Всё могло быть иначе

Я сидел и никак не мог прийти в себя от полученной информации. Кофе совсем остыл и стал ещё противнее ― всё, впредь больше не пью растворимый. Нужно было собрать остатки самообладания и составить чёткий план действий, продумав логическую последовательность, чтобы не упустить ничего важного. Первым делом — встреча с Ричардом Фримэном. Он был близким другом отца. Он, в силу своего характера и в память об отце, за мной «присматривал» на протяжении всех последних семнадцати лет, став для меня в некоторые моменты моей жизни прямо-таки спасительной соломинкой. Я был ему искренне благодарен, чувствуя его заботу обо мне. Своих детей у них с женой не было. Я помню, как очень давно, в пору моего детства, они с Маргарет приходили в гости к моим родителям. Мы все вместе садились за стол, и дядя Ричард начинал рассказывать какие-то забавные случаи из их жизни. Я смотрел и думал, как хорошо быть таким, как он, чтобы вот так сидеть и веселить друзей разными байками, а все вокруг будут на меня смотреть и смеяться. И вот сейчас, сидя в нашей столовой, я ждал его с вестями, которые почему-то «нельзя было сказать по телефону». Жизнь ― удивительная штука: как только я нахожу удобную позицию и чувствую себя счастливым человеком, она потихоньку начинает расшатывать половицу под опорной ногой. Я улыбаюсь и переношу вес на другую, стараясь не терять равновесия, но и это ненадолго. И вот уже сухожилия на суставах пальцев готовы разорваться и опустить меня на самое дно. Но каким-то чудом я всё ещё с вами и не превращён в прах. В отличие от людей, которые мне стали дороги. Так всегда, словно моя судьба ― ненасытная Лилит, убивающая всех, кого я хотел чувствовать рядом с собой. В голове полный бардак и несуразица. Откровения Фрэнка... Если честно, я был к ним не готов. Да, он прав. Я понял, о чём он пишет в отношении нас, но не был уверен, что смог бы так просто для себя решить, что будет с нами дальше... Я слишком его идеализировал, а с идеалом возможна лишь платоническая любовь. Любовь... Сара ни разу не пришла в больницу навестить меня, и Майк лишь позвонил, сославшись на простуду. Что и следовало ожидать. Бог им судья. ― Джон! ― раздался знакомый с детства голос. ― Джон, ты где? Отзовись. ― В гостиной, мистер Фримэн! ― откликнулся я и, вскочив с кресла, поспешил к нему. На пороге стоял статный мужчина уже достаточно преклонных лет. Жизнь его изрядно потрепала, оставляя свои отпечатки на коже вокруг глаз, на лбу над переносицей, забирая цвет волос и радужки глаз. Но вот осанка его осталась безупречной, так же как и стрижка заметно поредевших волос, что выдавало в нём офицерское прошлое. Таким теплом и уютом повеяло от этого человека из «прошлого», что я не мог не улыбнуться, выйдя ему навстречу. Я просто бросился в его объятия, раскрыв свои наполовину, потому что мою свободу ограничивала фиксирующая повязка на левой руке. Он обнял меня мягко и заботливо, словно маленького шалуна, разбившего коленку, содравшего глубоко кожу, перепачкавшего кровью штаны, уже утёршего рукавом рубашки слёзы, но выдающего обиду и боль покрасневшими, распухшими, но широко распахнутыми серо-синими, словно море после бури, глазёнками. ― Здравствуй, мой мальчик. Здравствуй, Джон, ― произнёс долгожданный гость, слегка похлопывая меня по спине и разжимая объятия. ― Как продвигается твоя реабилитация? Ты, надеюсь, серьёзно к этому относишься? ― друг отца бегло цеплял взглядом окружающее его пространство. ― Что решил? Куда теперь, неугомонный мой? ― улыбаясь одними губами, спросил он. ― Мистер Фримэн, не томите. Простите, но, кроме отвратительного растворимого кофе, мне больше нечего Вам предложить. Я... ― Не суетись. Не на приёме! ― проходя внутрь дома, перебил меня мужчина и, уже строго чеканя каждое слово, продолжил: ― Ты не ответил: что дальше? ― обернувшись ко мне, он настойчиво ждал, что я скажу. ― Ну... с медициной пока не получится. Для начала — уеду из Британии. Хочу на большую бескрайнюю воду, умиротворяющую своим величием. Есть знакомые, которые бесплатно готовы мне сдать в пользование свой дом на неограниченный срок. ― Тебе писателем впору быть, Джон Уотсон. Самое время предаться мемуарам. На счёт инцидента не переживай. Всё разрешилось, и не только благодаря моему участию — один полковник в отставке, даже пользующийся особым положением за заслуги, не справился бы без широко известного в определённых кругах, но такого неоднозначного, Себастьяна Морана, ныне уже тоже полковника в отставке. Но и это ещё не всё. Тебе присвоено звание капитана, думаю, отец был бы горд за тебя, — сказал он и протянул мне раскрытую ладонь, другой рукой извлекая из внутреннего кармана пиджака удостоверение о присуждении звания. Я не верил своим ушам и просто бездумно перебирал пальцами волосы... ― Но как ... Чёрт! Простите, сэр, — я почувствовал, как сердце начало биться сильнее, нагоняя волны жара, покрывая меня испариной. — Ты заслужил, раз был рапорт о предоставлении тебя на звание «капитана». И да, отряд Мэйси и Стивен остались в живых. На твоё место в Кэмп Бастион прибыл молодой, подающий надежды, хирург Патрик Вернер. Так что, с повышением тебя, капитан Джон Хэмиш Уотсон. И я тебя прошу только об одном ― не ищи себе приключений и будь внимательнее. В общем, береги себя, мальчик мой. Мне пора. Надеюсь, ты мне сообщишь, когда соберёшься уезжать? — сказал он и притянул меня за голову к своей груди. ― Конечно, мистер Фримэн. Попрощавшись, он ушёл. И не успел я остаться наедине с очередным своим потрясением, как зазвонил домашний телефон. ― Слушаю, ― коротко бросил я в трубку, приложив её к уху. Молчание было мне ответом. Я почему-то интуитивно подумал о Саре... Будто больше никто не мог позвонить и молчать или ошибочно набрать номер. Нет. Я был уверен — это она. ― Сара, не молчи. Раз уж позвонила, говори, что хотела, — я не узнавал свой голос: он был на удивление спокоен и холоден, словно сталь... ― Джо...он, ― это была она. И она плакала.