Стамбул

- Добрый вечер. Район Султанахмет, пожалуйста, - сказал Соло, забираясь в такси. Следом за ним свои ноги пытался загрузить и Илья. - Что-то конкретное? - переспросил водитель, заводя мотор. - Собор святой Софии, - ответил Наполеон. - Вы, кстати, не подскажете, до скольки он открыт? - До семи вечера в летнее время и до пяти в зимнее, - печально ответил таксист, думая, что сейчас его попросят остановить машину, потому что ехать туда уже не было смысла. Время перевалило за восемь. - Спасибо, - кивнул американец, откидываясь на заднем сидении. - Что нам там делать? - полушёпотом спросил Илья, кидая на напарника обеспокоенный взгляд. - А ты как его завтра обыскивать будешь, если даже понятия не имеешь, что это? - хмыкнул Соло. - Я хоть покажу, и там карта собора, может быть, есть. Наметим точки, где может располагаться склад. Если где-нибудь в подвальных помещениях, то это плохо. Ориентируются там они лучше нас в любом случае. А Увеверли просто ответ "они в Софии" от нас не примет, потому что государственные власти Турции не будут вторгаться туда и обшаривать всё с ног до головы, хоть собор и считается уже музеем. Да и распугают они так всех радикалов. Им нужно конкретное место, тогда они пойдут на это, - вздохнул Наполеон. - Ладно, может ты и прав. Внезапно таксист резко затормозил, и Илья еле успел упереться рукой в сидение перед собой. После этого водитель активно стал с кем-то ругался через открытое окно. Таких "любителей поговорить" на дороге сразу же нашлось около пяти, и один из них — на мопеде, который вообще никак замешан не был. Илья около пары минут в шоке смотрел на эту картину, где никто даже отдалённо не пострадал, но почему-то кричали друг на друга все. Он сжал рукой ручку двери машины и, вздохнув, отвернулся к окну. Солнце уже близилось к закату, но, как и в прошлые дни, это не приносило облегчения. Закат оставлял за собой лишь духоту спешащего и перегруженного города. Лоб Ильи покрылся потом, и капелька капнула на брюки. Он вытер лицо сгибом локтя и постарался взять себя в руки, он начинал немного нервничать от всей этой суеты и криков. Когда это было не частью задания — такие места откровенно пугали Илью. - Вай, простите, дорогие, что за бараны степные иногда на дорогах попадаются, - сверкая кривой улыбкой, обернулся к ним таксист, и машина снова тронулась. Илья открыл окно. Развить большую скорость здесь было вряд ли возможно, но на ощутимый ветер в лицо её хватало. Ему стало легче. А напряжение и вовсе отпустило, когда машина въехала на Галатский мост и немного ускорилась. Как раз по правую сторону, где сидел русский, открывался завораживающий вид на бухту Золотой Рог. В мыслях Ильи промелькнуло, что сейчас бухта и правда ассоциировалась с золотом из-за предзакатного освещения. Длина моста равнялась где-то половине километра, и Курякин завис почти на всё время, что они ехали по нему. Когда впереди снова показался оживлённый город, только тогда Илья несколько разочарованно оторвал взгляд от панорамы за окном. В машине было подозрительно тихо, поэтому он повернул голову в сторону Соло, от которого, собственно, и ожидал болтливости. Но Наполеон, по всей видимости, был также очарован своей стороной залива. Однако вопреки ожиданиям Ильи, таксист не стал въезжать на оживлённые улицы, а свернул на шоссе Кеннеди, по которому агенты уже ехали из аэропорта. Турок объяснил, что так будет быстрее, в центр лучше не соваться — слишком много машин. - Мы уже близко, - улыбнулся Наполеон, когда такси мчалось вперёд, поворачивая на Кабасакал-Авеню. Теперь они двигались вдоль широкой площади Парка Султанахмет, который находился на полпути между Голубой мечетью и Софийским Собором. Парк был известен тем, что из него просматривались оба. Однако, кажется, на этом их поездка заканчивалась, потому что свернули они в пробку. Илья и Наполеон расплатились с таксистом и вышли из машины, Соло убедил в том, что они дольше будут ехать, чем идти. Таксист очень настойчиво пытался выяснить, когда они собираются ехать назад, хотел подъехать к этому времени и уверял, что остальные таксисты