Спасти Сида Вишеса!

Я смутно помню утро одиннадцатого октября. Единственное, что навсегда врезалось в память, было тем, что я проспала будильник. Да, я имела наглость попросту не услышать его, каким бы громким не был сигнал, и не проснуться вовремя. Возможно, именно потому я вскочила с кровати не просто встревоженной, а испытывая легкую панику. Но, быть может, виной тому были слишком долгие посиделки в компании блокнота, ручки, лампы и нескольких чашек крепкого чая, не смотря на которые я все равно вырубалась, предыдущем вечером. Итак, на протяжении пары минут я просто сидела на самом краю слишком жесткого отельного ложе, вперив взгляд в окно, недобросовестно завешенное шторами. Без единой мысли в голове. Не так должно было начинаться то утро, абсолютно не так. Когда я ложилась спать, в мозгу, казалось, вызрел четкий план касательно того, как я проведу предстоящий день, один из самых важных в моей жизни. Забавно, что утром я не была способна воскресить в памяти хотя бы один пункт из самого плана. Может, мне он вообще приснился, черт подери? Внешне была абсолютно спокойной, даже отрешенной. Мысленно вопрошала, так ли сильно я похожа на Сида, пребывающего под дозой, как мне казалось? Хотя, снаружи я могла быть просто похожей на вымотанную студентку мед-университета. Какая-то часть мозга живо нарисовала картинку, до боли знакомую мне. Он возвращается с ночного дежурства, и я, еще не проснувшаяся, но так хорошо осознающая, что случилось, вылезаю из кровати, то и дело, путаясь в одеялах. Снова. Он напился. Опять, не смотря на все мои просьбы. Я знаю. Так не ходят трезвые, они хотя бы стараются ступать бесшумно, а не греметь всем, чем попало. Встрепенулась, отгоняя призраки прошлого, что так упорно продолжали меня настигать даже через год. Нет, больше. Больше прошло с того дня, когда мы расстались. Не знаю, когда именно в мою голову впервые пришла та самая мысль. Думаю, яичница уже начинала покрываться золотой корочкой, когда я уронила на пол лопатку, едва ли отметив это частью сознания, и уперлась руками в края холодной раковины, чтобы хоть как-то удержать равновесие: собственные ноги стали ватными, я не была более уверенна в их способности удерживать меня. Я что-то упускала. Я, определённо, знала это с самого начала, просто не хотела придавать значения. Не хотела замечать, пусть и на подсознательном уровне. Но кто будет разбираться, на каком уровне это было, если операция провалиться, а меня саму убьют? По идеи, меня может просто не быть дальше. Я могу исчезнуть, раствориться, в своем мире. Какую роль во всей истории отыгрывал Джонни Роттен? Он знал о моем перемещении во времени, сомнению это не подлежит. Но с какой целью я была вчера вызвана на разговор? Он хотел меня отговорить, или узнать, насколько близко я подобралась? Какая-то часть моего сознания буквально вопила о том, что я зря пугаю себя, что это бессмыслица. Мне не было дано никакого задания, я сама сочла нужным попытаться спасти Сида Вишеса и Нэн. Нет никаких добрых и злых сил в этой истории. Каким-то образом, каким-то ахуенным образом, я оказалась в прошлом, в подходящем времени для того, чтобы изменить события двенадцатого октября, но это еще не доказывает, что я должна делать это. Это ничего не доказывает, это… Яичница уже шипела и горела вовсю. Я резко дернулась, сбив локтем со стола тарелку, что моментально разбилась вдребезги. Повернула ручку, закрыв газ и вновь уставилась невидящим взглядом на сковородку с безнадежно испорченным завтраком. Джонни причастен, но он может знать о моем перемещении лишь потому, что во время того, как временная дыра, или что там было, закинуло меня сюда, он находился где-то поблизости. Или он просто чувствителен к таким вещам. Я не могла подыскать лучшего объяснения. Успокаивала ли я себя? В некотором роде да.       — Эй, у тебя, кажется, тут что-то сгорело, — только сейчас до меня дошло, что после ночной вылазки в магазин я напрочь забыла запереть дверь. Просто чудо, что ко мне никто не ворвался в неподходящий момент.       — Да, — повернулась к вошедшему, и подняла глаза на Вишеса. Слишком спокойно воспринимала факт своей безалаберности.       — Ты бледная, как смерть, — он даже не интересовался, что произошло, просто утверждал. Я мысленно вопросила, полностью ли он отошел от вчерашней дозы. Но тоже как-то вяло, все мысли еще были заняты Роттеном и его вкладом в странные события. В беседе с гостем, казалось, участвовала лишь небольшая часть мозга.       — Ты тоже выглядишь не ахти, — я усмехнулась, хотя ничего веселого не было: это было сущей правдой. — По делу, или в гости?       — Нэнси говорила, что ты заходила вчера, — он потер щеку ладонью с длинными тонкими пальцами, словно бы вспоминая, что именно говорила девушка. Держу пари, она разговаривала с ним не более пары часов назад. Грусть снова словно бы скрутила внутренности ледяными пальцами, но лишь на мгновение. — Хочешь пойти с нами в клуб сегодня?       — Вечером? — я могла лишь надеяться, что мой голос звучал не перепугано. Если я уже что-то поменяла и не могу более влиять на события, потому что планы поменялись, это было самым худшим, что только могло произойти. Я не смогу вечно быть с ними, это станет подозрительно, я не смогу спасти Нэнси, я...       — Нет, — он улыбнулся, и у меня отлегло от сердца. — На вечер у нас планы здесь, в отеле, мы идем сейчас и вернемся через пару часов. Машинально бросила взгляд на часы. Половина второго. Не рано ли? Но Сид как раз разъяснил:       — У нас встреча с друзьями, ну, и Роттен тоже там будет.       — Боюсь, я занята сейчас, но вечером присоединюсь к вам. Ненси говорила, что будет весело, ведь у вас есть доступ кое-к-чему, — я подмигнула в то время, как внутри все заходилось однообразным воем: «Скажи, скажи, скажи, что ты не имеешь понятия о чем я!» Но он лишь ухмыльнулся в ответ и кивнул:       — Конечно. Приходи. Конечно. Обязательно. Приду посмотреть, как вы травитесь. Когда Вишес скрылся за дверью, я даже не потрудилась запереть замок. Я вернулась к любимой раковине, на сей раз, согнувшись над ней и прижавшись лбом к спасительному ледяному ободку. Только сейчас, наконец, стало ясно, что же меня так беспокоило. Согласно информации, которую я читала в своем мире Роттен не должен быть сейчас в Нью-Йорке и вновь объединять группу. Само мое прибытие сюда уже все изменило. Если он стоял за убийством Нэнси и знал не меньше меня, мне мог прийти конец ночью. Даже наверняка пришел бы. На секунду оторвавшись от ледяной поверхности, я осознала, что дышу слишком часто и тяжело. Было чувство, что меня сейчас стошнит, или что-то вроде того. А, может, я вообще сходила с ума? Не исключено ведь и то, что никакого моего времени нет, все, что касается Сида и Нэнси было не более, чем дурным, слишком реалистичным сном, а их спасение — навязчивая идея. Нет никакой смерти Нэн от ножа Вишеса, никакой песни Люмен*, никакого фильма… Я закрыла глаза. А моя Стерва? Ее тоже нет? Взгляд упал на темные кружки на тыльной стороне правой ладони — давно зажившие раны. Это же бывший мне когда-то оставил отметины по неосторожности. Он вечно курил. Выглядят вполне реально. Я окончательно отпустила раковину и осела на пол, все еще часто дыша. Мысли в голове уже разъяснялись. Жизнь в том, моем, мире не может быть выдумкой. Сам факт такого немыслимого перемещения, вызывающий больше вопросов чем ответов, сбивает с толку — строго сказала я себе. Что до Роттена его нужно опасаться, но не делать талисманом зла, он может им и не быть. Нельзя было терять время. Я поднялась на ровные ноги, чувствуя, как вновь, медленно, но уверенно, обретаю потерянное равновесие. Мысли о безумии, возможной смертельной опасности и прочих тревожащих меня вещах были заперты тем утром в самом дальнем уголке моего сознания. А зря. Быть может, если бы я дала волю своим инстинктам, что толкали меня лишь на одно, на бегство, последующие ужасные события и не случились бы. Быть может. Я не знаю. И никогда, черт возьми, не узнаю. Так как есть уж точно не хотелось, я вернулась в комнату, даже не бросив взгляд на сожженную яичницу — ее я успею убрать позже. Единственное, что соизволила сделать до того, как вновь сесть за письменный стол было запереть дверь. Прочно. На два замка.