Фиолетовая чума: Ваас vs Убивашка

Огонь окружал ее со всех сторон, а она бежала и бежала, задыхаясь, падая, едва вставая. Земля разверзалась, уходила из-под ног, точно болото. Плавился воздух, само небо стекало восковыми каплями, точно оплавленная свеча. Собственная кожа превращалась в пепел, руки истончались до хрупкости папиросной бумаги. Такими никого не спасти, никого не вытащить! Но вот уже в следующий миг она сжимала винтовку, слепила мерцающим фонарем врагов. Это уже представали картины прошлого, в котором она желала изменить всего один момент, всего один день… Если бы она успела хотя бы на пару минут раньше, если бы пламя не охватило целиком ее отца… Возможно, он остался бы жив. Но время не вернуть, а память об одной роковой случайности, ошибке, катастрофе обещала преследовать до самой смерти. Вокруг все вновь оборачивалось огнем, в котором сгорала и она, а черты родного лица искажались, уносились бурей хаоса. От оцепенения не оставалось воли даже на крик, лишь бессилие пред гибелью. Ее самый огромный страх: оказаться беспомощной, неспособной спасти других. Собственные руки из пепла таяли, обрывались ветром; дым окутывал с ног до головы. Дым пропитывал легкие, отчего дыхание сдавливал болезненный спазм. Дым, смрад… Однако… У дыма нет кисловатого привкуса. Глазные яблоки дернулись под сомкнутыми веками, нос сморщился. Минди дернула головой и очнулась, спросонок прошипев:  — Че за дрянь? Кошмар прошлого растаял, уступив место кошмару настоящего. А иначе Рук Айленд язык не поворачивался назвать. Но там она не теряла близких людей, только сама едва не сгинула уже несколько раз. Накануне почти так и решила, когда голову сдавил стальной обруч. Однако в окно нищенского жилища заглядывали солнечные лучи, а перед лицом маячила довольная физиономия Герка, который сжимал в руке небольшой пузырек со стершейся этикеткой и прозрачной жидкостью внутри. — Уксус! — победно констатировал укротитель. — Нашатыри не нашлось. — Я была в отключке? Сколько? — спохватилась девушка, судорожно осматривая себя. На голове не обнаружилось шлема с париком, зато маску никто не снимал. Одежда вроде бы тоже обреталась на законных местах. Секундный страх от того, что с ней могли бы сделать, исчез. Нет, ее никто не трогал в пошлом смысле, зато уложили на матрац. Даже подушку под голову положили. Девушка успокоилась окончательно, разминая плечи. — Сейчас три после полудня, — объявил Герк, указывая на печального хозяина. — Мы не будили, но этот хмырь начал волноваться, что ты не спишь, а слишком долго без сознания. Ты б хоть ночью поспала! — посетовал мужчина. — Мы для чего привал делали? — но тут же прорезался его корыстный интерес: — А как алмазы добывать будешь, если ни сна, ни отдыха? — Насчет алмазов я еще ни на что не соглашалась! — огрызнулась беззлобно Минди. Хотя беззлобно ли? Негатива в ней содержалось в избытке. Но хотелось быть лучше, может, поэтому не жалела себя: «Ночью меня вел долг супергероя. Сражаться не по мере своих сил, а за гранью, даже если падаешь. Меня не только месть ведет». Желала бы верить, что не только. Поэтому она помогла случайному нищему. Если в Нью-Йорке они с Папаней боролись против тех, до кого закон не мог дотянуться, тех, кто нарушал покой простых людей, то на острове мирных граждан не защищал вообще никто. Минди ощущала себя более чем нужной. Но признавала, что ее план по мгновенному устранению Хойта нес в себе только разрушения. Даже если бы он сработал, вряд ли пираты просто так покинули бы территорию. А если бы и покинули, то перешли бы в подчинение другого криминального авторитета. «Герк не выдал, пока я спала в гроте, не сдал никому и сейчас. Вряд ли он ведет меня в западню. Слишком искусный у него тогда план», — раздумывала