Угрозы поцелуями

— А ты не знал? — удивленно переспросил Миюки. — Он целует всех, кто его попросит об этом. Не знаю, когда это началось, но с каких-то пор он стал популярен в этом смысле. — Интересно, почему? — задумчиво выдал Курамочи. — Потому что у него мягкие губки, — с очаровательной улыбкой пояснил кетчер. — Мягкие губки? — повторил шорт-стоп, с недоумением уставившись на друга. — Оо, — протянул Миюки, — ты многое потерял. Может, закроешь пробел, с Ре-саном? — предложил он, ядовито ухмыляясь. — Да иди ты, — Курамочи отвернулся. Но через какое-то время снова повернулся к кетчеру. Перемена была длинная и скучная. — А ты откуда об этом узнал-то? — Да просто меня постоянно упрашивают стать таким же, — сообщил Кадзуя, — вот мне и стало интересно, откуда вообще появилась такая идея. Так я узнал про Ре-сана. Они помолчали. — Но разве это не странно? — проговорил Курамочи. — Было бы логичнее, если бы это был ты, а не Ре-сан. — Хмм, и почему? — спросил Миюки, явно готовя какую-то подлость. Этот вопрос немного смутил шорт-стопа. — Ну… — он почесал за затылком, — потому что ты симпатичнее, — выдавил он. — Какие комплименты! — Кадзуя заискрился от самодовольства. — Неужели ты хочешь быть первым, кто удостоится моего поцелуя?! Ну, так уж и быть, ты меня покорил! — заявил он, перекинувшись через парту и приближаясь к Йоичи. — Отвали, — раздраженно огрызнулся он, отодвинув от себя это «симпатичное» лицо. Миюки весело рассмеялся. С тех пор, как Курамочи узнал эту странную новость, она не давала ему покоя. Он все ходил и разглядывал, и раздумывал, и не мог поверить в то, что это может быть правдой. В конце концов, он просто решил спросить. — Ре-сан, а… — но вдруг он понял, что если это всего лишь слухи, Ре-сан его прибьет. — Ну? — нетерпеливо проговорил Реске, смотря на него ожидающим взглядом. — Нет-нет, ничего! Они сидели на скамейке, потому что тренер сделал небольшой перерыв. И с каждой секундой Ре-сана все больше раздражал взгляд, с которым смотрел на него Курамочи. — Говори уже, чего хотел, — немного раздраженно процедил он. — Это… Ре-сан, а это правда, что… ты целуешь любого, кто тебя об этом попросит? Серьезное выражение лица Реске заставило его задуматься о скором окончании своего жизненного пути. Но потом Ре-сан спокойно посмотрел на поле и ответил: — Правда, — улыбнулся и, прожигая Курамочи взглядом, добавил: — А что, ты тоже хочешь? — Нет! — слишком резко выпалил тот. — Просто слухи ходят, и мне было интересно… Ре-сан встал. — Понятно, — он хлопнул два раза кулаком в перчатку, — идем. Курамочи молча последовал за ним, и только через несколько секунд до него дошло. «Правда?!» Он надеялся, что успокоится, но после этого странная новость не давала покоя ему еще больше. Он, конечно, пытался выкинуть это из головы, ну целуется, и что с того? Но с каждым новым днем этот факт волновал его все больше. К тому же, Миюки, как назло, постоянно напоминал о нем, а Ре-сан нашел себе новую тему для шуток. Впрочем, причин шутить бы не было, если бы Курамочи перестал постоянно пялиться на его губы. Спустя какое-то время, в один из тех дней, когда Миюки особенно раздражал, Курамочи медленно выхаживал по коридору, погруженный в свои раздумья. Он столкнулся с Исашики и капитаном и неожиданно понял, что забрел на этаж третьегодок, даже не заметив этого. — О, если ты ищешь Реске, он в классе, — объявил Джун, указав на открытую дверь, после чего побежал за Юки. — Эй! Ты чего меня не ждешь? — Я шел медленно. — Мог бы и остановиться! И