Фиолетовая чума: Ваас vs Убивашка

Когда Крис в полном восторге от успеха своей затеи слегка обустроился на корабле, он первое время не думал ни о чем, кроме завершения своих страданий несчастного беглеца и скитальца. И убраться бы ему подальше с Рук Айленда, сообщить немедленно Ральфу о том, что он жив, да оставить дядюшку расправляться с Ваасом и Хойтом. Только Крис всегда и все делал шиворот-навыворот, а клокотавшую в нем ненависть не заглушил бы трусливый побег в безопасные дали. К тому же его там никто не ждал. В целом свете у него оставался из родственников, пожалуй, только Ральф. Дядюшка-садист, которого он ненавидел. Это Ральф сделал его убийцей. Впрочем, за это юный мафиози только благодарил. Да, он убийца и преступник, не суперзлодей. Только почему же до сих пор такой жалкий? Безумно хотелось исправить эту мелочь, доказать себе и всем, что он крутой и сильный. Впервые за последнее время — через пару дней после разговора с капитаном — он рассматривал себя в зеркало, едва узнавая: осунулся, покрылся шрамами и бурым загаром, точно туземец какой-то. Острое лезвие опасной бритвы подравняло всклокоченную черную бородку, рука не дрожала. Но когда все же на щеке отметился легкий порез, Крис не повел и бровью. Тело пережило слишком много боли, преодолело каким-то непостижимым образом весь этот ужас, скитаясь в водоворотах амнезии и галлюцинаций на грани сумасшествия. И все же он добился своей цели. Не меньше половины команды было за него. Кто-то еще помнил Фрэнка, кто-то ненавидел Ральфа за его свирепый неуравновешенный нрав, который слишком болезненно напоминал племяннику манеры Вааса Монтенегро. Оба мафиози могли сорваться на крик от любой мелочи, врезать по роже, отрубить ухо или пару пальцев из-за плохого настроения. «Они все заплатят за то, что сделали со мной!» — озлобленно, но четко звучал в голове какой-то новый решительный голос. Крис все рассматривал себя в зеркале, пытаясь узнать этого нового человека, сопоставить с тем, что он наблюдал прежде. Не осталось ни глуповатого выражения лица, ни по-детски округлых щек. Скулы выделялись острыми пиками, губы истончились, глаза впали и лихорадочно блестели из-под черно-лиловой пелены холодной яростью хищника, готовящегося к атаке. Вот она — мечта Ральфа, вот каким он желал видеть племянника. Что ж… Семья Д’Амико так или иначе воспитала себе нового наследника. Никто не делает больнее, чем семья. Никто не способен вернее исковеркать личность, потому что человеку некуда бежать, особенно — за внешним благополучием, которое окружало детство Криса душным ватным коконом. Теперь же реальность жестко вмазала мордой в самую грязь, перевернула все восприятие. Теперь-то он был способен на все. «Ой ***, опять великий могун включился нахрен!» — усмехнулся голос из головы, который никуда не делся после восстановления своего статуса великого и ужасного суперзлодея. Хотя нет, Крис бы больше не стал рядиться в нелепый черный латекс. Убого, гротескно… И бессмысленно. Чтобы быть злодеем, костюм не нужен. Достаточно и автомата, достаточно, например, всадить нож в шею проводника или пойти против дядюшки, который и не подозревал о мятеже, рыскал в поисках Вааса где-то в районе Бэдтауна. Два психа, два маньяка. И Крис еще третий к ним присоединялся, очевидно. «Ты просто шизофреник, руки коротки обоих достать». — ***! Опять ты! — прорычал Крис, отвлекаясь от мрачного созерцания. Все же оставалась в нем природная нелепость. Но он рассчитывал от нее избавиться, он готовился вести под своим началом людей, прямо на остров, в кровавые джунгли. Высаживаться не хотелось, но он ведь решил, он выстроил восхитительный в своей омерзительности план предательства дядюшки-садиста. По капле