Я замышляю...

— Кикимер не хочет, Кикимер не будет, Кикимер не будет! — прохрипел домовик так же громко, как и дядя Вернон, заткнув уши и топая длинными корявыми ступнями. — Кикимер принадлежит мисс Беллатрисе, о да, Кикимер принадлежит Блэкам, Кикимер хочет к новой хозяйке, Кикимер не будет служить этому щенку Поттеру, не будет, не будет, не будет! Эльф был великолепен. Гарри заметил в его глазах задорный блеск и нахмурился. Эльф состроил еще более негодующую мордаху. Юноша не понимал, как Вальпурге удалось уговорить его. Он еще помнил шок, в который впал, увидев по дороге в ритуальный зал двух эльфов. Хоть Эдуардос и Вальпурга предупредили его, но увидеть близнецов самому – было… странно. Кричер, который был всегда на виду ордена, и Кикимер, который был личным эльфом Вальпурги и удерживался ее магией, были совершенно одинаковые. Леди Вал сказала, что Кикимер фигурирует в передаче по наследству, так как именно его магию надо привязать к новому хозяину. И заодно нужно было посмотреть, кого вызовет директор. — Как видишь, Гарри, — громко сказал Дамблдор, заглушая хриплые крики Кикимера «не будет, не будет, не будет!», — как видишь, Кикимер не выражает особого желания перейти в твое владение. - Кикимер? – юноша «сильно» удивился и разглядывал эльфа. – Я думал у него другое имя! - О, в доме, как оказалось, было два домовика. Кричер таскал у нас все, что мы убирали, а Кикимер появлялся рядом с портретом матери Сириуса. Мы сами были немного удивлены, когда все выяснилось в банке, – Дамблдор казался довольным удивлением юноши. – Так что тебе надо решать, что делать с этим эльфом. — Да мне все равно, — снова сказал Гарри, с омерзением глядя на корчащегося, топающего ногами эльфа-домовика. — Нужен он мне! — Не будет, не будет, не будет, не будет… — Ты предпочитаешь передать его Беллатрисе Лестрейндж? Зная, что он целый год провел в штаб-квартире Ордена Феникса? — Не будет, не будет, не будет, не будет… Гарри уставился на Дамблдора. Мысли неслись галопом. Нужно было срочно провернуть ситуацию так, чтобы Кикимер не пострадал и смог выполнять его поручения. Но как сделать так, чтобы все выглядело естественно? В конце концов, теперь Кикимер его личный эльф. — Прикажи ему что-нибудь, — подсказал Дамблдор. — Если он перешел в твою собственность, он будет тебя слушаться. Если не будет — нам придется придумать какой-нибудь другой способ не пустить его к законной владелице. Вот как раз другого способа Гарри и опасался. — Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ! Голос Кикимера поднялся до визга. Гарри не мог придумать, что бы такое ему приказать, и ляпнул: — Кикимер, замолчи! На мгновение ему показалось, что Кикимер сейчас задохнется. Домовик схватился за горло, глаза у него выпучились, губы неистово шевелились. Несколько секунд он судорожно хватал ртом воздух, потом повалился ничком на ковер (тетя Петунья тихонько заскулила) и принялся колотить по полу руками и ногами в исступленной, но абсолютно беззвучной истерике. Гарри даже испугался, но изо всех сил старался не выдать себя. — Что ж, это все упрощает, — жизнерадостно проговорил Дамблдор. — Похоже, Сириус знал, что делал. Ты — полноправный владелец дома номер двенадцать на площади Гриммо, а также Кикимера. — А что, я должен все время держать его при себе? — спросил Гарри в ужасе, глядя, как Кикимер бьется в конвульсиях у его ног. — Да нет, — ответил Дамблдор. — Если позволишь дать тебе совет, можно было бы отправить его в Хогвартс, пусть работает на кухне. Тогда другие домовые эльфы смогут за ним присматривать. — Ага, — обрадовался Гарри, удивленный тем, что Дамблдор сам подкинул ему самое оптимальное решение, — ага, я так и сделаю. Э-э… Кикимер… отправляйся в Хогвартс, будешь работать там на кухне вместе с другими домовиками. Кикимер, лежа