The Five Horsemen: Eternal Wheel Klok

Сквизгаару снилось, что он идет по снежному лесу. Совсем как в детстве, когда убежал из дома. Рядом неслышно шли белые волки, ступая по снегу окровавленными лапами. Сквигельф опустил глаза на свои руки и в ужасе рухнул на колени, увидев, что у него отрублены пальцы. И кровь хлещет, окрашивая снег в алый цвет. Волки под его ногами жалобно скулят, пытаясь зализать раны шведа, а тот дрожит от ужаса. Гитара оказывается перед ним, и блондин бросается к ней, но схватить не может. Только водит по струнам окровавленными руками, а белая накладка в кровавых разводах и каплях. Волки, скуля, ложатся рядом и затихают, умирая. А Сквизгаар заходится в душераздирающем крике. — Сквизгаар! Сквизгаар! Блондин с воплем подскакивает на постели и широко распахнутыми глазами смотрит на сидящего рядом Нэйтана. Тот сонный и какой-то всклокоченный, хмуро и обеспокоенно смотрит, не отпуская плеч друга. Швед, все еще дрожа от ужаса, смотрит на свои ладони. Все в порядке, пальцы на месте. Сон, жуткий сон. — Ты… что тут делать? — спросил он, глядя на Эксплоужена. Тот убрал руки: — Проснулся просто, шел воды попить, а тут… ты орешь. Кошмар? Сквизгаар опустил голову, глядя на гитару на своих коленях. А может, все это было жутким сном? И он может играть? Но пальцы все так же не слушались его. Бережно отставив Explorer, швед тихо спросил: — Пикл тебе рассказать? — Да, — так же тихо ответил Эксплоужен, — Чарльз уехал, но все еще не вернулся. Сквизгаар, ты… — Я в группа теперь не есть полезный… Я, наверное, уходить… — Э, бля, что за слова? — насупился Нэйтан, — сиди на месте и не дергайся. Мы разберемся. — Я больше не мочь на гитара играть. Нэйтанс, я в группа теперь не нужен. Эксплоужен едва сдержался, чтобы не влепить ему пощечину. Он чувствовал, что это будет неправильно. Ему и так нелегко. — Сквизгаар… — он хотел сказать что-то ободряющее, но слова выветрились из головы. Не умел Эксплоужен утешать, — потерпи немного… Мы это… Мы разберемся, все будет хорошо… С этим пидором мы разберемся… Слов мало. Нэйтан тяжело вздохнул и положил ладонь на плечо блондина: — Слышишь? Сквизгаар вяло кивнул. Он не верил. Эксплоужен и сам мало верил в свои слова. Как они разберутся? Тот урод жестом руки едва не разорвал Корниклсона на части. Не, ну после недавнего путешествия Нэйтан и сам понял, что они тоже так могут. Все вместе конечно, но могут. Но сейчас он даже не представлял, как им найти этого… Сквизгаар мягко опустил руку Нэйтана и попытался улыбнуться: — Спасибо, Нэйтанс… Все нормальный, я просто уходить, а вы найти новый гитарист… — Группа едва не скатилась в жопу, когда пропал Токи! — не выдержал Эксплоужен, — ты представь, если не будет тебя! — Меня и так сейчас словно нет… — Блять, да заткнись ты, — устало выдохнул Нэйтан и крепко обнял Сквизгаара, — успокойся, слышишь меня? Сквигельф задрожал, робко обхватив широкую спину в ответ. Это не стыдно. — Я тебя не узнаю, Сквизгаар, — попытался улыбнуться Нэйтан, — ты пиздил людей гитарой, когда вам с Пиклзом угрожала опасность. Ты никогда сразу не сдавался. Я тебя сколько лет знаю, ты никогда так сразу руки не опускал. — Это все, что я уметь делать, Нэйтанс. Меня лишить мой сила. Я даже трахать девочка не хотеть. — Не, мужик, рано тебе импотентом становиться, — хохотнул вокалист и тут же осторожно погладил шведа по голове, — все будет хорошо. Просто поверь… Хотя бы мне. Сквизгаар прикрыл глаза. Много лет назад они сидели точно так же. Нэйтан всегда рядом был. Всегда чувствовал, если со шведом было что-то не так. Просто прошли годы, рамки брутальности не допускали проявления чувств у Эксплоужена слишком часто и, тем более, к мужчине. Все-таки они — два металлиста, что за сопли? Но ведь никто не узнает, да? Но Нэйтан не был способен на долгие проявления ласки и отстранился, непринужденно потрепав друга по плечу: — Ложись спать. Утром Оффденсен должен вернуться и рассказать нам, чего смог накопать. Он хотел было уйти, но Сквизгаар придержал его за