девушка, когда укротитель поставил перед ней тарелку с вяленой рыбой и кружку воды, настойчиво придвигая их поближе к упрямице. Девчонка и правда не ела ничего с того момента, как они разделили сухие пайки в тайной пещере за водопадом. Приходилось принимать дары острова, есть его пищу, иначе силы иссякли бы в самый неподходящий момент. Вода в погнутой кружке показалась довольно чистой, да еще Герк уверил, что ее кипятили и фильтровали с помощью доступных средств. Минди не слыла брезгливой белоручкой, однако вспоминала, что в Нью-Йорке редко когда приходилось голодать или страдать от жажды, опасаясь грязной воды. В большом городе можно умереть, если совсем нет денег. Но они с Папаней без зазрений совести грабили наркопритоны. Что еще оставалось делать с нечистыми деньгами? Только покупать оружие на черном рынке. Возможно, Убивашка слишком привыкла, что после каждой вылазки и нападения на врага ее ждет ужин и сон. Папаня заботился о ней, не позволяя излишеств, но и не держа в аскетических условиях. Папаня… Отец… вот снова он снился. И так почти каждую ночь! Что могло избавить от этих кошмаров? Но это были лишние мысли, так что девчонка аккуратно разобрала рыбу, отделяя ее от костей, и выпила две кружки воды, с наслаждением ощущая влагу на пересохших потрескавшихся губах. Хотелось бы еще хоть когда-нибудь вымыться, счистить ил и песок, которые высохли и хрустели в одежде после всех невольных ныряний. Но пока приходилось признать, что это прихоти слишком цивилизованного человека. Она знала, на что идет, отправляясь на этот остров. Захватила по минимому необходимое, вот репеллент от насекомых все еще помогал, иначе вечно звенящая мошкара съела бы живьем. (Местные использовали какую-то пахучую траву, которой натирался, кажется, и Герк). Вскоре последний призвал продолжить путь. Вновь стелились джунгли, но уже чаще мелькал тракт. Убивашка примерно догадывалась, где они. Когда увидела высокий водопад, а подле него низину с излучиной реки, то поняла: скоро покажется их пункт назначения — Бэдтаун. Что она надеялась получить от посещения этого злачного места? Кишащая пиратами дыра не казалась хорошим укрытием, хотя порой под носом у врага скрыться легче, потому что он не ждет такой наглости. Да еще Герк обещал достать карту всех секретных мест за алмазы. Неравная цена, и Минди злилась, что вообще согласилась на такое. — О! А вот и голубятня! — радостно поглядел на высокий холм Герк. Там маячила старая красная башня с колоколом. Очевидно, другие строения либо разрушили, либо не успели возвести. Хотели, наверное, церковь построить когда-то. Минди скептически относилась к любым религиям, величая такие постройки для общих собраний отвлечением от реальных проблем. Их с Папаней борьбу она считала почти эталоном сопротивления злу, не замечая, как сама создает собственный небольшой культ. Вскоре показался и Бэдтаун. Корень «таун» — «город» — явно не характеризовал то неопределенное скопление домов за импровизированным жестяным забором. Поселок рыбаков, картежников, продажных женщин и поголовных наркоманов — вот чем являлся этот «Бродвей» северного острова. Еще там обретались лавки с фруктами и одна оружейная, помимо таверны и публичного дома с гротескно безвкусной вывеской из крашеных лампочек. В остальном, ничего, кроме разрушающихся построек с соломенными крышами и дырявых курятников, там и не было. Вид все имело удручающий. Особенно, люди. Стоило ступить на сгнившую деревянную мостовую, как справа донесся протяжный заунывный плач, а с другой стороны песня, больше похожая на вой. «Дурдом какой-то», — вспомнила Минди, что напоминает ей общая атмосфера. Герк же совершенно спокойно шел впереди, еще помахивая знакомым. Он точно не боялся, что его обнаружат пираты, хотя