***
Время шло, Хакён по-прежнему спал. Я ушел с головой в учебу, чтобы оградить себя от плохих мыслей. Просыпаясь, я каждое утро заходил к джинну, в надежде, что сегодня он очнется. Приближалось рождество, я думал справлять его в квартире Хёка, вдруг Хакён проснется в закрытом пустом доме? В конце концов макнэ убедил меня ехать к родителем и побыть с ними в такой праздник, сам он собирался к своим. Сказать честно, ничего не могло поднять мне настроение. Я был взвинченный, все время смотрел на время и заглядывал в пропущенные, вдруг мне позвонит Хакён, чтобы узнать, где я? Родители заметили это, списали на мою рассеянность. Они часто спрашивали, есть ли у меня девушка, я говорил, что есть, рассказывал им о "ней", придумывая на ходу дополнительные факты. Не мог же я сказать им, что она не учится и не работает. Они были довольны моим выбором и теперь просили, чтобы я их познакомил, на что я заверил, что как только — так сразу. На крайний случай у меня была Джию, которая уж точно подыграла бы мне. После Рождества всё снова вернулось на свои места: учеба, зубрежка, сон; учеба, зубрежка, сон. Я даже чувствовал, как становлюсь вторым Санхёком, он ведь именно так живет уже который год. — Хёк, тебе никогда не хотелось пойти потусить? — как-то раз, в день особенной скуки, я решил устроить мелкому день вопросов. — Нет, мне это неинтересно. — Ну да, ты же у нас книжный червь. — Это лучше, чем каждый день менять девушку, бухать в клубах и блевать в общественных туалетах. — макнэ решил напомнить мне, как я жил до отношений с Хонбином. — Это да. — кивал я, принимая поражение в споре, который даже не успел начаться. Через пару месяцев Хакён начал приходить в себя, при чем лучше бы он и дальше спал. Каждый раз он резко вскакивал с кровати, кричал "Заткнитесь!", закрывал уши и отключался. Такое происходило довольно часто, я ничего не понимал, пока не съездил к Хонбину, чтобы поговорить с его джинном. — Дже, он очень странно себя ведет. — Скажи спасибо, что вообще начал просыпаться. — в тот день от веселого и доброжелательного Джехвана не было ничего, как объяснял Хонбин, тот сейчас всегда такой, это из-за домашнего ареста. — Но что мне делать? — В его голове орет около одного миллиона душ, молит, чтобы он отпустил их и так далее, что ты можешь сделать? Хакён должен научиться подавлять их, вот и всё! — Но... — Никаких "но", лучше иди и поговори с Хонбином, этот олень не выпускает меня из дома, чувствую себя букашкой в банке! — Это для твоего же блага. — Я задыхаюсь в четырех стенах, как вы это не понимаете? Бараны! — джинн с психами ушел в свою комнату, хлопнув дверью с такой силой, что со стен попадали все рамочки с сделанными Хонбином фотографиями. — Ты уверен, что всё еще стоит держать их взаперти? — Ага, только сегодня по дороге из колледжа двух Охотников видел, они точно кого-то выслеживают. У тебя как? — я и Хонбин сидели в его квартире, пили зеленый чай без сахара (кроме этой дряни, в его доме больше нечего пить) и жаловались друг другу на джиннов. — У меня пусто, хоть что-то успокаивает. — Повезло. Джехван говорит, джинны почти никогда не суются в Сеул, поэтому их тут от силы 4 штуки. Так что, если у твоего дома завелись Охотники, будь уверен, они по душу Ёна. Приехав домой, я остался сидеть в комнате джинна, чтобы успокоить его, если что. Играя в игрушки на телефоне, я не заметил, как быстро настал вечер. В тот день я впервые за пару месяцев услышал нормальный голос джинна. — Воншик? — Хакён? Ты как? — я бросился к его кровати. — Что вы со мной сделали? — он снова держался за голову. — Джехван дал тебе души, ты умирал. — Какой Джехван? — Парень Хонбина, он джинн. И это он вместе с Тэгуном спас тебя из той клиники, помнишь, ты рассказывал? — Ты пьяный? Не может такого быть. — Еще как может! Есть хочешь? По-любому хочешь, чего это я? Сейчас что-нибудь сделаю. Я бросился на кухню, в поисках еды. Решил, что чая с бутербродами ему пока хватит, и, поставив чайник, принялся мазать масло на хлеб, не заметив, как джинн пришел ко мне на кухню и сел за стол. — Сколько я спал? — он выглядел смешно: моя футболка, которая была больше его, голые ноги и взъерошенные волосы. — Не знаю, где-то три месяца. — Понятно. — Я рад, что ты в порядке. Джинн слабо улыбнулся, смущенно наклонив голову. Я поставил перед ним чай и разложил бутерброды на тарелку. — Ешь! Конечно, до тебя мне далеко, ну хоть что-то.***
