Hate, Love, Pain

      В Сан-Андреасе существовало два моря: одно, в теплых волнах которого каждый день мокли чуть ли не все жители Лос-Сантоса, и второе – море пустынного Сэнди-Шорс. Солнечное море. В его лучах не нежились, подобно «тепличным растениям» фальшивого города, от них по шее катились градом капли пота, в глазах рябило, а мозги у кого плавились, а у кого кипятились – тут уж каждый выбирал себе участь на свой вкус. Тревор был одним из таких жителей, но ему, в отличие от всех, это нравилось, жара будто на него не действовала, возможно, она даже оказывала совершенно иное влияние, позитивное, питающее сознание и весь организм. Скука – вот главная причина. Безумие? Это второстепенное.       Выстрел за выстрелом разносился по высушенным улицам, нарушая тишину лишь частично – простор во всем не давал звуку раскрыть свой потенциал. На землю летели осколки бессмысленно пострадавших бутылок, всей сутью жизни которых было довести человека до опьянения, а затем разбиться на тысячи мелких частиц, погибая от руки самого опьяненного. Вся бессильная злоба невидимым потоком изливалась в зеленоватые сосуды, отблескивающие на солнце, не давая точнее прицелиться. Напоминало о чем-то ушедшем навсегда в прошлое.       Тревор палил, практически не сосредотачиваясь на самом выстреле, голову занимали совсем другие размышления, не известные никому другому, кроме самого сумасшедшего. Удивительно было, как сам Филипс находил логику в своих умозаключениях, аккуратно блуждая среди нитей того хаоса, что творился у него в голове. Сейчас его глаза заволакивала легкая дымка: оттого ли это было, что он был погружен глубоко в себя, или по причине не самого трезвого состояния –сказать точно было трудно. Однако, предположение, что все смешивалось в один богатый и крайне интересный коктейль, наверное, было бы неверно бездумно отбрасывать. Иногда на лице проскальзывала легкая улыбка. Ее невозможно спутать ни с чем. Это улыбка, которая озаряла всего человека лишь на миг, когда в голове проносятся хорошие воспоминания. Огонь блеснул в карих глазах, и после очередного выстрела, который был совершен почему-то с большей экспрессией и нажимом на спуск, наступила глухая тишина.       Не оглядываясь, Тревор понял, что одиночество решило покинуть стрельбище, и позади мужчины появился еще один человек, общество которого было бы ему приятно всего пару дней назад, но не теперь. Джой стояла, облокотившись на ограду, и непринужденно улыбалась, щурясь от полуденного солнца в ожидании должного внимания, однако не получила даже мимолетного взгляда – Тревор продолжал пялиться на груду битого стекла, хотя на самом деле, конечно же, оно в эту минуту не представляло для мужчины никакого интереса. Джой решила не брать во внимание такое откровенное игнорирование ее присутствия, но по телу все же прошла волна негодования, а ухмылка сошла с лица – да и была она совсем не искренней. Обойдя Тревора и встав напротив него, Джой посмотрела ему в глаза, вскинув в недоумении одну бровь, но тот лишь отвел взгляд и перезарядил пистолет – не самый хороший знак.       – Привет, Тревор, – с нажимом на последнее слово произнесла она, впрочем, не ожидая ответа. В этот день она готова была мириться практически с любой наглостью, ведь, посмотрев ей в глаза, каждый смог бы заметить печать снедающей тоски и грусти – эмоции, которые давно так надолго не задерживались в душе Джой. – Скажу прямо, мне скучно. Может, сходим куда-нибудь? Но только в этот раз без поджогов, – улыбка, подавленная молчанием в ответ. На душе было паршиво, а теперь еще и тревожно и до невозможного обидно. Характер – та самая вещь, которой свойственно меняться, никогда не станет другим у Джой – она может стерпеть издевки, но пренебрежение было тем, что нажимало невидимую кнопку, взрывающую все существо девушки, выплескивая наружу ее «праведный гнев». – Эй, я к тебе обращаюсь, придурок! Молчать в гробу будешь, а мне кажется, что сердце в твоей груди еще бьется. Или, может, мне стоит проверить? – она сделала угрожающий шаг навстречу, и только после этого выпада Филипс счел должным наконец взглянуть на девушку. Равнодушие на лице на мгновение сменилось легким волнением, но Тревор сумел взять себя в руки в надежде, что Джой не заметила этого колебания. Несмотря на то, что Филипс был законченным психом, эмоции свои он умел контролировать, просто в большинстве случаев не хотел стеснять себя какими-то рамками. Лицо Уайт было бледнее, чем обычно, под глазами залегли мешки от недосыпа, а может, и вообще бессонницы, сама же она сильно похудела, а в глазах не было привычного живого огня, который придавал ей то безумие, что творилось у нее в душе. Душевнобольная сейчас была обычным человеком.       – А я думал, что это ты у нас любительница немного помолчать, – ответил наконец Тревор тихо, а громче и не надо было – в царившей вокруг тишине его было прекрасно слышно, каждое слово и звук. – О, прости, ты, наверное, не можешь ответить. А мне, знаешь, послышалось, что ты что-то говорила. Да уж, похоже, я все-таки психопат.       – О чем ты вообще говоришь? – раздраженно спросила Джой, вникая в каждое слово, но все еще не до конца понимая смысл сказанного Филипсом.       – О том, что честные люди, похоже, все давно передохли, – сказал он, отходя в сторону. Тревор всегда начинал метаться с места на место, когда говорил о чем-то, что его действительно волновало. – Тебе стоит держаться подальше от Майкла, дорогуша, а то совсем превратишься в такую же лживую гадюку, как он.       Джой уже созрела для прицельного удара Тревору в нос, однако ее остановило осознание одного факта – он все знает. Обо всем догадался, причем уже давно. Девушка тяжело вздохнула, потерев большим и указательным пальцами переносицу, после чего отвернулась от Тревора, скрывая от него лицо. Ей не хотелось, чтоб он увидел краской на бледных щеках отразившееся чувство вины. Подняв глаза к небу, она секунду постояла, о чем-то задумавшись, а затем обратила взор к Тревору, который, в свою очередь, не торопил девушку, а терпеливо ждал, как поразивший свою жертву ядом хищник.       – Это не моя вина, Ти… Майк просто… Он не хотел, чтоб… – начала было Джой, но тут же была прервана потоком слов Тревора.       – Ах, Майк просто, он не хотел, я имела в виду, он не думал, – передразнил пилот девушку, на что та лишь сжала челюсти так, что на виске начала пульсировать вена. – Черт возьми, хватит оправданий! Ох, как же меня это достало! – буквально прорычал Филипс, сжав кулаки и глядя прямо Джой в серые глаза, но та в свою очередь поспешила посмотреть в сторону на растущий неподалеку кактус. – И ты, и Майкл. Тошнит меня от этой херни.       – Правда? – осипшим голосом вдруг ответила Джой после полуминутной паузы и посмотрела на Тревора вовсе не так, как тот ожидал – вместо того, чтоб выглядеть виноватой за свою недомолвку, Джой была оскорблена до глубины души и смотрела на Филипса с укором. – Эгоист. Ты себе не представляешь, насколько нам с Майклом сейчас херово, но мы молчим, а знаешь почему? Потому что не хотим, чтоб ты ввязывался в это, подвергая жизнь опасности, а, возможно, в скором времени и вообще смерти. Потому что ты не безразличен своим друзьям, кретин!       Тревор на секунду опешил, сумел сдержать улыбку, потому что не хотел уступать. Конфликт был исчерпан, и теперь начиналась чистой воды их игра – которая забавляла обоих, давала волю сдерживаемым эмоциям и то, чего так боятся нормальные люди, – свободу.       – Внезапно Майк начал ценить мою жизнь? – Тревор выдал наигранный скептический смешок. – Да уж, это новость для меня. Что-то не особо он волновался, когда свалил десять лет назад в Лос-Сантос, считая, что я уже давно разлагаюсь в могиле. А ты, случайно, не точно так же «переживаешь» за мою жизнь, а? – Тревор знал, что спрашивал, провокационно и иронично, однако все таким же раздраженным тоном. Джой на секунду приоткрыла рот, но тут же изменилась в лице и стала абсолютно спокойной, в глазах блеснул практически зримый огонь.       – Хочешь сказать, что я лгунья? – отрывисто произнесла она и как-то странно ухмыльнулась – теперь она выглядела именно так, будто не ранее, как сегодня утром, совершила успешный побег из психиатрической клиники. – Сученыш! – процедила она сквозь зубы и замахнулась, нанося быстрый хук правой. Тревор отпрянул и блокировал удар, схватив нападавшую за запястье и впившись пальцами в слишком грубую для молодой девушки кожу. Джой не сдержалась и поморщилась от боли, с ненавистью посмотрев в лицо Тревору, который лишь довольно улыбался. Дыхание у обоих было учащенным, адреналин, выброшенный в кровь, поднимал настроение. Это тоже было своего рода кайфом для этой парочки.       – Погнали, – произнес Филипс, без особых прелюдий, Уайт кивнула, совсем не сопротивляясь. Так, не отпуская руки, но ослабив хватку, Тревор повел Джой за собой в трейлер, совершенно забыв о ссоре, да и обо всем, что до этого момента творилось в голове. Все лишнее отброшено в сторону, все вокруг теряет какое-либо значение, когда рядом с тобой дополняющая половина, тот, кого хочешь поглотить целиком и не выпускать на волю, потому что это и есть свобода для обоих. Вихрь бесполезных мыслей, кровь на губах. Жарко. В блестящих глазах у них было только животное желание. Желание овладеть друг другом, стать единым целым, создать свою вселенную. Им не нужно было ничего, им хватало друг друга, они друг другом дышали. Горячий воздух, отягощенный запахом алкоголя вперемешку с сигаретным дымом. Каждое движение было четким, неотъемлемым, нужным. Они всегда хотели большего, и теперь все их желания получили свободу. Никто не должен был мешать, никого другого в этом мире для них и не существовало. Дыхание учащалось, все становилось быстрее и приятнее, пока не приближалось к вершине. Жарко. Немного больно от впивающихся в кожу ногтей. Больно, но великолепно. А затем слышался крик, но не отчаяния, а наивысшего наслаждения.       В перерывах тонкие струйки дыма обволакивали потолок. Тревор видел только ее, проводя пальцем по тонкому вертикальному шраму на губе, неизвестно кем и когда оставленному, да и было это уже не важно. Словно новая история с напряженной кульминацией была несмываемыми чернилами написана новая глава в их жизни. Задыхаясь, но не останавливаясь, они жаждали продолжения, еще более сумасшедшего и неистового. Их видение мира отличалось от того, как реальность воспринимали нормальные люди. Хотя, разве можно назвать нормальными людей, которые стыдятся самих себя, проживая свою скучную жизнь, теряя драгоценные секунды? Рука ложится на ладонь, переплетаются пальцы в замке, сковывая их вместе. Теперь уже нет ключа, он переплавлен был на этом раскаленном солнце. Жара. Остыть лишь для того, чтоб вновь воспламениться. Грудная клетка вздымается, и каждый последующий вздох становится тише, а на душе теперь спокойней. Веки невольно смыкаются. Потому что вымотаны, потому что двое в своем мире бесконечно устали. Но эта усталость – послевкусие. Самое приятное из всех, известных человечеству.       Яркие вспышки порождали раскаты грома, но не освещали тесную комнату в трейлере. Джой уже битый час пыталась заснуть или хотя бы успокоиться – ливень снаружи расстраивал все струны души внутри. Солнце уже закатилось за горизонт, а тяжелые, почти черные облака нависали над пустыней, посылая на выжженную землю долгожданную свежесть. Джой не покидала тревога, даже выкуренная минуту назад сигарета не давала желаемого покоя – дождь теперь был невыносим для девушки. Дождь стал ненавидимым, опустошающим. Он не смывал все горести, ядовитые капли прожигали сердце, заставляя кровоточить все затянувшиеся раны. Шрамы не заживают, и ни наркотики, ни алкоголь не способны заглушить тупую боль, пронизывающую весь организм в моменты, когда тонны ледяной воды обрушиваются с неба на остывающий постепенно песок. Холодно. Тело пробирала мелкая дрожь, от воспоминаний, подобно молотку разбивающих самообладание. Болела голова. Вспышки перед глазами, вовсе не от молний, на миг показывали ушедшие в прошлое картинки. Искривленное тело, в котором еще теплилась жизнь, становилось с каждой секундой холоднее, омываемое острыми каплями, которые окрашивались вскоре в алый цвет, растекаясь кровавой лужей вокруг погибающего парня. Райан.       Рядом лежал человек, которого Джой теперь боялась потерять больше всего. Сомнения терзали душу, сомнения в правильности своих действий. Все сейчас навевало ненадолго ушедшую в сторону тоску. И даже то, что произошло днем ранее… Тот страх в душе, который она так давно не ощущала, все никак не хотел покидать девушку. Десять лет назад психика окончательно искривилась, сломалась, подобно позвоночнику, после чего Джой поняла: бесповоротно и навсегда. Жизнь с того момента нормальной стать уже никак не могла.       День, когда они сбежали. Первый день свободы или просто другого заключения? Неделю, а может, и больше, время теряло всякое значение тогда, они вынуждены были выживать на улице: отбросы общества, никому не нужные, никем не любимые. В декабре ночью холодно, и кто сказал, что такая жизнь сильно лучше той, что они вели в интернате? Бесцельно шагая по пустынной дороге, Джой и Райан молчали, не видя перед собой будущего. Ноги скользили по тонкому слою льда на тротуарах – в этом году зима выдалась нетипично холодной для такого города, как Лос-Сантос. Вязаные свитера, выданные еще в интернате, не согревали совершенно. Голодные и замерзшие, подростки даже не могли поспать, и вовсе не потому, что было негде: в страхе, что их найдут и вернут в ненавистное место, откуда они сбежали пару дней назад, Джой и Райан останавливались лишь на час, иногда на два, просто, чтобы хотя бы немного, но отдохнуть.       Руки онемели, пальцы перестали что-либо ощущать. Валивший изо рта пар показывал, что невидимое тепло еще согревало сердца, что скитальцы были живы, но с каждой минутой дыхание становилось слабее. Райан не переживал за себя, в беспокойстве он все время поглядывал на ту, что теперь была для него родной сестрой, боясь, что настанет момент, и она упадет безжизненным телом на ледяную землю, навсегда покинув этот мир, не дававший ей жить, как нормальному человеку. Но Джой была слишком упрямой, чтобы так просто умереть, подобно грязной уличной крысе. Внезапно она остановилась, глядя прямо, сосредоточившись на чем-то, находившимся вдалеке. Глаза блестели, отражая тусклый свет фонарей, которых в этом переулке было на удивление много, но горели из них единицы. Тишина давила на уши. Райан проследил направление взгляда девушки, и сердце сильнее ударило в грудной клетке, заставляя парня резко втянуть носом морозный воздух до боли в горле. К двум подросткам подошел немолодой мужчина со странной улыбкой на лице.       Он производил впечатление человека обычного, возвращающегося с работы или, может, просто заблудившегося в незнакомом городе с тысячами одинаковых улиц. И все же было кое-что, заставляющее содрогнуться, во всем его виде – глаза. Глаза, полные нездорового огня, будто мужчина этот был на чем-то помешан, ослеплен просочившей весь его мозг ненормальной идеей.       – Что столь молодые люди делают так поздно на улице? – поинтересовался он абсолютно спокойным голосом. Никакого негативного впечатления неизвестный не производил, а глаз в темноте видно не было, так что вопрос этот не вызывал опасений или каких-либо подозрений. Но только не у таких людей, как до костей продрогшая парочка. Джой молчала, проводя рукой по длинным и мокрым от недавно прошедшего дождя, теперь уже слегка затвердевшим на морозе, волосам.       – Иди своей дорогой, мужик, и оставь нас в покое, – слабым хриплым голосом произнесла она и судорожно вздохнула. Сил уже не оставалось на едкие фразы, которыми девушка бросалась в любой неприятной для нее ситуации. Сил не оставалось ни на что. Незнакомец лишь хмыкнул, повернув голову к Райану, и рассмеялся холодившим душу даже сильнее, чем гуляющий в переулке ветер, смехом.       – Что, уже и помочь нельзя двум беспризорным в наше время? – мужчина провел большим пальцем по щетине на подбородке и подошел ближе. Райан, выставив в сторону руку, загородил ей стоявшую слева Джой, на что та лишь закатила глаза, но все-таки шагнула ближе к парню.       – Нам не нужна помощь от какого-то проходимца. Мы не ведемся на такие уловки, папаша, – предупреждающе заявил Райан, становясь в стойку, готовый защищать все, что у него теперь осталось в жизни.       – Я просто хотел сказать, что тут недалеко моя квартира с несколькими комнатами, а мне сейчас очень нужны деньги. В общем-то, эта квартира – все, что у меня сейчас есть, – ответил он на угрожающий тон парня, пожав плечами. – Я мог бы сдать вам одну из комнат на время, пока у вас не появятся средства, чтоб отдать долг… Ну да, не такой я уж и святой, – снова этот смех. Джой и Райан недоуменно переглянулись, не веря своим ушам. Конечно, вся ситуация становилась с каждой секундой все более странной, но, когда ты знаешь, что обречен на смерть в грязном переулке, поверишь и дьяволу, искушающему любыми способами ступить в пропасть, ведущую в ад. – О, и кстати. Приятно познакомиться. Меня зовут Стив.       Квартира показалась Джой и Райану настоящим раем после непрекращающейся ходьбы по холодным улицам в надежде, что кто-то сжалится и даст хотя бы кусок черствого хлеба. Всего в ней было две спальни и одна комната, с трудом подходящая под описание гостиной. Старый диван располагался в центре, а маленький телевизор стоял на тумбе, прислоненной к голой бежевой стене. Спальни же ограничивались кроватями и шкафом, находившимся в большей из комнат, которая принадлежала Стиву.       – В тесноте, да не в обиде, – была его первая фраза, когда компания из троих человек добралась до апартаментов. По правде говоря, внутри было не намного теплее, чем на улице, но со временем, приняв предложение поискать в холодильнике еду, Джой и Райан наконец-то согрелись. Кухни не было, поэтому приходилось довольствоваться журнальным столиком, сидя на диване, но это были такие мелочи для изголодавшихся беглецов, что они теряли какое-либо значение вообще.       Райан ежедневно куда-то уходил с самого утра, а возвращался только поздним вечером не в состоянии сказать и слова. Джой слегла с температурой после длительного пребывания на морозе, поэтому о том, чтоб уходить куда-нибудь дальше собственной кровати, она и думать не могла. Однажды днем Райан ворвался к девушке в комнату и с сияющей улыбкой сообщил, что нашел работу. Теперь дни потекли, как полноводная река – беспрепятственно и плавно, не принося с собой горестей и печали. Стивена не бывало дома иногда на протяжении нескольких дней, что было только на руку подросткам. Он все еще оставался для них «подозрительным типом», но в том, что он не причинит им никакого зла, ребята были почти абсолютно уверены. Будущее было туманным, но теперь из непроглядно-черного оно превратилось в темно-серое. Светлым у таких, как Райан и Джой, оно быть просто не могло.       Но все разлетелось на мелкие кусочки в один день. В один час, тянувшийся, казалось, вечность. Он пришел подвыпивший и отчего-то злой. Взгляд был затуманен, как, впрочем, и разум, он просто хотел выпустить все, накопившееся за день, просто отдохнуть. Стив сел на диван рядом с Джой, которая тут же заметно напряглась, сделав попытку встать, но широкая ладонь с толстыми пальцами схватила за запястье и усадила девушку обратно. Сердце бешено колотилось, глазами Уайт искала того, кто мог помочь. Но в квартире они были одни. И никто не мог увидеть все отчаяние, отразившееся на ее лице, даже человек, сидевший напротив – ее лицо интересовало мужчину меньше всего. Впрочем, такие, как Стив, не достойны были называться людьми.       – В квартире холодно, – пробормотал он пьяным голосом тогда, – но я знаю хороший способ согреться.       Стиву было стыдно, но видеть его могла одна Джой, которая сейчас для него была лишь мишенью. Средством для снятия стресса. Слезы полились из глаз сами собой, сдерживать их не было смысла, как и пробовать сбежать. Что может сделать семнадцатилетняя девушка против взрослого животного, одержимого голодом? Крик был остановлен рукой, грубо закрывшей рот. Конец всему. И жизни больше не существовало. Были лишь боль, унижение и парализующий страх. Он держал ее за волосы, чуть ли не вырывая их, не давая сделать каких-либо попыток избежать мучений. В глазах потемнело, Джой больше не сопротивлялась. Дыхание сперло, воспоминания кружились вихрем в голове, снося, как торнадо разрушает здания, все остальное. Больше всего ей сейчас хотелось просто умереть и душой убраться далеко от этого места, не видеть больше никаких знакомых лиц. На секунду она теряла сознание, но реальность возвращалась, сердце разрывалось, а тело неистово дрожало. Она не поняла, когда все закончилось, она уже вообще не понимала, что творилось вокруг. Лежа на холодном полу, Джой видела лишь уходящего прочь из дома Стива. Ему было невыносимо оставаться здесь и видеть результат своего поступка.       Он найдет кучу оправданий позже, а сейчас отправится в бар заливать алкоголем чувство вины, в то время, как Джой будет все так же лежать и давиться слезами. Она до крови кусала губы, буквально слышала свой внутренний крик, но боялась выпустить его. Сейчас девушка боялась каждого шороха, боялась своего тела. Ей было знакомо это ощущение, но в душе теплилась надежда, что больше никогда ее никто не тронет. Но она оставалась девушкой, легкой мишенью для каждого, даже слабого придурка, возомнившего себя кем-то более совершенным, более сильным.       Когда пришел Райан, Джой не рассказала ему ничего, а только вцепилась тонкими пальцами в воротник рубашки и умоляла побыстрей уйти. Он поначалу много спрашивал, но девушка, ничего не слыша, словно в бреду повторяла, глотая слезы: «Пожалуйста…пожалуйста, давай уйдем…» На улице ей стало немного лучше. Через пару дней они нашли еще одно пристанище.       Джой стояла перед зеркалом в ванной и слепо глядела на свое отражение. Длинные каштановые волосы прикрывали плечи. Ненавистные длинные волосы. Четкими движениями она срезала их, клочки падали в раковину и на пол, но девушке было плевать. Прошлое осталось позади. Больше никто не сможет ее унизить. Никто не посмеет, иначе окажется лежать бездыханным телом со вскрытой глоткой в какой-нибудь подворотне, захлебнувшись собственной кровью. Теперь волосы приобрели ярко-красный цвет, а взгляд непоколебимую уверенность. В тот день ее психика окончательно сломалась, и родилась именно та Джой Уайт, которая была готова убить без каких-либо угрызений совести. Девушка ухмыльнулась впервые за несколько дней. Теперь все будет иначе.       С тех пор прошло десять лет, но Джой продолжала совершать ошибку за ошибкой, за которые ненавидела себя больше всего. Теперь же, лежа в одной кровати с тем, кого любила всем существом, и слушая бушующую снаружи грозу, она была абсолютно спокойна. В голову стучались мысли о том, что это может быть очередной грандиозной ошибкой, но все внутри противилось им, отбрасывало в сторону, потому что теперь почему-то не оставалось сомнений. Джой взглянула на Тревора, который мирно спал, обнимая ее одной рукой. Отчего-то девушка была уверена, что он защитит ее от всех бед, не отдаст никому, яростно растерзает любого обидчика, отправив его на тот свет.       Она уснула с улыбкой на лице, зная, что все плохое обязательно закончится, и она наконец-то получит то, что было ей недоступно столько лет – счастье.