сам собирался ограбить их. Убивашка же на всякий случай нацепила камуфляжную куртку наемника. Фиолетовый парик спрятала, чтобы не так светиться. Но все равно она поглядывала по сторонам, каждый миг готовясь атаковать. Встрепенулась, когда со стороны оружейной лавки послышалось восклицание: — Это я торговка оружием… Да, просто Шакал потопил мой катер! Смуглая коренастая старуха — филиппинского типажа — несла какую-то несуразицу на тему того, что когда-то у нее был свой корабль. Но болезненно расширенные глаза и экзальтированная отрешенность выдавали в ней сумасшедшую. Она сидела на старом табурете возле дверей, нервно дергая руками, сложенными на коленях. — Опять она завела шарманку, — пробурчал Герк, отворачиваясь, точно от надоедливого приведения. Но тут старуха внезапно обратилась к Минди, впившись в нее пугающе осмысленным взглядом: — Иди-иди, куколка! Тебя умоют кровью! Тебя искупают в крови! Девушка вздрогнула, про себя отвечая: «Для меня кровь еще с детства заменила молоко». — Иди, кровавая! Ты рождена от мертвой! И несешь смерть! — заливалась сумасшедшая. «Она не может ничего обо мне знать! Это просто совпадение», — невольно осклабилась Убивашка, отворачиваясь с презрением и, пожалуй, отвращением. Она не верила в мистику и предсказания. — Я точно знаю, есть где-то сад, где утопленных котят гладят нерожденные дети, купаясь в лучах на рассвете, — начала, вторя первой сумасшедшей, заунывную песенку не менее ненормальная по виду другая женщина, опираясь о приземистый курятник с соломенной крышей. Кажется, слова она придумывала на ходу, потому что после короткого четверостишья замолчала и сбилась, уставившись перед собой, точно пластинка, с которой слетела игла проигрывателя. Волны безумия и отчаяния прокатывались по Бэдтауну, как короткая эпидемия, стоило только одному впасть в очередную истерику. Стоило только кому-то выйти за круг повторения бессмысленных действий — и начиналось безумие. — Это все ошибки отцов! За них расплачиваются дети! Первая кровь не на вас! Это они начали! — кричал куда-то в сторону еще один ненормальный, мужчина, стоявший возле входа, точно караульный. Потом он начал плести какую-то несуразицу, путая тостер и родстер. Все трое безумцев звучали в своих неразборчивых воплях душераздирающей какофонией, которая мешала думать. Они подначивали друг друга и распространяли, словно лиловый вязкий туман, неприятные ощущения. Хотелось вовсе их не слушать, но для Минди сквозь сломанные фразы заплетавшихся языков проступал пугающий смысл. Однако незапланированный концерт вскоре был прерван привычной командой: — Замолчи! Всех покупателей мне разгонишь! Иди отсюда! Иди! — Из бунгало вышла суровая смуглая старуха в солнечных очках-половинках, висевших на цепочке. В руках она неоднозначно сжимала обрез, припугивая им ненормальную, что действовало на ту отрезвляюще. Очевидно, торговка оружием позволяла несчастной ошиваться возле ее магазина, может, даже делилась с ней едой, однако становилось беспощадной, когда у сошедшей с ума начинался очередной приступ пророческой ломки. — Герк! Что слышно насчет поставщиков? — приветливо, но властно крикнула старуха, озираясь. Похоже, она тоже не любила пиратов, ожидая их появления в любой момент. — Ничего, прибыли на остров, — начал в привычной беззаботной манере Герк, но вдруг помрачнел: — А потом — как в воду канули. — С южного острова слухи ползут, что их убили, — грозно сжала губы старуха, шумно выдыхая. — И, боюсь, Хойт уже кое-что узнал о наших делах. Скоро опять прижмет. — Кто же их мог убить? У них же был свой человек в крепости Волкера. Убивашка поежилась, прислушиваясь. Она помнила корабль, на котором прибыла на остров, помнила и контрабандистов, которые помогли проникнуть ей в крепость