заменяя клокочущим гневом, он вытравливал из себя неуверенность в своих силах. Не удавалось только прогнать голос из головы. «Как же ты меня прогонишь! Ты — это я, а я — это ты. На Рук Айленде со всеми так. Здесь все сходят с ума. Я тебе уже говорил, что такое Кровавый Угар? — хихикнул голос. — Да, были же денечки. Мы тогда чуть не подружились с Дейвом, упаси меня Годзилла. Ведь все началось с того дня, с того паршивого солярия». Крис нервно взлохматил отмытые жесткие кудри, схватился за лезвие бритвы, одолженной у капитана, срезал несколько прядей, которые упали в раковину корабельного умывальника. Душевая казалась крошечной, стены искривились и зарябили разноцветными психоделическими картинками, в мелькании которых вырисовывались уродливые образы чудовищ, как с граффити, как со страниц любимых комиксов — эта кислотная среда массовой культуры, эта отрыжка художества. Для таких, как он прежний. Теперь же он превратился в иное создание, не лучше и не хуже, хоть честнее в своем зле, но прошлое доносилось эхом. И при соприкосновении с ним взрывалась бомба ненормальных картинок. Остриженные кудри на дне замызганной зеленой раковины казались черными змеями, напоминая тех, что подползали к нему в душных зарослях. На это раз руки с лезвием дрожали, то ли от гнева, то ли от нахлынувших воспоминаний. Они гудели нестройным воем, подкашивая уверенность в себе. Крис поспешно вернулся к себе в каюту и бросился на койку лицом вниз. Почему-то хотелось плакать. Но он не умел, кажется, никогда не умел. У человека с шерстяным глухим сердцем нет слез. Их не было даже в тот день, когда он переродился в роли чудовища. Плакать о том, что сам натворил — бессмысленно. Наверное, все дело в этом. «Крис, ты убил собственную мать», — твердил Кровавый Угар, его личная шизофрения, отзвук искореженной совести. Или просто шиза. Этот голос возникал в голове, неожиданно, не к месту, но назойливо напоминал о том злополучном дне, о начале конца всего: империи наркобарона и психической нормальности. Да, убил, но все-таки непреднамеренно, из-за собственной глупости и несдержанности избалованного сынка, который при очередной ссоре что есть сил бил ногой по серому гробу элитного домашнего солярия. Мать злоупотребляла этой мерзкой штукой. Она всегда закрывалась в этой коробке, уходя от разговоров. Ей было наплевать, что чувствует Крис, она придумала себе удобную иллюзию о гибели мужа, от паранойи заперла сына в доме, чтобы не волноваться о его сохранности. И бессмысленно прожигала оставшееся огромное состояние. «Крис, но ты убил!» — Да заткнись ты! Кровавый Угар, ты за***л! Кровавый Угар — тупое прозвище, которое он сам себе придумал, когда с большим энтузиазмом поработал на отца подставной уткой для поимки «Бэтмена» и ненормальной девчонки, которые вырубали членов синдиката. Но закончилось все нелепо и жутко — «Бэтмена» сожгли, но и Фрэнка, отца, разнесли из гранатомета. Тот самый Дейв, как впоследствии выяснилось. Впрочем, Крис всегда мечтал занять место Фрэнка во главе семьи, даже примерялся к отцовскому столу в кабинете, тайком размахивал его именным пистолетом, хотя не представлял, как править, умея только швыряться деньгами. Но не при таких обстоятельствах он мыслил смену власти. Да еще мать потом, очевидно, тронулась умом, утверждая, что отец погиб при пожаре. Крис два года терпел этот невозможный бред, сидя фактически под домашним арестом, хотя он собственным глазами видел произошедшее на самом деле. А эта стареющая дура все твердила про какой-то пожар, растворяясь в косметологах и соляриях. С каждым днем скандалы становились нормальным бытом, хотя раньше все было не так. Впрочем, настоящей теплоты и человеческих отношений без лицемерия