руку. — Нэйтанс… Как и много лет назад, это заставило Нэйтана замереть на месте. А позже — присесть рядом. Прижать к себе этого растерянного блондина, дать ему уснуть в своих руках. Лишь под утро тихо выпустить его и уходить к себе. Просто никто не должен знать об этом. *** Когда группа Dethklok только начинала существование, Нэйтан был уверен, что таким состав будет не всегда. Приглядывался к длинноволосому красавчику-скандинаву, который славился тем, что ни в одной группе не задерживался надолго. То не нравилось, это не устраивало, там платят мало, еще где-то галимо играют и не попадают в ноты. Странно, что этот самоуверенный и молодой Бог Гитары пошел в их группу. Мог бы найти кого-нибудь покруче, поизвестнее. Но как пояснял сам блондин, их музыка ему подходит как нельзя лучше. Только мог часами ругаться до хрипоты с Магнусом, который всегда цеплялся за какую-нибудь незначительную фигню, а вспыльчивый швед горячо доказывал свое превосходство над ним. Конечно, Хаммерсмита, уверенного в своей крутости, это бесило. Вот они и гавкались, как две бабы. Ха, странно, что не дрались гитарами, ограничиваясь только оскорблениями в адрес друг друга. И победа была переменным явлением. То Сквизгаар прямо посылал Магнуса нахрен, ибо «затрахать со своим визгом, ебучий дилдо», и ретировался, либо Магнус, саданув гитарой об пол (но легонько, чтоб не разбить), валил бухать и запивать свое поражение. Нэйтан, конечно, пытался сначала их разнять. Получалось, но скандалы не прекращались. Сообразив, что проще дать им покидать друг в друга говном, чем тратить силы и нервы на сражение двух неебически здоровых эго, он позже просто забил. Пиклз изначально не лез, лишь нервно наблюдая, а Мердерфейсу просто было до лампочки. Но Уильям негласно поддерживал Сквизгаара, так как Хаммерсмит бесил его из-за того, что вечно одним своим видом показывал, что Уильям тут как бы декорация, а один он тут пиздатый и охуенный король. И вообще, группа на нем держится, и вообще, он тут всех собрал, хотя на деле его привел Пиклз. Эксплоужену было похуй на Магнуса, он вообще недолюбливал его. Но пока Магнусова пиздатость была только на словах, ему проще было забить. Пускай дитя тешится, лишь бы не плакал. Но вот Сквизгаара трясло. Вообще, парень тогда он был довольно уязвимый, особенно когда вопрос касался его музыкальных способностей. Он легко поддавался на провокации Хаммерсмита и бросался в бой, размахивая гитарой, как мечом. И пиздил бы ритм-гитариста ею, не трясись он так над ней. Все-таки это его любимый и незаменимый инструмент. На концертах он играл, конечно, на белой копии своего Еxplorer-а, поддерживая имидж белоснежного Бога Гитары, но на репетициях он не выпускал обожаемый черно-белый инструмент из рук. Нэйтан ухмылялся только, глядя как швед бережно протирает его каждый день. Но и восхищался преданностью и любовью гитариста к своему делу. В тот вечер Хаммерсмит снова разошелся, и завязался мордобой. Нэйтан с Пиклзом тут же бросились разнимать вопящих гитаристов. Эксплоужен держал блондина, который матерился на английском и шведском одновременно. И его вечное «дилдо» в Хаммерсмита летело как пули из пулемета — так же часто и быстро. Хаммерсмит вопил, что блондин вообще самовлюбленный педрила, и вообще, он явно ебется с Эксплоуженом, так как всегда на репетициях с ним пиздит и перешучивается. Такого уже Нэйтан не выдержал и рявкнул: — Тебя, что ли, выебать, раз ты так ревнуешь? Пиклз не отличался особой физической силой, поэтому удержать он взвинченного Хаммерсмита не сумел. Нэйтан, казалось, только рукой взмахнул, а Магнус впечатался в противоположную стену, держась за разбитый нос. — Педрила! — завопил он, вскакивая. — Вообще поехавший, что ли? — даже Эксплоужен порядочно взбесился и, легко оттолкнув странно притихшего Сквигельфа в кресло, медленно приблизился к гитаристу, — даже если бы и ебал я этого парня, тебя это касается? Хули ты на личности перешел? Ругайтесь только на тему гитар, а в трусы друг другу нехуй лезть! Еще одна такая