Хойта. Однако она не пощадила торговцев оружием, ведь у них были давние связи с проклятым кланом ДʼАмико. И если однажды Убивашка упустила Криса, что привело к ужасающим последствиям, то теперь намеревалась любой ценой стереть с лица земли всех, кто хоть чем-то помогал мафиозной семье. — Тебе ничего неизвестно? — вдруг обратился укротитель мартышек, кивнув Минди. — Ты ведь была там недавно. — Ты всем решил рассказать? — встрепенулась девушка. — А я и не знал, что ты скрываешься, — пожал плечами контрабандист, как будто забыл о конспирации. — Ну, уж не рекламу делаю, — ответила Минди, следуя за мужчиной, который распрощался с торговкой. Бэдтаун задыхался от рыбного и дымного смрада, пропитанного гнилью и запахом разлагающихся отходов. Убивашке с момента прибытия на остров казалось, что она попала в какой-то самый темный и грязный притон. Гигантский, не имеющий выхода. Пока что борца с преступностью связывала клятва, данная самой себе; но как она намеревалась выбираться потом, девушка не задумывалась. «Потом» — это после убийства Хойта. А это означало бы неизбежную смену власти и доступ к транспорту врага. Мостовая рассыпалась под ногами, увязая в помоях, точно дерево сжигал незримый огонь, превращая в пепел. Пепел… Как из сна. Минди встряхнула головой, поправляя туго стянутый пучок коротких довольно волос. Мысли и сравнения — это для поэтов. Чувства — для безопасных мест. А здесь только Герк ощущал себя лучше рыбы в воде. Он бодро взбежал мимо публичного дома на невысокий холм, где маячило немаленькое строение, поставленное буквой «Г», обшитое листами железа. Окон не существовало, зато над дверью бросалась в глаза деревяшка. На ней были намалеваны криво белой краской какие-то непонятные слова. Но больше всего вызывала недоумение дохлая облезлая птица, прибитая за крылья. — Что… ЭТО? — Минди скорчила презрительно-неодобрительную гримасу. — Вывеска! — сияя довольной ухмылкой, заявил Герк, отворяя дверь. Оттуда тут же донесся неповторимый «аромат» тесного зверинца. Похоже, Бубу был лишь одной из многих дрессированных обезьян. Догадки подтвердились, когда Герк пригласил внутрь, торопливо захлопнув дверь. Одна часть дома — с матрацем, столом и оружейными ящиками — предназначалась человеку, а другую всецело занимали клетки с поднявшими гогот мартышками. — Как тебя еще пираты не поймали с такой «вывеской»? — Считают, что тут живет сумасшедший, — пожал плечами мужчина, довольно протопав к доисторическому холодильнику и впившись с неподдельным наслаждением в бутылку дешевого пива. Затем он занялся своими обезьянами, отправив Бубу в клетку и зашуршав какой-то едой для них. Несмотря на то, что он намеревался использовать их в качестве оружия, похоже, он дорожил своими дрессированными подопечными. А успел ли использовать их по изначально задуманному назначению — неизвестно. В любом случае, реализация любых его идей выглядела довольно безумно. — Похоже, они недалеки от истины, — оглядывалась Минди, пока глаза привыкали к полумраку, который рассеивал только слабый свет мелкой лампочки. — О! А я тебе еще гарпунную пушку покажу! — высунулась голова из-за косяка. — Тебе понравится! Ну то есть… Когда я ее сделаю! А я ее непременно сделаю! Уже почти придумал, как сделать. — Нет уж, спасибо, — скептически отозвалась девушка. Уж она-то знала толк в настоящем оружии, а не самопальных малоэффективных изобретениях. — Да, это будет вещь! — увлеченно вещал о своем прожекте Герк. — Такая, что слона до поросячьего визга доведет! Вот завалим Хойта — и я в Кират смоюсь. Там, говорят, слоны водятся. А ты садись пока, у меня тут плов завалялся, кажется… я когда был в Узбекистане научился его готовить. А на острове все, что надо, растет. Не пробовала, небось, а тоже — вещь! Что