***
Ичимацу учился летать. Первые взмахи - лёгкая разминка, и вот он уже оторвался от поверхности. Это непередаваемое ощущение, которое так мечтает ощутить каждый живущий (или живший когда-либо)... Которое Ичи так ждал и так боялся одновременно. От усилий не упасть, не рухнуть куда-то в неизбежность и неизвестность, младший ангел даже вспотел. Взмах, два, три... - Ты слишком напряжён, - Чоромацу произнёс это особенно мягко, явно влияя на внутреннее "всё, сейчас не справлюсь" брата. - Расслабься, Ичимацу. Старший словно бы и не летел вовсе - плыл задом наперёд, иногда помогая себе крыльями удержаться наверху. Ичи он при этом держал за руки и кивал на каждый новый взмах головой. Младшему почему-то показалось, что так занимаются на море матери с детьми, которых и тянут на себя, и плывут сами. А может это просто вспомнился момент из обычной жизни - спустя столько столетий обычные образы увиденного с личными воспоминаниями могут и перепутаться. - Нет... - сбитый вздох. - Подожди... - какой-то очень неуклюжий взмах. - Помедленнее... Ичи, обычно ходивший пешком, вдруг неодолимо сильно захотел опуститься вниз. С помощью крыльев было передвигаться пока что гораздо труднее, чем он ожидал. Но голос Чоромацу его успокоил. - Мы и так летим медленно, - старший брат завис в воздухе, позволяя догнать себя окончательно, когда Ичи, как ему показалось, совсем устал. Прошептал младшему "тише", видя, как тот усиленно взмахнул крыльями очередной раз, чтобы Чоро было не так тяжело удержать в воздухе их обоих. "Тут ещё что-то надо придумывать", - глядя на руки Ичимацу, подумал тот. Братишка смотрел то на державшего его пока Чоро, то вниз, сквозь облака, но вдруг почувствовал, что его ладоней ничего не касается. Последний взмах был сделан достаточно давно и так слабо, что Ичи начал падать. Чоромацу его отпустил. Не не удержал, а намеренно оставил и хочет улететь. - Э?.. - вопросительно произнёс младший, а потом, словно запоздало, закричал: - А-а-а-а-а-а-а! Странно, но ещё два-три мгновения, за которые перед ним пронеслась вся посмертная жизнь, а потом его снова поймали заботливые руки старшего брата. Только в этот раз Чоромацу держал в ладонях его лицо. Ичи, не наклоняя голову, глянул куда-то вниз, а потом уставился прямо в глаза Чоро. - Всё верно, - заботливо и медленно произнёс тот. - Лучше смотри на меня, а не вниз... Ичимацу покраснел и вдруг зажмурился. Где-то на глазах не то от усилий, не то от пережитых эмоций начинала проступать солёная влага. Капли исчезли, стоило только прикоснуться к ним большими пальцами таких нужных и родных рук. - Ичимацу, - голос брата позвал так, что не отозвался бы только не слышащий. - Давай летать вместе, Ичимацу! Младший почти сразу распахнул глаза. Паривший перед ним Чоромацу улыбался так, что хотелось сказать "солнечно" - теплее, добрее, чем обычно, совершенно иначе. Смотрел прямо и видел всё, что брат мог бы сказать. "Спасибо" за полёты, "ты мне помог" про едва ли не падение, "я люблю тебя", которое рвалось наружу так давно, что и не припомнить, когда это было в первый раз. Но в итоге Ичи только кивнул, подтвердив своё согласие одним единственным "да". Чоромацу чуть потянул его на себя, уговаривая подлететь поближе, и нежно поцеловал.***
Ичимацу летел. Не просто делал попытки, не очень аккуратно помахивая крыльями, не парил на одном движении, а активно взлетал, двигался вверх, достигая желаемой цели. Чоромацу держался на месте, парил, ждал его, ловя руки в свои и при этом не забывая улыбаться. Младший братик так хорошо учился, что освоил полёт за рекордную неделю. Крылья, и без того красивые - пёрышко к пёрышку, - теперь были просто прекрасны. В полёте настоящем, без его помощи, раскрывалась их истинная красота - форма, плавность, цвет... Белый с лёгким фиолетовым оттенком. Сочетание, просто завораживающее Чоро. - Невероятно! - он опять не удержался. - Ты так быстро летишь! Брат на эти слова невольно улыбнулся. Никто не смог бы устоять от такой похвалы. Крылья его сами поднесли к старшему. Тот его поймал, заключая в объятья. Не отпустит. Что угодно на свете сделает, но не отпустит. - Наконец-то я могу быть с братиком Чоромацу, - Ичи прошептал это, подумав, что тот, кому это сказано, не услышит, потому что уткнулся ему носом куда-то в область груди, но, когда почувствовал еле заметный поцелуй в макушку, понял, что ошибся. Чоромацу слышал всегда и всё.