Глава 20
9 июля 2016 г. в 12:52
Габи проскользнула за дверь раздевалки, прикрывая ее за собой. На лавочке она обнаружила вещи Ильи, а вот самого Курякина в поле зрения не наблюдалось. Она огляделась и прислушалась повнимательнее. В голове уже начали вырисовываться самые жуткие сценарии, в которых русского подловили при входе в помещение, обездвижили и куда-то утащили. Поэтому немка не сразу осознала, что слышит явственный шум воды из отсека с душевыми. Она только усмехнулась своим мыслям, давая себе мысленный подзатыльник за панику на пустом месте. Илья вышел с полотенцем на бедрах через пару минут. На ребрах уже расцветали фиолетовые синяки, а нижняя губа чуть опухла, но все это было не смертельно.
— Что ты здесь делаешь? — русский хмурился, его пальцы немного подрагивали от напряжения, что не ускользнуло от внимания девушки. Она демонстративно развернулась к мужчине спиной, всем своим видом показывая, что не такого приветствия заботливой коллеги она ожидала.
— Хотела убедиться, что ты не разнесешь здесь все к чертям, — уточнила девушка, прислушиваясь к шуршанию ткани. Сейчас лучше всего было не оставлять Курякина одного, чтобы не допустить разоблачения. Мало ли что может взбрести в голову этой сумасшедшей торговке оружием, которая, по скромному мнению самой Теллер, уже слишком стара для того, чтобы ухлестывать за молодыми мужчинами вроде Наполеона. Ее безмерно раздражала манера этой женщины молодиться и выставлять напоказ все свои формы, которые уже давно были не первой свежести. И тот факт, что она считала себя притягательной и желанной, и вовсе вызывал у Габи приступ истерического смеха вперемешку с тошнотой.
— Со мной все нормально. Тебе не следует оставлять брата одного, — они все еще продолжали играть свои роли, будучи уверенными в том, что здесь нельзя говорить открыто. Габи нервничала, осторожно перебирая пальцами край своего платья. Последнее время в компании своего русского коллеги ей было находиться совершенно неловко. Возможно, причина крылась в том, что по сравнению с их первым делом, Курякин сильно изменился. Теперь его поведение было очень системным и четким, исчезла имевшая место раньше неуверенность и зажатость. Сейчас Илья олицетворял собой беспардонность и ледяное спокойствие. Если ему что-то понадобится в ванной Теллер, то он и бровью не поведет, спокойно возьмет это, пускай даже сама девушка будет лежать в этот момент в ванне.
— Он уже большой мальчик, испытывающий интерес к госпоже Менгер. Какое мне дело до его дел? Ты же знаешь, что обсуждать бизнес он предпочитает без моего присутствия, — русский застегнул свою куртку и поправил кепку. Душ, конечно, не помог до конца снять напряжение, но по крайней мере, Илья несколько успокоился. Он приблизился к Теллер со спины и жестом попросил следовать обратно. Девушка, по непонятным причинам, на мгновение замешкалась, словно хотела что-то сказать, но в последний момент передумала и уверенно двинулась в сторону выхода.
В общей зале снова произошли изменения. Ринг уже успели убрать, а столы для гостей расставить в прежнем творческом беспорядке. Наркоманы снова расселись кучками, продолжая забрасывать в себя всевозможные вещества. Габи шла спокойно и уверенно, стараясь не глазеть по сторонам, чтобы не привлекать к себе внимания этих странных личностей. Илья шел позади, на расстоянии одного широкого шага. Этого было достаточно, чтобы девушка чувствовала себя комфортно. За столом Гесиона увлеченно рассказывала что-то Наполеону, поэтому коллеги решили не мешать американцу, который снова выглядел довольным и бодрым. Скорее всего, в планы он уже посвящен, а значит, можно было просто продолжить играть свои роли, пока этот чрезвычайно утомительный день не закончится.
Встреча завершилась на мажорной ноте. Наполеон точно не мог сказать, сколько бокалов он выпил вместе с немкой. После того, как Илья снова к ним вернулся, целый и относительно невредимый, с привычной хмурой миной на лице, американец позволил себе расслабиться и снова приударить за немкой с удвоенной силой. Женщина посыл расценила верно, однако продолжала строить из себя недотрогу. Соло не слишком-то и настаивал. По истечении еще двух часов, компания наконец начала прощаться. Теллер осторожно поцеловала Гектора в щеку, наслаждаясь его несколько потупленным взором, американец же учтиво и галантно поцеловал протянутую руку женщины. После этого агенты покинули столь неприглядное заведение без всяких препятствий и направились в отель.