и когда занесло Герка в Узбекистан, Минди даже спрашивать не стала. Впрочем, ее саму неслабо мотало по миру с тех пор, как полиция объявила ее преступником. И возвращаться в родной город не светило. Почему-то только в комиксах за спасение людей героев благодарят, а в жизни приравнивают все их благородные побуждения к нарушению закона. Дейв тоже едва не попал в тюрьму. Хорошо, не открылось, что это он уничтожил Фрэнка ДʼАмико. Хоть бы Маркусу, который служил в полиции, не аукнулось то, что после смерти Деймона Макриди он снова стал опекуном Убивашки. Она обещала завязать с жизнью борца со злом. Он ничего не знал, до последнего девушка скрывала тот факт, что каждый день надевает фиолетовый костюм и бронежилет, прорываясь в самые темные места солнечного города. Хотелось верить, что ее личность не раскрыли или хотя бы не втянули как соучастника Маркуса. Может, было и довольно эгоистично вот так бросать всех… Но, как она убеждала себя, выбора не оставалось. Месть совершилась, месть продолжалась. У нее нет конца. Вскоре Герк расстелил на ободранном столе мятую карту обоих островов. Минди отметила про себя, что у нее есть навигатор с более точными пометками. — Ну что? Ближе к делу? Напомнить, зачем я тебя сюда привел? — алчно блеснули глаза контрабандиста. И в тот миг он выглядел неприятным. Убивашка задумалась, с чего бы она вообще должна помогать какому-то ворюге с сомнительной репутацией. Да, Герк увел ее от преследования вертолетов, но он и сам уходил, случайно столкнувшись с объектом, всколыхнувшим острова. Девушка молча глядела исподлобья, пока мужчина увлеченно вещал: — Алмазы привезут к радару. Ох, и опасное местечко. Тут еще связь кое-как ловит в рамках острова, а там все глушится начисто. — Ну и почему ты уверен, что я буду отвлекаться ради «кровавых» алмазов? — скрестила руки Убивашка. — Я же пообещал тебе карту! — искренне удивился Герк. — Этого недостаточно, — скрипнула зубами Минди. Она отчетливо осознала омерзение, которое преследовало ее с момента соглашения на сомнительную авантюру. Потом оно притупилось, потому что укротитель не сдал пиратам. Но теперь они достигли окончательной цели нелегкого маршрута. И выходило, что контрабандист пытался уговорить вернуться на южный остров, ограбить Хойта в обмен на карту рискованных секретных мест. А так ли они были нужны? Возвращение на южный остров предполагало уничтожение Волкера. Впрочем, повредить его радар тоже не помешало бы перед вторжением в крепость. Перехватить тайно все коды, каналы передачи информации. Убивашка уже давно размышляла, какую настоящую выгоду получит от кражи нелегальных алмазов. — Так, ну что тебе еще сказать? — юлил Герк, ища разумные аргументы, чтобы сильный боец поработал на него. — Ты борец с преступностью… У тебя есть шанс пресечь одну из налаженных сетей торговли между Тихим Океаном и Африкой. Это недостаточный аргумент? — Нет! — криво ухмыльнулась Минди. — Потому что ты тоже контрабандист! И алмазы попадут тут же в другую сеть! Минди решила проверить, что еще сумеет предложить странный знакомый, поэтому сделала вид, что направляется к двери. — Убивашка! Убивашка, ну постой ты, — от неожиданности запутался в сланцах Герк, вскочив. — Это все для ракьят! — Мне нет дела, кто такие ракьят! — гордо вскинула голову девушка. Наверняка, это были сообщники контрабандистов, такие же бандиты. Так с чего бы следовало помогать им? Хотя все было так размыто, так непонятно… Остров жил явно по своим законам. Сомнения мучили ее, чутье подсказывало, что все-таки она связалась с не самыми плохими ребятами. — Значит, тебя только месть ведет? Как же так? — вдруг до наивности растерянно поползи на лоб мохнатые брови Герка. — Я читал в детстве комиксы! Супергерои всегда ради людей сражаются! А