они не знали, никто из членов этой безумной семейки. Но они сосуществовали спокойно: отец высасывал деньги из Нью-Йорка на своем нелегальном бизнесе, мать тратила эти деньги, а Крис… Его просто все считали младшим и неразумным. И со временем это начало бесить, особенно после всего случившегося. «Но я — это ты! И после того случая ты тронулся», — твердил Угар. — Да, ***! На этом острове у всех ***ая шиза? «Все — это ты!» — отвечал сам себе тот, второй, который наивно считал себя супергероем, будто не помнил, что он фальшивая тварь, глупый костюм. С гибелью Фрэнка все начало трещать по швам, пока не дошло до того проклятого случайного убийства… Кто же знал, что проверенная система не выдержит пинков ногами со стороны разъяренного щуплого парня и закоротит. Странно, что Крис не получил удар током. Но об этом он, пожалуй, никогда не задумывался. Он вообще не любил думать и оценивать, поэтому не сразу понял, что натворил. В тот день стало ясно одно: он не супергерой, которым представлял себя с детства, окунаясь с головой в мир комиксов. Нет, ничуть, зато ему уготована роль получше: суперзлодей, ведь это у них в биографиях всегда прописывается какая-то нелепая драма с невероятно гадким исходом. С каким-то событием, после которого не остаться прежним. И он начал свой бессмысленный маскарад со всеми вытекающими. Черный БДСМ-латекс возник в качестве идеи, когда из шкафа покойницы выпали «атрибуты». Еще одна тайна проклятой семейки. Еще один повод ненавидеть. Всех! Абсолютно всех! И уходить куда подальше от реальности, существовать на грани бредовых картинок и настоящих криминальных разборок, но уже в качестве сверхзла. Он старательно уверял себя в том, что он суперзлодей, хотя иногда созданная иллюзия давала сбои, и в такие моменты становилось невыносимо, настолько, что хотелось выть. «Поэтому ты сбежал, убедил себя в избранности…» — вещал голос, тот, второй. Первый… нулевой. А шизофрения, оказывается, проявлялась неожиданно, раньше он за собой такого не замечал. Но как оказался на острове, как измотался, бродя по джунглям, то начал слышать. И то ли голос, то ли насмешки разноцветных птиц, то ли рев водопадов. Остров ли разговаривал, человек ли… Никто не стал бы копаться в его подсознании, но Крис, пожалуй, ненавидел себя, старательно отрицая это. Поначалу ему нравилась свобода, он буквально отрывался, получив состояние, снимал продажных девок, пробовал халявную наркоту и, разумеется, готовил план мести. Но потерпел фиаско, по нелепой случайности оказался на острове, чуть не погиб. Зато обнаружил, что на архипелаге Рук есть то, что ему требовалось: наркотики, то есть способ забыть все. Вот если бы только его не пытались снова убить… Опять выходило как-то нехорошо. И вот он сумел обрести власть. Малодушное и тоскливое чувство, которое теснилось в сердце при мысли, что вновь придется ступать на эту треклятую землю, отступало на второй план. Он достаточно одичал, чтобы возглавлять отряд наемников. Какое-то время Крис все же пролежал ничком, не желая двигаться. Он редко раздумывал и не сопоставлял факты своей биографии с какой-то моралью. Просто ужасно устал, измотался и измочалился посреди джунглей. Однако ожидал, когда сумеет отомстить. Так он отомстил Дейву: установил с помощью неплохих хакеров личность придурка в зеленом костюме, а потом вышел на его отца. Отец за отца — вот она, кривая ухмылка отмщения. И Крис тогда ощутил удовлетворение, когда увидел окровавленное тело безобидного старика, забитого насмерть подручными суперзлодея. Не ряжеными клоунами в латексе, а обычными громилами-бандитами. «Безымянным беглецом ты мне нравился больше!» — признался Кровавый Угар. Ах да, Крис все время забывал, что голос из головы — это он сам. Но в нем не обреталось и капли сожаления или раскаяния за то, что он творил. Таким ведь его воспитали. Остров довершил дело. Возможно, он превратился в такого же маньяка, как Ральф. И тем сильнее желал занять его место. Безумный дядюшка-крокодил всегда раздражал, в детстве вообще ужасно пугал. Маленького Криса ему старались не показывать совсем. Ральф был настоящим психопатом, при нем, еще в восьмидесятых, синдикат творил Нью-Йорка жуткие вещи. Правил Фрэнк, Ральф устрашал и уничтожал неугодных, расчищая брату путь к еще большему могуществу. Они запугивали мирных жителей и полицию, подкидывали репортерам изувеченные трупы тех, кто пытался проводить журналистские расследования, подкупали политиков. А потом затаились, достигнув почти вершины, Фрэнк обзавелся личиной почти добропорядочного бизнесмена, засел в шикарном небоскребе. Крис знал уже только такую жизнь. Ральфа же не отпускал пьянящий дух жестокости тех лет, за что он и попал в тюрьму. Когда по его приказу убили верного телохранителя Криса, помогавшего во всех суперзлодейских планах, то глубоко в сердце мальчишки залегла жгучая ненависть и понимание всей вероломной жестокости мира. Зачем Ральф убил? С какой целью? Якобы, чтобы никто не влиял на племянника. Или чтобы показать ему, какую власть имеет даже в тюрьме. Вопрос «зачем» периодически преследовал мистической загадкой. «Да, я понял, что значит убийство, понял, дядя», — только проговорил тогда Крис, и собственные слова нестройным гулом еще долго вертелись в голове. Тогда действительно что-то окончательно надломилось в нем, перевернулось. И вот он предстал тем, кем его желали видеть. Теперь, на этом корабле. Посреди разрываемых выстрелами джунглей. На палубе внезапно наметилось какое-то движение, разрозненные грубые голоса подсказывали, что происходит нечто неприятное, хотя и предсказуемое. Команда обдумала предложение восстать против нанимателя и разделилась на два лагеря. Крис немедленно вскочил, захваченный болезненным азартом от мысли, сколько человек сочли его достойной заменой Фрэнку, а сколько остались верны Ральфу. — Я знаю остров. Я уже исходил его вдоль и поперек, — приводил свои аргументы Крис, однако сам-то им едва ли верил. Разве считается за знание убогое скитание в бреду? Он все еще не до конца-то верил, что и правда обретается на корабле. Казалось, с минуты на минуту и армия, и все мечты на избавление растают, а он обнаружит себя на дырявом плоту под палящим солнцем. Впрочем, его вела злоба, ярость загнанной в угол крысы. Вскоре юного мафиози самого вызывали на палубу. Он наспех накинул зеленую в крапинках форму наемников, с неудовольствием отмечая, как она его обезличивает. Ему всегда хотелось выделяться. Однако такая одежда маскировала в джунглях и спасала от насекомых. Поэтому он уже не сопротивлялся и не придумывал лишних проблем. Решить бы те, что уже создал себе из-за упрямства. «Я крут! Я великий могун!» — твердил себе Крис, напоследок глянув в мутное зеркало. Стены уже не плыли, хотя в висках стучало напряжение. Он поднимался на палубу по приказу капитана. И вдоль ног проходили волны холода от мысли, сколько его окружает ненадежных, но сильных людей, способных сшибить и переломить его, наверное, одной левой. Яркий свет прорезал сетчатку глаз, фигуры с автоматами и пистолетами снова представали какими-то размытыми галлюцинациями, все нестройно поплыло, но лишь до тех пор, пока зрение не привыкло к новому режиму освещения. Покрытая солнечными ожогами кожа на лице защипала от палящего жара, однако здесь, почти в открытом море, приятно тянуло соленой свежестью. Она не шла в сравнение с извечной гнилью, накрепко засевшей в джунглях острова. Он вырисовывался