***
— Лу, тебе плохо? — испуганно подскочил Сехун, увидев, что омега резко побледнел. — Садись, милый, скажи где болит? — добавил он, помогая любимому сесть на скамейку напротив кухонного стола. — Я в порядке, не переживай. Вот уже пять дней омега не мог решиться сообщить альфе важную новость. Однако дальше молчать не было смысла, рано или поздно Сехун бы догадался. — Я беременный… Альфа вздрогнул и будто прекратил дышать, падая на колени перед ним. В глазах поступили слёзы счастья, и он аккуратно положил одну ладонь ему на живот, еле ощутимо, словно боясь, что любое прикосновение может навредить. Омега громко рассмеялся, умиляясь этой осторожности. Сехун и до этого был излишне бережный, что же будет теперь? — Лу, моё сокровище, я так тебя люблю! — признался в сотый раз за сегодня альфа и начинал осыпать поцелуями омегу. Им до сих пор не верилось в происходящее, всё казалось прекрасным сном. Каждое утро они просыпались в страхе, что любимого не будет рядом. Это чувство теперь не покинет их до самого конца, но благодаря ему, они никогда не остынут друг к другу.***
Бэкхён повалил старшего на кровать, торопливо снимая с него одежду: джинсы альфы упрямо не хотели скользить вниз, и младший, решив, что ему и так достаточно, приспустил их только до колен, принимаясь жадно собирать мокрыми поцелуями мурашки с оголённой кожи. Пак чувствовал себя пленником, не имея возможности свободно двигаться — штаны не позволяли этого. Бэкхён терзал его, оставляя влажные следы на шее, затем ниже и ниже… Альфа никогда не испытывал подобное — никто и никогда не пытался быть с ним настолько нежным, отдающим ласку. Обычно Чанёль был тем, кто дарил её, редко получая в ответ хоть наполовину. Поэтому, когда губы Бэкхёна невесомо коснулись головки его члена, старший не смог сдержать в себе восхищённый стон. Знать, что столь интимное прикосновение исходило от любимого — непередаваемо возбуждало. Младший мягко лизнул от головки вниз, затем вернулся и обхватил губами, медленно вбирая до середины в рот. Пак мелко задрожал, завороженно наблюдая: Бэкхён сосал неумело, но от мысли, что он у него был первый во всём, уносило сознание и сводило с ума, не говоря уже о наслаждении, что чувствовал при каждом соприкосновении языка к его плоти. Вскоре, не выдержав эту пытку, альфа отстранил от себя младшего и быстро снял с себя «упрямые» джинсы, затем сделал тоже самое и с Бэкхёном, уложив его на кровать. Он целовал страстно, почти больно — видимо возбуждение взяло над ним верх, однако он изо всех сил старался не давать альфийской дикой сущности волю. Он явно был на грани. Раздвинув ему ноги широко, Чанёль облизнул пальцы и легонько нажал ими между ягодиц, проникая в очень тесную дырочку. Бэкхён притих, закусывая губу, в ожидании. Альфа предельно аккуратно растягивал, любуясь, как тот робко двигал бёдрами к нему навстречу — невыносимо искушающая картинка. Младший, уже позабыв о скромности, взмолился: — Войди в меня, — и альфа не в праве ослушаться такого «приказа». Упёршись локтями в постель, Пак вошёл в лежащего под ним Бэкхёна, обжигая своим неровным дыханием кожу возле уха, куда шептал слова о любви. Каждый толчок томительно-нежный, чувственный, до дрожи приятный. Нет ничего, что могло сравниться с этим волшебством близости их обнажённых тел. Паку так нравилось, когда Бэкхён крепко сжимал ногами бока, словно боясь что он убежит. Чанёль знал его страх и в очередной раз искренне заверил: — Я только твой, мой Бэкхёни, навсегда… Тот понимал, что он не врёт, но ему никогда не надоест слышать эти слова, а альфе произносить их. Бета вдруг сильно прижался к нему, весь напрягся и протяжно застонал, пачкая их животы спермой. Эти секунды были безмерно дороги Чанёлю, ведь только ему одному было известно, насколько Бэкхён мог быть трепетно-уязвимым, покорным и до неприличия соблазнительным; то, как его хрупкое тело подрагивало, призывно просило войти глубже, чтобы оргазм был ещё острее и непременно повторился спустя несколько толчков, накатывая новой волной — сладкой, насыщенной, упоительной. Альфа кончил в него следом, горячо вовлекая в долгий поцелуй. Ни один омега не сможет заменить ему Бэкхёна, ведь больше ни у кого нет таких изумительных глаз, пылких губ, нежной кожи, изящных пальчиков, что даже случайным прикосновением способны были пустить тысячу мурашек. Он дышал только им одним и знал, что без него ему не жить, просто всё лишится смысла. В Бэкхёне он находил все возможные краски, с которыми он мог нарисовать любую мечту. Плавно отрывая поцелуй, альфа потянул руку под подушку откуда достал маленькую коробку. Вокруг замерло всё, даже часы будто перестали стучать. Он с обожанием смотрел ему прямо в глаза, чуть-чуть покраснев от волнения, и тихим, но уверенным голосом спросил: — Бэкки, ты моё безумие и в то же время спокойствие, ты мой воздух, но и вечная жажда, ты моё счастье и мучитель моего сердца, хотя о чём это я? Всё, что во мне, твоё… — Пак открыл коробочку и вынул прелестное обручальное кольцо, — Бэкки, ты выйдешь за меня замуж? — и, не дожидаясь ответа, надел его на изящный палец. Младший начал плакать, крепко обнимая теперь своего жениха, и сквозь слёзы шепнул: — Да, мой Ёль…***
Утро встретило их яркими лучами солнца и громким звонком мобильного телефона — это был Кенсу. — Слушаю, — сонным голосом проговорил Бэкхён, пытаясь ускользнуть из объятий настойчивых рук Чанёля, который ревностно поинтересовался: — Кто это? — на что бета жестом показал, чтобы не встревал, приблизив указательный палец к губам. — Бэкки, я боюсь. Чонин прилетел и сейчас стучится ко мне в дверь. — Почему боишься? Объясни толком. — У меня течка началась сегодня ночью, и я не успел сходить в аптеку. Что мне делать? — Скажи ему как есть, попроси его купить вместо тебя таблетки и пусти его в комнату, только если он тебе их отдаст. — Хорошо, — уже более спокойным голосом произнёс омега и положил трубку. Что было дальше, Бэкхён узнал лишь спустя три дня: на шее Кёнсу красовалась аккуратная метка, а на лице счастливая улыбка.***
Прошло пять лет Лухан и Бэкхён хлопотали на кухне, пока их мужья сидели в гостиной, обсуждая очередную тенденцию в сфере медицины. Они часто устраивали совместные ужины, и хоть бета всё равно с опаской наблюдал за Чанёлем и его реакцией на Лу, впрочем как и Сехун, им всё же удалось переступить порог всех неурядиц. Теперь всё осталось в прошлом. — Пап-пап, я кушать хочу, когда будет готово? — спросил маленький альфа, обращаясь к Лу, держа за ручку очаровательного омежку. Это был сын Чанёля и Бэкхёна, которого пара усыновила спустя пол года после свадьбы. Омежку звали Исин, и он был младше Криса — сынишки Сехуна и Лухана. Детки не отходили друг от друга ни на минуту. Кажется, Крис чувствовал в нём истинность, однако маленький омежка (Тао), который родился у Кёнсу с Чонином, тоже испытывал к нему притяжение. Кто знает, что победит в их случае: любовь или инстинкты?