***
День для парочки ненормальных прошел очень быстро, и теперь они сидели на диване, наслаждаясь мирной обстановкой. Рядом на полу крепко спал Таффи, иногда дергая лапами во сне. Он весь день провел во дворе, гоняя прилетающих голубей и оставляя время от времени Майклу на газоне неприятные подарочки. Прекрасная пора – вечер. Он стирает все неприятные происшествия дня. Солнце, наблюдавшее за творящимися на одной половине земного шара ужасами, наконец зашло за горизонт, чтобы увидеть все то же самое на второй. Гуляя под небом, мы не замечаем того, что происходит вокруг. Человеку вечно не хватает проблем, а потому он всю жизнь проводит в их поиске, не осознавая, что их и без того слишком много. Просто они невидимы для нас. Хотя на самом деле мы сами не желаем их замечать. Вернувшись домой, Майкл сразу направился на второй этаж с целью взять все необходимое для предстоящей операции и поспешил сразу покинуть особняк, лишь бы вновь не споткнуться о вопросы Тревора и опять не разозлить его нежеланными ответами. Однако у вечера были совершенно другие планы. – Эй-эй, Майки, куда это ты так поздно направляешься? Уж не жене ли изменять? – остановил Де Санту Филипс, вставая с дивана. Семьянин остановился, запрокинув голову назад и стискивая что есть мочи зубы, не дойдя трех шагов до такого желанного сейчас выхода. – Ты прекрасно знаешь куда, Ти. Хотя, может, ты своей наркотой себе весь мозг уже убил и перестал что-либо запоминать? – огрызнулся Майкл, заметив, как мгновенно изменился в лице Тревор. Таунли сейчас было абсолютно плевать на последствия, ведь хуже ситуация стать не могла. Какая разница, умереть сейчас или через пару дней? – Боже, какой ты нервный. На, съешь сахарок, – на удивление спокойно отреагировал Филипс, выуживая из кармана кубик сахара-рафинада, неизвестно откуда там появившийся, и протягивая его Майклу. – Когда у тебя падает уровень углеводов в крови, ты становишься невыносимо раздражительным. Де Санта ничего не ответил, а лишь осмотрелся в поисках чего-нибудь потяжелее. Джой сидела на диване вполоборота, со смехом наблюдая картину, которую в мыслях окрестила «семейной ссорой». Заметив, что на экране домашнего кинотеатра разворачивается какая-то жуткая сцена, от насилия в которой становилось не по себе, Майкл критично отметил: – Лучше бы нормальное кино посмотрели, а не этот ужас. – А мне вот больше нравятся ужасы, чем черно-белые фильмы, в которых смысл настолько скрыт от глаз, что, кажется, режиссер и сам не понимал, что снимает, – с вызовом ответила Джой, чем кольнула Майкла в самое сердце. – Тогда неудивительно, что ты выбрала Тревора, – парировал Де Санта, указывая на Филипса, заметив негодование, мигом отразившееся на лицах обоих психов. – Он-то точно ходячий ужас. – Ладно, ладно, Пончик. Иди уже. И удачи тебе там с «твоим дельцем», – голосом выделил последние слова Тревор, прерывая порыв Джой ответить на колкое замечание Майкла, и продолжил: – О, и сходи в аптеку по дороге, купи что-нибудь охлаждающее и скользящее, – Джой прыснула от несдерживаемого смеха. – О чем ты, черт возьми, говоришь? – недоумевал Майкл, пока Джой уже чуть ли не на полу валялась от смеха, да и сам Тревор теперь нескрываемо хохотал. – Опять обкурились что ли? Придурки. Неудивительно, что вы нашли друг друга. Все, мне надо идти, – Чем больше Майкл говорил, тем громче становился смех, а потому Де Санта решил поскорее удалиться, лишь бы подальше сбежать из дурдома, в который превратился его особняк. – Итак, я стою у входа в по-идиотски пафосном наряде и хипстерских очках. Прием, Лестер, какие еще унижения ты мне на сегодня приготовил? – обратился по гарнитуре Майкл к инициатору операции, переминаясь с ноги на ногу у больших стеклянных дверей, ведущих в галерею современных искусств. В очки Таунли была встроена камера, чтобы Крест мог наблюдать за ситуацией и контролировать ее, если что-то вдруг пойдет не по плану. Лестер описал Майклу цель: мужчина средних лет с редкими рыжими волосами и такой же бородкой, с ужасными мешками под глазами явно из-за каких-то проблем с печенью, который являлся ярым коллекционером произведений искусства и был владельцем галереи. Больше Майклу, впрочем, и не надо было знать. Всего лишь умудриться попасть к этому человеку домой и скинуть на его компьютер опасные файлы государственной важности, за которые Энди всенепременно должны будут посадить на длительный срок, и о которых Лестер