Treak-or-Treat

      Тишина всегда помогала сосредоточиться, но Донателло не ощущал прежнего спокойствия, чтобы всерьёз заняться работой. В мыслях всё ещё всплывала жалость, написанная на лице Микеланджело, когда Дон ушёл, в силу своей занятости отказав ему в просьбе. Гениальный мутант с треском провалил тест на самого лучшего брата и теперь жалел об этом.       Он подошёл к двери, чтобы убедиться, что Майки не останется в стороне и обязательно найдёт себе компанию на Хэллоуин. Но Рафаэль тоже не стал соглашаться. Это заставило черепаху чуть вжаться в панцирь. Теперь ему совершенно не хотелось, чтобы Лео сдался под напором любителя нунчак и цепей, и они оба покинули логово.       Но как бы Донателло ни молил черепашьего Бога о помощи, Леонардо не стал возражать. Судьба всех четверых мутантов решилась в один момент, и это одновременно успокоило и заставило задуматься.       Успокаивал тот факт, что лидер сумеет позаботиться о младшем напарнике, а тот, в свою очередь, будет не против провести вечер в компании любимого старшего брата.       Задуматься пришлось о своём собственном положении. И если интуиция не шутила, то его «любимый старший брат» должен был заглянуть сразу после того, как убедится в том, что они остались в логове наедине.       — Так, Донателло, — похлопав себя по щекам, умник круто развернулся и подошёл к письменному столу, где лежали его записи. — Ты хотел работать, вот и не сиди без дела.       Отрезвляющая речь вернула большую часть самообладания, и мутант со вздохом опустился на стул, раскрыл записную книжку ровно на том месте, где остановился, и занялся изучением записей.       Беда подкралась незаметно.       — Сладость или шалость? — послышалось над самым ухом.       Дон почувствовал, как в груди что-то ёкнуло, бухнуло в животе, а по спине прошёл холодок. И всё это в один момент. Тихий смешок существа позади вернул мысли и чувства в своё русло. Пытаясь не выдать себя с потрохами, подросток кашлянул и, не отрываясь от строчек, ответил:       — Ты повторяешь ту же ошибку, что и Микеланджело. Скажи спасибо, что я не такой впечатлительный, как ты, Раф.       Однако его серьёзный тон не убедил Рафаэля, через плечо разглядывавшего чертежи, которые ему так и не удалось рассмотреть на диване.       — И это мне говорит черепаха, чуть не отбросившая панцирь от испуга, — умело парировал темпераментный мутант. — Ну и чем же мы займёмся?       Ловко выставив шест перед лицом брата, собиравшегося вот-вот сделать что-то непристойное, Донателло заставил его сбавить обороты и сухо произнёс, в мыслях ругая себя за это:       — Я буду работать над научным проектом. И мне нужно сосредоточиться, чтобы успеть закончить до утра.       Сказать, что Рафаэль опешил — ничего не сказать. Он прекрасно видел, как младший смущённо прятал лицо всякий раз, когда старший брал все обязанности на себя. И как сдавался после парочки метких слов в его адрес. Но сейчас всё разворачивалось по другому сценарию. Ещё ни один проект не был так важен, чтобы «малыш Донни» отказался от удовольствия обменяться парой поцелуев.       А теперь этот посох. Если он пытается избегать его, то так бы и сказал. Зачем прикрываться бесполезными бумажками и непонятными схемами?       Прежде чем Раф успел возразить, Донателло слегка отодвинул его локтём и потянулся к дальней папке с бумагами, отрезав, по его мнению, завершающим:       — Если ты не против, я займусь делом.       «Сдаваться» — не то слово, которого придерживался темпераментный подросток. И теперь оно особо отошло на второй план. Этот гениальный чудик собирается просиживать панцирь за каким-то научным проектом всю ночь. В канун Дня всех святых. И если это действительно так, то Рафаэль был обязан не позволить случиться подобному, как и всякий раз. Пускай сегодня это особенно сложно сделать, но если черепаха не добьётся положительного результата — пиши пропало.       Словно предугадав действия решительного старшего брата, Донателло едва выскользнул из объятий последнего, для чего пришлось подняться со стула. Желание хоть один раз ослушаться крепыша и пойти своим путём зашкаливало и не давало плясать под одну и ту же дудку. В конце концов, он не тряпка, не игрушка в чужих руках, а такой же мутант. Именно с этими мыслями он собрал нужные для проекта бумаги и выскочил из комнаты.       — Значит, всё-таки шалость? — съязвил Раф и последовал за непослушным братом.       Дон нашёлся на диване рядом с учителем Сплинтером. Хороший ход. Но Рафаэль уже знал, как именно распорядиться своим темпераментом, чтобы добиться положительного результата.       Ниндзя достал свой сай и, раскручивая его в руке, не спеша подошёл к телевизору, заслоняя оной.       — Сын мой… — начал было Сплинтер, как Раф поспешил объясниться, краем глаза поймав на себе взгляд младшего брата:       — Учитель, решите наш с Донателло спор: он говорит, что ему нужно закончить какой-то очень важный проект, и собирается делать его всю ночь. Я же хотел, чтобы Донни отправился спать и уже с утра на свежую голову мог полностью окунуться в свою работу. Кто из нас прав?       — Полагаю, что ты, Рафаэль. Разумеется, если его сну никто не будет мешать.       Мутант прекрасно понял, что имелось в виду, но другого способа заставить упрямую черепаху забыть про научную жизнь ещё не нашёл.       Между тем учитель попросил вернуть телевизор, чтобы он «мог насладиться созерцанием вечерней телепередачи», и Рафу пришлось уступить. Сжимая рукоять клинка в руке, он напряжённо думал, что ему делать. К счастью, Дону надоели все эти разговоры.       Нервно отбросив в сторону материалы для проекта, подросток подошёл к темпераментной черепахе и смело заявил:       — Тогда устроим тренировочный бой. Если побеждаю я — ты забываешь о том, что я существую, когда по-настоящему занят.       Решительность Донателло заставила трухнуть, но Рафаэль умел держать себя в руках в подобных случаях. Слова были встречены нахальной ухмылкой.       — А если я?       Ниндзя в фиолетовой бандане молчал.       — А если я, то ты, Донни, ночуешь у меня, - и, чтобы убрать все подозрения и смягчить удивление учителя, сидящего рядом и обратившего полный возмущения взгляд на сыновей, добавил, — Чтобы… э-э… лично проследить, что ты и пальцем не притронешься к этим бумажкам.       Такой ответ, кажется, устроил всех присутствующих, и братья, вооружаясь на ходу, отправились в тренировочный зал. Сочувствуя своей утрате в виде пропущенной серии хорошей мелодрамы, Сплинтер отправился наблюдать за боем нерадивых детей.       Начиналось всё как можно более эстетично: соперники в знак уважения поклонились друг другу и встали в стойку.       Первым, как часто и случалось, стремился напасть Рафаэль. Его выпады едва удавалось сдержать, но сегодняшнее отношение к бою заставило Донателло быть в десять раз осторожнее, ловчее и сильнее. Для него это была битва не на жизнь, а на смерть. Как, впрочем, и для его партнёра по спаррингу.       Блок.       Ещё один.       Резкий выпад.       И рассерженный выдох — опять мимо.       Донателло не понимал, что ему не хватает, чтобы одержать победу. А Рафаэль не только понимал, но и пользовался этим.       В какую-то секунду он особо напористо налегал саями на посох бо, которым ставил блоки Дон. Да так, что последнему пришлось отступить на шаг. Затем на два. Оказавшись ведомым, а не ведущим, младший брат перехватил инициативу и перешёл в наступление, но поздно заметил, что второй сай осторожно коснулся его подбородка и будто кончиком острия щекотал его.       Вспыхнув, подросток отскочил назад.       — Т-ты со мной заигрываешь? — зашипел Донателло, осторожно коснувшись пальцами своего подбородка.       Рафаэль только ухмыльнулся в ответ и продолжил нападение, пользуясь замешательством оппонента и тем, что Сплинтер отвлёкся на телевизор, удобно поместившийся в проходе.       Трюк не удалось проделать во второй раз. Однако, в третий Дон слишком поздно спохватился, после чего вспыхнул ещё сильнее и окончательно смутился, пытаясь скрыть это возмущением:       — Раф, нет.       — Раф, да, — передразнивал брат.       — Это же брачные игры черепах, не так ли?* З-зачем ты это делаешь?       — Чтобы показать тебе, — говоря это, Раф, наконец, нашёл открытое и незащищённое место противника, опрокинув того на живот и усевшись на панцире, — кто здесь главная шишка.       Подошло время рекламы и учитель Сплинтер вновь повернулся к боровшимся. Победа старшего сына была ожидаема, но решимость младшего бороться до конца могла принести свои плоды, если бы только он постарался. Именно это объяснял мастер ниндзюцу, прежде чем отправиться к телевизору.       Обрадованный своей победой Рафаэль даже помог проигравшему отнести все важные записи обратно в комнату, а затем, как официальный победитель, взвалил потенциальную «жертву» к себе на плечи, донёс до своей кровати и посадил на нёё.       Освободившись от оружия и масок, черепахи забрались под одеяло и долго молча смотрели друг на друга. Раф — нагло и победно, словно завоевал весь мир. Дон — обиженно и сердито.       — Это нечестно, — наконец, прерывая игру в «гляделки», процедил сквозь зубы Донателло, отворачиваясь к стенке.       — Это шалость, — ответил Рафаэль, касаясь пальцами панциря напротив и медленно поднимаясь выше, к шее.       Ответной реакции он так и не дождался. Вот это было действительно нечестно. Темпераментный мутант поспешил это исправить, но стоило ему только чуть-чуть заглянуть в лицо брата, как губы его растянулись в улыбке, оставив невидимый след на щеке «малыша Донни». Раф приобнял его и, опустив голову на подушку, тихо рассмеялся.       Донни уже спал.