***

      Колеса дорогого черного автомобиля шуршали по песчаной земле, поднимая в воздух клубы пыли, собирая ее на покрышках и недавно вымытых окнах. Правда, надо отдать должное властям – автострады даже в этом богом забытом месте радовали водителей своим качеством. Проехав неровный отрезок дороги и выехав наконец на шоссе, Майкл перестал напряженно глядеть впереди машины, лишь бы случайно не наткнуться на какой-нибудь неровно лежащий камень, перестал проклинать пустыню и ее раскаленный песок и переключился на размышления о плане ограбления, который сидевший рядом Лестер усиленно продумывал весь вчерашний день и продолжал что-то искать в своем планшете сейчас. Из динамиков доносилась музыка в стиле кантри, которую здесь особенно любили, однако Майкла она ужасно раздражала. Но делать было нечего – другие станции почему-то не работали, издавая лишь обрывистые звуки и шипение, а сидеть в тишине не хотелось совершенно.       Солнце слепило глаза, не помогали даже очки-авиаторы, приходившиеся Майклу по вкусу, которые мужчина всегда надевал, когда, слушая бессмысленную музыку, заглушающую вечные ссоры Аманды и Трейси, лежал у своего бассейна, размышляя о том, насколько сильно он себя ненавидит. Каждый раз, возвращаясь на круги своя, он переставал ощущать то ничтожество внутри, которое неумолимо следовало за ним ежечасно, но вместе с тем это заставляло Таунли все тверже убеждаться в том, каким ужасным и бессовестным человеком он на самом деле являлся, ежедневно терзаясь самокопаниями и уже не имея никаких сил ходить по психологам, лишь бы те выписывали ему очередные бесполезные лекарства, мучающие бессонницами и расстройствами желудка. В конце концов Майкл решил смириться со своей участью и хотя бы сегодня забыть о том, какой он на самом деле придурок. Иногда Де Санта даже завидовал Тревору – уж кому-кому, а этому психопату было абсолютно наплевать на то, какой он человек и как на него посмотрит общество. Но так думал Де Санта, а что на самом деле творилось у Филипса в сердце и голове, которые явно друг с другом не дружили, – никто так никогда и не узнает.       Руку помощи подал Лестер, позволяя выбраться из этого потока мыслей, прервав их своим холодным тоном слегка подрагивающего голоса, впрочем, не отрываясь от планшета:       – Ты же понимаешь, что я работаю бесплатно?       Майкл покосился на своего пассажира, а затем молча продолжил смотреть на оживленную трассу, собирая по словам фразу, которой собирался ответить. Крест не торопил его, казалось, что ответ на его же собственный вопрос не представлял для мужчины никакого интереса. Больше плана ограбления полицейского департамента его волновала только жара – солнце пробивалось сквозь стекла запыленных окон и буквально медленно и беспощадно поджаривало. Время от времени, Лестер вытирал бегущие ручьем капли пота тыльной стороной ладони – происходило это от напряженной мозговой деятельности или режущих глаза лучей полуденного солнца – сказать сложно.       – Понимаю, – выдал наконец свой сложный ответ Майкл, на что Лестер, похоже, не обратил должного внимания, но Де Санта прекрасно знал своего вечного подельника и друга по совместительству, как и знал, что Лестер всегда и все слышит, даже если занят чем-то особенно важным. – Я так и думал, что ты рано или поздно спросишь. Но ты ведь согласился нам помочь, так в чем же проблема? Или ты хочешь, чтоб я тебе заплатил? – скептически заметил Таунли, переключая передачу и, подражая пассажиру, не отрывая взгляда от дороги. Возможно, он просто боялся увидеть на лице Креста ответ на вопрос.       – Ты действительно считаешь меня таким мелочным, М.? – пробубнил Лестер в ответ, наконец выключая гаджет. Мужчина явно был доволен проделанной работой – не каждый может продумать целый грабеж всего за один день – этим своим умением Лестер гордился особенно, но его, к сожалению, не ценили люди, с которыми Кресту приходилось в жизни работать. – Услуга за услугу, ты знаешь, как это работает.       – Звучит, как предложение не самого приличного характера, – съязвил Майк, но Лестер пропустил его ответ мимо ушей, лишь поджав губы.       – Ты не в том положении, Майк, чтоб травить анекдоты. У меня еще нет всех подробностей, но ты меня знаешь, много времени это не отнимает, – в доказательство сказанных слов Лестер покрутил в руках планшет, напоминая Таунли о своих способностях. – Я введу тебя в курс дела, но соскакивать ты права не имеешь. И это не просьба.       – Ладно. Черт возьми, и все время ты делаешь так, чтоб жизнь малиной не казалась, – процедил Де Санта сквозь зубы, но не от злобы, а скорее от легкого волнения, из-за которого всю дорогу в Сэнди-Шорс у него неприятно сосало под ложечкой.

***

      Майкл оповестил Франклина. Майкл рассказал все детали. Но Франклину очень не хотелось тратить бензин на то, чтобы добраться до Сэнди-Шорс, а потом еще иметь дело с очередными безумными выходками Тревора или дополнительной порцией нытья Майкла. Но, к сожалению, главный стимул не позволил отказаться от затеи: эти двое одинаково сумасшедших придурков были его друзьями. А о друзьях забывать ни в коем случае нельзя. Однажды Фрэнк уже допускал подобную ошибку, игнорируя Ламара, пусть вскоре и понял: каким бы больным на голову ни был его кореш, Дэвис все же был его лучшим другом.       В пустыне Клинтону было некомфортно, даже не из-за жары. Здесь жизнь была слишком неправильной, слишком дикой. Филипсу это место идеально подходило: десять лет назад он перебрался из холода в пламя, которое больше не давало огню в его глазах угасать. По крайней мере пыталось.       Впрочем, жаловаться Фрэнк не смел, ведь всего два дня назад он отдал бы все за хотя бы один день, проведенный целиком поглощенным в творящийся вокруг ад. Таковым легко было назвать любое место, если там появлялся Тревор. Сегодня роль этого места играл пресловутый «Liquor Ace». Каким же было удивление Франклина, когда, поднявшись на второй этаж медленно рушащегося здания, опаляемого беспощадным солнцем, он обнаружил не Филипса, даже не мужчину, а достаточно вызывающей внешности молодую особу женского пола. Волосы ее были гранатового цвета и едва касались плеч, правая рука беспросветно съедена замысловатыми и яркими татуировками, рваные черные джинсы и старая протертая до дыр в нескольких местах красная клетчатая рубашка, один рукав которой был закатан до плеча, не облегали, а будто просто висели на девушке: то ли они были ей не по размеру, то ли такой эффект получался от худощавости ее тела – Франклин понять не мог, да и не горел желанием. Но образ был бы совсем иным, вовсе не таким из ряда вон выходящим, если бы не ее глаза: серые, небольшие, но самые заметные. В них просматривалось что-то похожее на безумие Тревора, но в то же время имело другой характер. Тот был конченным психопатом, а она излучала жестокость, хотя в плавных чертах лица ее это заметно не было.       – Значит, Франклин, – пробубнила она хриплым голосом, не глядя на вошедшего и высыпая на небольшой клочок бумаги какую-то курительную смесь. – Я ожидала большего, честно тебе скажу.       Фрэнк не знал, что ответить, ведь он жутко не любил быть участником всяческих размолвок, как не любил вмешиваться в чужие ссоры (если они не были чреваты последствиями). Парень все еще пытался понять, кем все-таки является эта необычная «дева», усиленно перебирая в голове разные варианты. На ум приходило только одно – «ночная бабочка».       – Слушай, – начал он, – я не собираюсь с тобой спорить. Но здесь сейчас как бы будет очень важный разговор, поэтому думаю, что такой, как ты, пора уже…       Франклин был прерван на полуслове. Прерван резким движением, настолько быстрым, что застрявшее в горле слово буквально драло теперь глотку. Джой уже стояла рядом, напряженно глядя парню прямо в глаза, на губах ее мелькала улыбка, хотя не совсем вписывалась в сложившуюся ситуацию.       – То есть ты… считаешь, что я шлюха? – дыхание ее учащалось, а руки на автомате протянулись к шее Фрэнка. Пальцы слегка подрагивали, будто от нервного тика. Клинтон поежился и отступил на шаг назад – все это напоминало ему о чем-то, что ушло уже в прошлое, но четко отпечаталось в памяти. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в момент, когда девушка сделала выпад, схватив Франклина за горло ледяной рукой и надавив на артерию твердыми тонкими пальцами, от чего у Клинтона на миг расплылась картинка перед глазами, не вошел Тревор. Фрэнк, конечно же, мог противостоять своей новой знакомой, пусть она и была сильнее, чем казалось на первый взгляд, но все творившееся вокруг парня происходило с такой скоростью, что он просто не успевал за ходом ситуации.       – О, Фрэнки, мой друг на букву «н»! Я вижу, что ты уже познакомился с Джой, – начал Филипс, широко улыбаясь и отводя, взяв за плечи, негодующую девушку. Уайт молчать не стала и с жаром тут же выпалила:       – Если все твои друзья, Ти, будут так со мной разговаривать, как этот, – она указала на недоумевающего парня, не замечая, что Тревор сильнее сжал ее плечи, – то я отказываюсь иметь с ними дело. Я для него, понимаешь, шлюха. Ты можешь в это поверить?!       Франклин пару раз пытался открыть рот, чтоб возразить, извиниться или сказать хоть что-нибудь, лишь бы остановить этот поток всего хотя бы на пару секунд, но, увидев постепенную перемену лица Филипса, бросил эти тщетные попытки.       – Эй, ты что, совсем охренел так с девушками разговаривать?! – прорычал Тревор, широким шагом преодолевая в долю секунды и так небольшую комнату, оказавшись рядом с отошедшим к стене Франклином. Филипс посмотрел ему в глаза так же, как Джой минутой ранее. Клинтон уже ничего не пытался предпринять, а просто стоял, не понимая, что происходит, и надеясь, что Майкл внезапно появится в дверном проеме и отвлечет этих двух шакалов, которым порой не хватает нужной жертвы. Казалось бы, что может пойти так, но через пару секунд комнату уже наполнял смех: холодный и не совсем нормальный, сначала мужской, а потом подключился женский. На лбу у Франклина выступила испарина, пульс участился, набирая опасный темп.       – Добро пожаловать, кореш! – крикнула Фрэнку Джой, выглядывая из-за спины во все тридцать два улыбающегося Филипса. Тот в свою очередь отступил в сторону и направился к холодильнику.       – Йоу, Фрэнк, тебе пива дать? Подумай, а то Майклу не достанется, – весело произнес Тревор, выискивая алкоголь.       – Чертовы психи, – тихо проговорил Франклин, садясь за стол и, взяв бутылку, предложенную одним из этих «психов», принялся молча ждать остальных участников банды, все же время от времени опасливо поглядывая на вернувшуюся к своему занятию Джой. Ведь так было спокойнее. Так было безопаснее.