рассказал Майклу лишь одним предложением: «Это настолько серьезные файлы, М., что тебе лучше лишних вопросов не задавать». И правда, разве это должно было волновать Де Санту? Что может быть проще? Обстановка в галерее всеми своими элементами словно кричала: «Здесь ошиваются только богатые придурки, которые покупают эти бессмысленные картины, лишь бы самоутвердиться». Майкл явно был не в своей тарелке, пусть и в свою обитель он тоже любил привносить культуры, не сильно смысля в искусстве. Это было скорее правилом, нежели искренним желанием. Мужчина с насмешкой осмотрел стоявших, пялясь на бежевые стены, увешанные полотнами в огромных рамах, людей, которые с умными лицами и слегка прищуренными глазами воодушевленно перебрасывались друг с другом замысловатыми терминами, без остановки кивая. В помещении свет был приглушенным, и только висевшие над картинами лампы горели ярко. Запах тоже был своеобразным, его не спутаешь ни с чем: запах масляных, акварельных, акриловых и еще бог знает каких красок. Он был на удивление приятным и только улучшал атмосферу, которая витала на торжественном открытии выставки. Де Санта походил немного по галерее, попутно поправляя розовую рубашку и осматривая раздельные комнаты, в каждой из которых были выставлены работы разных художников, каждый из которых был приверженцем конкретного направления в живописи. Благо, у каждой картины стояла на тонкой позолоченной подставке табличка с напечатанной на ней короткой биографией автора и описанием картины, видимо, как раз для таких невежд, как Майкл. Под текстом также значилась цена, от которой даже имеющий неплохое состояние Де Санта слегка подохренел. Остановившись у произведения под странным и нелогичным, по мнению Таунли, названием: «Граница. Корабль», автором которой был некий Алекс Хаббард, мужчина краем глаза заприметил человека в черной жилетке поверх ярко-синей рубашки, который с легкой улыбкой на тонких губах расхаживал по галерее, стуча каблуками лакированных черных туфель по белой плитке. Волосы его были огненно-рыжего цвета, что вызывало у Майкла отвращение. Не то чтобы Таунли испытывал неприязнь к рыжим людям, просто именно у Энди Бэйкера (так, по словам Лестера, звали этого типа) такой цвет волос с общим внешним видом не гармонировал абсолютно. Бэйкер тем временем подошел ближе к Майклу, который изо всех сил пытался придать своему лицу умный вид, изображая из себя «ценителя современного искусства». Пару минут они стояли в молчании, глядя на полотно, на котором были изображены неясные хаотичные полосы и пятна, кости, мольберты и почему-то еще бензопила. Таунли честно пытался найти смысл, но вскоре бросил эти тщетные попытки. Первым заговорил Энди: – Боже мой, это великолепно, – произнес он вполголоса, манерно растягивая слова. – Я обожаю работы Алекса Хаббарда, в особенности эту. То, как он плавно смешивает уровни активности в реалистичном видении... Эта работа – коллаж сортов, показывающий различные несвязанные объекты, взаимодействующие перед белым фоном. Время нелинейное, повествование свернуто… Это невероятно, вы не находите? Майкл замешкался, однако из образа не вышел. Выдерживая многозначительную паузу, мужчина в панике начал подыскивать подходящие слова. – Согласен. Здесь все прямо пребывает в когерентности, – осторожно произнес Майк, на что Энди ответил обворожительной улыбкой, обнажая белые зубы. Де Санта не знал, значит ли это, что он попал в точку, или же совсем наоборот – сказал невпопад какую-то глупость… Было трудно понять. Однако пора было брать ситуацию в руки и незамедлительно действовать. – Меня зовут Майкл, – произнес Де Санта, но счел неразумным сообщать свою фамилию. Энди вежливо пожал протянутую Майклом руку и, следуя примеру собеседника, представился. С лица его не сходила неоднозначная мягкая улыбка. – Насколько я знаю, эта выставка принадлежит Вам? – Так точно, – подтвердил Бэйкер, осматривая Таунли с головы до ног, от чего тому стало слегка не по себе. – Но вы же не просто так интересуетесь, не так ли? – Верно. Вы вряд ли меня знаете, так как я не очень люблю разномастные мероприятия, журналистов и тому подобное. Такая шумиха, – простодушно произнес Майкл, слегка переигрывая, на что в ответ получил одобрительный смешок. – Скажу короче, я занимаюсь инвестированием. И хотел бы вложить кое-какую сумму в Вашу галерею, – Энди после этих слов заметно приободрился, а улыбка, которая и так не сходила