на спине с задранными кверху руками и ногами, бросил на Гарри взгляд, полный глубочайшего отвращения, и исчез с громким треском, как и появился. Гарри выдохнул. Пока все шло как надо. — Хорошо, — сказал Дамблдор. — Теперь еще вопрос с гиппогрифом Клювокрылом. После смерти Сириуса за ним ухаживал Хагрид, но теперь Клювокрыл твой, так что если ты хочешь распорядиться им как-нибудь иначе… — Нет, — ответил Гарри, не раздумывая, — пусть остается у Хагрида. Я думаю, Клювокрыл и сам бы этого хотел. — Хагрид будет в восторге, — сказал Дамблдор с улыбкой. — Он так обрадовался, когда снова увидел Клювокрыла. Кстати, мы решили на всякий случай дать Клювокрылу новое имя. Он временно зовется Махаон, хотя, на мой взгляд, едва ли кто-нибудь в Министерстве способен догадаться, что это тот самый гиппогриф, которого они когда-то приговорили к смерти. Так, Гарри, твой чемодан уже собран? — М-м… — Не верил, что я на самом деле приду? — проницательно заметил Дамблдор. — Я сейчас пойду, э-э… закончу собираться, — заторопился Гарри, подхватив с пола телескоп и кроссовки. Гарри поднялся в комнату и быстро написал тете записку. Он все еще негодовал по поводу поведения директора. Закончив писать, он перечитал текст. Тетя поймет, что он тоже был расстроен произошедшим. Волоча одной рукой чемодан, в другой держа клетку с Буклей, он снова спустился на первый этаж. К его разочарованию, Дамблдора в прихожей не оказалось, а это значило, что придется еще раз вернуться в гостиную. В гостиной никто не разговаривал. Дамблдор тихонько напевал себе под нос, чувствуя себя, по-видимому, вполне непринужденно, но в воздухе ощущалось напряжение, вязкое, словно остывший соус. Гарри сказал, не решаясь взглянуть на Дурслей: — Профессор… я готов. — Хорошо, — сказал Дамблдор. — Только еще одно, напоследок. — Он снова повернулся к Дурслям. — Как вы, без сомнения, знаете, через год Гарри станет совершеннолетним… — Нет, — возразила тетя Петунья, раскрыв рот в первый раз со времени появления Дамблдора. — Прошу прощения? — вежливо удивился Дамблдор. — Нет, не станет. Он на месяц младше Дадли, а Дадли только через два года исполнится восемнадцать. — Ах вот как, — любезно сказал Дамблдор, — но у волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать лет. — Нелепость, — пробормотал дядя Вернон, но Дамблдор не обратил на него внимания. — Как вы уже знаете, чародей по имени Волан-де-Морт вернулся в нашу страну. Волшебное сообщество находится в состоянии войны. Лорд Волан-де-Морт уже несколько раз пытался убить Гарри, и сейчас вашему племяннику грозит еще большая опасность, чем в тот день, пятнадцать лет назад, когда я оставил его на пороге вашего дома с письмом, в котором рассказывал об убийстве его родителей и выражал надежду, что вы позаботитесь о нем, как о своем родном ребенке. Дамблдор помолчал, и хотя он не проявлял никаких внешних признаков гнева, а голос его оставался спокойным и ровным, Гарри почувствовал идущий от него холодок и заметил, что Дурсли на диване теснее прижались друг к другу. Вот это было уже слишком. Директор не погнушался использовать ментальное воздействие на маглов… — Вы не выполнили мою просьбу. Вы никогда не относились к Гарри как к сыну. От вас он не видел ничего, кроме пренебрежения, а часто и жестокости. Единственное, что радует — он, по крайней мере, был избавлен от того ужасного вреда, который вы нанесли несчастному мальчику, что сидит сейчас между вами. Тетя Петунья и дядя Вернон инстинктивно оглянулись по сторонам, как будто рассчитывали увидеть еще какого-то мальчика, кроме Дадли, стиснутого между ними. — Мы… причинили вред Дадлику? Да что вы тут… — свирепо начал дядя Вернон, но Дамблдор поднял палец, призывая к молчанию, и тут же наступила тишина, как будто дядя Вернон разом