черепом с ирокезом на фоне дымки, касавшейся вершин отдаленных холмов. — Лучше уйти с острова, бросив Ральфа. Пусть разбираются! — скандировал один наемник. И его слова будили малодушное желание сбежать, забыть, как кошмар все произошедшее. Все пытки, все унижения. От Вааса до старухи-оружейницы. Оставить все в прошлом. Но от себя все же не убежать, Крис слишком хорошо усвоил этот урок. Ему казалось, что от мести сделается как-то легче. Или проще. Он не оценивал, он просто хотел отомстить Ральфу. И за себя, и за таких партнеров, как Хойт и Ваас. — Но Крис предлагает больше! — парировал другой наемник. Оставшиеся на корабле бандиты четко разделились на два лагеря. И некоторые уже успели съездить друг другу по зубам. Тогда капитан, пожевывая край сигареты, хладнокровно выстрелил в воздух, призывая пока ограничиться словесной перепалкой. — Да кто этот Крис? — Крис — это я! — подал в нужный момент свой не слишком грозный голос Крис, нарочито выступив вперед и широко расставив ноги. По спине скатились бисеринки холодного пота, когда он осознал, что сзади тоже находятся возможные враги с оружием. «В крутом боевике ты бы сейчас должен его пристрелить. А потом сказать с эпичной рожей: „Есть еще несогласные?“ Но категорически не советую, красавчик! Их больше и они еще не настолько тебе преданы. К тому же для Ральфа ты все еще числишься мертвым, так что им даже врать почти не придется», — советовал с усмешкой голос из головы. И от его увещеваний легче как-то не делалось. — Крис! Мы предлагаем убраться с острова под твоим началом. Ральфа и его отряд перережут пираты, — повторил для него новый союзник, подобострастно подступая к предводителю. Такой статус Крису нравился куда больше, чем незаметное присутствие на корабле в качестве спасенного идиота-племянника. — Ральф вернется. Вернее, если он вернется, то перережет всех нас, и я могу долго рассказывать, какими изощренными способами, — зловеще проговорил он. После короткой стычки с командой, Крис демонстративно развернулся и ушел к себе в каюту, вновь копируя кого-то из якобы крутых фильмов. Однако стоило тяжелой двери затвориться, как он вновь сделался перепуганным, хоть и озлобленным мальчишкой. Давила неопределенность: спор мог закончиться ненужным кровопролитием. «Бежать, бежать с этого острова! Или подождать спокойно Ральфа и не высовываться, — твердил внутренний голос, не тот, который вечно давал советы, а другой, тихий и трусливый, однако его перебивала более сильная часть личности: — Но что тогда? Стать марионеткой дядюшки, чтобы он выдавал тебе деньги на наркоту и мороженое? А нужно мне это хреново мороженное после всего, что я пережил?» И тогда страх, пронизывающий колени дрожью, стихал отдаленной бурей. Крис нервно мерил шагами пространство комнатки, ощущая во всем теле ломоту. Сводило желудок, недобро вздрагивали расшатанные нервы. И в таком состоянии он намеревался высаживаться обратно! Но это его не заботило. В конечном счете, Крис отчетливо признался себе: он не знает, что дальше делать в Нью-Йорке. Никто не говорил, что власти резко потеряют к нему интерес, а бывшие партнеры отца тем более. «Что же делать? Что делать? Что делать?» — твердил внутренний голос, и одним отчетливым желанием выстраивалась месть. Вскоре он ощутил давящую сонливость и направился к кровати, его уже почти ничто не волновало. Он не ощущал себя в безопасности, но звук выбиваемой двери наверняка услышал бы, поэтому проспал без снов до самой ночи, а может, вечера. В тропиках темнело непривычно рано, определять по солнцу время не удавалось. На часы Крис при пробуждении не успел взглянуть, потому что с палубы доносились разрозненные голоса. И он понял: снова его выход. Ноги не дрожали, пальцы