с его лица ни на секунду и этим уже начинала раздражать Де Санту, стала теперь еще шире. – И потому я хочу поинтересоваться, когда бы мы смогли обсудить детали. Не поймите меня неправильно, но я человек деловой, а потому хотел бы выяснить этот момент как можно скорее. – Я Вас прекрасно понимаю, Майкл. Мне очень приятно, что Вы заглянули к нам и хотите поспособствовать развитию галереи. Честно говоря, мы могли бы поговорить о вложении хоть сегодня, – радостно сказал Энди, делая шаг в сторону Майкла, который не мог поверить своей удаче. И пока он раздумывал о том, как прозрачнее намекнуть, что лучше всего решить этот вопрос в доме у Бэйкера, тот продолжил: – Честно говоря, чтобы избежать той «шумихи», которую Вы так не любите, лучше провести встречу у меня дома… если Вы, конечно, не против, – быстро поправился Энди, и улыбка на секунду сошла с его лица. Таунли слегка прищурился, силясь найти подвох, однако решил, что стоит рискнуть. – Это замечательная идея, – согласился он, медленно направляясь к выходу, краем глаза следя, чтобы Энди проследовал за ним. Тот медлить не стал, и, уже оказавшись на улице, оба мужчины сели в машину Майкла, которую он целесообразно взял в одном из самых дорогих автосалонов Лос-Сантоса на тест-драйв. Вечерний Вайнвуд в свете разноцветных вывесок, баннеров и ярких фонарей был гораздо прекрасней, чем залитый солнечными лучами. Когда Майкл с семьей только перебрался в Лос-Сантос, он сразу понял, что Вайнвуд – это именно то место, где он готов был провести остаток дней своей несчастной жизни. Возможно, во всей этой фальши, которую местные жители принимали за истину, Таунли надеялся затеряться, навсегда забыв о прошлом, превратившись в обычного богатого сноба Де Санту. Аманда тем не менее во время многочисленных перепалок с мужем не раз на эмоциях выпаливала, что переезд из Северного Янктона был большой ошибкой, на что Майк всегда со злостью отвечал: «Если так хочешь, я куплю тебе обратный билет». Будто такие же мысли не закрадывались время от времени и в его голову. По дороге в обиталище Энди, Майкл старался не заводить разговор, а на вопросы отвечал коротко. На часах было десять вечера, сама операция обязательно займет еще немало времени, так что дома Де Санта планировал оказаться поздно. Такая перспектива его явно не радовала, так как подготовка к ограблению и так отнимала у него очень много времени и сил. Дорога была недолгой, и уже минут десять спустя компания из владельца галереи и «инвестора» добралась до особняка, который находился всего за квартал от дома Де Санты, чему тот был несказанно рад. Таунли нервничал по двум причинам, хотя изо всех сил старался этого не показывать: первая – он все еще не верил, что дело протекает так гладко, постоянно размышляя, что может пойти не так, и вторая – Лестер давно ничего не сообщал по гарнитуре, будто связь по каким-то причинам прервалась. Из океана мыслей Майкла вытащил Бэйкер, знаком приглашая войти вовнутрь помещения. Таунли сразу же начал осматриваться. Интерьер был оформлен в африканском стиле, в глаза в первую очередь бросалось обилие этнических элементов, которые тем не менее смотрелись органично: статуэтки, картины, экзотические растения, ковры из шкуры разных зверей, замысловатая мебель – все это было освещено приглушенным мягким теплым светом не менее интересных ламп и торшеров. Только теперь Майкл заметил, что откуда-то доносится спокойная музыка, походящая на современную обработку этнической африканской. – Вы не против выпить? Мне недавно привезли отменное вино, сделанное в одном провинциальном городке во Франции, а пить в одиночку я не привык, – вкрадчиво произнес Энди, попутно наливая напиток в два бокала и протягивая один из них Майклу, который от такого поворота событий слегка смутился, но предложение принял, чтобы не вызывать подозрений. Де Санта мешкал, смотря в бокал, наполненный ярко-бордовой жидкостью, запах которой, надо признать, был великолепным. Под пристальным взглядом Энди ему все же пришлось сделать глоток – вкус вина оказался превосходным. Один лишь вопрос продолжал крутиться в голове у Майка: «В чем же здесь подвох?» – Что ж, – неуверенно начал Таунли, – полагаю, что пора вернуться к делу. Честно говоря, операцию перевода средств я предпочел бы провести, используя компьютер. Так… надежнее, – продолжал импровизацию гость, на что хозяин дома только энергично закивал, после чего направился на второй