херня случится — полетишь ко всем чертям из группы! Уяснил? — Смотри, как подстилку свою защищает… — нервно захихикал Магнус. Эксплоужен приложил его голову об стену и рявкнул: — Бессмертный, что ли?! На руке взбешенного брюнета повис Пиклз: — Эй, чувак, тише! Замочишь еще его, нахуй нам такое веселье? Нэйтан хмуро окинул Хаммерсмита взглядом и прошипел: — Я тебя предупредил. — Да понял я, понял… — удар об стену вышиб из Магнуса всю дерзость, и он жался к стене, глядя на вокалиста, который сейчас казался ему пиздец каким громадным. Не зря он его так боится, ой не зря… Пиклз окинул его несколько сердитым взглядом и отошел, отводя Нэйтана, который тяжело пыхтел, как разьяренный бык. Сквизгаара в комнате уже не было. В тот вечер соло-гитарист вообще открыто заявил вокалисту, что больше терпеть это не намерен, и он уходит из группы. Нэйтан подошел к нему и тихо спросил: — Ну чего ты паришься из-за этого урода? Вечно кидаешься на него, странно, что гитарой не пиздишь. — А лучше бы пиздить, а то он вообще охуеть! — сварливо отозвался блондин. А через секунду его лицо словно сбросило маску и парень как-то отчаянно спросил, подняв глаза на брюнета: — Нэйтанс, он все время приебываться к мой игра… Я так часто лажать, как он говорить? — Блин, кого ты слушаешь? — захохотал Нэйтан и сел рядом с ним на скрипнувшую кровать, — он сам не попадает в ноты и играет так, словно только что гитару в руки взял. Он просто вымещает на тебе свою злость на самого себя. Скажу больше, он тебе попросту завидует. Ты для своих двадцати лет играешь просто великолепно, а его и грызет. Не слушай его, ты крут. Иначе я бы просто не пригласил тебя в группу. — А почему ты его взять? — Пока пусть будет, — махнул рукой Эксплоужен, — долго он тут не задержится, я уверен. Пока нам просто нужна ритм-партия, другой не дано, будем пока эту терпеть. Швед как-то подавленно кивнул. Нэйтан заметил, как из его носа течет кровь. Сквизгаар тут же закрыл лицо рукой и зажмурился от боли. Он и забыл, что получил по морде от этого дилдо… Нэйтан подхватил его и потащил в ванную. Плевать, что Мердерфейс провел их удивленным взглядом и буркнул что-то вроде «и правда педики». — Он мне нос разбить… — прошептал швед, промывая лицо, —, а у нас концерт скоро, я не мочь так выйти на сцена… — Отменю, — фыркнул Нэйтан, — в той дыре нам даже играть нет смысла, людей нихуя, билеты не покупают. С Магнусом у вас рожи выглядят пиздец как брутально, но показывать даже некому. Позже в другое место позвоню, Пиклз говорил, что приглашали нас в какой-то охуенный клуб. Сквизгаар заткнул нос ватой и пошел обратно к себе, слегка пошатываясь. — Драться дэтот дилдо уметь, — раздраженно процедил он. — Гитарой бы огрел его, тут же бы разучился, — гоготнул Эксплоужен, и Сквизгаар тоже усмехнулся разбитыми губами. — После драка кулаками не махать, — хмыкнул он, входя к себе в комнату. И покосился на замершего Эксплоужена, который явно не знал, заходить ему или остаться, — чего замереть? Заходить. В ту ночь Нэйтан многое узнал о Сквизгааре. То, чего не знали многие, и что швед трепетно прятал ото всех и каждого. Они несколько часов сидели и рассказывали друг другу истории из своей жизни. Нэйтан несколько неловко держал Сквигельфа за плечо, когда тот подавленно рассказывал ему о своей матери и о том, что у него не было отца. Рассказывал, как свалился в ледяной грот и нашел свою гитару. Вообще Сквигельф был каким-то необыкновенным парнем. Эксплоужен не мог понять, почему он сейчас сидит и рассказывает ему о себе то, чего не знал о нем никто. Но сам швед пояснил ему это, как-то грустно глядя на свою гитару: — Ты быть единственный человек, который меня вообще выслушать. Сколько у меня есть знакомых, никто никогда не интересоваться чем-то обо мне. Всем был нужен только мой игра. Одиночество. Такое одновременно сопливое слово и тяжелое чувство. Именно оно грызло этого молодого шведа, который жил с ним столько лет. Нэйтан не знал, как себя вести, он не отличался особой чувствительностью