тоже спокойно завязывали и заправляли шнурки армейских сапог. В сердце после сна царствовало какое-то одеревенение, бесчувствие, даже голос Кровавого Угара стих. Вероятно, еще не проснулся. Пусть-пусть спит лучше. Крис помотал головой — бред какой-то, желать спокойного сна самому себе. Но когда в очередной раз решалась его судьба, как-то не до видений Годзиллы. — Всем молчать! — возвестил о своем присутствии Крис, выстрелив в воздух. С пистолетом он теперь не расставался, а натертые до крови плечи все же просили жесткости ремня от автомата. Когда короткий оружейный хлопок ворвался в нестройный гул грубых голосов, внезапно и правда настала тишина. Взгляды устремились на нарушителя спокойствия корабля, на этот разрушающий элемент, намеревающийся принести свой порядок хаоса. Крис исподлобья глядел на каждого и одновременно ни на кого, лица сливались единой массой картинок и звуков. И вот он наткнулся на непоколебимую фигуру капитана. Старый пират недовольно сжимал в зубах очередную измятую сигарету, буквально прожигая насквозь Криса взглядом. С чего бы такое изменение в его поведении? Вскоре ответ сам себя нашел: от палубы отмывали свежие багровые следы. У кого-то либо палец на спуске зачесался от переизбытка чувств и недостатка аргументов, либо подвернулась рукоять ножа в разгар спора о выборе стороны. — Больше никакого кровопролития на моем корабле! — ледяным тоном произнес капитан. — Убирайтесь на остров! Делайте, что хотите с Ральфом. Мы сохраняем нейтралитет и охраняем корабль. Спускайте лодки! На сборы полчаса, устраивать здесь побоище не советую. Кто первый вернется на корабль, тот нам и босс. Крис стоял в ночи на палубе, тускло освещенной редкими прожекторами. Корабль все еще скрывался от пиратов или же просто экономил топливо. Лица наемников маячили карикатурными образами, набросанными небрежными плакатными линиями. Все смотрели на него, а от негодования внутри пробудился Кровавый Угар, заорав: «Да я его! Да я ему глаз на жопу натяну! Он у меня попляшет на***, урод ***!» Однако Крис только сжал кулаки, ожидая, когда команда окончательно разделится. Холодный пот стекал вдоль разгоряченного позвоночника, отчего кожа покрывалась неприятными пупырышками гусиной кожи. Какие-то пару минут тянулись безумно долго. И вот от наемников, размежевавшихся на две неравные группы, начали отделяться силуэты, направившиеся в его сторону. Они вставали за спиной нового главаря. Крису казалось, что с каждым присоединившимся он вырастает, превращаясь почти в динозавра. — Что ж, мы в любом случае планировали высадку на остров. Самое время, — с гордостью спокойно произнес молодой мафиози, сощурившись на капитана. — А вы, подлые трусы, можете только рассчитывать на мое великодушие. Сделаю вид, что это я вас оставил в качестве охраны корабля. Им и правда дали полчаса на сборы, не ограничивая в количестве патронов и необходимых припасов. Крис пересчитал присягнувших ему: около двадцати пяти человек, почти самый настоящий взвод. Его новая армия состояла из таких же, как он, молодых отморозков, горячих голов, о мотивах которых не стоило задумываться. Может, их что-то не устраивало в старых порядках, где матерые члены банды оттесняли их на позиции шестерок, может, польстились на удвоенную награду. Но когда спускали лодки на воду, к Крису в полной мере пришло осознание, что они вернутся далеко не все. Да и он сам… Вернется ли? И куда ему возвращаться? Возвращаются те, у кого есть дом. А он был бездомный, без людей, которые любили бы его, которых бы он любил. Не знающий об этом чувстве ровным счетом ничего. И от того пробуждалась невероятная безотчетная злость. Руки как-то сами перебирали необходимые вещи. «Есть таблетки для