Теллер попрощалась с коллегами на их этаже, ей предстоял доклад Уэверли. Всю дорогу, что они ехали в автомобиле, Соло детально обрисовывал девушке ситуацию с оружием и оплатой. Они пока что не знали точного номера дока, но знали дату отправления, а это уже дорогого стоило. Илья всю дорогу молча вел машину, то сжимая рулевое колесо со всей силы, практически сгибая его, то разжимал пальцы, придерживая лишь ладонью. Наполеон следил за коллегой очень внимательно, очередной срыв должен был разразиться в течение нескольких часов, если ничего не предпринять, а американцу всегда было, что придумать.
В номер русского он просто вошел следом за хозяином, не обращая никакого внимания на недовольное бурчание коллеги. Курякин скинул с себя куртку и повалился на кровать в оставшейся одежде. Он снова устал. Никогда еще миссии так сильно не выматывали его как физически, так и морально. Мужчина был готов пробежать марафон или проникнуть на какой-то секретный завод и выкрасть все, что угодно. Работу под прикрытием он не любил, это не было его профилем. Он предпочитал силовые методы, а молчаливое наблюдение за тем, как его напарники подставляются и играют, выводило из себя. Вырваться из пучины гнетущих размышлений пришлось в тот момент, когда русский почувствовал чужое прикосновение к своему бедру. Ловкие пальцы американца скользили по ткани брюк, забираясь под плотно обтягивающую тело водолазку, изучая напряженные мышцы.
— Ковбой, проваливай. У меня нет настроения играть в твои игры, — Илья дернулся, перехватывая чужое запястье. Ему пришлось сесть, чтобы увидеть довольный, искрящийся желанием взгляд напарника. Либо Соло был совершенно ненасытен, либо просто нездоров. В таком состоянии Курякина редко кто рискнул бы беспокоить, чтобы не получить по лицу или того хуже.
— Я и не собирался играть в свои игры. Я готов поиграть в твои. А еще я не хочу, чтобы ты снова разнес номер, это несколько неудобно и причиняет беспокойство соседям, — американца всегда было сложно понять, а еще сложнее было его унять. Вбив что-то себе в голову, Соло всегда добивался поставленной цели. И не сказать, что сейчас это предложение звучало дико. Более того, оно было весьма актуально. Илья пока не мог точно объяснить, почему всегда гордый и непокорный Наполеон прогибается всякий раз, стремясь удовлетворить любую, даже неозвученную прихоть русского. Если бы ему кто-то напомнил о чувствах коллеги, то Курякин бы не поверил этому человеку, ведь любовь, это нечто более возвышенное и чистое. В случае с американцем — это напоминало банальную жгучую похоть.
Пальцы осторожно ложатся на шею мужчины, чуть сжимая, но пока что не сильно. Наполеон тяжело и размеренно дышит, стараясь прочитать эмоции на лице русского. Илья медлит совсем немного, организм требует разрядки любым доступным способом, а раз уже Наполеон сам предлагает такой шанс… Американца резко дергают вверх, заставляя подняться с кровати, и ему приходится чуть запрокинуть голову, чтобы не перекрыть себе доступ к кислороду. Илья сжимает пальцы чуть плотнее, ощущая напряжение в теле партнера. Он вдавливает мужчину в стену, дергает с плеч совершенно лишний пиджак. Но не рвет дорогую ткань. Незачем портить элемент одежды, когда можно будет помять ее хозяина.
Соло воодушевленно помогает своему русскому медведю, проворно расстегивая все пуговицы на белоснежной рубашке, от которой они тут же избавляются. Воздуха постепенно становится все меньше, отчего Наполеон судорожно сглатывает и дергается в попытке сделать глубокий вдох. Курякин тянет мужчину на себя, впиваясь в его раскрытые губы жестоким поцелуем, сильнее сдавливая в пальцах горло любовника, который цепляется за его широкие плечи и сдавленно хрипит. Поцелуй выходит больше похожим на укус, потому что русский покусывает мягкие и податливые губы Соло, пока тот пытается дышать хоть как-то. Постепенно кольцо пальцев разжимается, позволяя Наполеону наконец вдохнуть полной грудью.
Перед глазами все немного плывет из-за недостатка кислорода, Соло сильнее притягивает к себе мужчину за плечи, не желая отрываться от терзающего его рта. Илья оглаживает его обнаженные бока, скользит пальцами по позвоночнику, пускает ладони на ягодицы и с силой сжимает их, ощущая приятную дрожь во всем теле. Наполеон подчиняется, и его ведет. Перед глазами яркими вспышками сменяют друг друга картинки недавнего поединка. Курякин же с силой вжимает американца в стену, жадно целуя подставленные шею и ключицы, попутно распуская ремень на его брюках.