ты тогда просто мстишь за себя. Минди не понимала, что хотел донести до нее укротитель. Она-то рассчитывала встретить в Бэдтауне хотя бы подобие команды подпольщиков. А Герк мало того, что действовал один, много того, что ссылался на некое племя. О Ракьят мало кто слышал. Антропологи и этнографы избегали их из-за агрессивного нрава, да и острова эти всегда были спорной неспокойной территорией нескольких государств. Так и вышло, что оказались ничейными. Хойт явно покупал «слепоту» спецслужб и правительства этих стран. Таиланда и Филиппин, вероятно. Может, еще кого. — Ракьят — это коренное население этого острова, — вдруг яростно сглотнул Герк, сжимая кулаки. — И он не Рук называется, Рук его называли колонизаторы. Короче, ракьят здесь веками жили. Понимаешь? А потом пришел Хойт, вскоре к нему примкнул Ваас и вот ракьят уничтожают под чистую. Понимаешь? Убивают! Что же ты, супергерой, делишь людей на «первый» и «третий» сорт? Герк почти с ненавистью глядел на нее, мрачная тень перечертила его широкое лицо. — Нет. Я просто… Не поняла, о чем ты. — Да, и алмазы нужны, чтобы купить у моих друзей оружие для племени, — наконец пояснил Герк. Зря он таился до этого. Впрочем, все еще существовал шанс, что он просто придумывает драматическую историю, чтобы чужими руками получить себе целое состояние. Таких жуликов борец с преступностью насмотрелась предостаточно. И не верила, никому не верила. — Значит, вот как все обстоит, — притихла Минди. Она однозначно решила, что пойдет к радару. По меньшей мере, для того, чтобы перехватить, о чем и с кем переговаривался Хойт. Нужен был доступ к компьютерам. И Герк, похоже, мог помочь. Странно, что подробности они начали обсуждать только придя на место. Впрочем, когда за ними гнались наемники и вертолеты, говорить вообще не тянуло. На северном острове нарушительницу спокойствия явно не так искали. — Все еще хуже, — Герк раздраженно с ноги почти выбил дверь, выходя на улицу. — Вот спроси у любого жителя Бэдтауна. Эй, Рик, как дела? Он обратился к помятого вида пьянчуге, который рассеяно торчал у порога жилища, примостившись на трехногом стуле с бутылкой пива. Видимо, пойло ему по какой-то великой милости выносил сам контрабандист. Но судя по виду, организм подвергался воздействию веществ покрепче хмеля. — ***во, как обычно! — отозвался заплетающимся языком человек. — Какие дела? Ты с кем-то это? — С новенькой, — кивнул Герк на Минди, державшуюся в тени комнаты. — А-а-а… Недавно прибыла на остров, — покачал отрешенно головой Рик. Он точно оценивал, на сколько хватит ее запала, когда истончится терпение, когда существом завладеет отчаяние и апатия, похожая на его собственную. Будто такая судьба здесь ждала всех. — Да, уже пошуметь успела, — усмехнулся контрабандист. — Ты с ума сошел? Он меня выдаст! — шикнула шепотом девушка, добавив для порядку: — Да и тебе доверия нет. — Не, Рик не выдаст, — громко ответил Герк. — Он ненавидит пиратов. — Новенькая… Хочешь, я тебе расскажу, новенькая, почему я тебя не выдам? — развернулся на табурете мужчина, демонстрируя лицо с синюшными мешками под глазами и красным распухшим носом. — Потому что мне по*** на все! Раньше у меня были дом и семья, теперь только бутылка и этот табурет. Раньше, — человек запнулся; в блеклых глазах его острой вспышкой отразилась боль, он вздрогнул и начал быстро монотонно рассказывать: — До прихода Хойта. Мы тут жили, кур выращивали, как наши предки. И по***, если нас кто-то считал неудачниками, «белыми» среди дикарей. Но мы так привыкли. И всего хватало! А теперь у меня осталась только полупустая бутылка дрянного пойла. Да… — человек не мог сдерживать пьяных, но горьких слез. — Дочерей утащили в бордели на южный остров, сына завербовали в пираты. Знаешь, как