обязательно повезут их через все пробки и вообще обманут. Агенты вежливо отказались, заверив его, что возможно прогуляются пешком. Весь путь на машине у них занял около получаса, с учётом затрудненного трафика Стамбула. При желании было вполне реально дойти до их отеля и пешком. Хотя по большому счёту Наполеон так сказал лишь для того, чтобы отмазаться от навязчивого турка. - Это нужный собор? - спросил Илья, когда такси развернулось, нарушая ряд правил дорожного движения, и уехало в обратную сторону. Наполеон повернулся к Илье и поднял глаза на огромную мечеть. - Нет, - улыбнулся он, - это мечеть Султанахмет, или Голубая мечеть. Видишь, здесь шесть рифлёных минаретов, поэтому её всегда легко распознать. - А... хорошо, - Илья на всякий случай постарался получше запомнить общий вид мечети, окидывая её профессиональным взглядом. - А почему "Голубая?" - они с Наполеоном медленно пошли вперёд, всё ещё не отрывая от постройки своих взглядов. - Мечеть получила свое название благодаря голубым изразцам с цветочными узорами, которыми искусно украшены ее стены, - ответил Соло. - Ты был там? - спросил Илья. - Нет. Я был только в Софии. Не пришлось заходить сюда. Но я читал про неё. Будь у нас чуть больше времени здесь, я бы обязательно зашёл. - Почему они закрываются так рано? Даже в зимнее время, - немного возмутился Курякин. Он не мог сказать, что горел желанием заняться осмотром достопримечательностей, но предложил бы Соло зайти сейчас, будь она открыта. Ковбой же выглядел по-другому. Он казался спокойнее, расслабленнее, рассказывая ему сейчас какие-то интересные моменты. Русскому подумалось, что, не будь Соло вором и агентом, он вполне мог бы быть учителем или профессором. В голове нарисовалась картина: конечно же что-нибудь пафосное типа Кембриджа или Оксфорда, форма университета, менее прилизанный вид и, возможно, очки. Правда почти сразу же возникли мысли, как этот профессор соблазняет всех студенток подряд, и Илья поспешил прогнать подобные ассоциации. - Большевик, ты опять пялишься на меня, - рассмеялся Наполеон, чуть пихая его в плечо, - прям как когда мы только прилетели. Чего это ты вспомнил это своё пристрастие? - Охраняю своё тело, я же телохранитель, - фыркнул Курякин, вспоминая свой выработанный ответ на это замечание, но потом рассмеялся, признавая схожесть ситуаций. - Идём, - усмехнулся американец, и они направились по аллее через парк. Широколиственные деревья в Парке Султанахмета лишь отчасти спасали от жары, а группы людей до сих пор бродили под их развесистыми кронами. Посетители целенаправленно двигались к достопримечательностям парка — Египетскому обелиску, привезенной из Луксора, Змеиной колонне из Храма Аполлона в Дельфах и колонне Milion, когда-то служившей «нулевым пунктом», от которого брали свое начало все главные дороги в Византийской империи. Наполеон иногда хватал русского за руку и указывал пальцами в ту или иную сторону, рассказывая, где какая достопримечательность должна быть и почему это важно. Соло и самому было интересно пытаться ориентироваться здесь. Он был здесь лишь однажды и совсем недолго, но благодаря прочитанному ему казалось, что он знает здесь каждый закуток. Впрочем, Илья позволял ему подобные "игры" и не шикал на него, а тоже включился в "экскурсию". Наконец, они вышли из-за деревьев и оказались у подножья зеркального пруда, который имел форму четко очерченной окружности и обозначал центр парка, о чём не преминул сообщить Наполеон. Он встал на открытую местность и обратил свой взгляд на Восток. Храм Святой Софии. Напоминает не столько здание, сколько… гору. Сверкая под солнцем, поражающий своими размерами силуэт Храма Святой Софии, казалось, сам по себе уже являлся городом. Создавалось впечатление, что его центральный серебристый купол, рельефный и невообразимо широкий, опирался на скопление других куполообразных зданий, которые были сосредоточены вокруг него. Четыре высоких минарета, каждый с единственным балконом и серебристо-серым шпилем, возвышались по краям здания. Они были так далеко от центрального купола, что едва можно было