Сборник потерянных историй

      Нерушимый взгляд застыл на радостном лице парнишки, и вовсе не оттого что его карие глаза, хлопающие длинными темными ресницами, привлекали ее внимание. Нет, не по этому.       А оттого что раздражал.       — Ну, Анна! Пожалуйста, давай…       — Нет.       — Ну, не будь такой скучной!       — Что за детский вздор?       Парень, до этого мельтешивший по всей гостиной, резко сел в паре метров от блондинки, нерешительно пододвигаясь к ней со скоростью старой черепахи, чем вызвал хмурые полоски светлых бровей.       В этом доме все жило на одном дыхании и, кажется, подуешь на рисовую бумагу на седзи — она отвалиться, а провода, отвечающие за электричество, больше походили на ниточки, что не укрылось от здравого взгляда Киоямы. Как она и предугадала, они долго не протянули. И сейчас, сидя в гостиной, без света и без главного развлечения в лице старенького телевизора, она жалела, что не заставила Йо вызвать ремонтников или повозиться с током самому. Хотя, Киояма была более чем уверена, что электрик из этого лоботряса тот еще непригодный.       Анна разрывалась между вопросами: «Как тут можно жить?» или «Как с ним можно жить?» и, пока не выбрала, над чем можно всерьез призадуматься.       Пока она думала, смотря на одну из трех горящих свечей в подсвечнике, Асакура медленно, но верно, приближался к свободной подушечке рядом с круглым столом. Амидамару с любопытством крался следом за хозяином, в нетерпении иногда даже опережая шамана. Отвлекшись от созерцания огня, девушка удивленно покосилась на самурая, от чего он, сглотнув, отвел взгляд в сторону.       — Что тут происходит? — сдержанно поинтересовалась итако, и парнишка, неловко хихикая, сел почти рядом с ней за круглый стол. Амидамару возвышался над его плечами, ожидая чего-то. — Знаете, я сейчас вас пошлю чинить электричество, и меня не волнует, что вы не умеете этого делать.       — Анна, но мы же позвонили. Рабочие приедут утром. Сейчас уже вечер, никто не приедет.       — Йо-доно сказал, что вы умеете играть в «Камень, ножницы, бумага» он хотел меня научить, но счел нужным показать наглядно. — Угольные глаза духа засветились интересом, а Йо довольно закивал головой словно болванчик.       — Амидамару, — выдохнула напряженно блондинка, — а я думала, что ты серьезней Йо.       — Извините, Анна-доно. На моем веку мне не удалось поучаствовать в этой игре. И хоть Йо-доно сказал, что эта игра старее меня будет, я не знаю её смысла.       — Представляешь? Он не знает, как в нее играть! — с задором удивился Асакура, хлопнув пару раз ресницами.       «И почему они у него такие пышные? По-девчачьи длинные» — пронеслось в голове Киоямы, но она тут же обозначила ее бессмысленной и ненужной, бросив в тайный ящик своих глупостей.       — Это детская игра, Йо. — Впилась она в него своими веющими холодом глазами. — И незачем Амидамару в нее играть.       — Ну, пожалуйста… — протянул шаман, а Анна, закатив глаза, уже подумывала его отправить на заранее распланированную тренировку. И уже не важно, что бинты врач попросил снять только через неделю после выписки.       — Нет. Дайте дочитать мне книгу.       — Ты все равно в этом свете мало что прочтешь. Ну, Анна…       Девушка с шумом захлопнула маленький томик романа и с недовольством посмотрела на мужское население этой дряхлой гостиницы. Где-то рядом пролетели два духа, о чем-то мило перешептываясь. Йо и Амидамару не обратили на них своего внимания, словно это было в порядке вещей. В этом доме никакого личного пространства, и у Анны уже чесались руки отправить всех неупокоенных душ подальше от нового ее места проживания.       Ведь можно же назвать это место ее домом?       — Ладно. Только хватит действовать мне на нервы.       Йо пытался казаться невозмутимым. Показать ей, что это лишь для Амидамару, но его щеки против воли хотели образовать радостную округлость, и при попытке подавить прилив этих позитивных эмоций, казалось, что у него свело мышцы лица.       — На желания? — поинтересовался шаман, присаживаясь напротив блондинки.       — Еще чего! — Возмутилась Киояма. Пусть довольствуется тем, что она вообще на это согласилась.       Асакура выдвинул свою сжатую ладонь, мазнув по девушке взглядом, слегка улыбнувшись. Кто бы мог подумать, что эта ворчливая девчонка из Аомори все-таки согласится поиграть с ним. Кажется, в последний раз он играл в это с дедушкой, когда ему было девять.       Вспомнив свое короткое детство, Анна немного поменялась во взгляде, но решительно протянула свой кулачок параллельно руке Йо. С видом, словно она делает одолжение, итако стала размахивать сжатой ладонью, зеркально отражая действие противника.       — Камень. Ножницы. Бумага. И колодец тоже надо.       — А про колодец вы не упоминали Йо-доно. — Заметил самурай шепотом, чтоб особо не нервировать молодую госпожу.       Бумага — ножницы.       Девушка с ухмылкой «режет» оттопыренную ладонь Йо, и, когда пальцы ощутили покалывающие мурашки, а чужая ладонь мимолетно вздрогнула, Киояма чуть не ахнула от громыхнувшего в ее голове осознания. Она впервые дотрагивается до его ладони.       Анна перевела взгляд от их рук на его лицо. Парень опустил взгляд, позволяя ресницам проложить короткую тень на коже от тусклой свечи. Ей это отчего-то напомнило первый совместный просмотр новогоднего концерта у Кино-сан. Ему было, так же как и сейчас, некомфортно.       — Амидамару, веди подсчет, у Анны один выигрыш. — Подняв голову, с улыбкой выдал Асакура. Девушка с удивлением отметила его резкий перепад настроения.       — Давай дальше.       В унисон сказанные слова, и ладонь Киоямы образует камень, так же как и Йо. Противники, быстро проговаривая «считалку», меняют фигуры. У обоих бумага. Девушка фыркает, а парень в замешательстве сдвигает брови. Резкое движение рук, шаман в нетерпении пододвигается ближе, вытягивает ладонь. Колодец. Напротив бледная ладонь одновременно повторяет движение.       — Анна, ты жульничаешь! — Послышалось обвинение со стороны парня. — Не читай мои мысли!       — Идиот! Ты что, забыл?…        — Ах, да… — рассеянно протянул шаман, следом нервно улыбнувшись. — Извини, давай продолжим.       — Камень. Ножницы. Бумага. И колодец тоже надо.       Асакура победно улыбается, «придавливая камень» к бумаге-ладони Анны. Девушка резко выдыхает, смотря на ликующее лицо Йо. Она до чертиков не любила проигрыши.       Еще одна ослепляющая улыбка победы, и Киояма рефлекторно хлопает ладонью по щеке противника, имитируя пощечину. Как же ей хотелось стереть эту улыбочку, и ей это удалось. Хлопок выдался скорее шутливым, нежели действенным, отчего Асакура только тихо засмеялся, но все же это действие остудило его энтузиазм — перед ним та самая Анна Киояма, что хотела его убить, та самая, от чьих пощечин лицо встречалось с полом…       — Продолжим.       Амидамару уже не успевал подсчитывать, сколько раз прозвенел хлесткий хлопок по щеке хозяина, и сколько раз на лице мисс Анны расцветала издевательская ухмылка. Щеки Йо с обеих сторон полыхали красным, из-за чего широкая белозубая улыбка создавала ярый контраст на лице юноши. Обоих, кажется, захлестнул азарт, и даже то, что это «детская игра», Анну сейчас мало заботило. Самурай переводил непонимающий взгляд от одного шамана к другому. Ему кажется, или им нравится соперничать друг с другом?       Движения уже сопровождались выкриками и вздохами на подобии «Ух, эх» оставив «считалочку» далеко в первых раундах. Дышалось обоим трудновато, словно они соревновались в беге, и когда девушка изобразила колодец, а парень ножницы, было слышно лишь их прерывистое дыхание.       Амидамару в непонимании застыл на лице своего шамана. Он явно почувствовал его нерешительность. В чем же дело?       Держа свой колодец, девушка вдруг почувствовала смущение. Если она иногда и пропускала имитацию изображения победы, к примеру, камня и колодца, то Йо, как выяснилось, любил все показывать наглядно. И сейчас, направляя свои «ножницы» в ее «колодец» его краска на щеках уже не казалась ей такой смешной, а этот жест в ее глазах был неподобающим. Ей почудился жар в лице и оцепенение в шее, когда он против ее кричащего взгляда медленно «кинул ножницы» в ее кольцо из пальцев.       Он поднял на нее встревоженный взгляд, ожидая пощечины, а она лишь задалась вопросом: зачем парню такие ресницы?       — Ты победила. — Быстро проговорил шаман, поднимаясь с насиженного места.       От резкого движения потухла одна свеча.       — Но, Йо-доно… мне казалось у вас больше…       — Она победила, — тихим голосом донеслось из-за приоткрытого седзи.       Секундой спустя послышался характерный глухой звук. Он ушел.       Выйдя в коридор, Асакура облегченно выдохнул.       Эта была та самая девочка, что краснела на заснеженной горе, как и минутой назад. При взгляде на него, как и минутой назад. Она сказала тогда ему такое, отчего щеки пылали, как и сейчас, ему было очень неловко, как и всегда рядом с ней.       Всегда — это лишь двенадцать дней. Да, он считал. И все эти дни были самыми долгими из всех его дней. Самыми странными, больными, интересными и греющими. И ему хочется пополнять разнообразие этих дней, даже за счет Амидамару и детской игры.       Анна продолжала сидеть за столиком, меланхолично поглаживая корешок непрочитанной книги, а Амидамару не решался пойти к Йо.       Но самурай сегодня точно решил, что не будет не под каким предлогом играть в эту игру. Судя по реакции его шамана и молодой госпожи, она была явно смущающей и несла за собой скрытый подтекст.