Присмотрись к теням

      — Выбей стул из-под моих ног и оставь меня качаться одного в страдании.*       Глубокий мужской голос врывался в моё ещё спящее сознание.       — The hills are alive with the sound of mu-u-u-usic! — другой голос, женский, разрушил хрупкий мир сна.       — О господи, — прошептала я. — Три, два, один.       Как по команде дверь в комнату распахнулась, и женский голос раздался почти над ухом:       — Кэйти! Опять твои сатанисты поют!       Приоткрыв один глаз, я нащупала будильник и со вздохом его отключила.       — Готы и сатанисты — это две разные субкультуры, мам, — хриплым от сна голосом, наверно, в тысячный раз объяснила я.       — Да всё равно! — женщина махнула рукой. — Ты слушаешь ужасно мрачную музыку! Так нельзя! Вставай, иначе опоздаешь в колледж! Завтрак на столе!       Пропев последнюю фразу, женщина упорхнула из комнаты. А я протяжно застонала.       Знакомьтесь: моя мать — миссис Пайпер Хеллетон. В прошлом — певица, что не мешает ей петь и сейчас, но в стенах дома. Она поет всегда: когда готовит, когда стирает, когда убирается, когда куда-то идёт и даже когда засыпает, она напевает что-то себе под нос. И, вполне возможно, что она смогла бы прорваться на большую сцену и сделать карьеру, но её планы самым грубым образом нарушила одна девочка. И этой девочкой была я.       Маме предстоял последний тур в известном телешоу, когда она узнала, что беременна. Приняв решение, Пайпер продала квартиру в мегаполисе и купила дом с землей в маленьком тихом городке на юге Штатов.       Здесь я и родилась. Кэйтлин Хеллетон. Для друзей просто Хэлл.** Своё прозвище я получила не только из-за сокращения фамилии, но и благодаря взрывному характеру. В компании меня звали генератором идей, а каждая сходка с моим участием превращалась в Безумие в чистом виде.       За любовь к музыке, которую я слушаю, меня называли и готом, и сатанистом, и эмо, и чмом. Последнее, конечно, обиднее всего. Но я героически терпела выпады общества, которое зачастую поддерживала мама.       В конце концов окружающие смирились с моими тараканами, лихо отплясывающими в голове под готик-рок, но подкалывать не перестали.       Проклиная «совиный» организм, я пыталась проснуться.       — Кэйтлин, если ты сейчас же не встанешь, то учиться пойдёшь на голодный желудок! — раздался звонкий голос матери с первого этажа.       Я в очередной застонала и принялась одеваться. Неизменно черные джинсы и серая блузка. Небрежно проведя расческой по волосам, я криво улыбнулась отражению в зеркале. Оттуда на меня смотрела худая девушка с карими глазами, тёмными настолько, что порой они казались черными, и длинными каштановыми волосами, доходившими практически до талии.       По крыше барабанил дождь, а в воздухе витали капельки влаги. Сыро и прохладно. Мерзкое сочетание.       Во мне никогда не было ничего особенного, кроме, думаю, длинных густых волос. Остальное же смело вписывалось в рамки среднестатистической девушки-подростка.       Наш дом был небольшим, но уютным. Двухэтажное строение, на первом этаже которого располагалась светлая гостиная, кухня и ванная с туалетом. На втором же этаже находились три спальни, небольшой холл и ещё одна ванная с туалетом. Мне этот дом казался непомерно большим. Возможно, именно поэтому я выбрала себе самую маленькую спальню, окно которой выходило на запад. Всегда считала, что в закатах есть не́что особенно привлекательное.       Схватив рюкзак, собранный с вечера, я рванула на первый этаж.       — Эй! Смотри, куда прешь! — зарычало маленькое недоразумение, толкая меня плечом и бегом спускаясь с лестницы.       