понять, что они — часть монолитной структуры. Илья, который до этого момента всё ещё рассматривал пруд, поднял глаза и устремил свой взгляд туда, куда смотрел Наполеон. Его взгляд поднимался всё выше и выше... до тех пор, пока его сознание не смогло полностью оценить высоту и ширину сооружения, вырисовывающегося перед ним. - Мы собираемся обыскать… это? - тихо простонал от изумления Курякин. - Я знал, что тебе понравится, - хихикнул Наполеон, наслаждаясь изумлением русского. Илья, конечно, ни в коем случае не имел ничего против этого собора, но сейчас агент внутри него ругался благим матом на родном языке. Он давно не чувствовал такую профессиональную растерянность. - Ну-ну, только в кому не впадай, идём, - Наполеон взял Илью под руку и заставил двинуться навстречу этой махине. - В конце концов, это лучше, чем если бы мы пытались обыскать весь район Тарлабаши. - Да, ты прав, - кивнул Илья, выпутываясь из рук Наполеона. В его голосе прибавилось решительности, - может, всё-таки сегодня ночью проберёмся? - Не думаю, что это разумно, - цокнул языком Наполеон. - Можем легко запутаться или потеряться, разделиться будет тяжело. Тем более, если кто-то нас заметит ночью, а я думаю, ночные охранники здесь — люди радикалов, то нам с тобой точно несдобровать. Пристрелят без разбора, особенно учитывая, что мы не говорим ни по-курдски, ни по-турецки. - А днём? - недовольно свёл брови Илья. Они в который раз решали действовать более мягко, что ему не нравилось. Как бы они не доигрались таким образом. Но чего-то более логичного он предложить не мог. - А днём мы в любой момент можем прикинуться потерявшимися и заблудившимися туристами. Из тебя актер, конечно, тот ещё... Но ничего. Кстати, экскурсоводы нам на руку, они должны лучше всех знать этот собор. Пристроимся к какой-нибудь группе и позадаём вопросы. - Тогда нужно идти с утра пораньше. Чтобы, если что, у нас было время для плана Б, - сказал Курякин. - У нас есть план Б? - удивился Соло. - Нет, но он появится по ходу, - проворчал русский. - Чувствую, он предполагает убийства, кровь и сломанные позвоночники. Не наши, естественно, - нервно хмыкнул американец. - Может, и наши, - хмуро ответил Илья, обрывая тем самым их диалог и ускоряясь буквально на полшага. Народу на площади перед Софией почти не было, а следовательно, исчезли и уличные торговцы. Всё выглядело немного пустынным. Соло надоело наблюдать за тем, как русский мечется вдоль забора, пытаясь найти план, или карту собора, или хоть какую-нибудь полезную информацию. Уже было понятно, что ничего хоть сколько-нибудь полезного здесь нет. Посередине площади росло несколько деревьев: их не стали вырубать, каменная плитка деликатно обходила их стороной, а вокруг каждого дерева снизу были сделаны лавочки. На одну из них и сел Наполеон, спиною прислоняясь к стволу дерева и поднимая глаза выше, чтобы полюбоваться творением Византийской архитектуры. Его сейчас не волновало ни задание, ни миссия, ни курдские радикалы. Сейчас просто был прекрасный летний вечер, чужой, но такой интересный город вокруг и он сам. И Илья... Соло тяжело вздохнул, опуская взгляд на русского. - Ильяяя... - протянул он. - Угомонись, иди сюда. - Курякин сначала замер, потом обернулся, и даже с тридцати метров Наполеон прекрасно угадал злой взгляд светлых глаз. После чего КГБ-шник двинулся на него. Ну вот, сейчас его будут отчитывать. Нет, Соло отчаянно хотел удержать в себе это волшебное ощущение прекрасного вечера и пока не возвращаться к такой суровой русской реальности. - Ковбой! Почему я пытаюсь что-то найти, поискать, а ты сидишь тут и ничего не делаешь? Какого чёрта мы тогда сюда вообще припёрлись?! А?! Соло, у нас ещё, между прочим, доклад Увеверли сегодня! И нужно ещё выработать план на завтра и... - Курякин, пошли гулять... - перебил его Наполеон, смотря на русского снизу вверх с довольной улыбкой. - Что? - руки Ильи, которыми он активно жестикулировал, плетьми упали вдоль тела и он уставился на американца. - Я предлагаю тебе успокоиться, - медленно и продолжая счастливо улыбаться, стал объяснять Наполеон. - Сегодня