пистолет, но потом сразу успокаивает себя тем, что, если бы его хотели убить, убили бы сразу, не затрачивая столько интеллекта, времени и человеческого труда. Однако, с другой стороны, эти ребята могли возжелать его унижения, приняв это слово слишком буквально, и теперь они с Монро могут направляться на верную смерть, совершенно об этом не подозревая. Ник глубоко вздыхает, прогоняя все сомнения прочь. Раз они здесь – пути обратно нет. Либо он рискует и заходит в этот чертов памятный магазин прямо сейчас, либо на всю жизнь остается маленьким ником(у,) не нужным существом, обреченным на заляпанное страхом жалкое проживание. На кону стоит все, фигуры принимают боевое положение, и только человек напротив не снимает маску, обнажая истинную свою сущность. Ничего, решает Ник, он ещё посмотрит.