обеззараживания воды — отлично, главное, чтобы хватило. Есть даже РПГ… разнесем из него Ральфа. Как у***к-Дейв отца. Из-за него все пошло прахом, из-за этого гребанного аквалангиста!» — размышлял сам с собой Крис, голос в голове последнее позволял остаться в вакууме сознания. Вскоре все было готово, стертые плечи вновь вкусили боль от тяжести рюкзака и автомата. Крис шел не менее нагруженным, чем остальные двадцать пять. В прошлый раз он все делал чужими руками, как и требовал Ральф. Ныне все изменилось. «Бежать с этого острова! Не испытывай судьбу! Второй раз оттуда не возвращаются, ты же уже выбрался с Рук Айленда!» — билась мухой о стекло последняя трусливая мысль, однако нечто темное и непоколебимое гигантской мухобойкой окончательно прихлопнуло ее с первым легким всплеском спущенной на воду моторки. Дали неплохую лодку со стационарным пулеметом — уже почти водный танк, способный бегло обстреливать прибрежные аванпосты, сбивать с толку противника. Такого возвращения Криса Д’Амико уж точно никто не ждал. «Ну, вот и все», — только констатировал Крис, словно отпустив еще что-то, он сам не понимал пока, что именно. То ли фрагмент безумия, то ли инфантильной злобы суперзлодея, то ли остатки нормальности. Нежданно к нему приблизился капитан и навис черной тенью, глухо прохрипев прямо в ухо, чтобы никто из команды не уловил: — Признайся мне напоследок, щенок, ты убил Сэла Бертолини? Нахлынул запах забористого табака и тленный оттиск нездоровых зубов, словно прикосновение близкой гибели, словно мистическое предостережение. Но Крис только нахмурился и ответил невозмутимо, как он когда-то кивнул Ральфу: — Я. Капитан ничего не ответил, только в глазах его блеснула неподдельная злость и массивная челюсть слегка искривилась в демонстрации омерзения. Хотя, конечно, они все помнили, как у матерого бандита Сэла что-то перемкнуло в голове однажды после ранения. А капитан, кажется, знал его лучше остальных. Кто-то из старых людей Фрэнка. Потом в памяти само собой всплыло, что капитан с Сэлом — бывшие сослуживцы, элитные войска. Говорят, сражались бок о бок в какой-то горячей точке, продирались с боем через кромешный ад, вероятно, еще более жуткий, чем на острове. И Крис на миг уловил едва различимый гул отдаленной неизвестной войны, о которой успел узнать уже не понаслышке. Именно нынешний капитан однажды привел Сэла в банду, вытащил практически из сточной канавы, почти спившегося, опустившегося, потому что после боевых ранений и вывертов психики никто не брал его на сколько-нибудь приличную работу. Наверное, капитана в свое время тоже. Так Фрэнк и получал самых лучших людей, способных провернуть такое, что уличной шпане не под силу. Крис в свое время почти научился так же находить свирепых бойцов, его банда суперзлодеев была не хуже, а, может, и лучше. Не считая того, что он служил только номинальным ее украшением или скорее нелепой вишенкой на торте из крови и жестокости. Они убили Сэла, когда тот возомнил себя супергероем. И ведь не повезло же так, что капитан об этом вспомнил в такой момент. Кажется, это он спровоцировал такой исход короткого бунта. «Ну и пошел он ***!» — пожал плечами Крис и бодро перемахнул через борт лодки. Через минуту они уже шли по слабым волнами в полной темноте, ориентируясь на слабый огонек на высоком холме. Там торчал домик Доктора Э. Того самого безумного старикана, который дал лекарства и декламировал странные стихи. Когда все это случилось? В прошлой ли, в этой жизни? А новое свое перерождение Крис еще не изведал, вдыхая напоследок свежесть, пропитанную йодом и солью. Когда они высадились на остров, то до одури тянуло тонким ароматом орхидей. Фиолетовые цветы навязчиво свисали над