Спасти Сида Вишеса!

Я стояла на залитой солнцем улице. Мимо проносились машины, то и дело сигналя по неведомым мне причинам. Неведомым до того самого момента, пока один из водителей не заорал на всю округу:       — С дороги, идиотка! Едва ли успев отскочить от бешено петляющей громадины, я вскрикнула. То ли от страха, то ли от возмущения. Видок у машины такой, будто бы с конвейера та слезла лет двадцать назад, не менее, а он еще имеет наглость сигналить! Лишь пару секунд спустя, я осознала, что находилась в тот момент на самой середине проезжей части и понятия не имела, как оказалась там. По правде говоря, у меня не было и малейшего представления, почему я была на той улице. Я не знала этого и никогда позднее не узнала. Оглянувшись вокруг, отметила лишь то, что раньше не была здесь. Но как такое возможно, черт подери?! Отойдя на тротуар, в тень высокого серого здания, принялась судорожно вспоминать. Вчера вечером я, определенно, находилась дома. То есть на съёмной квартире, неподалеку от университета. Мы с моей Стервой пили вино, вернее, собирались, пока Она не принялась насмехаться над моим увлечением фильмом. Что за фильм? «Сид и Нэнси», конечно, мой любимый. Я смотрела его на родном языке, хотя и знаю английский, а Она все возмущалась. Я помню. Я все хорошо помню. Я ложилась спать трезвой. Я… Замерла. Насколько это было возможно. Прохожие толкались, возмущаясь. Какой-то бездомный в обрывках того, что отдалённо напоминало одежду, упорно клянчил копейку. Солнце палило так, что даже в тени было парко. Но было что-то не то, совершенно не то. Не тот язык. Как я сразу не заметила?! Это не моя родная страна, все говорят на английском! Англия? Америка? Что я здесь делаю? Ей! Вновь оглянулась по сторонам. Ни тебе дорогих машин, ни разодетых мадам с дорогущими айфонами в руках. Если подумать, вокруг вообще никто не держал в руках телефон. Все куда-то бежали, шли, торопились, перекрикивались, но… Они не разговаривали по телефону. Ни один из них. Я вновь осмотрелась. Внимательнее. Какой-то мужчина выбирался из припаркованной тачки, на вид, восьмидесятых годов выпуска. Дамочка в брюках высокой посадки и солнечных очках перебегала дорогу, между тем показывая фак вопившему не своим голосом водителю. Группа одетых в черное подростков громко хохотали на углу улицы. Рокеры? Панки? Слишком много шипов и заклепок. Размышляла я ровно до тех пор, пока одна из девчонок не заметила пристального взгляда и не тыкнула мне средний палец. М-да, дружелюбная обстановка. Что я приняла, чтобы оказаться черт-знает-где, без малейшего намека на то, как именно я сюда попала? Не представляя, что собираюсь делать, медленно двинулась вдоль серого здания, то и дело, ощущая толчки от прохожих. По левую руку была магазинная витрина, скользнув взглядом по которой, я снова чуть не закричала. С каких пор у меня черные волосы? Да и та одежда, что была на мне, казалась абсолютно незнакомой. Не то, что бы не моей, даже не с этой эпохи. Чушь. Такого не бывает! За одну ночь не может полностью поменяться все! Может, на мне парик? Друзья так подшутили? Отправили на какой-то рок-фестиваль времен восьмидесятых, зная мою любовь к панк-року? Да, это единственное логическое объяснение. Глубоко вздохнув, чтобы успокоится, я принялась шарить по карманам в поисках мобильного телефона, но его не оказалось. Лишь только теперь заметив, что на моем плече болтается черная, лаковая сумка, я устроила ревизию и там, но поиски по-прежнему не желали увенчаться успехом.       — Что же это такое? — зло пробормотала себе под нос.       — Проблемы, малышка? — запах перегара вперемешку с сигаретным дымом заставил меня поморщится и поднять глаза. Говорил высокий тощий парень с копной светлых, похоже, давно не мытых волос.       — Отвали, — бросила я сквозь зубы, забыв, что не имею и малейшего понятия о том, игра все это или же что-то иное.       — Невежливо так с джентльменом, — нахмурился тот, вытягивая вперед тонкую и длинную, словно у скелета руку, вероятно, норовя ухватить меня за плечо. Быть может, ему бы и удалось это, если бы его не шатало из стороны в сторону. Я увернулась. Даже не ловко, просто отскочила в сторону.       — Чувак, не стоит. Скажи мне лучше, который сейчас… — я запнулась. А что, собственно, я хотела узнать больше всего? Час? Полдень, судя по солнцу. Месяц? Год? Спросить такое звучит абсурдно.       — Половина второго, — нашелся моя новый полупьяный знакомый. Язык у него немного заплетался, — а теперь не хочешь провести вечер в компании…       — Который сейчас год? — перебила я, все еще держась на безопасном расстоянии, но теперь не сводя глаз с лица собеседника. Если это все постановка, кто-то как-то себя выдаст. О чем я? Это не может не быть постановкой.       — Что? — он округлил глаза, выпустив из пальцев левой руки сигарету. — Ты наркоманка, поди?       — Ага, вот как раз отошла от дозы, — бросила первое, что пришло в голову, — так ответь мне. Ей! Куда ты? Но тот уже развернулся спиной, лишь бросив нервный взгляд через плечо.       — Я новенькая здесь, может мне все же кто-то поможет освоиться? — говорила нарочито громко. Если это и правда рок-фестиваль или что-то вроде ролевой игры времен восьмидесятых, где-то поблизости должны быть наблюдатели, организаторы. Они-то и помогут. Я не теряла надежду. Но прохожие лишь удивленно оглядывались на меня. Кто-то покрутил пальцем у виска, другой расхохотался. Наверно, именно тогда накатил первый приступ паники. Я развернулась в противоположную сторону от отходящего парня и пошла, не разбирая дороги, даже не беспокоясь о том, что могу попросту попасть под машину. Быстрее. Быстрее! Я уже бежала, расталкивая прохожих, не замечая криков вдогонку и возмущенных возгласов. Я читала где-то, что если попадаешь в очень реалистичный сон, выбраться сложно. Для того, чтобы сделать это, нужно создать нереальную, или не совместимую с жизнью ситуацию. Визг тормозов и сильный удар по ноге заставил прийти в себя.       — Куда несешься?! Дура! — я успела вскочить и вновь вернутся на тротуар до того, как водитель машины, сбившей меня вылез из-за руля. Боль растекалась по ноге, словно ее полили чем-то горячим и пекущим. Краем глаза заметила, что практически весь низ подвернутых джинс уже в крови. Фигня. Не так велика травма. Главное определить, где я, а уж потом залечивать раны. Главное выбраться. Я уже была уверенна, что это не сон. Во сне не бывает так больно, так страшно, ощущения не могут быть настолько реальными. Теперь бежать было тяжелее, так что я просто быстро шла, практически задыхаясь, и смотрела по сторонам. Где-то должен быть газетный киоск, верно? Долго искать не пришлось. Яркая витрина со всевозможными журнальчиками, обещающими дешевый и кайфовый отдых, рекламирующими концерты групп-однодневок, демонстрирующими застывшие улыбающиеся лица политиков, была видна издалека. Я подошла ближе, чувствуя, как в груди колотится сердце. Казалось, оно билось о ребра, предупреждая, что слишком внимательно присматриваться будет опасно. Для психики. «1978 год» — красовалась надпись в углу одной из газет. «В конце 70-х…» — словно бы светился заголовок второй. Дальше я не читала. Сердце уже не билось о ребра, просто очень быстро стучало, а во рту было совершенно сухо. Дата. Дата? «9 октября» — наконец наткнулся мой взгляд на еще одну газету в витрине. Мой мозг, казалось, не был в состоянии переварить полученную информацию. Неужели, это и правда не очередное реалити-шоу, не рок-пати, не… 9 октября 1978 года. Три дня до смерти Нэнси Спанджен.