Мать с рождения воспитывала меня одна. Тем не менее, когда мне едва исполнилось четыре года, каким-то неописуемо чудесным, чёрт побери, образом на свет появилась моя младшая сестра — Саманта. Но, в отличие от моего биологического отца, отец Сэм был вполне реален и жил в соседнем городке. Вторые отношения Пайпер изначально оказались обречены на провал, поскольку у биологического отца Саманты была другая семья: любящая жена и четверо детей. Но моя мать, видимо, отличалась любовью к экстриму. Второй ребенок, пусть даже без поддержки мужчины, не стал для неё бременем.       Мама продолжала петь каждую минуту. И всегда улыбалась.       Своего биологического отца за восемнадцать лет я видела один раз. Мне тогда было четырнадцать. Когда он узнал о беременности мамы, то лихо укатил в другую страну, позже прислав на Рождество крохотную открытку. И это было единственное упоминание о гипотетическом отце.       В день моего четырнадцатилетия папаша внезапно объявился и начал упрашивать меня поехать жить к нему в Канаду.       Выслушав многоэтажные матерные конструкции в моём исполнении, непутевый папочка уехал ни с чем, пообещав вернуться. Прямо как Терминатор. Но его отличие от Терминатора было в одном: он так и не вернулся.       Сэм, как всегда её называла мать, была полной моей противоположностью: симпатичная, светловолосая, с небесно-голубыми глазами и озорной улыбкой. Открытая всему миру и в меру вредная. Душа компании, готовая помочь каждому, кто просит помощи. За это друзья и прозвали её Соул***.       Нет, мы ладили. Всегда и безоговорочно. Но, как и у каждого в меру адекватного человека, у Сэм выдавались трудные дни и даже недели. В такие моменты я жалела о том, что живу рядом с этим маленьким монстром.       — Четырнадцать лет, а такая овца! — беззлобно сказала я и, получив гримасу с высунутым языком от сестры, ухмыльнулась.       Сегодня явно не день Саманты.       По кухне плыли заманчивые ароматы еды.       — Кэйти, Сэм, — мама поставила перед нами две тарелки с яичницей и беконом.       — Я сегодня заеду к Тэс, — безапелляционно заявила Саманта. — У нас проект по химии. Мы должны его доделать. А вечером папа Тэс привезет меня домой.       Пайпер молча кивнула. Если уж Саманта что-то решила, отговаривать её — сродни самоубийству. Безопаснее согласиться.       — А какие у тебя планы, Кэйти? — осторожно спросила мама, кажется, зная ответ заранее, но желая удостовериться.       — После учебы сразу домой, — я криво улыбнулась и принялась ковырять вилкой еду.       — Кэйтлин, так нельзя!       Оп! Если мать назвала меня полным именем, стоит ждать большой беды. И я не ошиблась. Спустя несколько секунд началось.       — Ты совсем ни с кем не общаешься! Только постоянно слушаешь свою мрачную музыку и читаешь.       — В перерывах ем, — слабо отбивалась я.       — Да, а ещё учишься и спишь! — Пайпер была похожа на обиженного ребенка. — Но это не меняет того, что ты постоянно одна!       — А ещё она временами ходит в душ и туалет, — язвительно подключилась к беседе Саманта.       Корочка хлеба, метко запущенная моей рукой, стукнула Сэм по лбу.       — Кэйтлин! — возмутилась родительница.       — Ма, я не виновата, что сейчас у всех моих знакомых личная жизнь стоит выше дружбы! — взорвалась я. — А мне пока хорошо и так!       За столом повисло молчание. Я с грохотом отодвинула свой стул и, бросив короткое «спасибо», двинулась в прихожую.       Накинув осеннюю куртку с вязаными рукавами, я схватила с полки маленький зонтик, служивший верой и правдой уже многие годы, и вышла в непогоду.       Чем взрослее становились мои подруги и друзья, тем сильнее становилась их заинтересованность противоположным полом. Я же медленно, но верно становилась нелюдимым членом привычного общества. На тусовках все знакомые разбивались на пары, а я забивалась в угол и отчаянно скучала. Поэтому сейчас в одиночестве я находила больше плюсов, чем когда бы то ни было.       