мы больше ничего объективно сделать не можем. Не волнуйся, всё выясним завтра по ходу, поверь, отсутствие плана иногда — лучший план. - Соло! - Не. Злись. - Да я... - Завтра всё сделаем. Завтра спасём Турцию и вообще весь мир, - рассмеялся американец. - Дурак! - Илья пихнул того в плечо, садясь рядом и тоже переводя дух. Соло, конечно, во всём был прав, но вот такое непрошибаемое спокойствие просто выбешивало Курякина. - Почему ты такой спокойный? - Илья, вот смотри, - вздохнул Наполеон, поворачиваясь полубоком к русскому. - Схема проста. У тебя есть проблема. Ты либо знаешь, как её решить, либо нет. Если знаешь — решай. Если нет — занимайся другими делами. - Это называется побег от проблемы, - фыркнул Илья, качая головой. - Вот уж нет. Побег от проблемы — это когда ты знаешь, как её решить, но тебе не нравится способ или ты просто не хочешь этого делать. Это — побег, - парировал Наполеон. - Ну и что же делать? С чего ты взял, что проблема исчезнет сама собой, если ей не заниматься? - Курякин головой понимал, что в спор с этим аферистом лучше не вступать, но так хотелось. - Во-первых, она может исчезнуть сама собой. События развиваются... А если просто паниковать, как делаешь ты, то можно либо сделать глупость, и тогда проблема удвоится, либо испортить себе всё настроение, потратить много энергии и сил впустую. Переживаниями никогда ничего не решить. - Ты просто бездельник! - отвернулся Илья. - Ну давай! Я слушаю твои предложения! Что, пойдём перелезем через забор? Это самая лёгкая часть работы, а дальше? Думай хоть немного, Курякин! - Соло поднялся с лавочки и пошёл по площади вдоль забора. - Куда ты? - крикнул ему вслед Илья, но американец ничего не ответил. - Blyat', ny za chto mne vse eto? - Илья тоже поднялся и догнал американца. - Куда мы идём? - Я - гулять, а ты - не знаю, - пожал плечами американец. - Да что на тебя нашло? Во-первых, мы и так гуляем, разве нет? А во-вторых... Ну ладно, ты прав, но почему бы нам не отправиться в отель, всё равно есть ещё много моментов, которые стоит продумать и подготовить, - русский остановил того за плечо, заставляя развернуться к себе лицом. - Илья, - Соло стал сверлить русского взглядом, - посмотри, какой прекрасный вечер. Мы по графику укладываемся с нашей работой. Увеверли говорил, что будет ждать нас только в одиннадцать, потому что сам будет занят, и неизвестно, до какого времени. Я не предлагаю тебе бухать всю ночь, в конце концов! - А что ты мне предлагаешь? - Илья раздражённо сложил руки на груди. - Я предлагаю тебе почти что частную экскурсию по одному... парку, - хитро улыбнулся Наполеон. - Тут совсем недалеко, и к начальству мы успеем. Идёшь? - В чём подвох? - прищурился русский, но позволил американцу заставить его продолжить движение в неизвестном направлении. Подвох выяснился быстро. Соло привёл его к входу на территорию Дворца Топкапы, который был почти что на расстоянии одного поворота от Софии. Естественно, уже было слишком поздно и всё было закрыто. - Нет, мы не пойдём туда...! - Илья потёр переносицу, думая, почему он ещё не убил напарника. - Да ладно тебе, прогуляемся по территории, внутрь заходить не будем. Там очень красиво, - Соло улыбался так широко и старался внушать доверие, как только мог. Ему ну уж очень хотелось отвлечься сейчас от всего, происходящего вокруг. В конце концов, иногда отвлекаться нужно. Он не понимал, как Курякин может вот так просто игнорировать мир вокруг в пользу своей работы. Возможно, вся разница была между ними в том, что Соло обязали на пятнадцать лет забыть о другой жизни, а Курякин сам активно участвовал в своём отречении. Соло не собирался ждать, когда его "освободят", да и вряд ли освободят. А работа и поток заданий не прекратятся никогда, это понятно. Собственно, работая в одиночку, он прекрасно умел совмещать работу и какие-то личные желания, даже иногда в ущерб работе. А в паре с русским он уже устал. Устал работать. Один свободный вечер — и он был бы снова продуктивным агентом. Почему Илье так трудно это понять? - Да там всё под охраной наверняка! Турист грёбаный нашёлся