***

      И снова вверх, вверх по этой чертовой лестнице, в который раз нарушая данную себе клятву. Складывалось впечатление, что место это не изменится даже после ядерной войны или нападения инопланетян. Будто гости из космоса сами продолжат дело Тревора и начнут варить метамфетамин. Усмехнувшись мыслям в своей собственной голове, Де Санта открыл дверь, ведущую на второй этаж, и перед глазами открылся именно тот вид, который ожидал увидеть Майкл. Мельком глянув за плечо, желая убедиться в том, что Лестер не упал где-нибудь посреди лестницы, мужчина прошел вглубь комнаты, осматривая уже добравшихся до места встречи Джой, Тревора и Франклина. Девушка довольно затягивалась светлым дымом и, подержав немного в легких, выпускала токсичное облако под потолок, при этом слегка покашливая. Самокрутка, которую она зажала между указательным и средним пальцами, что, как ей казалось, придавало руке элегантный вид, а может, девушка делала это забавы ради, набита была явно не табаком. Тревор в свою очередь раскинулся на матрасе, беззаботно насвистывая незамысловатую мелодию из какой-то рекламы. Франклин кивнул Майку в знак приветствия, но вид у парня был слегка взволнованный. Идиллию эту все же пришлось разрушить: Майкл отодвинул от небольшого столика раскладной стул, специально не приподнимая его, чтоб звук был громче и раздражительнее. Таунли и сам не понимал, зачем сделал так, но почему-то ему очень не хотелось видеть, как спокойно чувствовал себя Тревор. Когда человеку плохо, он хочет, чтобы страдал весь мир.       – Что ж, привет, дорогой друг, – произнес Тревор, обращаясь к Майклу и делая ударение на последнем слове. – О, ты привел с собой колясочника!       – И тебе привет, Тревор, – холодно ответил Лестер, подходя к столу, минуя Филипса и заметно при этом напрягшись.       – Знаешь, Ти, несмотря на твой тон, я все же скажу, что рад тебя видеть, – сказал Майк, держась рукой за спинку стула, но продолжая стоять рядом. – Я так вижу, вы с Джой теперь ладите друг с другом, – Тревор расценил сказанное как насмешку, а потому решил промолчать.       Собрав наконец всех участников банды за столом и проигнорировав брошенные друг на друга недоброжелательные взгляды Майкла и Тревора, Лестер без особых прелюдий приступил к разъяснению плана:       – Итак, что мы имеем. Главное здание полицейского департамент состоит из пяти этажей плюс один под землей. На крыше, как уже известно Тревору, есть вертолетная площадка. Как вы понимаете, этой информации мне недостаточно, – Лестер выдал смешок, похожий на те, которые можно услышать от злодеев из фильмов, – поэтому нужно, чтобы кто-нибудь достал план здания. Украсть его будет нетрудно, просто проникнув внутрь под видом уборщика. Справедливо было бы отдать эту роль Франклину, так как он с подобным уже имел дело. Если… никто не против, конечно, – Крест осмотрел подельников и, не заметив никаких протестов, продолжил: – Отлично! Итак, теперь распределим роли. Тревор, ты будешь изображать охранника, одежду предоставлю. Надеюсь, что не надо будет работников департамента охранять от тебя… В общем, необходимо будет отключить сигнализацию, и остановить запись камеры: картинка останется, а действующие лица станут невидимками. При открытии особо важных дверей, в том числе и той, что ведет в архив, оповещающий сигнал подается остальным охранникам, а если их не предупреждали об этом, то сами понимаете, чем это может обернуться. Отключить его – также задача Тревора.       – Погоди, погоди, погоди, – перебил Филипс, ожидая поймать на себе возмущенный взгляд Майкла, но заметил только подобное своему собственному замешательство на его лице. – Как в здание проникнут Майкл и Джой? Или предлагаешь нам троим за ручку вместе припереться в департамент?       – Я разве не сказал? Через черный ход, конечно.       – А почему мне с ними не пойти? – не успокаивался Тревор, теперь уже замечая раздражение Таунли. Джой слегка отрешенно продолжала глядеть на Лестера, который от этого слегка смутился, но вскоре вернулся к разговору с Филипсом:       – Потому что ты его им откроешь, гений! – повысил голос Крест, но тут же осекся, увидев, как нахмурился Тревор, собираясь встать с места. Джой улыбнулась и, взяв социопата за рукав, усадила его обратно на место. – Да и для доступа к управлению камерами и сигнализацией тебе нужен пропуск, – уже более сдержано добавил Лестер. – Так, что там дальше?.. Ах да. Майкл, – Де Санта перевел взгляд с бывшего пилота ВВС на Креста, приподняв одну бровь в ожидании указаний. – Не весь архив отцифрован. Честно говоря, я не могу знать, в каком формате хранятся там файлы этого вашего…       – Стива, – подсказал Тревор, подходя к холодильнику.       – Ну да, ну да… Так вот, ты, Майк, будешь искать материальные документы, а хакер те, что находятся в базе данных. К сожалению, выделено на это два разных помещения.       – Эй, а кто у нас хакер? – подключилась молчавшая до этого Джой. Лестер отвел взгляд в сторону, тяжело вздохнув. – Ну чего? Хреново у нас все, не так ли?       – У меня был всего один день! Мне трудно за такой короткий срок найти хакера, который был бы согласен проникнуть в главное здание полицейского департамента, так как работать нужно будет на месте… Да и еще и практически бесплатно!       – Ну, значит, все у нас прекрасно, – сказано это было без единого намека на сарказм, и теперь Джой наслаждалась реакцией подельников на такое заявление, туша о стол докуренный косяк и широко улыбаясь. Тревор отвлекся от поисков еды в холодильнике, с интересом взглянув на девушку. По губам его скользнула улыбка. – Считайте, что хакера мы уже нашли.       – У тебя есть кто-то знакомый? – осторожно поинтересовался Майкл, все же заранее зная, что получит отрицательный ответ – этот самоуверенный взгляд девушки мужчина успел досконально выучить.       – Нет, я имела ввиду себя.       Как ни пытался, Тревор не сумел удержаться от того, чтоб прыснуть от смеха, за что получил от девушки кулаком в ребра. Лестер удрученно вздохнул, а Майкл закрыл глаза и потер переносицу. Франклин не был так опрометчив в оценке ситуации, потому как знал девушку от силы минут пятнадцать.       – Послушайте, у меня был знакомый. Скажем так, немного больше, чем просто знакомый… но не будем об этом, – Джой улыбнулась, увидев блеснувший огонь в глазах Тревора. Своей местью она была удовлетворена вполне. – Мы брали совсем мелкие банки, буквально сидя в съемной квартире. В конце концов он научил меня чуть ли не всему, что сам знал. А зря. Лишний груз на воздушный шар с собой не берут, – Уайт как-то по-звериному оскалилась.       – Почему бы нам в таком случае не проверить нашу мисс хакершу? А то уж очень часто она все преувеличивает, – внес предложение Тревор, глядя на Джой, как на допрашиваемого, будто никого другого в комнате сейчас и не было. Девушка стиснула зубы, но тем не менее ей удалось выдавить из себя самую обворожительную улыбку, на которую она была способна.       – Она могла бы попробовать взломать мой компьютер, – как бы невзначай заметил Лестер. – У меня стоит очень надежная система защиты.       – Легко, – простодушно согласилась Джой, вставая с места. – Есть хоть с чего это делать?       Лестер глянул на Джой снисходительно, как смотрят взрослые на трехлетнего ребенка, который спрашивает, действительно ли наша планета круглая.       – Да хоть с моего планшета, – ответил он, протягивая девушке гаджет.       Все находящиеся в комнате столпились вокруг Джой, которая быстро кликала на разные иконки, затем на ссылки, потом наблюдали за тем, как она с завидной скоростью вводит разные непонятные для всех, кроме Лестера, коды и так далее. Пальцы ее подрагивали, будто она сдавала экзамен, боясь допустить малейшую ошибку, ведь от этого зависело ее будущее положение. Тишина повисла гробовая, слышно было звук ритмично падающих в воду капель, доносившийся из той части комнаты, в которой непосредственно и располагалась лаборатория по производству метамфетамина. Нарушилась она победным возгласом Джой «есть!» и разразившимся после этого неистовым смехом. Лестер покрылся красными пятнами стыда, отойдя в сторону. Джой гордо демонстрировала умирающим в судорогах Майклу, Фрэнку и Тревору коллекцию фильмов «18+» Лестера, еле сдерживаясь от желания выпустить весь воздух, который девушка с трудом удерживала в легких. В момент своего триумфа Джой любила демонстрировать сдержанность.       – Ну что, Лестер-педолестер… я… я теперь понял, почему ты так неохотно покидаешь дом, – Тревор пытался перевести дыхание, опираясь одной рукой на плечо Майкла, а другой держась за живот.       – Еще и камеру установил, чтоб всегда быть готовым к тому, чтоб все зачистить, – сострил Майкл, чем заставил Джой наконец сдаться, а Тревора наградил нехваткой кислорода.       – Франклин должен достать машину для отхода, – пытаясь вернуть ситуацию в прежнее русло, произнес Лестер. Голос его ужасно дрожал. – Остальную информацию скину на телефон каждому. До свидания.       В пух и прах разнесенный, Лестер поспешил покинуть «Liquor ace», оставив подельников переводить дыхание, но продолжать бросаться друг в друга остротами.       В такие моменты удается забыть обо всех проблемах. Удивительно, как для минутного счастья одних людей должны пострадать другие.