это? — голос несчастного дрожал и хрипел от накатывающих стенаний, почти воя: — Парню было всего пятнадцать! И его поставили с автоматом прямо передо мной, заставили расстрелять своего родного отца! Нет! Я не верю! Его тогда накачали! Накачали! Но я выжил… Я выжил! — человек закрыл лицо руками, точно страшная картина вновь встала перед ним, как наяву, и повторялась каждый миг с тех пор. — А сына убили через две недели на одном из ч***вых аванпостов! С тех пор я мертв! Мертв! Проклятые пираты, проклятые ракьят. Проклятый Хойт! И все, кто начал эту войну! И все, кто начинают войны! — Ну-ну, хватит Рик, тише, — похлопал его по плечу Герк, помогая встать с табурета. — Иди проспись. Рик всхлипнул еще несколько раз, допил пиво и нетвердой походкой направился к ближайшей свалке, где вскоре и упал на рваные покрышки, служившие ему домом и постелью. Если это и было представлением, то невероятно искусным. Если Герк и лгал, то делал это невероятно изощренно, наравне с Хойтом. Минди все еще не верила ему до конца. Но доверие и не требовалось. Нового плана у нее не существовало, а идея с радаром и алмазами казалась неплохой. Да если бы Герк посмел предать, борец с преступностью оставила бы себе драгоценные камни. Ей деньги тоже требовались на все вооружение и фальшивые паспорта. Однако история Рика точно содрала кожу. Не до конца, не целиком: она видела много слишком сломанных судеб. Но что-то приоткрылось, как старая рана, и обожгло… Да еще Герк продолжал, глядя вслед Рику: — Ты ведь супергерой, верно? Но ты девочка, которая никогда не видела войны. — Я видела войну банд. Я в ней участвовала, — сухо отозвалась Убивашка. Она слишком не любила, когда ее учили, принижали ее знания о мире. Знала все! Видела своими глазами самую изнанку. Куда еще дальше? Куда темнее? Куда страшнее? Впрочем, оказывалось, что есть куда. — Это другое. У нас здесь… *** поймешь, что здесь. И банды, и племя, и такие бедолаги, как Рик. Этой истории уже лет десять, но после нее он сошел с ума, — вздохнул порывисто укротитель. — Я понимаю, что здесь, Герк. И я с детства хотела сделать мир лучше. Как завещал отец. Но ему не позволили, когда он пытался, — случайно приоткрыла тайну своего прошлого девушка. И тут же остановила себя. — Просто здесь приходится свыкнуться с мыслью, что тебя убить могут двадцать четыре часа в сутки. А потом все может закончиться, но далеко не факт, что ты сможешь завершить свою борьбу, стать прежним, — тоже вспоминал что-то свое Герк, насупившись. — Я так по миру и ношусь. Подозреваю, ты тоже никогда не сможешь отпустить свое противостояние, — но у этого субъекта, похоже, был неиссякаемый запас оптимизма, которым он скрывал ужас реальности, потому что в следующий миг укротитель уже почти с беззаботной улыбочкой говорил: — Короче, куда ни приедешь, везде одна и та же новая бадья старого соуса. — Но здесь все из-за Хойта, — Минди вдруг осознала масштабы деятельности страшной сети торговли. В Нью-Йорке ДʼАмико рушил судьбы людей, а здесь Волкер уничтожил не меньше. И действовал он открыто, без боязни, без оглядки. — Да! Все из-за Хойта. Я держу пари, что Хойт манипулировал даже Фрэнком ДʼАмико. Он же нюхал слегка наркоту? Да? Вот и Ваас тоже подсажен. А Хойт нет! Никогда! Он поэтому всеми своими клиентами манипулирует, — развел руками Герк. Но его теория не очень понравилась Убивашке, она привыкла, вероятно, слишком демонизировать Фрэнка ДʼАмико. Вряд ли им кто-то мог манипулировать. — Я не уверена в этом, — отозвалась девушка. — Ну ладно… Рассказывай, где там твои хреновы алмазы. Она зашла обратно в пропахшее обезьянами жилище, подтверждая, что будущая сделка состоится. Если бы только алмазы и правда пошли на благое дело избавления острова от гнета тирана…