и всегда действовал так, как диктовали ему его собственные рамки брутальности — никаких соплей. Это не брутально. А этот парень все рушил. Как в типичной сказке про невьебенного героя, он был единственным, кто рушил вокруг себя все законы и был уникальным в этом. Нэйтана даже тронуло то, что этот швед ему так доверяет. Что-то ему подсказывало, что этим доверием нельзя пренебрегать. Шло время. Магнуса уже выпизднули из группы, нашли Токи. Нэйтан замечал, как они постепенно меняются, черствеют ко всем и друг к другу. Если раньше группа была наивным сборищем веселых подростков, то сейчас они добились успеха, а это имело и свои неприглядные стороны. Эксплоужен видел, какими они все стали. Он сам стал непроницаемым, грубым и безучастным. Это брутально и удобно. Мердерфейс стал тяжелым человеком, глубоко в душе ранимым и закомплексованным. Он все чаще кромсал мебель своим кинжалом, стал грубым и жестоким, цинично оценивал все происходящее и возненавидел себя. Уильям и раньше особым участием не отличался, а сейчас и вовсе превратился в циничного и грубого ублюдка. Но если копнуть, то в душе это будет просто глубоко раненный человек. Пиклз — наверное единственный, кто относительно не поменялся. Тот же бунтарь и отмороженный придурок, бухарь и гиперактивный торчок. Бывал тупым до беспамятства, но Нэйтан не знал людей, которые были бы участливее и снисходительнее, чем этот рыжий отморозок, который был старше их всех. К нему не стыдно было сходить о чем-то посоветоваться, с ним можно было выпить и поговорить по душам, при этом хохоча до хрипоты. Он умел выслушать и поддержать, при этом безобидно подкалывая. Сквизгаар… Вот Сквизгаар очень сильно изменился. И все началось именно после того вечера, когда он по душам поговорил с Эксплоуженом. На следующий же день он лениво послал Магнуса с его разборками ко всем хуям, после даже не реагировал на попытки последнего приебаться. При этом охуели все, даже Нэйтан. Швед молча играл свою партию, при этом тихо подмигивая Эксплоужену, когда никто не видел. Он становился все увереннее с каждым часом и днем и при этом его легкая наивность исчезала. Та атмосфера, при которой они сидели в первый вечер, больше не появлялась, когда они оставались наедине и разговаривали. Сквизгаар взрослел и тоже становился циничнее. Но при этом он предпочитал травить всех словами, и жертвой его острого языка стал несчастный Токи. Но Вортуз слишком от него тащился, чтобы обижаться, и они стали ругаться намного позже. Но к тому времени и сам Сквизгаар привязася к мальчишке и подкалывал скорее из привычки, чем из желания оскорбить и унизить. Нэйтан все еще помнил тот вечер, и что произошло после их разговора по душам. Сквизгаар просто не выпустил его руку. Они не переспали, нет, что же это было бы! Сквигельф просто его не отпустил. Не отпускает и сейчас. Прижимается, нервно вздрагивая и так сильно напоминая того тогда еще ранимого и вспыльчивого парня. Спит, дрожа, но при этом Нэйтан уверен, что ему не холодно. Ему снова снятся кошмары, но вряд ли он снова проснется с криком. От кошмаров Нэйтан его не спасет, а вот от такой тревоги — точно сможет укрыть, просто находясь рядом. Вот и болтаются они на этой странной грани любви и дружбы, не допуская мысли о том, что может быть как-то иначе, и они могут быть вместе, как пара. Непонятые отношения. Больше, чем друзья, меньше, чем любовники. Нэйтан просто не может себе позволить себе даже мысли о том, что когда-то они даже поцелуются. Это не брутально. И это разрушит его рамки жестокости, вот этого он себе просто не простит. И Сквизгаар вряд ли простит, ведь это будет такое предательство его доверия. Брутально. Слишком сильная жестокость, которой Эксплоужен не может допустить. *** Утром Сквизгаар проснулся и с удивлением обнаружил, что полностью отдохнул. Вспомнив жуткое происшествие накануне, он с сожалением посмотрел на свою гитару, и его настроение резко рухнуло ниже плинтуса. В гостиной была вся группа. Пиклз и Нэйтан о чем-то переговаривались, а