этаж. Спустя минуту он вернулся с ноутбуком в руках. «Бинго!» – пронеслось у Таунли в голове, и пусть успех операции был уже практически достигнут, тревожные мысли продолжали повышать частоту ударов сердца. – А ты пока найди то, что нам сейчас необходимо, – с неприкрытым намеком обратился к Де Санте Энди, поставив на журнальный столик ноутбук и открыв браузер. Майкл опешил, пытаясь найти объяснение такому поведению, обращая внимание на то, как Бэйкер на него смотрит из-под полуприкрытых век. В голову Таунли уже начали закрадываться не самые приятные мысли. Только теперь он вспомнил странное поведение Тревора и Джой, когда покидал особняк, и начал постепенно осознавать, в какой дерьмовой ситуации оказался. – Ну а я пойду приведу себя в порядок, – сказал Энди, прежде чем вновь подняться на второй этаж, не сводя при этом взгляд с залившегося краской Майкла, на лбу у которого уже выступила испарина. Как только Бэйкер покинул комнату, Де Санта бросился к входной двери, которая, к его величайшему огорчению, была заперта. После этого мужчина принялся шепотом кричать: «Прием, Лестер!», обращаясь к зачинщику всей этой идиотской операции, который все это время предательски отмалчивался. Только теперь, невероятно раздосадованный, Майкл услышал издевательский смех Лестера: – Господи, как жаль, что я не вижу твоего лица, М., – не мог угомониться колясочник. – Давай уже ищи в интернете, что вам там так необходимо. – Пошел ты нахуй, Крест! Ты… да как… За что? – не мог никак прийти в себя от возмущения Майкл, на что получил очередную порцию смеха. Де Санта нервно поглядывал на лестницу, ведущую на второй этаж в страхе, что Энди вернется. Но сверху доносились только звуки льющейся воды: Бэйкер, скорее всего, принимал душ. – А когда вы надо мной ржали, это за что было? Не жалуйся и принимайся за работу! – серьезным тоном прикрикнул Лестер, приводя Майкла в чувство. – Я имею ввиду наш план, а не то, что тебе предлагает Энди. – Майкл на это ответил тихой руганью. Мужчина достал из кармана флешку и под руководством Креста принялся загружать файлы на ноутбук жертвы. Хотя тут еще можно было поспорить, кто играл роль жертвы этим злополучным вечером. – Теперь отправляй файлы по почте на любой адрес, – скомандовал Лестер, а затем пояснил, пусть Майкла причина совсем не волновала: – Правительство, в частности любимые тобой федералы, в наше время отслеживают все движения в интернете. И эта операция уж точно не пройдет мимо них, уж поверь. Ну что, сделал? – Да, все готово, – пробурчал Майкл, со злостью ударяя пальцем по клавише «Enter». – Все, а теперь скорее убирайся оттуда, если не хочешь лечиться от трещин прямой кишки, – давясь от смеха посоветовал Лестер, и связь прервалась. Де Санта принялся слоняться по комнате, в судорожных попытках найти ключ от входной двери, как вдруг понял, что шум воды уже какое-то время не сотрясает тишину. Сердце на две секунды перестало разгонять кровь по организму и ушло в пятки. На лестнице послышались шаги. Таунли с завидной скоростью вытащил флешку, слишком резко захлопнул крышку ноутбука и рванул к окну, в надежде, что хотя бы это сможет послужить ему желанным путем отхода. – Ты куда собрался, Майки? – послышался приторный голос за спиной Де Санты. Майкл очень не хотел, но что-то заставило его обернуться. Взору открылось обнаженное тело Энди, который в недоумении вскинул одну бровь. Но Майкл этого не видел – ему сейчас было не до бровей Бэйкера. Все, чем сейчас занимался преступник – пытался сдержать рвотный позыв. Даже окровавленная рука в коробке, которую он нашел в переулке несколькими днями ранее, не оказала на него такого действия. Энди тем временем, воспользовавшись минутным замешательством Де Санты, взял того обеими руками за плечи, чем вывел мужчину из ступора. Поддаваясь инстинкту самосохранения, Майкл с размаху нанес смачный удар по лицу Бэйкера, чем отправил того в бессознательный нокаут, после чего, унимая дрожь в теле, выбрался через окно на улицу и, сев в дорогостоящий автомобиль, отправился домой, выбрасывая по дороге через приоткрытое окно очки. Подальше от позора, со страхом представляя, что с ним сделает Тревор.***