Я не решался рассказать Ёну о нашем договоре с Тэгуном, зная, как много ссор из-за этого началось у Хонбина с Джехваном, поэтому решил оттягивать до последнего. Более того, пока Ён всё это время спал, мне и Санхёку пришлось сменить пароль на двери, чтобы джинн не мог выйти, на всякий случай мы сказали заветные цифры Чону, мало-ли. Вечером Хакён уже смеялся, расспрашивал меня о том, что произошло за это время и кто вытащил его из той больницы. Услышав всю историю, джинн был удивлен нашей командной работе. — Вот только... — Что? — Охотники, которые помогали... — Не беспокойся, Тэгун разобрался с ними. — Разобрался? — Да, их больше нет, — мне было неприятно произносить эти слова, они звучали слишком жестоко, тем более если учесть то, сколько усилий те Охотники приложили. Я не раз обсуждал этот поступок с Чоном, но тот уверял, что они помогали нам не только за деньги, но и с определенной целью, а именно — забрать обоих джиннов при первой же возможности, такова сущность Охотников.***
Все эти три месяца мне не хватало джинна как никогда, и сейчас, когда он был рядом, я чувствовал, что мне больше ничего не нужно. Единственное, что портило моё настроение, так это то, что на следующий день мне нужно на учебу. — Кстати, — я и Ён сидели на кухне, попивая чай. — Пока вспомнил, составь мне список продуктов, после того, как ты пролежал столько, я не могу отпустить тебя в магазин, и уж тем более не позволю таскать тяжести. — Мне не тяжело, я хоть свежим воздухом подышу. — Я каждые два дня проветривал твою комнату, чем тебе не свежий воздух? — отшучивался я. — Нет, правда, я схожу, не волнуйся. — Слушай, я ведь твой парень? — Да, — джинн удивленно вскинул брови, не понимая, к чему я клоню. — Значит, я тебе не чужой человек? — Не чужой. — Тогда почему я должен не волноваться? Я схожу, а ты отдыхай, пока я разрешаю, — я отставил кружку с чаем и откинулся на спинку стула, тем самым показывая, что наш разговор окончен. — Кстати, у тебя куча задолжностей. — Что? — Как что? У меня три месяца не было секса! — И как же ты терпел? — Хакён с лёгкой улыбкой грациозно поднялся из-за стола. — Ну, это было тяжело... Джинн моментально оседлал мои колени, прижавшись к моим губам. — Знаешь, я готов рассчитаться с тобой хоть сейчас, — хён заёрзал, стараясь устроиться поудобнее. — Знаешь, я готов хоть сейчас принять оплату в полном размере, — промычал я в поцелуй, чувствуя, как мой член мгновенно каменеет. Ён, явно заметив мою боевую готовность, прижался сильнее, выписывая бёдрами медленно-тягучие восьмёрки и стараясь каждый раз хорошенько проехаться по длине всего ствола, и я понял, что из-за столь долгого воздержания моя выдержка, кажется, вернулась в подростковые годы. Поэтому решив, что я ждал три месяца, но не обязан ждать больше ни секунды, я подхватил джинна под ягодицы, привставая, и усадил его на кухонный стол, чудом не задев наши чашки. Как только роли поменялись, старший покорно откинулся на локти, позволяя мне раздеть его. Он следил за моими действиями, закусив губу, и казалось, будто он немного нервничал. А когда я полностью освободил его от нижних предметов одежды и в предвкушении с нажимом прошёлся пальцами по напрягшемуся входу, Хакён дёрнулся и попытался свести клени, что в нашем положении было явно невозможно. — Извини, просто... Помнишь, я говорил тебе, что когда я умираю и впадаю в длительный сон, то даже вырезанные органы