онемел. — Магия, которую я призвал пятнадцать лет назад, дает Гарри могущественную защиту, пока он может назвать ваш дом своим домом. Хотя он был здесь глубоко несчастен, хотя ему здесь не были рады, хотя с ним плохо обращались — по крайней мере, пусть и с неохотой, но вы приютили его под своей крышей. Действие магии прекратится, как только Гарри исполнится семнадцать лет, другими словами, когда он станет взрослым. Я прошу вас только об одном: позвольте Гарри еще один раз вернуться сюда в будущем году. Тогда защита продлится до его семнадцатилетия. Дурсли молчали. Дадли слегка хмурился, как будто пытался сообразить, какой такой вред был ему причинен. Дядя Вернон словно чем-то подавился, зато тетя Петунья раскраснелась и выглядела странно взволнованной. Гарри слегка подмигнул. — Ну что же, Гарри… Нам пора, — сказал наконец Дамблдор, вставая и расправляя длинный черный плащ. — До новой встречи, — сказал он Дурслям, которые, судя по всему, отнюдь не стремились увидеться с ним вновь. Дамблдор надел шляпу и стремительно вышел из комнаты. — Пока, — торопливо сказал Гарри своим родственникам, одобряюще кивнул и побежал за Дамблдором; тот ждал его, стоя рядом с чемоданом, на котором была пристроена клетка с Буклей. — Нам сейчас будет недосуг возиться с поклажей, — сказал Дамблдор и снова достал из-под плаща волшебную палочку. — Я отправлю твои вещи вперед, в «Нору». Но я хотел бы, чтобы ты взял с собой мантию-невидимку. Так, на всякий случай. Гарри с некоторым трудом вытащил из чемодана мантию, стараясь, чтобы Дамблдор заметил, какой чудовищный там беспорядок. Он затолкал мантию-невидимку во внутренний карман куртки, Дамблдор взмахнул волшебной палочкой — чемодан и клетка с Буклей исчезли. Дамблдор еще раз взмахнул палочкой — и входная дверь распахнулась в холодную мглистую тьму. — А теперь, Гарри, выйдем в ночь и пустимся в погоню за коварной обольстительницей, имя которой — приключение! Дамблдор вел себя как ни в чем не бывало. — Держи волшебную палочку наготове, Гарри, — бодро посоветовал он. — А я думал, мне нельзя колдовать, когда я не в школе, сэр. — Если на нас нападут, — сказал Дамблдор, — разрешаю тебе применить любое контрзаклятие, какое придет в голову. Впрочем, не стоит волноваться, не думаю, чтобы кто-нибудь стал нападать на тебя сегодня. — Почему, сэр? — Ты со мной, — просто ответил Дамблдор. Он неожиданно остановился на углу Тисовой улицы. — Ты, конечно, еще не сдавал на права по трансгрессии? — Нет, — ответил Гарри. — Вроде для этого надо быть совершеннолетним? — Верно, — сказал Дамблдор. — Значит, тебе нужно будет очень крепко держаться за мою руку. За левую, пожалуйста — как ты заметил, правая рука у меня сейчас не совсем здорова. Гарри ухватился за протянутую руку Дамблдора. — Очень хорошо, — сказал Дамблдор. — Ну, вперед. Гарри почувствовал, что рука Дамблдора выскальзывает у него из пальцев, и вцепился в нее изо всех сил. В следующий миг в глазах у него потемнело, его сдавило со всех сторон сразу, он не мог вздохнуть — грудь как будто стиснули железные обручи, глаза словно вдавило внутрь черепа, барабанные перепонки прогибались, и вдруг... Он жадно глотнул холодный ночной воздух и открыл слезящиеся глаза. У него было такое чувство, будто его пропихнули через очень тугой резиновый шланг. Только через несколько секунд Гарри заметил, что Тисовая улица исчезла. Они с Дамблдором оказались на безлюдной деревенской площади, в центре которой стоял старый военный памятник и несколько скамеек. Гарри запоздало сообразил, что только что трансгрессировал в первый раз в жизни. — Как ты? — заботливо спросил Дамблдор. — К этому ощущению нужно привыкнуть. — Нормально, — ответил Гарри, потирая уши, которые, судя по всему, с большой неохотой покинули Тисовую улицу. — Но на метле все-таки