Искупление

Надежда - самообман, но это все что у нас есть. Она ходит по рукам, продавая свою честь. Эта лживая тварь пыль пускает в глаза, Исчезая в тот момент, когда она так нужна. Она будет уходить и возвращаться много раз, Всегда держа на расстоянии заветный алмаз. Я без надежды убит, тоской навылет прострелен, Потому что я надеялся, а не был уверен.

(Отрывок из песни Дельфин - Надежда)

- Ничего не выйдет! Слышишь меня! Я никогда не стану прежним! Все изменилось, Китнисс! Ты что не понимаешь? Мы все изменились, - в его глазах читается ярость, Пит нервно жестикулирует руками, пытаясь отгородиться от меня. – Что ты хочешь от меня! Я ничего не помню, Капитолий слишком хорошо промыл мне мозги, я не знаю как к тебе относиться, ненависть все еще живет во мне. Тебе лучше уйти! Уходи! Ты что, не видишь, у меня снова приступ. Пошла вон! – дрожащие руки толкают меня в грудь, от боли становится трудно дышать, поддаюсь и отступаю к двери. Пит что-то кричит мне в след, но я уже ничего не слышу, я не хочу слышать. Слезы застилают глаза, боль разрывает душу и сердце на миллионы осколков. Почти в одно мгновение, так мне показалось, я оказываюсь в своей гостиной. Мой осиротевший дом встречает меня тоской и холодом, он весь пропитан моими слезами и отчаянием. Прошло уже шесть месяцев с тех пор как Пит вернулся домой. Я ждала его, я надеялась, что тот Пит, который всегда смотрел на меня с любовью, вернулся. Я глупо ошиблась. Того Пита больше нет, Сноу забрал его, как и все что было мне дорого. Все мои попытки сблизиться с Питом потерпели фиаско. Он не хочет меня видеть, все мои визиты заканчиваются абсолютно одинаково. Боже, как же я нуждаюсь в поддержке. Не осталось почти никого, кто бы мог помочь мне советом, Хэймитч не в счет. Он всегда твердит одно и тоже, что прошло слишком мало времени, нужно ждать и не терять надежды. Надежда. Это все что у меня осталось, именно надежда рисует мне радужные картины будущего, где мы вместе, будущего которое уже потеряно. Все тщетно. Я осталась одна. Глупая надежда лишь ломает меня, разрушает меня полностью, не оставляя ничего. Взгляд жадно рыщет по комнате, пытаясь найти ответы или спасение. Слезы – мои верные спутники не отпускают меня, они неизменно сопровождают меня каждый вечер. Пора завязывать с этими ежедневными походами к Питу, точнее к тому, что от него осталось. Я отпускаю тебя. Я отпускаю себя. POV Пит. Десять утра, я снова увижу ее, наверняка, она уже сидит на крыльце. Почему она не может отстать от меня, зачем изводит своим присутствием. Хэймитч твердит, как заговоренный, что она хочет помочь, помочь все вспомнить. Бред. Это не возможно. Все мои глубинные воспоминания потерянны, кисть больше не ложиться в руку, я не могу вывести на холсте ни одной идеальной линии, не могу смешать в идеальный цвет краски. Тихие шаги и щелчек плиты заставляют меня вздрогнуть, видимо забыл запереть дверь. Накидываю рубашку и направляюсь в гостиную. Она стоит у плиты, видимо, собралась заваривать чай. Она слышит как я подхожу ближе. - Что ты здесь делаешь? – девушка вздрагивает, она не заметила меня. - Привет. Хочу приготовить чай, - она не поднимает глаза и не поворачивается. Ее голос тихий, кажется, она взволнованна. - Снова будешь целый день торчать тут? - Нет, я пришла просто поговорить, - она обернулась, глаза девушки полны печали. Я забыл, какая она прекрасная актриса. - Ну ладно, только не долго. У меня есть дела. Китнисс берет кружки и по-хозяйски идет за стол в гостиной, меня раздражает это, что она ведет себя так в моем доме. Нехотя иду за ней и сажусь напротив нее. - Пит, - ее голос дрожит, - Я не знаю какие воспоминания остались у тебя. Но я ,правда, очень хочу помочь тебе вспомнить все. Помнишь, как ты подпалил хлеб, чтобы дать его мне? Ты тогда спас всю мою семью от голодной смерти, в ту