тут! - психовал рядом русский, взмахивая руками, сопя и больше напоминая быка, разве что землю не копал под собой. - Ш-ш-ш... Спокойно. Там не всё под охраной, я прекрасно знаю их охранную систему. Два охранника около центральных зданий и то внутри, да к тому же спят на месте, - пожал плечами Наполеон. - Стой. Ты знаешь? Значит, ты что-то крал отсюда! Вот чёрт! - Курякин совсем не был сторонником спонтанных решений, тем более таких, тем более ради удовлетворения непонятно каких фантазий. - Ну да, крал, можно не кричать об этом на всю улицу? - шикнул на него Соло. - Но сейчас же мы красть ничего не собираемся. Просто погуляем. - Da, zaebis' prosto, - русский потёр лицо руками, желая как можно быстрее, чтобы всё это сумасшествие прошло. - Ты трус и истеричка, Курякин, - насмешливо фыркнул Соло и пошёл по направлению ко входу. - Нет, я не буду на это покупаться, - сам себе сказал Илья, осматриваясь вокруг, - не буду... Пускай даже не рассчитывает... Чёрт! - он поспешил за американцем. Наполеон без труда провёл их на территорию музейного комплекса. - Только не ныть и не подгонять! - приказал Соло, строго смотря на Илью. Курякин шумно вздохнул, потому что именно это он и собирался делать. - Ковбой, объясни мне, чем тебя не устроил, например, парк, по которому мы шли сюда? - потихоньку Илья стал смиряться с тем, что их планы на вечер так кардинально поменялись. - Ну, так же не интересно, Илья, - расплылся в улыбке Наполеон, беря русского за запястье и вынуждая начать движение вперёд, - к тому же тут правда красиво и спокойно. Я не люблю, когда много народа, только если не работаю, - пожал он плечами. - Если нас поймают или застукают, я сдам тебя не задумываясь, понял? - проворчал Илья, нервно отдёргивая свою руку, но продолжая идти рядом. - Да-да, - отмахнулся Соло. Как будто бы ему в первый раз. Перед ними оказалось пять аллей, которые лучами расходились в разные стороны. Наполеон кивнул, конечно же, на центральную, самую широкую и приметную. Илья ещё пару раз поозирался по сторонам и всё-таки пошёл следом, глазея по сторонам и смотря, куда же Соло его завёл. Наполеон насильно проводить экскурсию не стремился, поэтому он лишь иногда посматривал на Курякина, медленно идя вперёд. Когда аллея вывела их к следующим воротам, большевик нахмурился, и Соло чуть усмехнулся. - Да, нам нужно и через них пройти, - ответил на невысказанный вопрос Соло и поднял указательный палец, призывая русского быть тихим. Как оказалось, охранник и правда уже мирно дремал на своём месте. Илью жутко бесило, что Соло во всём был прав. Вот всё ему с рук сходило. Отчасти Илья даже хотел, чтобы их поймали. Но всё же вместе с американцем бесшумно проскользнул через вторые ворота, снова попадая во двор. Он чувствовал себя немного глупо, ходя за Наполеоном по пятам, а американец как назло молчал и улыбался. Илья понял, что каких-то слов ждут от него, но это лишь заставило его сжать зубы плотнее. - Боже, ты такой упёртый! - всё-таки нарушил молчание Соло. Илья лишь хмуро на него посмотрел в ответ. - Ты сам за мной пошёл, - напомнил американец. - Что тебя не устраивает теперь? - фыркнул русский. - Ты меня не устраиваешь! Полностью, - Соло пнул камушек, который попался под ногу. - Отлично, потому что это взаимно! - не собирался уступать ему Илья. После этого между ними повисло молчание, каждый смотрел в свою сторону. Даже Наполеону стало неловко и совсем неуютно. Американца уже не радовало, что вокруг было так тихо, сейчас он предпочёл бы толпу и навязчивых торговцев. Молчание и недовольство русского жутко давило на Соло. Хотя обычно ему было наплевать на тех людей, кого его общество не устраивало. Но с Ильёй всё было по-другому. Соло не мог просто плюнуть на всю эту ситуацию и получать удовольствие. Хотелось, чтобы Курякин либо свалил куда подальше, либо перестал злиться и вёл себя нормально. Обычно люди любили нарушать правила. Наполеон знал это как никто другой. Да, все боятся нарушать правила, боятся наказания, но всё равно любят. Сколько раз Наполеон находился примерно в такой же ситуации, но никто ещё так не