Открыв дверь своего дома, Майкл встретил Тревора и Джой, стоявших на пороге и напряженно ехидно улыбавшихся во все тридцать два, изо всех сил пытаясь сдержать смех. – И не пизди, что ты не знал! – рявкнул Майкл, тыча пальцем в Филипса, который все ж сумел сдержать себя в руках – Джой тем не менее уже давилась слезами. Тревор гордо выпрямился, достал из-за спины язычок-гудок, которыми дети балуются на Днях рождения, и со всей силы в него дунул, торжественно заявляя: – Майкл Таунли Де Санта, теперь Вы официально объявляетесь пидором. И у меня есть полное право называть тебя Пончиком, – добавил он уже чуть тише и разразился смехом. Майк тяжело вздохнул, обходя хохочущую парочку и направляясь в гостиную. Краем глаза он обратил внимание на дырку в портрете Аманды, но даже это его сейчас абсолютно не волновало. Мужчина просто хотел принять душ и, хотя бы на время забывая обо всем творящемся вокруг хаосе, лечь спать. Может, на пару часов. Может, навсегда. – Ну, рассказывай, как все прошло? – громко спросил Тревор, с разбегу приземляясь на диван рядом с Майклом. Де Санта опустил голову на руки, стараясь скрыться от позора. – Гладко? – добавила свое Джой, присаживаясь на подлокотник и без стеснения разливая виски в три стакана. Майкл взял один из них и, обреченно вздохнув, не сдержал легкой улыбки. – Он хоть был с тобой нежен? – наигранно-сочувствующе спросил Тревор, на что, уже слегка приободрившийся от алкоголя Таунли, не преминул с издевкой ответить: – Уж понежнее тебя, Ти. – Услышав это, Джой вскинула бровь и хитро взглянула на Филипса. Временами она начинала сомневаться, что эти двое просто шутят друг с другом. Еще какое-то время компания перекидывалась подколами, постепенно допивая алкогольный напиток. В такие моменты Майкл вспоминал и был уверен, что Тревор тоже, времена, когда они, полные амбиций и желания пойти дальше, без совести и копейки в кармане, проживали беззаботную молодость в вечно зимнем Северном Янктоне, не оглядываясь на прошлое. Когда Таунли обзавелся семьей, Тревор часто наведывался к ним в гости, стал дядей для Трейси и Джимми, праздновал с ними Рождество… Все было перечеркнуто в один прекрасный день, когда Де Санта вдруг осознал, что эта жизнь – лишь иллюзия, и на самом деле над его семьей давно уже висит Дамоклов меч. И все же эта иллюзия была самым счастливым временем в его жизни. Но теперь, как только случалось на пару минут забыть обо всех проблемах, Де Санта вспоминал прошлое, и взамен печали приходила ностальгия. Режущая сердце, разрывающая душу. Разговоры внезапно перебила мелодия вызова, донесшаяся из кармана штанов Майкла. Мужчина извинился и, увидев, что звонок был от Лестера, решил начать разговор на кухне. – Привет, Лестер, чего звонишь так поздно? – спросил Де Санта, глядя на часы, которые показывали половину двенадцатого. Только сейчас мужчина заметил, что ни жены, ни дочери дома все еще не было. – Есть проблема, М., – послышался серьезный голос Креста. Майкл насторожился. – Помнишь я просил тебя связаться с Дэйвом? – Да, и я звонил ему, – тут же начал оправдываться Таунли, – но он мне не отвечал. Я боюсь, что Дэйв не будет спасать мою шкуру в этот раз и… – Не будет, – перебил Лестер, – потому что его уже кто-то убрал с горизонта. Повисла тишина. Причем, во всем особняке, так как Тревор и Джой внимательно прислушивались к разговору. Майкл прекрасно понимал, чьих рук была эта работа, и теперь не оставалось никаких сомнений, что человек, с которым ему не повезло связаться – настоящий психопат. Дэйв хоть и не был близким другом Майкла, но он стал тем, кто круто повернул его жизнь. Одним роковым выстрелом. И теперь он стерт с лица земли – вот так все просто. Просто, и оттого до мурашек жутко. – Не падай духом, Майкл. Сейчас есть гораздо более серьезные проблемы. Давай не будем отвлекаться, – подытожил прагматично Лестер и завершил вызов, оставив Таунли так и стоять посреди кухни и молча глядеть перед собой. На его плечо аккуратно опустилась чья-то рука, от чего Майк слегка вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял Тревор. – Нортон? – коротко спросил он, на что получил утвердительный кивок. – Мне жаль. – Да… Ладно, давай сейчас не об этом, Ти, – хрипло произнес, выдавив из себя грустную улыбку, Майкл, хлопнул Тревора по плечу и прошествовал обратно в гостиную. Казалось, уже ничто не может выбить Де Санту из колеи – он давно с головой нырнул в это вязкое болото, и теперь уже лежал на самом дне. Напряженную обстановку развеял звук открывающейся входной двери. Тревор с Майклом переглянулись, а затем синхронно посмотрели на портрет Аманды. Джой же оказалась расторопнее и сразу рванула в прихожую, тем самым препятствуя