оба скрылись за углом. Курамочи медленно повернулся, посмотрев внутрь класса. Ре-сан сидел за партой и что-то записывал. Почувствовав на себе чужой взгляд, он поднял голову. — А, это ты, — проговорил он и снова вернулся к записям, — чего хотел? Возможно, если бы Реске не заметил его, если бы он не задал этот вопрос, Курамочи бы просто прошел мимо. Но обстоятельства сложились по-другому, и, глубоко выдохнув, он уверенно зашел в класс и закрыл за собой дверь. Правда, стоило ему подойти к Ре-сану чуть ближе, как всю уверенность ветром снесло. — Ре-сан. А ты… — заметно волнуясь, проговорил он, сел за парту перед семпаем и, вцепившись пальцами в спинку стула, продолжил: — Ты не мог бы поцеловать меня? — Так все-таки ты хочешь получить поцелуй от своего милого семпая? — с улыбкой протянул Реске, не отрываясь от записей. Курамочи бы ответил, что Ре-сан вовсе не тот человек, которого можно назвать милым, но он был слишком зациклен на собственных словах. Реске перестал записывать, приподнялся на кистях, приблизившись, и негромко произнес: — Закрой глаза. Курамочи послушно зажмурился. Несколько секунд Ре-сан задумчиво разглядывал его лицо. Его мучили некоторые сомнения, но в конце концов он так и не задал вопроса, который должен был, и просто поцеловал его. Отстранившись, он как ни в чем не бывало вернулся к записям. — Сп… Спасибо… — пробормотал Курамочи, после чего встал и вышел, закрыв за собой дверь. Как только он ушел, Ре-сан остановился, прикрыл рот ладонью, беззвучно, а потом и в голос рассмеявшись. Йоичи так забавно покраснел. Стоит ли говорить о том, что даже после этого поцелуя Курамочи не успокоился? Теперь он понял, что имел в виду Миюки, когда говорил «мягкие губки». Теперь каждый раз, когда он смотрел на Ре-сана, он повторял про себя это словосочетание. Реске уже начало надоедать такое пристальное внимание, поэтому он выдохнул с облегчением, когда Йоичи, будто невзначай, поинтересовался: — Ре-сан, а было у тебя такое, что кто-то возвращался к тебе? — Если хочешь, просто попроси, — эти слова задели Курамочи больше любого другого ответа. Он опешил и долго и напряженно смотрел на семпая, потом подошел почти вплотную, закрыл глаза и сказал: — Поцелуй меня, пожалуйста… Реске оглянулся по сторонам. По крайней мере, в этот момент в раздевалке не было никого, кто бы их заметил. Убедившись в этом, он подхватил шорт-стопа под подбородок и притянул к себе. Поцелуй вышел более долгим, чем в первый раз, но в остальном не отличался. Приоткрытые губы и взгляд, жаждущий продолжения, не понравились Ре-сану, и он отодвинул от себя кохая. — Довольно с тебя на этот раз. Спустя неделю и еще несколько таких же поцелуев, Курамочи, даже не задумываясь, подошел и просто поцеловал его, не говоря ни слова. Ре-сан вздрогнул и резко оттолкнул его от себя. — Не наглей, — раздраженно проговорил он, отвернувшись, — целую я, а не меня. — Прости… — протянул Курамочи, удивленно рассматривая его покрасневшее от смущения лицо. — А почему ты не хочешь, чтобы целовали тебя? — поинтересовался он позже, когда они шли в сторону общежития. — Потому что мне это не нравится, — объявил Реске. «Я бы так не сказал», — мысленно возразил Курамочи. — Не похоже на причину, — сказал он вслух. Ре-сан промолчал. Но через какое-то время все же ответил: — Тот, кто целует, влюбляется в меня. Курамочи хмыкнул. — Разве, если человек тебя целует, это не значит, что он уже влюблен? — с усмешкой переспросил он. Потом густо покраснел, резко отвернулся и пробормотал: — Забудь. — Нет, нет, это очень интересная теория, — ухмыляясь, подначивал его Реске, — продолжай. Впрочем, сказав это, он тоже замолчал. Ре-сан был слишком смущен для колкостей. Но даже после этого неловкого разговора просьбы Курамочи не перестали поступать. — Онии-сан… — пролепетал Савамура, что-то завороженно представляя. Харуичи выглядел смущенным и озадаченным, Миюки — довольным собой. Вдруг дверь открылась, и зашел тот, о ком они говорили. Савамура тут же решительно обратился к нему: — Онии-сама, пожалуйста, примите честь наградить меня первым поцелуем! Ай! Проходя мимо, Реске стукнул его ладонью по голове. — Я не краду первые поцелуи, — объявил он. — Аники! Так это… — Хм? — он остановился и посмотрел на младшенького, злорадно ухмыльнувшись. — Хочешь поцелуй от братика? — Нет! — Харуичи вспыхнул, как фейерверк. Переодевающийся за рядами шкафчиков Курамочи невольно подумал: «Но мой ты украл». Постепенно легкие поцелуи вышли из-под контроля. Все началось с того раза, когда Йоичи после того, как Реске отстранился, потянулся, ненастойчиво поцеловав его еще разок, а потом так же легко и ненастойчиво еще раз, и еще раз, и еще раз, а потом было совсем не легко и очень настойчиво. Иногда Курамочи позволял себе лишнее и сам целовал Ре-сана, но заканчивалось это всегда плачевно. К сожалению для Реске, даже нехилые удары и опасные угрозы не могли заставить Курамочи перестать. Ему просто безумно нравилось наблюдать за тем, как Ре-сан краснеет. — Ре-сан, — обратился он к семпаю после очередной партии в приставку, — а поцелуй меня… в шею. — Обойдешься, — отрезал Реске. — Тогда можно я тебя? — весело предложил шорт-стоп, придвинувшись ближе. Алеющие уши и скулы Ре-сана вызывали в нем детский восторг. Видимо, Реске был в курсе своей слабости, и именно по этой причине не любил, когда целовали его, и, выяснив это, Курамочи не мог отказать себе в этом невинном удовольствии. Конечно, ровно до тех пор, пока голос Ре-сана не становится слишком зловещим. — Не угрожай мне, — мрачно процедил Коминато. Йоичи хихикнул. Он угрожает Ре-сану поцелуями. Реске рассерженно сверкнул глазами. С каждым днем Курамочи становился все наглее, и это раздражало. Ре-сан бросил джойстик и стремительно приблизился, некоторое время сосредоточенно смотрел в глаза шорт-стопу, а потом опустился к шее и поцеловал. Отстранился — ему показалось это недостаточным — и поцеловал еще раз, прикусил немного солоноватую кожу и напоследок облизнул кончиком языка. Вдруг Курамочи перехватил его за талию, заставив лечь на спину и, нависнув сверху, ухмыльнулся и негромко объявил: — Теперь я. — Я же сказал, нет, — сердито заявил Реске, отталкивая его от себя. — Ре-сан, уже без разницы, — спокойно ответил Йоичи, — потому что ты весь-весь… покраснел, как помидорка. На самом деле это была ложь. Но после этой лжи Ре-сан действительно покраснел и, плюс, потерял мотивацию к сопротивлению. Курамочи медленно приблизился и, щекоча дыханием ухо, прошептал: — Прямо пунцовый, — потом легонько укусил за мочку. Реске закрыл глаза запястьем руки. Он вдруг вспомнил, какое лицо было у Курамочи, когда он поцеловал его в первый раз, и эта мысль немного успокаивала. Йоичи тем временем провел кончиком носа по шее вниз, вдыхая дурманящий запах, потом легонько чмокнул семпая в шею и отступил. — Сыграем еще раз? — спросил он, взяв в руки джойстик. Ре-сан сел и посмотрел на него, как на идиота. Тот притворился, что не заметил этого, и беззаботно улыбнулся. Недолго думая, Реске обхватил шею