Фиолетовая чума: Ваас vs Убивашка

Oh no, they say, heʼs got to go Go go Godzilla, yeah © The Smashing Pumpkins «Godzilla»

Воздух горел, силы зла сгущались над ним, одиноким и ничейным. Древних преданий тяжелые видения приносил тяжкий бред неродных без пробуждения. Чуждый везде, не в своей колее, без имени, без названия. В незнакомой земле. Ему казалось, что он тонет. Вода давила со всех сторон, ноги и руки не двигались, а тело неизбежно опускалось на дно, отчего все хуже удавалось схватить хоть глоток воздуха. Кошмар преследовал после того падения… Или же после прибытия на остров. Тонет. Тонет. Тонет! Паника сменялась апатией, судороги в горле покоем. Затем он обычно просыпался, но не проходило чувство удушения огромной когтистой лапой, отвратительной, покрытой ворсинками. И не отступал неизбежный всепоглощающий холод, от которого леденели руки и ноги, словно и правда побывал на морском дне, в самом темном мраке, не знавшем никогда и лучика света. Как будто там и родился. Озноб проливал трубки вен свинцово тяжелым холодным огнем. Организм бунтовал и мучился. Наверное, вода из реки и пережитые пытки подкосили окончательно. Ржавая сетка впивалась в покрытую редкой щетиной щеку, давила на правый висок. — Ничего… Вот и хорошо, хорошо, ***! Как же х***во! — беззвучно шевелились синюшные губы беглеца, когда он, чуть перекатываясь к шатким перилам над пропастью, извергал из себя рвотой последние остатки невольно каннибализма. На глаза наворачивались слезы от того, насколько он жалок, насколько раздавлен. Но злость не позволяла им вылиться, иссушала нереальным образами начинавшейся лихорадки. Аптечка и автомат не помогали нисколько. От подобия анальгетиков без знания дозы только хуже скрутило желудок. Прошло уже около пары часов, а лучше не становилось, хотя он понимал, что необходимо двигаться дальше. Хоть куда-нибудь… Куда-нибудь! Но куда же? — Ваас… Я отомщу! Отомщу! — сипел парень, переворачиваясь на спину. Открывшееся взору небо давило, точно низкий потолок. С высоты радиовышки оно являлось слишком отчетливой синевой по сравнению с душным туманом, что поглощал испарениями очертания джунглей. До вышки беглец добрался относительно бодро, хотя его пошатывало и в глазах иногда темнело, не говоря уже о том, что автомат висел за спиной тяжелой ношей. Но он придавал уверенность в каждом следующем шаге. Только благодаря наличию оружия парень перебрался на другую сторону речки, из которой хлебал воду, не испугавшись виденного на том берегу молодого тигра. Казалось тогда, что именно он, страшный, с обагренным чужой кровью ртом, распугивает опасную живность. На короткий миг померещилось, что он хозяин положения. Пусть и брел в бреду. А недавнее убийство ничуть не отзывалось в нем печалью или паникой. Ему уже доводилось лишать людей жизни, хотя обычно чужими руками. Но, пожалуй, ему даже нравилось, в нем пробуждалась закоренелая сущность садиста. Еще бы… С такой наследственностью… Вышка замаячила скоро, на пустынной тропе с развороченными остовами машин не показалось врагов, только листва стелилась лоскутным покрывалом. Он уверенно шел к цели, намереваясь выбраться с проклятого острова, да еще натравить на Вааса самых жестоких головорезов, хотя после всего, что с ним сделали, он бы предпочел лично его прикончить. И верил на какое-то время, что способен на это. Вера в себя отшибла ненужный страх, когда пришлось подниматься по проржавевшим конструкциям. Радиовышка все еще держалась на холме не иначе благодаря хитрой магии. По крайней мере, восхождение на ее вершину показалось решением сложной головоломки с риском для жизни. А он никогда не любил решать