лучше. Дамблдор покровительственно улыбнулся, плотнее стянул дорожный плащ у горла и сказал: — Сюда. Он быстрым шагом двинулся вперед, мимо пустого трактира и нескольких домов. Часы на деревенской церкви показывали около полуночи. — Так скажи мне, Гарри, — проговорил Дамблдор. — Твой шрам... Он у тебя болел хоть раз? Гарри машинально поднял руку ко лбу и потер отметину в виде молнии. Было бы странно, если бы он болел, но директору не обязательно было знать об этом. — Нет, — сказал он. — Я даже удивлялся, почему это. Думал, он теперь все время будет огнем гореть, раз Волан-де-Морт снова набрал такую силу. Гарри посмотрел на Дамблдора снизу вверх и увидел, что лицо у него до странности довольное. — А я, напротив, думал иначе, — сказал Дамблдор. — Лорд Волан-де-Морт наконец понял, что у тебя появилась опасная возможность проникать в его мысли и чувства. По-видимому, он закрылся от тебя при помощи окклюменции. — Я-то не жалуюсь, — сказал Гарри. Ему стало намного легче жить без тревожных снов и внезапных соприкосновений с эмоциями Волан-де-Морта, хотя сейчас он очень хотел бы знать, как к Тому вернется нормальность. Но сейчас явно было не до этого. Да и рано. Они завернули за угол, миновали телефонную будку и автобусную остановку. Гарри снова искоса взглянул на Дамблдора. — Профессор! — Да, Гарри? — Где мы сейчас? — Мы с тобой, Гарри, находимся в очаровательной деревушке Бадли-Бэббертон. — А что мы здесь делаем? — Ах да, конечно, я же тебе не сказал, — проговорил Дамблдор. — Так вот, я уже потерял счет, сколько раз я произносил эту фразу за последние годы, но у нас опять не хватает одного преподавателя. Мы здесь для того, чтобы уговорить одного моего бывшего коллегу нарушить свое уединение и вернуться в Хогвартс. — А я чем тут могу помочь, сэр? — О, я думаю, ты как-нибудь пригодишься, — туманно ответил Дамблдор. — Сейчас налево, Гарри. Они свернули в узкую крутую улочку. Окна во всех домах были темными. Здесь тоже чувствовался странный, пробирающий до костей холод, который уже две недели как поселился на Тисовой улице. Гарри подумал о дементорах, оглянулся через плечо и покрепче сжал в кармане волшебную палочку. — Профессор, а почему мы не могли просто трансгрессировать прямо в дом к вашему коллеге? — Потому что это было бы так же невежливо, как выломать парадную дверь, — сказал Дамблдор. — Правила этикета требуют, чтобы мы давали возможность другим волшебникам не впустить нас в дом. Кроме того, жилища волшебников, как правило, магически защищены от нежелательной трансгрессии. К примеру, в Хогвартсе... — Невозможно трансгрессировать в пределах замка и прилегающей территории, — быстро продекламировал Гарри. — Мне говорила Гермиона Грейнджер. — И она совершенно права. Еще раз налево. Гарри послушно повернул. После того, что директор устроил у Дурслей, было странно слушать его рассуждения о вежливости. Церковные часы у них за спиной пробили полночь. Гарри было непонятно, почему Дамблдор не считает невежливым являться к своему бывшему коллеге в столь поздний час, но, раз уж разговор наладился, ему хотелось задать более важные вопросы. — Сэр, я читал в «Ежедневном пророке», что Фаджа уволили... — Верно, — ответил Дамблдор, сворачивая в переулок, круто поднимающийся в гору. — Как ты, несомненно, прочел там же, ему на смену назначен Руфус Скримджер, который прежде руководил Управлением мракоборцев. — А он... Как вы думаете, он хороший министр? — спросил Гарри. — Интересный вопрос, — промолвил Дамблдор весьма задумчиво. — Он, конечно, человек способный. Более решительная и сильная личность, чем Корнелиус. — Да, но я имел в виду... – юноша услышал явное сожаление в голосе директора. — Я понимаю, что ты имел в виду. Руфус — человек действия, большую часть своей жизни он провел, сражаясь с темными