«Смерть в рассрочку»

Когда он умер, на душе стало как-то пусто, словно в мое сердце вбили еще один гвоздь. Я словно умер сам. Жить не хотелось. Постоянно я винил себя. Ведь, Не уберег! Не догадался! Не спас… хотя мог… должен был… . А он ведь очень хотел жить, а мне было невдомек, что ему плохо. Всего за пару часов до смерти, он звонил мне. В голосе была мольба, он будто умолял спасти его, но вовремя сообразить я не смог. Тот разговор я теперь никогда не забуду. Наш последний с ним разговор. А ведь тот день был самым обычным. Во время обеденного перерыва, когда я присел передохнуть в ординаторской мой отец, а именно Маслов Борис Евгеньевич, позвонил мне. Просто так, узнать как дела, что нового у меня и у детей. Я с радостью сообщил ему о всех известных мне новостях. Он же отвечал на мои вопросы неохотно. Чаще уклонялся, переводя разговор в совершенно другое русло. Больше всего в тот день, Борис Евгеньевич нервничал, когда я задал ему вопрос о его самочувствии. Тогда он тяжело вздохнул и, слегка усмехнувшись сказал : « Ну вот что со мной может случиться! Тем более со здоровьем!» в то утро он убедил меня, ведь он и сам был медиком. Переживать было нечего. И вскоре я и вовсе забыл о этом разговоре. Но лишь до того прихода моего младшего брата. Я сидел в ординаторской и разговаривал с Дианой Львовной. Она мне рассказывала какую-то историю, приключившуюся с ней этим утром, а я смеялся над ней. Уже даже не помню, что меня так насмешило. - Вот чего ты смеешься?! – спросила вдруг она меня. – Я действительно испугалась. Страшно стало! - Ну ладно тебе! Это же был всего лишь твой сосед! - Ага, сосед! С косой и в противогазе! – возразила мне Шевцова, начиная смеяться. То, что еще несколько секунд назад казалось ей действительно страшным, сейчас ужасно смешило. И вот в тот самый момент, когда мы, полные радости и хорошего настроения, громко смеялись, в комнате появился Валера. Я, увидев его, замолчал и медленно поднялся на ноги. Диана же, поняв, что назревает серьезный разговор, замолкла, молча сев на диван. - Что ты хочешь!? – спросил я, прекрасно понимая, что он так просто прийти не мог. Оставалось всего два варианта. Либо Валере что-то было нужно, либо что-то случилось. Лучше бы ему что-то понадобилось… - Во-первых, привет. – произнес мой брат. Что-то внутри меня подсказывало мне куда-то бежать, спасать, что-то делать, но я быстро взял себя в руки и продолжил внимательно слушать братца. Должен сознаться, что последнее время, мы с Валерой вообще не общались. Я считаю, а точнее мы оба считаем, что являемся совершенно разными людьми. Если мы встречаемся, то без скандала обойтись не может. Это просто взрыв! Вся наша многочисленная семья это уже выучила и поэтому старается вместе нас не собирать. Честно признаться, Валера всегда и везде найдет с кем повздорить, именно по этой причине чаще всего его нет в списке приглашенный на семейный праздник. Я давно заметил, что из всей нашей семьи с ним общается только отец. И то только потому, что он все-таки его сын. И вот! Валера стоит рядом со мной. Почему он нервничает!? Когда пошла уже 3 минута молчания, я понял, что мой брат явно знает больше чем я, но почему-то еще не рассказал мне об этом. Я продолжал вглядываться в его глаза, стараясь все-таки понять, что он собирается мне сообщить. - Ты мне скажешь, что случилось или как?! – Пока я настаивал на том, чтобы Валера, наконец, объяснил мне что происходит, он уже явно готовился рассказать мне суть происходящего, которая меня так интересовала. - Доволен? – неожиданно спросил он. – Нет, ну ответь, ты доволен? - Валер, ты можешь нормально объяснить мне все. Вот здесь