В детстве моя нелюдимость компенсировалась хорошими отметками в школе, что добавляло моей персоне интереса со стороны одноклассников. Но сама я редко рвалась к общению. Бывали порывы, благодаря которым я получила кличку «королева убойных вечеринок». Но их можно пересчитать по пальцам.       Я всегда жила внутри себя. А вне себя — всего лишь существовала.       На улице хлестал дождь, как сумасшедший. Довершал «кайфовую» погодную картину порывистый ветер, грозившийся сломать к чертовой матери мой хлипкий зонт.       Выбора не было. Шаг за шагом я двигалась к автобусной остановке. У старого рено, на котором я ездила в колледж, полетели тормоза. Единственный нормальный автосервис на весь город только вчера заказал нужные для починки детали. Хотела я этого или нет, ещё пару недель придётся добираться до учебы на автобусе.       Шлепая в кожаных сапогах по лужам, я в который раз размышляла о колледже.       Мой колледж — пятиэтажное старое здание с неплохим внутренним ремонтом и вполне современным оборудованием в классах.       Нет, не так.       Колледж — это мой персональный ад. Хэлл ин Хэлл. Ад в Аду.       Дело вовсе не в ненависти к учёбе. Учиться я люблю. Но современная система обучения совершенно непригодна для интроверта: развитая студенческая жизнь, обязательное функционирование внутри группы учащихся и публичные выступления перед всем курсом. Вот она, триада настоящего не завуалированного зла, кошмар любого интроверта!       Я приняла решение не уезжать за тридевять земель от дома, чтобы получить образование, как сделало большинство моих друзей. Я посчитала, что везде хорошо, где нас нет. Колледж моего городка считался одним из самых сильных учебных заведений в нашем штате. Я хотела получить образование, и я его получу.       Ветер набирал обороты. Один из порывов сильно дернул зонт. С грустным всхлипом, ручка сломалась пополам. А второй порыв ветра добил сразу три спицы. До нужного мне места оставалось чуть-чуть: метров пятьдесят до регулируемого пешеходного перехода и метров двадцать до остановки. Осталось перейти улицу, когда загорится соответствующий сигнал светофора. И тогда я смогу спрятаться от непогоды под крышей автобусной остановки.       Кое-как спрятав останки зонта в рюкзак, я накинула капюшон и, опустив пониже голову, чтобы дождь не хлестал по лицу, подошла к переходу.       Дождь превратился в ливень и шёл сплошной стеной, что я с трудом различала очертания остановки на другой стороне улицы. Поняв, что если подожду хоть минуту, насквозь промокну, я огляделась и, не увидев ни одной машины, шагнула на проезжую часть.       Я не сделала и пяти шагов, как услышала визг тормозов, а затем моё тело стремительно полетело назад, откуда я только что пришла. Правое плечо неприятно заныло, а прямо передо мной проехал огромный грузовик.       — Больная что ли? — раздался раздраженный мужской голос над ухом. — Красный свет! Куда прёшь? Ты дальтоник?       — Сам дальтоник! — огрызнулась я в ответ, плохо понимая произошедшее.       Вырвавшись из объятий, в которых оказалась по вине грузовика, чуть меня не сбившего, я оглянулась на спасителя и чуть не присвистнула. Передо мной стоял высокий симпатичный парень, темно-карие глаза которого смотрели с укором. Я невольно отметила, что глаза незнакомца такие же темные, как мои. Или даже темнее. На вид парню было лет двадцать, не больше. Но главная деталь, которую я отметила — ярко-желтый дождевик, делавший парня похожим на цыпленка-переростка.       Невольно хихикнув, я сказала:       — Спасибо, что спас меня, цыпленок!       — Не за что, дальтоничка! — не остался в долгу мой спаситель.       Светофор сигналом оповестил нас о том, что можно переходить дорогу. Я стремглав бросилась к остановке, поскольку куртка уже насквозь промокла. Парень вальяжно проследовал туда же и, остановившись в шаге от меня, стал рассматривать мою скромную персону.       