волшебниками, и потому не станет недооценивать Лорда Волан-де-Морта. Гарри ждал продолжения, но Дамблдор ничего не сказал о своих разногласиях со Скримджером, упоминавшихся в «Ежедневном пророке», а у Гарри не хватило духу расспрашивать дальше, чтобы не вызвать подозрения, поэтому он заговорил о другом. — И еще, сэр... я читал про мадам Боунс... — Да, — ответил Дамблдор. — Ужасная потеря. Она была замечательная волшебница. Но по-моему, нам сюда... Ох! Забывшись, он указал направление раненой рукой. — Профессор, а что случилось с вашей... – очень уж хотелось знать, как директор объяснит свое увечье. — Некогда сейчас объяснять, — сказал Дамблдор. — Это такая захватывающая история, не хочется рассказывать ее наспех. Он улыбнулся Гарри, и тот понял, что это был не выговор и что ему позволено спрашивать еще, но не на эту тему. Не страшно, подождем. — Сэр, мне прислали с совой брошюру Министерства магии, насчет того, какие меры принимать на случай нападения Пожирателей смерти... – пробормотал он решив затронуть нейтральную тему. — Я тоже получил такую брошюру, — сказал Дамблдор, продолжая улыбаться. — Ты нашел в ней что-нибудь полезное? — Да не особенно. — Я так и подумал. Ты, например, не спросил меня, какое мое любимое варенье, чтобы убедиться, что я в самом деле профессор Дамблдор, а не обманщик под его личиной. — Я не... — Гарри запнулся, не зная, следует ли принимать всерьез упрек Дамблдора. — На будущее имей в виду, Гарри, — малиновое... Хотя, конечно, будь я Пожирателем смерти, я бы заранее выяснил, какое варенье мне больше нравится. — Понятно, — сказал Гарри. — Так вот, про эту брошюру. Там что-то говорилось о каких-то инферналах. Кто это такие? В брошюрке было не очень понятно. — Это трупы, — спокойно ответил Дамблдор. — Мертвецы, которых заколдовал темный волшебник и заставил служить себе. Впрочем, инферналов давно уже никто не видел — с тех самых пор, как Волан-де-Морт в прошлый раз пришел к власти. Он-то, само собой, перебил достаточно народу, чтобы набрать целую армию инферналов. Вот, Гарри, мы пришли. Они приближались к аккуратному каменному домику, окруженному садом. Кошмарные инферналы не шли у Гарри из головы, он ничего не замечал вокруг. Он читал в одной из книг, как можно сотворить такое. Его потом долго подташнивало… Хотя в чем-то он понимал второй способ. Инферналов создавали из павших соратников, чтобы сохранить больше союзников в живых. Возле калитки Дамблдор резко остановился, и Гарри чуть не налетел на него. — Вот те на! Боже мой, боже мой, боже мой... Гарри посмотрел вдоль ухоженной садовой дорожки, и у него сжалось сердце. Входная дверь висела на одной петле. Дамблдор оглянулся по сторонам: улица была совершенно пустынна. — Волшебную палочку на изготовку и следуй за мной, Гарри, — сказал он тихо. Толкнув калитку, Дамблдор быстро и бесшумно двинулся по дорожке к дому. Гарри не отставал от него ни на шаг. Дамблдор медленно приоткрыл дверь, держа перед собой волшебную палочку. — Люмос! На острие волшебной палочки зажегся огонек, осветив тесную прихожую. Слева виднелась еще одна полуоткрытая дверь. Подняв над головой светящуюся волшебную палочку, Дамблдор вошел в гостиную, Гарри — за ним. Перед ними открылась картина полного разгрома: прямо у их ног лежали разбитые напольные часы с треснувшим циферблатом, а маятник валялся чуть в стороне, словно меч, выпавший из руки воина; пианино рухнуло набок, рассыпав клавиши по всему полу; рядом поблескивали осколки оборвавшейся люстры; из распоротых диванных подушек высыпались перья. Все было, словно пылью, усыпано мелкими осколками стекла и фарфора. Дамблдор поднял волшебную палочку повыше, ее свет упал на стены, забрызганные чем-то липким, темно-красным. Гарри тихо охнул, и Дамблдор оглянулся. — Малоприятное зрелище, — печально