***

      Джой сидела на диване, подогнув под себя ноги и глядя в телевизор, висящий под потолком, чуть не касаясь крыши трейлера. Однако взгляд ее не был прикован к мелькающим картинкам на экране, прерываемым шипением и помехами из-за плохого сигнала; смотрела девушка как-то отрешенно, глаза были затянуты легкой пеленой раздумий. Возможно, мысли Джой были не особенно радужными, а, может, она и вовсе ни о чем не думала.       Тревор нередко сталкивался с осознанием того, что часто совершенно не мог разобрать ту палитру эмоций, что отражалась на лице девушки. В последнее время такое случалось все чаще. Филипс стоял в стороне, придерживая одной рукой открытую минуту назад дверцу холодильника, и непрерывно глядел на Джой, которая, казалось, этого совсем не замечала. Или только не подавала виду, дабы избежать нежелательного разговора. Уайт бросила быстрый, едва заметный взгляд в сторону Тревора, чем заставила последнего резко, слишком резко захлопнуть наконец дверцу старого холодильника. Продуктов в нем не было, если не считать неизвестно кому принадлежавший окровавленный палец, и Джой это знала. Молчать становилось все труднее, обоим, но эти двое не любили поддаваться, однако в подобных соревнованиях Джой оказывалась сильнее. Девушка дернула уголком рта, покосившись с вызовом на Тревора.       – Долго ты будешь молчать? – не выдержал мужчина, сдержавшись от срыва, увидев победную искру, блеснувшую на миг в серых глазах девушки. Возможно, такой цвет был последствием бушующего в них время от времени пожара, который после себя оставлял только еле теплый мертвый пепел, сжигая всех и вся вокруг.       – Мне нужно обязательно разговаривать? Голоса в твоей голове уже не в состоянии тебя развлечь? Могу их понять…       Тревор выдал наигранный смешок и сел рядом с девушкой, откинувшись на спинку прожженного в некоторых местах дивана. Филипс и сам не помнил, где его достал, но знал точно, что пятно крови на обшивке, которое он ни разу не пытался вывести, смешно даже говорить об этом, находилось там с самого начала пребывания этого элемента интерьера в трейлере. Какое-то время пара ненормальных просидела в относительной тишине, однако неловкости здесь места не было – Джой с Тревором и в молчании находили свои прелести: для Филипса это были минуты без лжи и оправданий, для Джой – долгожданный период спокойствия.       – И сколько их было? – подал голос Тревор, полулежа, прикрыв глаза. Джой перевела взгляд с давно выключенного ей же телевизора на сидевшего рядом мужчину и вскинула в недоумении бровь.       – Сколько было… кого? – переспросила она, явно четко понимая, о чем спрашивал Тревор.       – Вышедших из игры воров твоего сердца, – театрально интонируя, ответил Тревор, встав с дивана, для того лишь чтобы переместиться на стоявший рядом стул. Солнце клонило к закату, как Тревора ко сну, небо постепенно перекрашивалось в желтый, а тонкая полоска над горизонтом уже побагровела, предвещая появление миллионов мерцающих звезд, которые были особенно красивыми в этих местах, на темном одеяле ночи.       – Тревор, я, конечно, понимаю, что подобные разговоры культурные люди начинают издалека. Но мне кажется, нам не стоит им уподобляться. Поэтому, умоляю, избавь меня от ударов в руки и бей по лицу. Давай, я в предвкушении.       Филипс пожал плечами, говоря о том, что ничего особенно провокационного и радикального спрашивать не хотел, а затем выдержал достаточно длительную паузу, думая о том, в какое русло он сам собирался направить намечающийся диалог.       – Просто, мне интересно, не делал ли кто-нибудь из них чего-нибудь… нежелательного, – последовал ответ. И точка. Этого было достаточно, чтоб разрушить незримую тонкую стену, которую Джой всегда выстраивала перед собой во время непринужденных бесед. Девушка сделала глубокий вдох и посмотрела на Тревора, выискивая в его глазах хотя бы один-единственный намек на ехидство. Но Филипс говорил серьезно. Он с легким волнением ждал ответа – затишье всегда предвещало сумасшедшую бурю, сметающую на своем пути все.       – Тревор, понимаешь… – на выдохе произнесла девушка, но тут же была перебита тем, к кому обращалась:       – Нет, нет, нет, молчи. Если не хочешь отвечать, лучше просто сразу заткнись. Ненавижу, когда начинают ходить вокруг да около, пытаясь не обидеть человека. Послушай, ты действительно считаешь, что если я простил Майкла, то буду как-то обижаться на тебя? Нет. Просто заткнись, – Тревор говорил громче и с надрывом, ему не хватало воздуха, так как он не делал перерывов между предложениями. Филипс отвел взгляд, злясь на самого себя, не понимая причины, что бесило его еще сильнее. Что-то невидимое, неясное толкало его на то, чтобы поскорее убраться из своего же собственного дома, но не позволил ему кое-кто посильнее, чем это неизвестное «нечто».       – Гарри. Гарри Санчес… – сдавленным голосом произнесла Уайт, опуская взгляд, наблюдая за доедавшим крошки тараканом. Такой же противный. – Мне было девятнадцать тогда. У нас с Райаном не хватало денег даже на то, чтоб одному человеку прожить, что уж говорить о двоих. С работы его давно поперли, потому что преступную жизнь мы не бросали, мы на нее подсели, как на иглу. Впрочем, наркотики тоже стали частью нашей жизни, хотя обычно это была просто трава. О, ну и, конечно, алкоголь – с ним мы познакомились уже давным-давно, – Джой выдала нервный смешок, но глаза ее не выражали ничего, кроме грусти и доли страха. – Однажды я зашла пропустить стопку в один из тех баров… Ну, ты знаешь… не самых приятных и безопасных. В общем, я плохо помню, так как была уже не совсем трезвой, но знаю точно, что именно там его и встретила. Сказать по правде, внешность у него действительно выигрышной была, – услышав последние слова, Тревор слегка нахмурился, но промолчал. – Все происходило слишком быстро. Первые реальные отношения, меня переполняли эмоции, я оставалась доверчивой, даже после… – тут Джой запнулась, ужасно побледнев, но быстро взяла себя в руки. Тревор сел рядом с ней, не прерывая ни единым словом. – Оказалось, что Гарри был наркодиллером, так что денег ему хватало. У меня появилась крыша над головой, я больше не страдала от голода, к тому же рядом был человек, которого я любила, и который, как мне тогда казалось, любил меня. Тогда я жестко подсела на кое-что потяжелее травы, но доза всегда была под рукой, поэтому тогда меня последствия мало волновали. Через какое-то время после начала наших… бурных отношений, я решила перестраховаться и сделать тест на беременность, – Тревор буквально ощутил, как его сердце на пару секунд остановилось. Тишина стояла гробовая, нарушать ее Филипс не смел. – Я не знаю, стоило ли это того. Хотя нет, стоило. Лучше уж было пережить все то, что случилось потом, чем оставаться с этим ублюдком, – Джой избегала того, чтоб называть Гарри по имени, стараясь не слишком ворошить прошлое, но становилось все труднее заставлять свой голос не дрожать. – Он бросил меня, сказав, что я сломаю ему жизнь со своим ребенком, и вышвырнул обратно на улицу. Райан, – девушка сделала паузу, пытаясь побороть образовавшийся в горле ком, – предупреждал меня с самого начала, а я послала его… и все равно он помогал мне после. Во всем: и когда у меня была ломка, и когда я думала о том, чтобы шагнуть из окна вниз… Я не хотела снова пускаться во все тяжкие, думала, что сумею начать новую, нормальную жизнь. Но в один день я проснулась от ужасной боли в животе… в крови… И все вокруг рухнуло, – от переживаний Джой не могла сидеть на месте, прохаживаясь по тесной комнате трейлера, пытаясь обуздать нахлынувшие разом эмоции.       Тревор стоял спиной к столу, опершись на него руками, пытаясь собрать мысли воедино – не получалось. Руки похолодели, Филипс чувствовал груз вины за то, что вообще задал свой вопрос, он ненавидел себя сейчас, наверное, сильнее, чем Майкл, но больше этого он переживал за Джой, ожидая конца бьющего по сочувствию рассказа, чистосердечного признания девушки, которая пережила слишком много, чтобы остаться нормальной.       – Райан помог мне добраться до больницы. Мои опасения подтвердились. Тогда это был конец всему… всему, о чем я… – Джой не могла больше сдерживать обжигающих слез, за которые ей почему-то было стыдно, но прервало ее другое. Девушка почувствовала на своих плечах теплые руки и подняла глаза. Тревор смотрел на нее с улыбкой. Совершенно спокойной и абсолютно искренней. Филипс обнял ее, отгораживая от окружающего мира, от всего, что могло причинить вред. Больнее всего смотреть, как плачет от пережитого горя любимый человек. Больнее всяких ран, больнее сломанных ребер. Горе, которое снедает его, поглощает целиком. Человек один должен бороться со своими воспоминаниями, страхами, печалями… Но когда находится тот, кто сможет их разделить, то боль приглушается. А вскоре уходит и болезнь.       Раздавшийся разрезающий воздух однообразной мелодией звонок телефона заставил обоих вздрогнуть. Джой, сделав глубокий вдох и, облегченно выдохнув, вернулась на диван, с улыбкой глядя на Тревора, который щурясь смотрел на светящийся в полутьме дисплей мобильного телефона, не в состоянии уже рассуждать из-за ставшего ужасно навязчивым в последние пару минут желания упасть на заваленную всяким хламом кровать и забыться долгим тяжелым сном. На экране отчетливо виднелось имя «Уэйд», которое ввело Тревора в некое замешательство – долгое время парень не то чтобы не звонил, он вообще не покидал любимое место в «Vanilla Unicorn». Интерес взял вверх над слабостью в теле, и Филипс провел пальцем по дисплею, отвечая на неожиданный звонок. Джой внимательно наблюдала за эмоциями на лице Тревора, и его любопытство, как вирус, быстро передалось девушке, которая на дух не переносила быть в неведении, когда окружающие имели удовольствие наслаждаться информацией, надежно запертой в извилинах их мозгов.       – Тревор, привет, это Уэйд, – после этих слов снова повисла тишина, которая уже, казалось, на время прописалась в трейлере Тревора, покидая свое временное жилище всего на пару минут, но каждый раз занимая положенное место. Уэйд, возможно, ждал ответа Тревора на приветствие, но Филипс слишком долгое время не повышал уровень метамфетамина в крови. Конечности выкручивало, тянущая боль невыносимо пронзала каждую клетку тела, доводя до бешеного изнеможения. Сейчас бывшему пилоту ВВС было не до того, чтоб выдерживать результаты не самой напряженной работы мозга Уэйда.       – Знаешь, Уэйд, обычно люди молчат либо, когда не хотят разговаривать, либо, когда ждут ответа. Так зачем же, по-твоему… – мягким тоном произнес Тревор, но свободная рука его была сжата в дрожавший от напряжения кулак, а лицо выражало не самые позитивные эмоции. Однако на полуслове Филипс был нагло прерван Уэйдом:       – Прости, Тревор, я тогда перезвоню позже, – последовал абсолютно искренний беззаботный голос парня, заглушаемый ритмичной музыкой.       – Эй, эй, стой! Твою мать, Уэйд, тебя, должно быть, в детстве роняли очень много раз, и, скорее всего, не жалели об этом ни капли! Зачем я, по-твоему, тогда ответил на звонок, дубина? Будь добр, шевели мозгами чуточку быстрее и выдай мне уже свою мысль, вместо того чтоб бесить меня своим существованием. Умная мысль понятна?       – Да, я понял, Трев, прости. Я звоню не просто так, – воодушевленно продолжал Уэйд, чем заставил Тревора тяжело вздохнуть, закатив глаза. Джой изо всех сил пыталась сдержаться от смеха, но выдавали ее сжатые губы и отведенный в сторону взгляд. – Сюда только что приходили какие-то парни, спрашивали про тебя. Я не знаю, чего они хотели, но так как тебя не было, – «Да ладно?» – одними губами саркастично ответил Тревор сам себе, – то я сказал им, что ты живешь в Сэнди-Шорс. Странно они отреагировали, сразу убежали, по-моему, даже вытащили рации…       Слушая рассказ, Тревор в мгновение забыл про то, что чувствует себя не особенно хорошо, забыл про сон, широко раскрывая глаза – зрачки медленно расширялись, на виске начала пульсировать вена. Носом мужчина резко втянул воздух, стараясь взять себя в руки, уже не обращая внимания на дальнейшую болтовню Уэйда. Откуда-то из живота поднималось знакомое ощущение – ненависть, которая перемешивалась с бешенством, проникая в самое сердце, заставляя его биться чаще. Джой заметно напряглась, заметив, как изменился Филипс в лице, и, приподымаясь с места, ожидала дальнейшего развития событий.       – Заткнись нахер, отсталый ты придурок! Ты, блять, на нас копов натравил, вселенский гений, мать твою! – взревел Тревор настолько громко, что заставил Джой вздрогнуть от неожиданности и снова упасть на диван, отчаянно стараясь вслушаться в голос Уэйда.       – Тревор, я…       – Еще одно слово, Уэйд, и я обещаю, что завтра твоими кишками будет украшен весь стрип-клуб! Повешу их вместо гирлянды, а остальное скормлю собакам… или сам сожру!       На этих словах Тревор кинул телефон в стену, разбив его вдребезги, сам же рванул в спальню и, бросая ругательства в воздух, отчасти даже разговаривая с самим собой, начал с агрессией складывать вещи в черную сумку, через которую прошли миллионы долларов: как американских, так и канадских, и еще бог знает каких. Джой вскочила с места, переваривая на ходу информацию, не осмеливаясь прерывать Тревора, чтоб не спровоцировать его. Единственным и, как ей казалось, верным выводом было предательство. Причем сдал их какой-то парень по имени Уэйд. Подкрепляя свою точку зрения разнообразными догадками, Уайт уже разделяла чувства Тревора, осторожно пытаясь вернуть его в адекватное состояние.       – Мы прикончим его потом. Этого придурка. Я…       – Не стоит того. Он мой друг… ну, вроде того, – говорил Тревор, не глядя на Джой, сосредоточено выбирая самые необходимые вещи, не забывая при этом прихватить с собой и пистолет-пулемет, который уже давно лежал у Филипса в тумбочке. Девушка после этих слов осталась в полном недоумении, так как кроме смысла слов Тревора, ее шокировал его тон – ровный, не агрессивный, но слегка взволнованный. Джой и до этого поражалась спокойствию Тревора в некоторых ситуациях, ведь, на первый взгляд, чего можно ожидать от такого психа, как Филипс? Но девушка прекрасно понимала, что, несмотря на это, ее любимый социопат был профессионалом и знатоком своего дела, поэтому удивление всегда быстро переходило в восхищение. – Он тупой, его можно простить. Ехать за твоими вещами уже поздно, думаю, что какое-то время ты сможешь обойтись без них, – заключил Тревор, пожав плечами, застегнул молнию на сумке и, схватив Джой за руку, потащил девушку за собой на улицу.       – И где же мы скроемся? Мы с тобой грабанули банк, а потом сожгли чертов магазин. Не думаю, что мы сможем сейчас остановиться в каком-нибудь номере, Ти, – взволновано произнесла девушка, садясь в красный пикап и, не задавая других вопросов, забрала из рук Тревора Микро-Узи. Филипс завел мотор, осмотревшись по сторонам, будто не услышав слов девушки.       – Боюсь, что они могли еще что-то пронюхать. О, жду не дождусь следующей встречи с Уэйдом. Хочется сказать огромное ему спасибо, – процедил Тревор сквозь зубы, выезжая на асфальтированную дорогу, развивая вызывающую прилив адреналина скорость. Попросив у Джой ее телефон, Тревор нашел в контактах номер Лестера, в надежде получить от него нужную информацию. Обиженный после последней их встречи Крест поначалу отказал в помощи, но пара ласковых слов Филипса быстро вернула его в реальный мир. Полиция действительно серьезно взялась за Тревора, перекрывая ему кислород, желая наконец обуздать эту неистовую силу, терроризирующую не только город, в котором он живет, но и тот же Лос-Сантос, визит Филипса в который навел когда-то очень много шума в департаменте полиции.       Природа невидимой кистью перекрасила небо в кроваво-красный цвет, солнце наконец зашло за горизонт, покидая эту часть мира на какое-то время, давая ему отдохнуть от невыносимой жары, мучившей изо дня в день всех жителей Сан-Андреаса. Тени становились длиннее, поглощая в конце концов весь свет, укутывая мир в черное прохладное одеяло. В свете фонарей глаза блестят по-особенному, открывая внимательному зрителю все секреты, спрятанные глубоко в душе. Ночью глаза показывают настоящие эмоции, достают человека с самого дна его океана, в котором он прячется на протяжении дня, позволяя наконец свободно вздохнуть, наполняя легкие оживляющим кислородом. Солнце дарит жизнь планете, а его отсутствие – человеку. Так блестели глаза у Тревора, такое мерцание было в зеницах Джой. Пассажиры, убегающие от правосудия, растворялись в ночном воздухе, обвеваемые прохладным ветром, они наслаждались скоростью и опасностью. Это было лучше всяких наркотиков: легкая слабость, мелкая дрожь в теле, постоянная улыбка на губах от наслаждения и огромный кайф, наполняющий сознание всеми красками той жизни, которую они никогда не перестанут вести. Остановить их может только смерть, с которой они ежедневно играют в прятки.       