тому, чтобы Аманда входила в гостиную. – Доброго вечера, позволь помогу, – бодро протараторила Уайт, забирая у миссис Де Санты пакет с продуктами и быстро направляясь сразу на кухню, заставляя тем самым Аманду в недоумении проследовать за ней. Майкл оценил эту выходку по достоинству и, толкнув Филипса в бок, кивнул в сторону своей жены, призывая того покинуть злополучную комнату. – Мне кажется, что у тебя сложилось неверное впечатление обо мне, а потому, как гостья, я хотела бы это исправить, – продолжала Джой вешать Аманде лапшу на уши, от чего та не могла вставить и слова, и только когда Уайт на секунду умолкла, неуверенно ее поблагодарила. – А вообще, почему бы нам не провести что-то наподобие «прощального ужина»? Мы ведь с Тревором завтра вас покидаем. Я помогу, – широко улыбаясь, беззаботно предложила девушка, на что Майк одобрительно закивал, положив руку на плечо Джой. Тревор только в недоумении воззрился на эту картину. Аманда неуверенно улыбнулась, удивляясь тому, как по-семейному все это выглядит, и дала свое согласие, начиная разбирать покупки. Вскоре вернулась Трейси, и у нее тут же загорелись глаза, когда она увидела, как Майкл мирно сидит на диване, смотря какой-то из своих любимых фильмов, Аманда и Джой усердно слоняются по кухне, перебрасываясь советами и ценными указаниями, пока на плите что-то кипит, а недовольного Тревора заставляют приносить разные ингредиенты, делая это не столько из-за нехватки рук, сколько из желания над ним по-доброму поиздеваться. Трейси не сдержала смешок и отправилась в свою комнату приводить себя в порядок, а заодно и толкнуть Джимми, который в это время терял грань между реальным и виртуальным мирами. Когда все было готово, члены этой большой и странной семейки наконец собрались вместе впервые за долгое время, с трудом помещаясь за небольшим столом. Сначала ели в неловком молчании, но бутылка вина и полбутылки виски быстро разрядили обстановку, пусть Тревор и неодобрительно поглядывал время от времени на пьющих Джимми и Трейси, которые на это старались не обращать внимания, ведь рядом был Майкл. Аманда разговорилась с Джой, делясь некоторыми деталями своего прошлого и расспрашивая Уайт про ее «историю происхождения». Девушка не противилась общению, оно ее даже заинтересовало, так как раньше у Джой толком и не было нормальной подруги, с которой можно было обсудить чисто женское, и при этом не испытывать неловкости и страха быть непонятой. Майкл не мог избавиться от лишних мыслей, словно ватой набивавших его черепушку, впитывая всю живительную жидкость, не позволяя хотя бы на пару минут расслабиться в такой-то благоприятной обстановке. Де Санта со смешанными чувствами вынужден был признать, что атмосфера была по-настоящему семейной. От этого было радостно и больно одновременно, ведь всего через каких-то пару дней вся эта хрупкая идиллия могла в один миг разбиться на острые осколки, разрезая ими все струны души одним резким движением. – Кстати, Аманда, – перебил женщину Тревор, набирая себе мясное рагу, – ты в курсе, что Майкл у нас стал человеком искусства? Начал заводить весьма интересные знакомства… Одним шоу-бизнесом не ограничивается. Предаешь Соломона, Майки? – ехидно произнес Филипс, уже обращаясь к Де Санте. Аманда ничего не отвечала, с недоумением поглядывая то на Тревора, то на мужа, и бросила в конце концов взгляд на Джой, которая старалась жевать быстрее, чтобы не подавиться. – Заткнись, Ти, – сдавленным голосом ответил Майк, уставившись в свою тарелку. – Слушай, может, сбреешь свою мочалку под носом? Ты решил мне таким образом о прошлом напомнить, что ли? – постарался не отставать от друга Таунли, на что Тревор уже хотел было ответить, но его опередила Аманда: – Заткнитесь оба! Если не можете нормально общаться, ешьте молча. Повисла временная тишина, нарушаемая только стуком столовых приборов о тарелки и тихим хихиканьем Трейси и Джимми. Таффи тем временем ходил от человека к человеку, иногда поскуливая, выпрашивая хотя бы маленький кусочек какой-нибудь еды, печально глядя прямо в глаза. Вскоре торжественный ужин подошел к концу, завершаясь тостом Тревора, который как обычно со свойственной ему манерностью разглагольствовал о смысле жизни, семейных узах, и о том, что друзья всегда должны выручать в беде, только после всего сказанного выражая семейству Де Санта благодарность за то, что предоставили ему с Джой временное укрытие. Впрочем, выбора