кохая рукой и без каких-либо романтических намеков потянул его на себя. — Ре-сан! Задушишь! Задушишь! — хрипел Курамочи, пытаясь выбраться из захвата. Через несколько дней на утренней тренировке Йоичи невозмутимо попросил семпая, указав на внутреннюю сторону бедра: — А поцелуй меня сюда. Это был опасный ход. Чего только стоила улыбка Ре-сана после того, как он это услышал. А его слова вообще в художественной форме выразить нельзя. В общем, весь день Курамочи ходил слегка расстроенный таким резким отказом, но надежды не потерял и после вечерней тренировки попросил снова. — Еще раз скажешь это, и я тебе врежу, — недоброжелательно улыбнувшись, ответил Реске. — Поцелуй, — невозмутимо повторил Йоичи. У Ре-сана дернулся уголок губ. — Ты сейчас доиграешься, — процедил он, еле сдерживаясь. Курамочи притянул его за бедра, заставив подойти вплотную и встать между его коленей. Со скамейки, на которой он сидел, он смотрел на Ре-сана, лукаво сверкая глазами. Тот улыбался, но его взгляд говорил: «Давай, скажи еще хоть слово. Я тебя убью». Йоичи, казалось, именно этого и добивался. — Так поцелуешь? — после этой фразы он перехватил коленку Реске, которая определенно намеревалась врезаться ему в ребра, схватил семпая за запястье руки, которая только что абсолютно точно была сжата в кулак и хотела сломать ему нос, резко потянул на себя, потом другой рукой обхватил Ре-сана за талию и завалил на скамейку, прижав сверху. Курамочи поцеловал связку у колена Реске и довольно ухмыльнулся. Просто завалить Ре-сана на скамейку было бы слишком скучно. Заблокировав руки, которыми Коминато все еще отбивался, и игнорируя льющийся на него поток брани, Курамочи приблизился почти вплотную. Последние слова слетели с губ Ре-сана, и он замолк и, нахмурив брови, нетерпеливо уставился на кохая. — Ре-сан, я… — Йоичи вдохнул и на выдохе закончил: — Хочу расцеловать тебя всего. После этого неожиданного признания наступила звенящая тишина. Некоторое время Ре-сан немного удивленно смотрел на него, потом отвернулся, пробормотав что-то невнятное и покраснев так, как не краснел до этого никогда. — Воу-воу-воу, парни, вам нужна отдельная комната! — наконец подал голос стоящий все это время, оперевшись плечом о шкафчики, Миюки. Он негромко, но очень довольно рассмеялся. Курамочи и Ре-сан сели на скамейке, оба не особо обрадованные появлением кетчера. Кадзуя сделал пару шагов, пройдя к своему шкафчику, но не открыл его. Остановился, взглянув на шорт-стопа, и буднично объявил: — Кстати, совсем забыл тебе сказать. Ре-сан никогда и никого не… — закончить Миюки не успел, потому что его ударили в живот, потом больно скрутили и начали угрожать. Все это время он смеялся, и с каждой секундой ему становилось все веселее. Курамочи даже стало интересно услышать конец этой фразы, которую Ре-сан определенно не хотел, чтобы кто-либо услышал. — Ладно, сдаюсь! — не выдержал Кадзуя очередной атаки. Он начал переодеваться, что-то весело напевая себе под нос. Реске время от времени подозрительно смотрел на него, проверяя, не собирается ли он опять заговорить. Миюки не говорил. Курамочи выглядел озадаченным. Переодевшись, кетчер направился к выходу. Но на полпути остановился, повернулся и сказал, обратившись к Йоичи: — Ре-сан никогда и никого не целует дважды. После этой фразы Миюки поспешил унести ноги, впрочем, в этом не было необходимости. Конечно, Ре-сан тут же ринулся за ним, но Курамочи его остановил. И из раздевалки, где больше никого не было, они еще долго не выходили.