восстанавливаются. Так что, ну, ты понимаешь,.. — Ён даже покраснел, а я неверяще распахнул глаза. — То есть, мне выпала честь "надкусить" твою вишенку, — ухмыльнулся я, поигрывая бровями. Что ж, три месяца ооооой как стоили этого. — Дурак, просто буть нежнее, — нахмурился хён, но прекратил попытки закрыться. — Обещаю, — я расплылся в улыбке и навис сверху, мягко целуя сжатые губы моего вновь невинного парня и поглаживая внутреннюю сторону его бёдер. Джинн довольно быстро расслабился под ласками, разрешая углубить поцелуй и начиная постанывать мне в рот. Я отстранился, облизываясь, а потом резко подхватил его под коленями, сгибая длинные ноги и прижимая к его груди. — Поможешь? Хакён охнул, но сразу же подчинился, заменяя мои руки своими и удерживая себя в столь раскрытой позе. Довольный, я подмигнул ему и опустился ниже, целуя пульсирующее розовое колечко. Сверху вновь послышалось "оххх", на что я ответил касанием кончика языка, закружившего по постепенно расслабляющейся мышце. А потом скользнул им внутрь, вырывая из старшего пошлый стон на высоких нотах. Довольно скоро джинн стонал безостановочно, а его член стоял колом, чуть подрагивая. Я обильно смочил слюной один палец и осторожно надавил, медленно вводя в горячее тело, при этом перемещая губы на мошонку и втягивая нежную плоть в рот. Всё тело Ёна будто прошибло судорогой, и он замычал, насаживаясь на палец. Что ж, несмотря на регенерацию, он явно не потерял ни грамма чувствительности и тоже соскучился по всем прелестям единения, а я был только рад, что не сделаю ему слишком больно. Удостоверившись, что палец двигается свободно, я вынул его и облизал уже два, после чего скользнул ими внутрь, одновременно насаживаясь ртом на подрагивающий ствол. — Ммммм, Воншииик, — хён заелозил спиной по столу, не зная, в каком направлении двигаться. — Не могу больше, я хочууу.... — Какой развратный девственник мне попался, — хмыкнул я и приспустил штаны с бельём, размазывая собственную слюну по всей длине давно жаждущего внимания члена и приставляя головку к призывно раскрытому входу. — Готов? Хакён кивнул, зажмуриваясь, а я очень аккуратно толкнулся вперёд, входя лишь головкой и внимательно всматриваясь в лицо старшего. Тот заломил брови и приоткрыл рот буквой "о", которая становилась всё больше по мере того, как мой член всё глубже проникал внутрь. И когда мои бедра соприкоснулись с его, я был встречен очень довольным "ооо дааааа", поэтому начал сразу же плавно двигаться, хотя на самом деле хотелось втрахать сладкого хёна в кухонный предмет мебели и торжественно раздолбать обе чашки. И такая возможность предоставилась мне через пару минут, потому что джинн уже сам двигался мне навтречу, вцепившись руками в край стола и тяжело дыша. Я перехватил его ноги, устраиваясь поудобнее, и мощно задвигал бёдрами, с каждым толчком получая в ответ хриплый стон и наблюдая, как одна из чашек ползёт к краю. — Прикоснись к себе, — почти прорычал я, и Ён опустил одну руку на свой член, выгибаясь. Он заскользил кольцом из пальцев по всей длине, в то время, как я безрезультатно пытался подстроиться под его ритм, так как был уже на грани и мог лишь беспорядочно врываться в его тело. И когда мой в который раз ни капельки не девственный парень забился в оргазме, сжимая меня в себе до звёздочек перед глазами, я тоже сорвался, кончая под победный дребезг самоубившегося фарфора. — Ууууух, я бы многое отдал, чтобы каждый день срывать твою розу, — пробормотал я, чуть отдышавшись, и сразу же получил подзатыльник. — Мне нравилась эта чашка, ты должен мне новую, — заворчал джинн. — И я даже не допил свой чай, весь пол теперь мокрый. Надо убрать. — Всё потом, хён. Иди сюда, я отнесу тебя в душ. — Я не маленький, сам дойду. — Никуда ты сам не пойдёшь, — посеръёзнел я, сгребая старшего в охапку и направляясь в ванную под его протестующие вопли. Какой шумный хён. Надо срочно занять его рот.***