у них другого и не было. Было поздно, а потому после трапезы все сразу решили отправиться на боковую, но Аманда аккуратно взяла Джой за руку, а на ее удивленный взгляд ответила просьбой помочь убрать со стола. Девушка возражать не стала, так как понимала, что Аманда тоже устала и не горела желанием бодрствовать в половине третьего ночи. Однако, когда стол и посуда были вымыты, женщина не спешила подниматься на второй этаж, куда зачем-то направился Тревор, скорее всего, чтобы поговорить с Майклом о предстоящем ограблении. – Джой, погоди, я с тобой хотела поговорить, – позвала уже направившуюся в гостиную Уайт Аманда, разливая при этом вино в два бокала. – Мы не наговорились еще? – нахально буркнула раздраженная Джой, после чего поспешила извиниться, сославшись на усталость. Де Санта только хмыкнула, уже начиная привыкать к подобному стилю общения молодой особы. – Это насчет вас с Тревором, – серьезно произнесла она, заметив, как Джой мигом оживилась. – Я просто хотела предупредить, что… – Прекращай, – процедила сквозь зубы Уайт, из-за чего Мэнди вздрогнула. – Я и так знаю, как будет продолжаться этот разговор. Но позволь, я переведу его в нужное русло и заодно сэкономлю тебе время, – перешла на более мирный тон девушка, принимая предложенный Амандой бокал вина. – Я прекрасно знаю, что Тревор за человек и на что он способен. Но я не сильно от него в этом плане отличаюсь. У нас похожий взгляд на вещи. Раз уж мы перешли на откровения, то скажу, как есть. Да, я топчусь на месте, не расту над собой, не ищу выхода из того образа жизни, который веду, как это пытался сделать Майкл, – Джой специально сделала паузу, делая глоток из бокала и при этом наблюдая за тем, как изменилось лицо Аманды. – Саморазвитие – это, конечно, чертовски важно, но ведь всему есть предел. Иногда просто нужно суметь вовремя остановиться на достигнутом. Людям, которые всю раннюю жизнь провели, будучи окруженными заботой и теплотой, этого не понять. Они скажут, что расти над собой необходимо всю жизнь. Но когда у тебя ничего не было, и ты вдруг получаешь больше, чем вообще когда-либо осмеливался ожидать… тебе просто хочется сохранить тот кусочек счастья, а самым жутким страхом в жизни вдруг становится страх потерять его, этот кусочек. Такова моя философия, – Джой будто говорила сама с собой, в глазах ее танцевали странные огоньки, голос ее был низким и довольно устрашающим. Аманда слушала внимательно, не осмеливаясь перебивать. – Меня устраивает такая жизнь. Без оглядки на прошлое, без взгляда в будущее. И я не остановлюсь, потому что это мой выбор, и я от него не отрекусь, – последние слова явно были сказаны про Тревора, это понимали обе участницы беседы. Аманда прекрасно понимала, что это самообман. Тревор, быть может, и правда придерживался мнения, выраженного Джой, но он действительно был психом, «эмоционально нестабильным». Это не характер, это диагноз. Но Уайт – дело другое. Она была адекватной, пусть и склонной к насилию. Жизнь ее потрепала, при таком раскладе вещей любому было бы трудно сохранить рассудок и ясность ума. И все же Джой была скорее запутавшимся ребенком, потерявшимся когда-то на жизненном пути, отчаянно ища свою дорогу, чем настоящей сумасшедшей. Аманда понимала это, потому что сама была такой. Работала стриптизершей в дешевом баре, еле-еле сводя концы с концами, затем наконец образумилась и завела семью. Джой оказалась права, ведь Аманда действительно была счастлива и той жизни – жизни небогатой матери двоих детей и жены преступника. Однако она хотела большего, лучшего, и Майкл сумел ей это дать, обеспечил и обезопасил свою семью, предавая всех, кто был ему дорог, и кому был дорог он сам. И что же она получила? Стала ли жить счастливее? Имело ли все это смысл, и будет ли когда-либо иметь? – Я тебя понимаю. Ты не права, но я не буду оспаривать твою точку зрения, потому что это твоя жизнь, – тихо произнесла Де Санта, тем самым пытаясь успокоить разволновавшуюся Джой. – Однако я хотела вот еще что сказать. Пожалуйста, послушай, – перебила Аманда желание девушки возразить. – Не оставляй его. В кои-то веки Филипс начал вести себя более-менее адекватно. И он тебя действительно любит, поэтому сделай доброе дело. Спаси его от самого себя. Джой чувствовала, что сердце готово уже вырваться из груди, так как ощущала каждый удар, отдающий в виски. Аманда добродушно улыбнулась и, пожелав девушке доброй ночи, направилась в свою спальню, проходя через гостиную. Уайт, еще не отошедшая от слов женщины, не успела отреагировать. Все произошло слишком быстро. Аманда остановилась напротив своего портрета, раскрыв глаза так широко, насколько это вообще было возможно. Де Санта глубоко вдохнула, и после этого весь особняк услышал ее яростный голос, через пару секунд превратившийся в истерический крик. Продуктом работы голосовых связок были самые разнообразные ругательства, многие из которых были неизвестны даже Тревору. Когда общими усилиями Мэнди удалось успокоить, этот насыщенный событиями день наконец-то официально подошел к концу.***
