Oxymoron

Спустя месяц.

Ещё один месяц. Уже февраль. Ужасно больно осознавать то, что скоро придётся со всеми попрощаться. Фи и Микки всё чаще присматривают за мной, спрашивают, всё ли со мной в порядке. За эти месяцы я перестал пить, если редко курил, то бросил окончательно, в клубе перестал принимать экстази, прекрасно понимая, что от этого мой срок станет ещё меньше данного. Сегодня я, как обычно, возвращаюсь домой после больницы. Зашёл в магазин, купил канистру молока, т.к. оно было по скидке. И почему они понизили цену в два раза? Февраль такой февраль. Ещё холоднее, чем в январе. Погода слишком часто меняется. То мокрый снег, то сильный ветер, то снегопад, то прекрасный солнечный день. Не Чикаго, а Лондон какой-то. Сегодня сильный ветер и снегопад. Обняв себя руками, я прибавил шагу, дабы скорее придти домой, но мне пришлось остановиться. Маленький комочек шерсти -, кажется, чёрно-белого окраса — сидел на тротуаре и жалобно мяукал. Многие прошли мимо него, даже не окинув взглядом. Моё сердце предательски сжалось. А ведь он, комочек, такой же, как и я. Ему осталось столько же, даже меньше, чем мне, если его не приютят. Что будет с ним на улице? Он не сможет всю жизнь бегать от собак и других котов, дабы спасти свою жизнь. Но спасётся ли? Он голоден, ему холодно. Подойдя к запорошенному снегом комочку и погладил его. Он сразу обернулся и стал тереться о мою тёплую руку. После он сел и два больших, цвета мёда, глаза уставились на меня и лишь жалобное «мяу» донеслось до моих ушей. Подняв на руки и осмотрев, я понял, что это девочка, причём, ей где-то полгода. Растегнув куртку, я прижал её к груди, не до конца застегнул, дабы она дышала и ринулся домой. По пути я чувствовал тепло на своей груди, от чего мне становилось хорошо на душе, и мурлыканье, будто она пела песни. Забежав в дом, увидел, что Фи уже дома и хозяйничает на кухне, Микки и Френк расположились на диване в гостиной. Лип, сидел на кухне за столом с бумагами в руках и что-то высчитывал на калькуляторе. Я поставил канистру молока на стол, привлекая тем самым на себя внимание. — Ты где был? — спросил Микки, вставая. — Гулял, — ответил я. — Йен, ты весь мокрый, ты бы хоть шапку носил. Посмотри на себя, ты можешь заболеть. — Дай какую-нибудь чистую плошку срочно. Фиона сразу откуда-то достала плошку. — Налей, пожалуйста, в неё молока и подогрей, но чуть-чуть. Она налила и поставилав микроволновку, как я увидел, на 20 секунд. Я снял обувь, но все взгляды быле устремлены на меня. — Что? — не выдержал я, чуть повышая голос. Микроволновка сообщила о том, что время вышло. Оставаясь в куртке, я подошёл к ней и достал молоко. Поставив плошку рядом с лестницей и присев на пол рядом, я расстегнул куртку и заметил, что кошечка уже спит. От моих поглаживаний она проснулась. Я поставил её на пол и подтолкнул к молоку. Вначале она с неодобрением стала рассматривать молоко, затем оглянулась на меня и по сторонам, и только после этого она принялась лакать тёплое молоко. — Что это? — поднял брови Лип, явно не понимая ситуации. — Не что, а кто. Это кошка, — спокойно ответил я. — Она будет жить здесь. — Но почему? Зачем ты подобрал её? — Фиона кинулась ко мне, явно негодуя. — Потому что она такая же, как и я. Я спас её. Ты поймёшь когда-нибудь, — хмуро ответил, поглаживая девочку. — А если она больна? — спросил Микки. — Я вылечу. Милковича подошёл и сел по другую сторону от кошки, которая уже заканчивала своё лакомство. — Как назовёшь? — прошептал он, поглаживаний чёрную спинку. — Не знаю, — пожал плечами, — есть предложения? — Может, Милк? * Коротко от Милкович, — предложил он, когда кошка прыгнула на Микки на грудь и стала мурлыкать. — Может, Прасковья? — спросила Светлана, спускаясь по лестнице к нам, держа на руках Евгения. — Ты не часто нас посещаешь, — я улыбнулся ей. — Какие у вас ещё имена есть? — Мурка, Василиса, — произнесла Света. Я никогда не слышал такие клички, но они мне нравились. - Василиса, - произнёс тихо, поглаживаний кошечку на груди Микки. - А как коротко? - Вася, Васька, - Светлана села на ступеньки между мной и Микки, - Василиса Прекрасная. Кошечка не была на первый взгляд красивой. Хаотичные чёрные пятна, чёрный подборок и большие медовые глаза, но она была так прекрасна для меня. - Василиса Прекрасная, повторил я. - Тебе нравится, а, Женя? - спросил дитя я, беря его за ручку. - Угу, - смущённо ответило дитя, пряча лицо на груди Светы. - Думаю, раз нравится ребёнку, значит, так и будем звать её, - улыбнулся я, поглаживая чёрные пушистые ушки, - Василиса.