он действительно пришел в ярость. Сначала Валера швырнул в меня бумагами, которые, к слову сказать, принес с собой. Потом начал орать, что-то не членораздельное. А когда я окончательно решил позвать охрану и психиатра, наконец, произнес: - Почему?! Вот объясни мне, почему!? Почему, когда отцу плохо никто из вас не может приехать и помочь ему?! - Стоп! – резко перебил его я. – Отцу плохо? - Вообще-то да! – продолжал орать Валера. Я хотел было возразить ему что-нибудь, но он схватил меня за воротник халата и прижал к стене. Диана Львовна хотела ему помещать, но я мотнул головой, чтобы она не вмешивалась в это. А Валера, тем временем, продолжал: – А теперь слушай меня! Ты – медик! Ты был здесь, недалеко от него. Почему ты не приехал? Почему ты бросил его? Почему ты позволил ему умереть? Он кричал, повышая голос с каждым новым предложением, а я не мог поверить в его слова. Он говорил что-то не возможное. Говорил то, во что поверить было просто не возможным. И я не верил,… не мог поверить… не хотел верить. Пришлось… - Почему?!... - продолжал тем временем Валера. - Я ничего не понимаю… . Как? Я утром с ним разговаривал, он мне вообще ничего об этом не сказал. Совсем… - Он звонил тебе. Звонил! Говорил, что ему плохо. Просил приехать, а ты просто сказал, что ты занят. И оба твоих брата ответили тоже самое. - Отец не звонил мне. Ну, точнее звонил, но ничего про свое состояние не сказал. - Я говорил абсолютную правду. Борис Евгеньевич действительно не сказал мне ничего о своем здоровье. Я вечером собирался к нему приехать, а он отказался, сославшись на какие-то свои дела. Зачем я его послушал. Нужно было ехать к нему прямо в обед и не ждать вечера. А сейчас было, правда, поздно. Валера слегка ослабил хватку, понимая, что силы начинают покидать его. Он упал передо мной на колени, начиная биться кулаками и головой об пол. Я начал понемногу соображать. И, наконец, произнес: - Это не может быть! - Может! – продолжал кричать Валера, поднимаясь на ноги. – Отца нашла его жена, Людмила. Людмила это последняя жена Бориса Евгеньевича. ( Всего в его жизни было 4 брака). Она же его первая школьная любовь. Хотя сразу после школы он и женился на Алевтине. Именно в браке с ней у них родилось 4 сыновей. Я, Дмитрий, Александр и Валера. Когда отец познакомил нас с ней, я, признаюсь честно, был против, но так как он никогда не был против ни одной свадьбы, мы, вместе с братьями, не стали ему перечить. Прекрасно понимая, чем это может для нас закончиться. Только сейчас я понял, что нужно было идти до конца. Валера быстро оказался наравне со мной. Он что-то прошипел и начал оседать на пол. Вот тут я понял, что ему действительно плохо. Диана сообразила быстрее меня, поэтому сразу побежала за Головановым. А я попытался усадить брата, но он продолжал вырываться. И вот я стою у палаты реанимации и с нетерпением жду возвращения Александра. Я боялся за брата. Меня грызло что-то внутри. Сердце разрывалось на несколько частей. Поверить в происходящее я не мог. Внутри все просто кипело, рвалось наружу. Хотелось кричать, но я должен был держаться. Хотя не мог… . Наконец, Алекс вышел из палаты реанимации и стремительным шагом подошел ко мне. Мы оба стояли молча. Он боялся начать, а я и вовсе не знал что говорить. В общем-то, здесь и так было все понятно. - Живой? –наконец, смог спросить я. Голованов кивнул головой, словно ожидал этого вопроса. Я выдохнул, но легче мне не становилось. Нервы сдавали, и я не смог сдержаться, закричав чуть ли не на весь коридор. Александр Викторович подошел ко мне, когда я уже сидел на полу. Он посмотрел на меня, присев рядом, и произнес: « Все будет хорошо!»