заболоченным берегом тонкого ручейка, впадавшего из зарослей в море. Все вокруг оттенялось лиловыми полутонами, напоминая костюм заклятого врага. «Еще фиолетовая чума где-то тут бродит. Если повезет, то доберусь и до нее. И до Дейва доберусь, когда вернусь в Нью-Йорк. До всех доберусь. Вы сделали меня таким! Вы все! Когда-то я хотел просто читать комиксы, хотел завести друзей в школе, куда мне запрещали ходить. Но нахрен уже все. Это уже не я. Теперь… я — это я. И я уничтожу всех!» — пронеслись разом нестройные мысли и потухли, как кончик сигареты, выброшенной в полосу прибоя еще до высадки, чтобы не демаскировать себя запахом дыма. Хотя вряд ли хоть кто-то из обитателей острова уловил бы его среди вони горящих покрышек и наркотических самокруток. — Босс, почему вы решили убить… ну… собственного дядю, — впервые после бунта на корабле спросил что-то отвлеченное один из импровизированного взвода. — Это уж точно не твое дело, — порывисто отозвался Крис, отмахнувшись: — Борьба за власть. Они высадились на глухом берегу, усыпанном мелкой галькой, поблескивающей в свете месяца, и смятыми тряпками водорослей. Вдалеке вился дымок территории ракьят. «Деревня Аманаки» — так значилось на картах. Они же затаились недалеко от каких-то разрушенных огородов, то ли чьей-то исчезнувшей фермы, то ли бывшем небольшом поселении ракьят. По крайней мере, территория была чем-то вроде нейтральной полосы между пиратами и остатками сопротивления ракьят. «Я прежний пострелял бы туземцев. Но нет», — усмехнулся Крис. — Как поступить с лодками? — Спрятать, здесь останется половина, — ответил новоиспеченный командир. — Остальные со мной. Пока идем на разведку. Надо выяснить, где эти твари прячутся. — Которые? — Все, — мрачно отозвался Крис. — Отряды пиратов или аванпосты — не наша забота. Мы ищем только трех человек: Вааса, Хойта и Ральфа. Выждем какое-то время, соберем информацию. «Когда это ты стал таким разумным и рациональным?» — хихикнул Кровавый Угар, однако Крис его затушил: «Я должен выжить, чтобы отомстить. А жить захочешь — разум прорежется». — Теперь у Ральфа численное превосходство, — сетовали наемники. «А то я без вас не знаю на***!» — Ничего, мы не будем лезть в стычки с пиратами и подождем, пока армия Ральфа поредеет. А если он первый доберется до Хойта… надеюсь, вы сможете изобразить удивление и сказать, что чудом нашли меня живым в джунглях? Крис просчитал и ту вероятность, что Ральф выйдет из стычки с островными пиратами главным победителем. — А что потом? — Я выстрелю ему в спину или перережу горло, когда он будет совершенно к этому не готов, — зловеще предвкушал Крис. — С его наемниками справимся, вряд ли они будут сопротивляться, когда Ральф погибнет. Ведь все служат тому, кто платежеспособен? А мертвые не платят по счетам. «Ну-ну, Маугли, а ты умеешь порой строить хитрые планы», — все хихикал Кровавый Угар, более не нужный. «Что еще остается? Нет! В этот раз я точно доведу все до конца! Я решил грохнуть Ральфа, Вааса и Хойта — и я их грохну. Руками наемников, разумеется. Ну, может, и своими. Как повезет. Короче, я сказал, до конца — значит, до конца. Да!» Собственное последнее замечание вновь показалось невероятным детским, как фальшивая нота в мрачной мелодии. Казалось, он всю жизнь стремился только доказать всем вокруг, что он не жалкий, не просто отпрыск Фрэнка, не только мальчишка-мажорик, который давит пешеходов, гоняя на спортивных машинах. Но чем-то большим не позволяла стать, наверное, духовная ограниченность. Ныне же раскрылась только звериная жестокость. «Только не отдай в процессе концы, — безмятежно подтрунивал Кровавый Угар. — Не знаю, как там тебе, а мне помирать не хочется». «Тебя вообще не должно быть!»