«Райан!» Капли дождя, будто сыплющиеся с неба кинжалы, разрезая воздух, обрушиваются на землю. Огромная волна проносится по улицам серого Лос-Сантоса, смывая с них всю грязь в лице истошно кричащих прохожих. Меж них стоит Он, весь в крови со сломанными в разных частях тела костями, с покрасневшими из-за лопнувших сосудов белками глаз. «Райан!» Он уже ничего не слышит. И никогда больше не услышит, не увидит, не скажет ни единого слова. Он так и будет стоять, глядя Ей прямо в глаза. Капли дождя теперь буквально превратились в кинжалы и начали разрезать его тело на части, а он только смеялся холодным, как гуляющий по городу ветер, смехом, настолько громким, что из ушей прохожих начинала литься кровь. «Райан!» Теперь на земле лежит только куча мяса с костями и перемешанными в отвратительную кашу органами. Небо краснеет, очертания предметов постепенно смываются. Внезапно чья-то ледяная рука схватила Джой за горло, после чего девушка наконец проснулась. По лицу катились капли холодного пота, дыхание было сбивчивым, сердце бешено колотилось. Она на время потеряла грань между реальностью и миром грез, как это бывает после незапланированного пробуждения, но постепенно начала приходить в себя. Почему Райан приснился ей именно сегодня, этой спокойной и чудесной ночью? Джой попробовала прогнать дурные мысли и еще около часа провела в тщетных попытках заснуть. На улице уже светало, и только увидев солнце, осветившее гостиную, прогнав всех монстров, прятавшихся в тени, Джой наконец успокоилась и забылась глубоким сном. Впрочем, наслаждаться им девушке удалось недолго – режущая слух мелодия будильника в миг перечеркнула долгожданные часы отдыха. Пора было ехать домой. Из огня да в полымя – чего еще можно пожелать? Проводы долго не продлились. Все, стоявшие у входа в дом, ограничились лишь пожеланием друг другу удачи и еще парой благодарностей: со стороны гостей – за временный приют, со стороны семьи Де Санта – за то, что Тревор и Джой наконец-то их покидают. Все это было сказано без доли ненависти или злости, но с нотками легкой грусти и огорчения. Каждый в тот момент понимал: то, что неминуемо ждет их в будущем, гораздо хуже выходок Филипса и Уайт, разбросанного по комнате мусора или даже убийства какого-то никчемного парня. У ворот стояла невзрачная машина, которую Майкл купил на оставшиеся после ограбления банка деньги, чтобы безумный друг и его не менее безумная дама сердца спокойно и без происшествий добрались до Сэнди-Шорс. Между собравшимися во дворе членами семьи беззаботно бегал Таффи, которого Джой попросила взять с собой, с трудом уговорив Тревора согласиться. – Ну вот и все, – вздохнул Майкл облегченно, передавая Тревору сумку с вещами. – Вот только не надо этого, – раздраженно сказал Филипс, закрывая загруженный багажник. – Еще не все, Майки. Таким тоном говоришь, будто уже помирать собрался. – Только помни про то, что ты еще должен нас оружием обеспечить, Трев. Позвонишь, когда будешь готов, – осведомил Филипса Таунли, говоря чуть тише чем обычно. Джимми и Трейси поспешили уехать по своим делам, а Майкл вернулся в особняк. Тревор уже собирался сесть в машину, где его уже ждала Джой, чтобы наконец покинуть это ненавидимое им место, насквозь пропитанное ложью, как Аманда окликнула его, подозвав к себе. Филипс понятия не имел, что может ей сейчас понадобиться, ведь обычно женщина предпочитает находиться в обществе Тревора как можно меньше времени. – Тревор, не отвечай, я просто хочу тебе сказать, – обратилась к Филипсу Мэнди железным, не терпящим возражений голосом. – Береги ее. Солнце наслаждалось тем, что сжигало и без того обезвоженные растения, а по ровному шоссе мчалась невзрачная машина, несущаяся навстречу новым бедам и неудачам, которых ее пассажиры уже столько раз умудрялись избегать.