осень мы не ели почти месяц. К чему она начинает этот разговор? Параллельно ее словам, память жадно рисует картину того дня, заполняя проблемы воспоминаний. Неужели, я помню это!? Она говорила мне об этом чуть ли не каждый день эти полгода. - Помнишь, как я разозлилась на тебя, когда во время интервью перед 74 играми, ты сказал, что я давно нравлюсь тебе? Я тогда еще набросилась на тебя с кулаками? У тебя даже остался шрам на левой ладонь от разбитого вазона, - темп речи Китнисс нарастает, она хочет рассказать мне все. Действительно - на левой ладони есть шрам. Машинально смотрю на руку и потираю это место. - Помнишь, как ты хотел спасти меня от игр? Ты сказал про ребенка. А потом поднялся ко мне и обнял меня? Ты всегда обнимал меня, пытаясь уберечь от всего. Мне не хватает тебя, Пит. – по щеке девушки катится слеза, но она не отступает. - А помнишь, ты спросил: какой мой любимый цвет? Твой нежно оранжевый, как закат. Я знаю, я делала тебе больно. Но, помнишь… Помнишь последние игры? Они изменили все. Помнишь наш поцелуй на пляже? Единственный мой поцелуй не ради камер, самый искренний и настоящий. Именно тогда я поняла, что только ты можешь быть в моем сердце, и только с тобой я могу быть живой, настоящей. Ярость и злость подступает к вискам. Я помню, помню ее фальш, ее притворство. Скрещиваю руки на груди, пытаясь привести себя в равновесие. - Я все еще надеюсь, что где-то в глубине жив тот Пит, который всегда был добр, всегда мог только одной улыбкой согреть душу. Я верю, что мы сможем. Вместе у нас все получится! Ты станешь прежним. Я берегла ее. Хочу вернуть, может она поможет тебе, - она дрожащей рукой протягивает темную бусинку. Я не спешу ее брать. Она умоляюще смотрит на меня. Но все же оставляет ее на столе. - Мне ничего не нужно от тебя! - Пит, прошу. Давай постараемся! Помнишь, ты обещал, что никогда не оставишь меня! Что всегда будешь со мной! – она плачет, это еще больше разъяряет меня. Со всей злобой я врезаюсь кулаками в стол, от чего кружки почти подпрыгивают. Это уже невыносимо! - Ничего не выйдет! Слышишь меня! Я никогда не стану прежним! Все изменилось, Китнисс! Ты что не понимаешь? Мы все изменились. Что ты хочешь от меня! Я ничего не помню, Капитолий слишком хорошо промыл мне мозги, я не знаю как к тебе относиться, ненависть все еще живет во мне. Тебе лучше уйти! Уходи! Ты что, не видишь, у меня снова приступ. Пошла вон! – я вскакиваю со стула, девушка повторяет тоже самое. Я подлетаю к ней, я не могу контролировать себя, толкаю ее к выходу. В ее глазах застыл страх и отчаяние, она все поняла. Слегка отшатнувшись к двери, она выбегает прочь. Концентрируюсь на своем дыхании, так учил доктор Аврелий, такт сердца замедляется. Направляюсь в гостиную, на столе поблескивает небольшая бусинка. Беру ее в руки, не замысловато катаю между пальцами, это жемчужина. Я уже где-то ее видел. Может в ее словах есть доля правды? Смотрю на свою левую руку, она не могла видеть этот шрам, пока сидела за столом. Значит она знала про него. -Теперь ты в меня влюблен, а сам тренируешься отдельно! Это ты вот так решил поиграть! – ее серые глаза извергают молнии. Как меня пронзает током воспоминание. Я вспомнил это, как она толкнула меня, и я разбил вазон в тренировочном центре. Рука потом долго болела. Что там она еще говорила? Я обещал ей быть всегда с ней, как низко я пал. Всегда. Это слово передергивает меня. Память отбрасывает меня назад, в тренировочный центр. Я в своей комнате, ночь. Меня будит женский крик, истошный, иступленный. Бегу в комнату напротив. - Прости, кошмар, - девушка оправдывается, пытаясь отдышаться. - Ничего, мне тоже снятся, - неловко пожимаю плечами и направляюсь к выходу. Она просит меня остаться. Я забираюсь к ней под одеяло и обнимаю ее дрожащее тело. Она засыпает и я отвечаю в пустоту « Всегда».