ребусы и вообще напрягаться. Уж лучше комиксы читать: в них супергерои легко справлялись с самыми суровыми врагами, а общественность еще всегда благодарила их. Или не всегда… встречались и очень жестокие. Хотя неизменно бессмысленные. Такой же неоправданной жесткостью окатывал сполна остров, словно макая в помои. Стоило только разобраться с переплетением ржавых лестниц и веревок, которые спускались вместо отвалившихся частей конструкции, на вершине ждал неприятный сюрприз, фатальный, ставящий в тупик: возле антенны находилась стальная коробка, в которой и обретались основные провода. Сначала парень осознал, что никогда не изучал азбуку Морзе, хотя сигнал SOS все-таки помнил, потом заметил, что все возможные передатчики хитро заблокированы переплетениями проводов. Он ничего не понимал в этой зловещей паутине, рискуя испортить все. И тогда он засмеялся, кривя рот в дурном оскале. Но спустя минуту дикая боль полоснула изнутри вдоль желудка; молодой человек сник на сеточный настил, изнывая от жара солнца, которое раскалило проржавевший металл. Каждый новый приступ, выворачивающий наизнанку, приносил новую мысль о том, что ему никто не поможет. Никто не придет его вытаскивать из этой ямы на вершине мира. Никакие деньги и подлости не помогут, потому что все союзники пали от рук пиратов. Он один. И он не супергерой, потому что с ними не случается таких смертельных нелепостей. «Вставай уже что ли! Разлегся тут! Эй ты, у***ще!» — задорно разливался голос новой галлюцинации. Ему-то что, он-то просто в голове сидел, не отплевываясь желчью, не страдал от накатывавшей жажды, которая вызывала новые спазмы. Сознание мало-помалу затуманивалось, лишенные сил руки и ноги снабжались ненужными гирями. Чудилось вновь, что он тонет или что он закопан снова в песок. И от последнего нового кошмара возвращалась реальность, в которой воздух давил на легкие. — Да-да, сейчас… Сейчас, — бессмысленно хрипел в ответ неудачливый беглец. Чтобы не захлебнуться при возможной потере сознания, он перевернулся снова набок. Все равно от взгляда наверх не становилось легче. Он негодовал, как его — такого замечательного и неповторимого — жестокое мироздание посмело настолько обидеть. Хотя, может, он глубоко в душе и понимал, что ни на грош он не замечательный, а дрянь-человек, каких поискать. Сломанное кривое деревце, которое не приносило плодов, и даже после срубки никого не согрело бы поленьями в очаге. Мелкий бес в чужом аду. «Ваши грехи привели вас на мой остров!» — рокотал голос Вааса, он говорил пафосные речи, записывая на видео казни. Что ж… Беглец тоже так умел, верее, хотел бы уметь, просто не успел попробовать. Но только не в качестве жертвы! Нет, только не так! И проклятый пират заслуживал смерти! Не так… Угасавшее сознание полыхнуло новым пожаром, точно огонь добрался до кислорода. Тело внезапно обрело невероятную легкость, сила кипела в мышцах. И он ощущал себя идеальным антигероем своих любимых рисованных историй. Даже не суперзлодеем, потому что на острове засело свое зло. Смутно он осознавал, что сделает что-то неплохое, если уничтожит Монтенегро. Но его вела именно месть, черная, сжигающая ненависть. Он невероятно быстро, теряя последние крупицы страха, спустился обратно по веревкам и шаткому настилу. Но теперь он даже не держался, не хватался испуганно за клепаные сваи. Ему казалось, что у него есть крылья, что он умеет летать, точно Супермен. Легче легкого! Только ступить вниз, на зеленый ковер из ветвей, и полететь, расправив сутулые плечи. Но стены из воздуха давили на грудь, втыкали иглы, подкашивали ноги. Вновь проступал страх высоты, падения и новой