Cyanide and happiness

      Учебный год наконец-то близился к своему завершению. В последнюю неделю занятий почти не было, учителя, как и подростки, впадали в ленивый летний анабиоз. Вполуха слушая ворчание ДеМартино, Дарья и еще несколько ребят помогали убирать кабинет истории. Джейн была неподалеку, но в разговор не вступала, от чего на душе было совсем не спокойно. Однако, что делать Дарья не знала и просто на автомате складывала книги по коробкам в паре с Джоди, которая тактично не задавала вопросов, за что Дарья была ей бесконечно благодарна. Казалось, только ленивый не обсуждал личную жизнь Дарьи и Джейн; Сэнди и Стейси мгновенно раззвонили увиденное на парковке всей школе.       — Спасибо, что помогаете убрать класс на лето, я даже почти забыл, что большинство из вас так ничего и не выучили за целый год, — брюзжал ДеМартино, нервно тараща глаза, так, что они, казалось, выскочат из орбит.       — Неправда, я научилась спать сидя, — усмехнулась под нос Дарья. Джоди слегка улыбнулась. А Дарья вздохнула, прижимая к груди стопку пыльных учебников по новейшей истории. Джейн продолжала ее игнорировать. Все становится все более печальным, подумалось девушке. Еще мелькнула мысль, а закончен ли их злосчастный эксперимент или все-таки Джейн просто обижена. Точнее, серьезно обижена.       Кевин и Бритни суетились над картой, сзади наседал ДеМартино. Дарья рассеянно наблюдала за ними, уже предполагая вероятный исход событий. Что-либо делать вместе с нервным учителем истории за спиной было довольно-таки сложной задачей. Так или иначе, случилось то, что должно было — треск раздираемой бумаги и Бритни приземляется на пол, сжимая в руке кусок карты. Хах, сейчас начнется… Учитель схватился за голову, предварительно издав рычащий вопль, в котором слышалось что-то среднее между отчаянием и отвращением.       — Господи, — он выразительно зажестикулировал, — почему я не родился во время чумы или у подножия вулкана?! Почему я выжил, вырос и возмужал только для того, чтобы угробить свой потенциал и стать учителем?!       ДеМартино воздел руки к потолку, снова мученически зарычал и спрятал лицо в ладонях. Дарье было почти жаль его, но не настолько, чтобы удержаться от комментария:       — Его бы на курсы профориентации, лекции читать.       Джоди рассмеялась, Джейн и головы не повернула. Ситуацию срочно нужно было спасать. Дарья едва дождалась окончания уборки, как попало распихав оставшиеся книги, и нагнала подругу в коридоре.       — Кажется, наконец я поняла, что такое быть Лейном, — надо же было хоть как-то завязать разговор. Джейн равнодушно возразила:       — Не может быть, еще только полдень, а ты уже встала.       — Я имею в виду полное отсутствие родительской опеки. Мои так заработались, что забыли подписать меня на какую-нибудь летнюю работу. Я превращаюсь в тебя.       — Какая ирония. У тебя нет планов на лето, а у меня они есть, — все так же равнодушно ответила Джейн. От тона повеяло зарождающимся раздражением и нежеланием продолжать разговор. На фоне всего происходящего в ее жизни, у Дарьи совершенно вылетело из головы, что Джейн собиралась уехать в колонию художников.       — Ты все-таки отправишься в Эшфилд? — Дарья почувствовала себя донельзя глупо. Не рассчитывала ли она, что Джейн изменит свои планы? Да и с какой стати ей это вообще делать. Тем более, что она ее не то, что видеть не хочет, даже разговаривает сквозь зубы. Дарью моментально охватило уныние, она понуро опустила плечи.       — Получается так, — ответила Джейн. Наконец посмотрев на Дарью, она изогнула левую бровь и прищурила глаза. — Почему мне сейчас кажется, что ты чего-то ждешь от меня?       Дарья ничего не ответила, с трудом выдерживая рассерженный взгляд и чувствуя внутри зарождающееся отчаяние. И почему нельзя хоть немного расслабиться, пока какой-нибудь супергерой не справится со всеми ее проблемами… Синие глаза напротив начали оттаивать и в них появилось что-то почти обжигающее.       — Черт, — вдруг прошипела Джейн под нос, быстрым взглядом оглядела полупустой коридор и впихнула не ожидавшую этого Дарью в ближайший кабинет. Джейн, скинув сумку на пол, прижала девушку к стене.       — Что ты.? — Дарья и сама не поняла, когда насмешливые алые губы оказались так близко к ее лицу. Джейн положила руку на ее затылок и в этот же момент их губы сомкнулись. И это казалось таким естественным и необходимым, что Дарья ответила на поцелуй, тихо радуясь, что ее подпирает стенка. Стыдно признаться, но ноги едва ее держали. Джейн целовала горячо и жадно, будто в любую секунду ожидая протеста. На секунду она прервала поцелуй и взглянула на девушку, которая совершенно разомлела, затем довольно улыбнулась. Ее губы снова прижались к чуть обветренным губам Дарьи, уже более нежно и неторопливо, руки сжимали ее пальцы, будто у той были силы (желание?) сопротивляться. Сердце бешено билось, и Дарья оторвалась от Джейн, стараясь не смотреть в ее довольные, чуть прищуренные глаза.       — Я была немного не готова, — зачем-то сказала она, чувствуя заливающий щеки румянец.       — Заметно. Но я не это ожидала услышать, — усмехнулась Джейн, опираясь одной рукой о стену и, в силу своего роста, слегка нависая над Дарьей.       — «Ты целуешься лучше Тома» подойдет? — съехидничала Дарья, приподняв бровь. Эффект, правда, не был произведен. Маска невозмутимости сползала, внутри было слишком горячо и весь этот суматошный комок эмоций, жгущий Дарью изнутри, вырывался наружу.       — Ты гений по части комплиментов, Дарья, — закатила глаза Джейн.       — Спасибо.       — Кстати, ты тоже, — решила не оставаться в долгу Джейн.       — Что?       — Целуешься лучше Тома, — усмехнулась Джейн и снова поцеловала девушку, тесно прижимаясь к ней своим телом. Дарье казалось, что быстрее ее сердце просто не сможет биться и еще чуть-чуть и она не выдержит этого всепоглощающего ощущения, от которого бросало то в жар, то в холод и стучало в ушах.       — У, какая пикантная ситуация… — раздался знакомый противный голос, и Дарья выскользнула из объятий Джейн. Та закатила глаза и поморщилась. Тошнотик собственной персоной. Он немного нервно потирал руки, а глаза его плотоядно блестели — не каждый день такое увидишь не в качестве эйч-ди.       — Теперь мне ясно, — продолжал тот, усмехаясь, — почему вы, милые дамы, не внимали моим попыткам к ухаживаниям. Выходит, слухи не врут… А если я приглашу на свидание вас обеих, ммм? Какая страсть, я готов смотреть на это вечно.       — Подсказать сайт? — съехидничала Джейн, затем подарила Руттгеймеру уничтожающий взгляд. Тем временем Дарья, обретя контроль над своими подкашивающимися коленями, пулей вылетела из кабинета, и она вряд ли смогла бы найти логическое объяснение своему бегству. И Тошнотик тут не при чем, он всего лишь оказался подходящим прикрытием ее побега. И Дарья быстро увеличивала расстояние между собой и Джейн. Мысленно признав, что сглупила, она все же не остановилась, все еще чувствуя вкус губ девушки. Мысль о случившемся заставила покраснеть, а внутренности связаться узлом. Внутри было слишком много всего, бестолково размышляла Дарья, перейдя на шаг и пытаясь восстановить нормальное сердцебиение. Все это было страшно. Слишком уж отличалось от обычного функционирования эмоциональной сферы. Даже опасно отличалось. То, что она оставила Джейн одну, и та, скорее всего, либо зла как черт, либо еще сильнее обижена, больно ударило по совести и оставило отвратительный осадок.       В последующие дни Джейн в школе не появлялась. Дарья приходила к дому Лейнов, но ее встречала закрытая дверь, хотя из подвала доносилось характерное звучание «Мистической спирали». Джейн должна была уехать через день на выходных, но на контакт она выходить не спешила. Точнее, просто не хотела. Дарья все больше впадала в уныние и нещадно корила себя за трусость или как это еще назвать…       Набравшись храбрости, Дарья позвонила подруге в пятницу, Джейн подняла трубку, и Дарья так удивилась, что первые секунд пять не знала, что сказать. Потом выдавила «Мне кажется, нам нужно поговорить», получив в ответ крайне нелестное «оставь меня в покое» и короткие раздражающие гудки.       Вдобавок и мама решила внести свою лепту в то, чтобы сделать лето Дарьи невыносимым. Мистер-носовой-платок и выводок детей в лагере под названием «Плакать — это нормально», наверное, это филиал ада на Земле. Будто страданий от молчания Джейн не хватало. Что еще более вводило Дарью в пучину самоуничижения, так это неспособность разобраться в себе, своих чувствах. Или даже неспособность эти самые чувства принять. Они страшили ее, и она не знала, удержится ли она от бегства в следующий раз. Да и будет ли он, этот следующий раз. «Ты вляпалась, Моргендорфер, и серьезно» — тоскливо размышляла Дарья в свой последний свободный день.       И, сидя рядом с ДеМартино, в набитом «чувствительными» детьми автобусе, одно Дарья знала точно — у нее достаточно времени, чтобы во всем разобраться. И еще — это будет очень долгое лето.