Я хотела привычно огрызнуться, но тут к остановке подошел нужный автобус. Внутри творилось что-то нереальное: люди были везде! Они сидели, стояли, только что не лежали! Застонав, я стала протискиваться в глубину салона. Путь до колледжа был не близок.       Я забилась в угол и только тогда увидела, что симпатичный парень, спасший меня от грузовика, стоит рядом, старательно делая вид, что не замечает меня.       Разглядывая его сейчас, я изменила своё мнение. Этот парень не просто симпатичный. Он красив. Чёрт побери, полностью в моём вкусе. Короткие тёмные волосы, небрежными прядями спадающие на лоб, тёмно-карие глаза, делающие взгляд тяжёлым, высокий рост, явно не менее ста девяносто сантиметров, резко очерченные скулы, придающие лицу мужественное выражение. Между бровей парня просматривалась чуть заметная морщинка, говорившая о том, что он много хмурится. Про телосложение ничего определенного я сказать пока не могла: фигуру незнакомца скрывала куртка и цыплячий дождевик. Но, по моим подсчётам, парень со спортом на «ты».       Засмотревшись на незнакомца, я спохватилась только тогда, когда объявили мою остановку. Рванув к выходу, я чуть не сбила старушку и тихо выругалась.       День явно не заладился с самого утра.       Подтвердил мои догадки громкий мужской голос, как только я вошла в холл первого этажа:       — Хэ-э-э-э-э-э-элл!       Лиам Тэймс — мой единственный настоящий друг и одновременно моя жуткая головная боль. Мы знаем друг друга с пеленок и росли вместе, пока его семья не переехала в более престижный район, купив огромный дом.       В нашей дружбе не было ни намёка на романтику. У Лиама есть девушка — Вик, с которой я общаюсь. И я искренне рада за их пару. Лиам старше меня на три года и учится на последнем курсе колледжа. И всегда просит помощи в организации мероприятий, агитационной деятельности и вообще обожает втянуть меня в очередной социальный кошмар.       — У меня много новостей! — затараторил друг, а следом за ним подошла и Вик.       — Когда ты так говоришь… — я вздохнула, поняв, что ничего хорошего лучше не ждать. — Я уже чувствую, что ты подготовил очередную подставу.       — Проницательности Хэлл можно позавидовать! — беззлобно хихикнула Вик.       — Мне нужна помощь в важном деле! — не обращая внимания на слова своей девушки, продолжил Лиам. — В этом году у нас пополнение.       Я ошарашено посмотрела на Вик. Девушка же вначале была шокирована, а затем со всей дури ударила Лиама по плечу.       — Совсем сдурел? Выбирай выражения! Что люди подумают? — заверещала она.       — О, не-е-е-ет! — парень покачал головой, когда до него дошло. — Я имел ввиду, что в колледже пополнение! В твоей группе, Хэлл!       — Хорошо, — осторожно сказала я, — но что мне с этого? Кто-то новенький? Великолепно! Дай ему куратора и оставь меня в покое. У меня новый альбом любимой группы ещё не слушанный.       — Дело в том, что семья Фионы недавно переехала в наш город. А в твоей группе только у тебя нет подопечного, — немного виновато сказал Лиам, понимая, на какие муки меня обрекает. — И лучше тебя никто не знает город.       — Если она тупая крашеная блондинка, то я покажу ей кладбище и там же её закопаю, — спокойно заметила я, скрестив руки на груди.       В эту самую секунду прозвучал сигнал, оповещающий о начале занятий. Студенты в панике начали разбегаться по этажам и аудиториям.       — Всё будет отлично! У неё длинные чёрные ногти, Хэлл, — с улыбкой крикнул Лиам, поднимаясь по лестнице. — И нашивка Металлики на рюкзаке. Вы подружитесь! — последнее, что я услышала перед тем, как парень скрылся за поворотом, подталкиваемый толпой студентов.       — Значит, подружимся, — заключила я и поспешила на занятия. ~~~~~~~ * перевод слов из песни The 69 eyes «The Chair». **Хэлл (Hell) — Ад. ***Соул (Soul) — Душа.