боли. Это позволило не совершить очередной глупости, не возомнить себя бессмертным. Он тонул! И снова-снова! Осколки, падение, холодная вода. И где-то в середине полета сковывающий ужас, что он всего лишь человек. Но он ведь так увлекался игрой! Нет — это все прошлое. У подножья ржавой конструкции его встретила небольшая стая мартышек, которая окружила плотным кольцом, тараща выразительные желтые глаза. От них попахивало псиной, точнее просто немытой шерстью. Они переговаривались на своем языке. И отчего-то показалось, что в нем различаются слова. Они тоже хотели уничтожить Вааса Монтенегро! Между тем, обезьяны явно чего-то ждали, не пропуская вперед, но и не нападая. Парень ругался на них, пытался даже пнуть одну, но она быстро сбежала. Внезапно все собравшиеся звери сложили лапы над головами в приветственном жесте. — Чего они от нас хотят? — не понимал беглец, удивляясь сообразительности местной фауны. «Может, чтобы ты взял над ними власть? Стал их вожаком?» — предположил голос из головы. Он старательно подогревал веру в собственную уникальность, неповторимость. Порой чудилось, что весь мир обязан поклоняться этому «мелкому бесу». Он вновь проваливался в яркие картинки, и поэтому, не ощущая ни подвоха, ни абсурдности, парень крикнул: — Эй! Я ваш царь! «Ну да, ты всегда был макакой-кривлякой!» — хихикнул голос из головы, к которому парень начинал привыкать. Не самое худшее из зол: он же не приказывал захватить мировое господство с помощью кефира и печенья. А едкие комментарии на свой счет порой действовали отрезвляюще. В данном случае — воодушевляющее! Беглец поверил, что он и правда может стать царем обезьян. Он повел руками — и мартышки проворно все разом встали на задние лапы, как будто отдав ему честь. Тогда он попробовал еще раз, выставив правую руку вперед, и волосатое братство повторно отдало ему честь как полководцу. — Вперед, мои воины! Я захвачу этот остров! — начал пламенный митинг новоявленный король обезьян. Последние искреннее заулюлюкали ему в ответ, размахивая лапами и оскалив острые клыки. «Они — настоящие правители острова! Но я поведу их вперед!» — вторил голос, злясь на то, что ему не выбраться из головы. И парень радовался, что он здесь главная личность, все карты шли ему в руки. Джунгли расстилались многообразием незнакомых ароматов и шорохов, далекие нехоженые тропы теперь не пугали, а манили нового полководца. Слабость прошла вместе с тошнотой, ему даже показалось, что он стал сильнее и выше ростом, будто на нем опробовали сыворотку суперсолдат. О да! Только он — король обезьян! Про него еще сложат легенды на острове, а потом по всему миру. Давно он так в себя не верил! Долгожданные враги появились довольно скоро среди тропических лопухов. Началась тропа мести великого короля! Мартышки атаковали первый отрад пиратов, закрутив их смерчем из бурой шерсти. Враги были повержены и в панике ретировались в джунгли, сбрасывая на ходу всю амуницию. — Отлично! Теперь у нас есть оружие! Хватайте его и идем на штурм! — поднимал нал головой сжатый кулак парень, ведя вперед свою нежданную армию. Мартышки схватились за автоматы, с интересом крутя их, но быстро разобрались при толковых инструкциях повелителя, как ими пользоваться. Мохнатое воинство жадно клацало зубами, смеялось, вторя своему нежданному Королю. Откуда в нем вдруг взялась такая сила, он и сам не задумывался, но ощущал себя крутым — самое лучшее, по его мнению, чувство. Он бесстрашно ринулся вперед, не боясь, что под рукой не оказалось карты архипелага. Листва и лианы направляли его, а он, точно Тарзан-Маугли, перелетал по ним вместе со своими подданными, вскоре