Токи с Мердерфейсом смотрели какую-то передачу по ТВ. Завидев Сквигельфа, Пиклз вскочил и вылетел к нему в коридор, утаскивая в направлении кабинета Оффденсена. Нэйтан поспешил следом. Уильям и Токи провели их чуть недоуменными взглядами и, переглянувшись, продолжили пялиться в телевизор. — Он что-то узнавает? — с надеждой спросил Сквигельф. Пиклз кивнул, вталкивая его к Чарльзу. Тот моментально попрощался с телефонным собеседником и, когда дверь за вошедшим Эксплоуженом заперлась, сложил пальцы в замок: — В общем, это и правда дело рук Селации. Церковь засекла его нахождение в Мордхаусе, но он слишком быстро исчез, и не совсем понятно, что именно он сделал. Меня удивляет то, что мне хотели доложить об этом еще в первые минуты, но никак не могли связаться. Телефонные провода в Мордхаусе странным образом были сожжены, а мобильная связь была недоступна. — Они сказали, как это проклятие можно снять? — тихо спросил Пиклз. Сквизгаар молчал, поджав губы и напряженно замерев в кресле. Чарльз как-то виновато отвел глаза: — Нет. Ведь не совсем понятно, какого рода это проклятие, вечное оно или временное. Сквизгаар, ты не пробовал играть? — Нет, — задумчиво протянул швед. И, сообразив, к чему ведет менеджер, моментально выскочил из кабинета. Но через пару минут вернулся с гитарой в руках, и по его подавленному взгляду все поняли, что ситуация не стала лучше. Чарльз снял очки и потер опухшие глаза. Бессонная и напряженная ночь давала о себе знать. — В общем, нам со Сквизгааром нужно наведаться к старейшинам Церкви Черных Часов. Им нужно осмотреть Сквизгаара лично. — А нам нельзя поехать? — неожиданно спросил Нэйтан. Чарльз удивленно посмотрел на него: — Зачем? — Ну… Нэйтана спас Пиклз: — Нам же надо знать, какого хрена творится с нашим лидер-гитаристом, и как долго мы будем сидеть на жопе ровно. Сессионного музыканта мы не найдем, да и у Сквиза будет истерика. — Йа, — криво улыбнулся Сквизгаар, — я не допустить, чтобы всякие дилдо играть мой партия. Если я даже Токи не разрешает играть солос, хотя он играть лучше всех, кого я знать. Нэйтан выдохнул, заметив, что все-таки его слова шведу помогли. — Тебе пока не стоит появляться на людях, Сквизгаар, сам понимаешь, — Чарльз посмотрел на гитариста, а тот кивнул: — Йа, скажи дэтим придуркам, что я рука сломать, а лучше две. Я даже надеть гипс. — Черный юмор, — бледно улыбнулся Оффденсен, и все облегченно рассмеялись. — Че вы тут ржете? — в кабинет втиснулся Мердерфейс, — я решительно не понимаю, что за хуйня творится. Вы носитесь, как ебанутые, а нам не говорите, в честь чего. — Сквизгаар разучился играть на гитаре, — Пиклз хитро покосился на обмершего шведа, который резко прекратил улыбаться и побледнел. — Да хули ты пиздишь! — отмахнулся Мердерфейс. — Не, я тебе серьезно говорю, — продолжал издеваться над шведом барабанщик, — покажи, Сквизгаар. Сквигельф, с ненавистью глядя на рыжего, попытался уже и это показать, но перепсиховал и уронил гитару. — Ныыыыыыы!!! — взвыл он и запрыгал на месте, держась за ушибленную ногу, — Пикл, ты есть пидор! Уильям покосился на него и буркнул: — Да пошли вы в пизду с вашими шуточками! — хлопнув дверью, басист удалился, а Пиклз уже в открытую заржал, свалившись на стол менеджера, который сам едва сдерживал разбиравший его истерический смех. Нэйтан сдавленно хмыкнул и сделал вид, что рассматривает лампу на столе Оффденсена. — Он же не поверил, бля-я!!! — ржал барабанщик, стуча по столешнице ладонью. Эксплоужен не выдержал и тоже засмеялся, хлопнув надувшегося шведа по плечу: — Да че ты, в самом деле. Он слишком тупой, чтобы поверить в это. Сквизгаар окинул его ненавидящим взглядом и сам все же улыбнулся: — Йа, ты прав. Он скорее поверить в то, что у меня член отвалиться, чем в дэто. Оффденсен, все же не сдержав улыбки, поднялся: — Ладно, я, наверное, пойду немного отосплюсь и потом поедем. Пока можете сьездить покататься где-нибудь и расслабиться. — Да, чуваки, поехали выпьем, — Пиклз вытер выступившие слезы и вышел из кабинета.