Мимо проносились машины, деревья, знаки ограничения… Мимо проносилась вся жизнь, заставляя сердца преступников биться в грудную клетку сильнее, как плененная дикая птица, не пожелавшая смириться с неволей. Тревор не знал точно, куда едет, ему просто не хотелось останавливаться, он боялся, но не за себя. Шум колес, мотора, дышащего, живущего города, в который направлялся красный пикап, доносились до ушей, расстраивая струны души, тревожа, вгоняя в состояние паники, которой Тревор и Джой старались не поддаваться.       Разрезающий ночной свежий воздух звук сирены заставил сердце провалиться куда-то вниз. Но двое сумасшедших были не из тех, кого это могло выбить из колеи. Филипс улыбнулся по-звериному, сжимая в руках руль до побеления костяшек, Джой глянула назад, держа в руке под завязку заряженный Микро-Узи, и безумно усмехнулась, заметив красно-синие огни полицейской машины.       – Ну что, подруга, еще один поединок, а? Давай оторвемся на полную, потому что это может быть нашей последней игрой! – крикнул Тревор, не отрывая взгляда от дороги, только на миг посмотрев в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в своих словах.       – Эти придурки не на тех напали. Уж я-то научу их манерам! – с азартом ответила девушка, принимая удобную позу и направляя оружие на потенциальных врагов.       – Сейчас повеселимся, – тихо проговорил Тревор, и его слова растворились в звуках самой прекрасной музыки: стрельбы и воющей сирены.       Они искренне смеялись, бросали язвительные фразы в адрес полицейских, которые были настроены не так позитивно, как преследуемая ими парочка безумцев. Тревор находил моменты, чтобы подарить своим врагам пару пуль, выпущенных из пистолета, который он всегда брал с собой. Не ощущая боли от глубокой царапины, наплевав на горячую густую кровь, стекающую по плечу, Джой продолжала стрелять, изредка прячась за сидением для того, чтоб перезарядить свое орудие убийства. В такие моменты она чувствовала себя великолепно, абсолютно свободно и безнаказанно. Она смотрела на то, как погибают люди, наслаждаясь этим, она видела отчаяние в их глазах в последний миг перед тем, как неуправляемые автомобили врезались в машины абсолютно невиновных, вынужденных расставаться с жизнью просто так. Уайт ненавидела несправедливость, но только тогда, когда она касалась ее саму. В последнее время ее моральные принципы терпели страшное крушение, подобно «Титанику» разбиваясь о ту новую жизнь, которую она теперь вела, пережив слишком много плохого за такой короткий период времени. Шестеренки в мозгу уже не работали должным образом, переключая Личность. И в этом шуме, во вспышках, в потоках багровой крови Джой теперь видела себя и всю свою жизнь. Та неправильность поступков, о которой знают все преступники, давала стимул, потому что только благодаря этому осознанию все совершаемое имело смысл. Только понимая, насколько плохо они поступают, Тревор и Джой получали тот самый кайф, без которого не могли жить.       Крики становились тише, выстрелы больше не были одним сплошным потоком звуков, когда пара ненормальных въехала в Лос-Сантос. Большие города могут скрыть в себе скверну. За высокими зданиями, в тысячах мелких одинаковых переулках можно легко потеряться и стать обычным жителем, не представляющим угрозу обществу. Дыхание сбивалось, руки тряслись, а сердце еще продолжало бешено колотиться в груди. Они оторвались. Они одержали еще одну победу. Они получили желаемую отсрочку.       Тревор бросил пикап в одном из переулков, перекинув через плечо сумку с собранными вещами, и позвал жестом Джой за собой, хотя та уже давно вышла из машины и готова была следовать за Филипсом куда угодно. Мужчина во второй раз взял у девушки телефон и набрал номер Майкла.       – Что тебе еще надо, Тревор? – послышался раздраженный уставший голос Де Санты – Майк уже даже не удивлялся услышанному приветствию не от того человека, кому принадлежал телефон.       – Грубо, дружище. Нам нужна помощь. Уже, – ответил Тревор, продолжая куда-то идти, постоянно оглядываясь по сторонам.       – Нам? Слушай, Ти, я уже собирался спать, если это что-то несерьезное, то клянусь богом…       – Я и Джой. Мы в розыске… Ну, мне так кажется, потому что минут пять назад за нами гналось несколько полицейских машин, и я уверен, что вовсе не для того, чтоб спросить о действительности моих водительских прав, – съязвил Тревор, знаком призывая Джой свернуть на пешеходную аллею. Девушка беспрекословно повиновалась каждому указанию Филипса, особо не думая о дальнейших действиях, веря, что Тревор уладит все сам.       – Черт возьми, а мне-то ты нахера звонишь? – взволновано, даже со страхом, спросил Майкл, и было слышно, как он начал спускаться по лестнице.       – Чтоб поделиться с тобой чувствами, блин! Мы на Просперити-стрит. Пончик, соображай быстрее, а то будешь в паре с Уэйдом украшать мой стрип-клуб.       Последние слова Майкл скорее всего не понял, но Тревора это мало волновало.       – Стой, – сказал он Джой, когда та вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснения ситуации. – Майкл сейчас подъедет. Надеюсь, что не киданет меня, как тогда… – на этих словах он запнулся, зная, что Джой может потребовать подробностей. Но к его немалому удивлению девушка только понимающе улыбнулась и ответила коротко: «Все будет в порядке». И этого было достаточно.       Майкл знал Тревора лучше других. Лучше любого. Он видел в нем не только сумасшедшего преступника, готового на любой самый жуткий, холодящий кровь поступок ради достижения своей цели, Таунли находил в Филипсе настоящие эмоции, которые сам скрывал в себе. У Тревора были свои принципы, своеобразный взгляд на вещи, пусть многое он предпочитал прятать от посторонних глаз. Но именно поэтому Майкл и стал его лучшим другом. Здравый смысл, голос, позволяющий ориентироваться в темноте. Конечно, он ему поможет… он поможет им. Майк не был трусливым человеком, хотя сам в этом сомневался не раз. Отец и муж, он переживал за близких, делая шаг вперед, стоя у самого края пропасти. Сейчас он отбрасывал все колебания в сторону, понимая, что другого выхода все-равно нет, и куда бы ни привела его следующая дверь, Таунли будет к этому готов. Наверное…       Тревор и Джой были необходимы для дела, без них шансов бы совсем не осталось. Но сердце билось чаще вовсе не от этого. Друзья… Теперь они друзья. Снова. Почему-то это добавляло уверенности, ведь каждый раз, выслушивая очередные язвительные высказывания на его счет, Майкл чувствовал себя спокойнее, понимая, что ничего, в принципе, и не поменялось. В конце концов Тревора было опасно оставлять одного, особенно когда он нашел себе идеального партнера, с которым можно творить еще более дикие сумасшествия. Де Санта невольно усмехнулся своим мыслям, продолжая следить за освещенной яркими фонарями дорогой.       Глазами Майкл выискивал знакомые лица, доехав до указанной Тревором улицы. Но, уже доставая из кармана телефон с целью позвонить, Де Санта заметил их: уставших, измученных, но счастливых, как ни странно.       – Джой, ты ранена? – спросил Майкл как можно спокойнее, но его едва дрогнувший голос выдавал легкую обеспокоенность мужчины, появившуюся не только при взгляде на одну Джой.       – Просто царапина, – беспечно произнесла она, махнув рукой вперед, призывая Таунли жать педаль газа.       – И куда же мы едем, позвольте узнать? – ответ на этот вопрос мгновенно всплыл в голове Майкла, но он всей душой надеялся, что никто из сидящих в машине его не озвучит.       – В особняк моего лучшего друга, – ехидно улыбнулся Тревор, хотя в словах его практически не прозвучал сарказм. Майкл тихо выругался и, послав своего «лучшего друга» куда подальше и наконец тронувшись с места, повел машину прямо в ад, который непременно разверзнется в его особняке если не сегодня, то на следующий день уж точно.