перейдя на их язык. Через пять минут новый отряд врагов взяли в плен, раздели и обокрали. Теперь мартышки неслись вперед в красных кепках и стильных солнечных очках. Жизнь явно налаживалась! А это значило, что у Монтенегро не было шансов. Внезапно деревья затрещали, с них посыпались листья. Мартышки притихли, когда землю сотряс топот, вибрирующий заметными колебаниями ландшафта. «Это еще что?!» — обескуражено ойкнули обе личности, когда среди зарослей нечто дыхнуло им в спину, повалив ничком. Король Обезьян немедленно вскочил, приказывая себе и своей армии: — Бежим! «Нет, стой! Ты же король джунглей!» — остановил голос шизофрении. Мир растекался кислотными пятнами, глаза не передавали четкой картинки. Но сквозь заросли пробирался самый настоящий тираннозавр, возвышавшийся над самыми высокими деревьями. «Да это же Годзилла! Ты обязан ее приручить!» — восхищенно заявил самоуверенный голос. — Если я погибну, тебе отвечать! — обернулся бесстрашный Король, зажмурившись и раскинув руки, заставляя рептилию повиноваться ему, выпустив на волю самый мощный заряд своей астральной энергии царя джунглей. Тираннозавр отличался от сородичей акульей мордой и удлиненными передними лапами. Ростом древний монстр не превышал четырех метров. Зато с громадных челюстей жадно капала слюна. Воинство мартышек в панике ретировалось, взирая с благоговейным ужасом на своей повелителя, посмевшего бросить вызов такой силе. Стопроцентной уверенности в успехе плана не существовало, но динозавр внезапно остановился, пригибаясь, обнюхивая человека. Из его ноздрей и пасти сильно несло запахом рыбы. Серые чешуйки морды просматривались в невыносимой близости от лица. Парень наблюдал за чудовищем из-под наполовину закрытых от страха глаз. И вскоре он понял, что плотоядная громадина готова его слушать! Тогда он радостно оскалился под стать динозавру: — Ага! Кто здесь правитель острова? Я! Кто Король Обезьян? Я! Кто повелитель Динозавров? Я! Я! Я! Только я! Мартышки подняли единодушный концерт, паля из автоматов, привлекая внимание врагов. Да с такой силой, как Годзилла, они теперь целый мир могли бы захватить! — Вперед! Съешь Вааса Монтенегро! А потом мы уничтожим всех моих врагов! — кричал он, направляя ломавшего деревья динозавра. — Я оседлаю Годзиллу! Я… Годзиллу?.. Годзиллу… Что-то сломалось, экран померк, по нему пошли помехи, словно кто-то снес антенну. Прием «астральной энергии» нежданно закончился на самом захватывающем моменте. Все таяло. Как падение с неба. Как испепеляющий удар молнии в ясный погожий день. Боевой клич предстал горячечным бессмысленным шепотом. Когда тяжелые веки приоткрылись, и парень пришел в себя, уже смеркалось. Небо над морем клубилось розовыми облаками, у кромки воды гнили выброшенные водоросли, распространяя вокруг горьковатый аромат. Возле них меланхолично прогуливались бочком мелкие крабы. Воздух плескался солеными привкусами, доносившимися с залива. «Охренеть, какой странный сон», — тяжело наваливалось сознание, что он вовсе не победитель, что не существует у него армии мартышек-мутантов с автоматами. И не светит ему рассекать на грозном динозавре по острову. Сон — не более того. Еще одно глупое видение, побег от того кошмара, который преследовал наяву. Неудачник, невольный каннибал, потерянный беглец. Создание берегло себя бредом от постоянного прокручивания настоящих ужасов. Но теперь все растаяло, наваливались с новой силой жажда и слабость. Однако он боялся пить воду из неизвестных рек и засыпать на песке, отдав себя на милость диким зверям и пиратам. Он вновь остался в одиночестве, и никто не обещал помочь. Так, может, он и не заслужил?