заметил он. — Да, здесь произошло нечто ужасное. Дамблдор осторожно прошел на середину комнаты, осматривая обломки у себя под ногами. Гарри шел за ним, озираясь по сторонам, немного страшась того, что могло обнаружиться за разломанным пианино или перевернутым диваном, но мертвого тела нигде не было видно. — Может быть, они сражались, и... и его утащили силой, профессор? — предположил Гарри, стараясь не задумываться о том, какими должны были быть раны, чтобы брызги долетали до половины стены. — Едва ли, — тихо ответил Дамблдор, заглядывая за опрокинутое мягкое кресло. — Вы думаете, он... — Все еще где-то здесь? Да. И вдруг без всякого предупреждения Дамблдор нагнулся и ткнул волшебной палочкой в пухлое сиденье кресла. — Ой-ой! — взвизгнуло кресло. — Добрый вечер, Гораций, — сказал Дамблдор, выпрямляясь. У Гарри отвисла челюсть. Там, где всего секунду назад лежало кресло, скорчился невероятно толстый лысый старик. Он потирал себе живот и обиженно косился на Дамблдора слезящимися глазками. — Совсем не обязательно было тыкать с такой силой, — проворчал человечек, тяжело поднимаясь на ноги. — Больно ведь! Свет от волшебной палочки искрился на его блестящей лысине, выпученных глазах, пышных, как у моржа, серебристых усах и полированных пуговицах темно-бордовой бархатной домашней куртки, надетой поверх сиреневой шелковой пижамы. Его макушка едва доставала Дамблдору до подбородка. — Как ты догадался? — буркнул толстяк, распрямившись и все еще потирая живот. Он держался удивительно хладнокровно для человека, которого только что разоблачили, когда он прикидывался креслом. — Мой дорогой Гораций, — усмехнулся Дамблдор, — если бы тебя на самом деле навестили Пожиратели смерти, над домом была бы Черная Метка. Толстый волшебник хлопнул себя пухлой рукой по обширному лбу. — Черная Метка, — пробормотал он. — Чувствовал ведь: что-то я упустил... Ну что ж! Все равно времени бы не хватило. Я и так едва успел навести последний лоск на свою обивку, когда ты вошел в комнату. Он так тяжело вздохнул, что кончики моржовых усов затрепетали. — Помочь тебе с уборкой? — вежливо предложил Дамблдор. — Да, пожалуйста. Они встали спиной к спине — высокий и худой, низенький и круглый — и одновременно плавно взмахнули волшебными палочками. Мебель разлетелась по местам, осколки безделушек мгновенно собрались вместе, перья вернулись в подушки, порванные книги починились и расставились по полкам, масляные светильники взмыли в воздух, приземлились на столики по углам и снова зажглись, фотографии в блестящих серебряных рамках стайкой пронеслись через всю комнату и утвердились на письменном столе, целенькие и чистенькие, все дырки, трещины и прорехи закрылись, а обои на стенах очистились. Гарри заинтересовался фото. Семья на явно магловских картинках была очень похожа на семейство Дурсль. — Кстати, что это была за кровь? — громко поинтересовался Дамблдор, перекрывая звон восстановленных напольных часов. — По стенам? Драконья! — прокричал волшебник по имени Гораций. В ту же минуту люстра с оглушительным скрежетом и звяканьем снова привинтилась к потолку. Пианино со стуком встало на место, и наступила тишина. — Да, драконья, — повторил волшебник тоном легкой светской беседы. — Последний флакончик, а цены в последнее время взлетели до небес. Впрочем, ее еще можно будет использовать. Он вперевалочку подошел к серванту, взял стоявший на нем стеклянный пузырек с густой жидкостью и посмотрел на просвет. — Хм-м... Запылилась немножко. Он снова поставил флакон на сервант и вздохнул. Тут его взгляд упал на Гарри. — Ого! — большие круглые глаза мгновенно нацелились на лоб Гарри со шрамом в виде молнии. — Ого! — Это, — представил Дамблдор, шагнув вперед, — Гарри Поттер. Гарри, это мой старинный друг и коллега, Гораций Слизнорт.