Когда ткань вместе с ремнем с характерным звуком упала к ногам мужчин, Наполеон был бесцеремонно развернут лицом к стене. Поцелуи продолжали скользить теперь уже по плечам, иногда меняясь на укусы. Соло ничего не оставалось, кроме как сильнее прогибаться в спине, ощущая жар от тела своего русского любовника, который тоже весьма быстро избавил себя от лишней одежды и теперь касался своей грудью его разгоряченной кожи. Илья сам сплюнул себе на пальцы и скользнул ими по сморщенному отверстию любовника.
Пришлось несколько минут повозиться, прежде чем мужчина смог расслабиться достаточно, чтобы беспрепятственно впускать в себя три пальца русского. Наполеон дергался при каждом особенно резком и грубом движении, но сил на то, чтобы попробовать усмирить Илью, совершенно точно не было. Он быстро смирился с тем фактом, что в этот раз все будет не долго и нежно, а быстро и жестко, но не был этим расстроен. Горячее дыхание любовника дразнило кожу шеи, которая вся горела после жадных поцелуев. Илья нависал над мужчиной, словно дикий голодный зверь, бежать от которого было просто бесполезно.
Первый толчок отозвался болью и неприятным жжением внутри. Соло сжал кулаки до побелевших костяшек, стараясь не издать ни звука. Курякин, к его величайшему удивлению, был осторожен, пускай и несколько грубоват. Он неспешно проникал внутрь, ощущая, как плотно его обхватывают тугие мышцы. Ему не нужно было сейчас видеть лицо напарника, чтобы понимать, что тому больно, поэтому он просто вошел целиком и замер, ощущая, как пульсирующие от инородного вторжения мышцы сжимаются вокруг горячей плоти. Ладони скользнули по подтянутому животу мужчины, обхватывая пальцами напряженный ствол и делая несколько медленных движений, на пробу. Соло под ним протяжно заскулил, сильнее выгибаясь в спине. Илью в очередной раз посетила мысль о том, что его напарник — мазохист, каких свет еще не видывал. Через некоторое время американец чуть дернулся сам, осторожно соскальзывая с толстого члена любовника, оставляя внутри только упругую головку. Затем он сам же стал толкаться обратно, чуть виляя бедрами из-за того, как Илья ритмично играет с головкой его собственного члена.
Подобное поведение было расценено, как разрешение. Курякин прижал чужую спину плотнее к своей груди, ощущая выступившие капельки пота на коже. Ему пришлось заставить мужчину стоять практически прямо, чтобы его член мог спокойно скользить головкой по набухшей простате. Наполеон был послушен и податлив, он быстро сообразил, что от него требуется, обхватил шею любовника руками, подставляясь под грубые поцелуи. Ему нравился тот напор, с которым Илья ритмично скользил внутри. Нравилась вся эта сила, которая сейчас покорялась только ему одному. По его подсчетам, терпеть оставалось еще совсем немного, вскоре Илья проникнется к нему элементарным чувством заботы и станет нежнее, станет с большим трепетом относиться к своему мужчине.
При каждом толчке через все тело американца пробегал разряд тока, словно к нему прислонили оголенный провод. Несмотря на не слишком удобную позу и довольно скудную подготовку, Илья делал все, чтобы его партнер тоже получал удовольствие от соития. Этого было достаточно, чтобы в конечном счете американец излился вязкой спермой в кулак своему любовнику, который трахал и надрачивал его член в едином ритме. Самого Курякина также хватило ненадолго, мужчина осторожно прикусил кожу на лопатке американца, проникая в того максимально глубоко и изливаясь в горячее пульсирующее нутро. Наполеон был собой жутко доволен, он игриво повел бедрами из стороны в сторону, продлевая послеоргазменную судорогу русского хоть ненадолго.
— Это ведь гораздо лучше, чем крушить номер. Разве нет? — Илья вышел из его удовлетворенного тела, по ногам потекла вязкая белая жидкость, но Наполеон не чувствовал никакого стеснения. Он спокойно повернулся лицом к русскому, снова обвивая руками его мощную шею. Хотелось нежиться в этих сильных руках, чувствовать себя слабым и беззащитным, чтобы хоть когда-то не нужно было опасаться за свою жизнь. Наполеон скользнул языком по чуть приоткрытым губами Ильи, пока тот тяжело дышал, пытаясь продлить томительные мгновения удовольствия.
— Ты действительно не понимаешь, куда ввязываешься, да, ковбой? — чужие ладони вновь собственнически сжали округлые бедра Соло, несильно их массируя. Сейчас Илья был доволен и расслаблен, позволяя себе быть чутким и внимательным.
— Понимаю. Но я хочу забраться на самое дно. Туда, где ты обитаешь. И остаться там, — Наполеон запечатлел влажный поцелуй на скуле любовника, а затем выскользнул из сильных объятий и направился в душ.