протестовал. Либо человек уходит сразу до "дела", либо втягивается по ходу, лишь для вида говоря "так делать нельзя". Но Курякин пошёл с ним, сам, а теперь ни намёка на радость, или удовольствие, или хоть какое-то другое чувство. Похоже, ему просто действительно не нравилось нарушать правила. Такие ещё остались? Наполеон замедлил шаг, а вскоре и вовсе остановился. Они как раз были посреди второго двора. Леон окинул взглядом пространство вокруг себя. Внезапно это место потеряло всё очарование в его глазах. Хотя возможно он просто посмотрел на всё глазами русского. Древние, уже местами поблёкшие и разрушающиеся постройки, достаточно незатейливый внутренний дворик, с обычными деревьями и растениями — ничего сверхвыдающегося для настоящего времени. Половина дворика уже была поглощена тенью, солнце почти село. Наполеону снова как-то стало жарко, и он зачесал руками волосы назад, попутно смахивая маленькие капельки пота со лба. Большевик неприятно таращился на него с высоты своего роста. Поэтому американец просто развернулся, засунул руки в карманы и пошёл в обратную сторону таким же медленным шагом, каким они шли до этого. Илья вообще не понял Соло сейчас: ни внезапной остановки, ни разочарованного взгляда и тем более этого манёвра. - Ты... чего? - неуверенно спросил он, смотря тому в след. - Погуляли и хватит, большевик, нас ждёт работа, - кинул через плечо американец непривычно для себя хмуро и серьёзно. - Ну... ковбой, - позвал Илья, так и продолжая стоять на месте. - Чего стоишь, Илья? - устало вздохнул Соло, останавливаясь, чтобы посмотреть на русского. - Идём. Ты же хотел вернуться. Или я что-то неправильно говорю? До Ильи со скрипом доходило, что, похоже, Наполеон на него обиделся. Во всяком случае, по опущенным плечам и морщинке на лбу Илья понял, что, кажется, расстроил того и испортил ему настроение. Где-то внутри неприятно заныла совесть, впрочем, и разум не оставался тих, говоря Илье, что нихрена он не виноват. Объективно вины Курякина не было, но почему тогда он чувствовал себя виноватым? А учитывая, как редко он видел Соло расстроенным чем-то... - Ты решил сдаться? - резонно спросил Илья, сильнее расправляя плечи и пытаясь купить американца, как тот его перед входом. - Боже, большевик, - устало рассмеялся Наполеон, сжимая пальцами переносицу. - Это называется "уступать". Я уступаю тебе. А свои глупости и упёртость оставь при себе. Мне не трудно уступить, тем более, когда смысла переубеждать тебя нет. Это ведь ты у нас не сдаёшься, - передразнил он. - Хватит уже. Пойдём, - вздохнул Наполеон, смотря на Курякина, который перерабатывал информацию. Усталость дня как-то разом навалилась на Соло, и он совсем не хотел продолжать словесные перепалки с русским, хотя, если тот начнёт, придётся поддерживать марку. Но Курякин, похоже, вообще выбрал свой обычный путь. Молчание. Он мялся на месте с ноги на ногу, то зло смотря на американца, то себе под ноги. Он молчал и не двигался. А Соло всё ждал и ждал... Когда ему надоело ждать, он снова повернулся к тому спиной, собираясь уйти. - Я не говорил, что мне не нравится, - со скрипом всё же выдавил из себя Илья, заставляя Соло помедлить. - Ты и что нравится не говорил. Ты вообще ничего не говорил, - проворчал Наполеон, не оборачиваясь. Наполеон слышал, как приближается Илья. Шаг за шагом. Уверенно и неотвратимо. Соло решил дождаться того, ему было интересно, что будет делать большевик. Бить его? Вскоре гравий зашуршал уже совсем близко, и перед ним появился Курякин, преграждая ему путь и сверкая своими глазами. - Глупо уходить, раз мы уже тут, - начал Илья. - Глупо, - подтвердил Наполеон, складывая руки на груди и внимательно смотря на напарника. - Мне кажется, мы ещё не дошли до конца этого дворца, или что это, - в небрежном жесте пожал плечами русский. - А стоит это делать? - упрямо посмотрел на него Наполеон. - Ты мне скажи. Ты же у нас эксперт в истории искусства, - Илья скопировал позу Наполеона, сложив руки на груди и... стал улыбаться. Он улыбался, как человек, который загнал собеседника в ловушку. Вообще-то это не так. Вообще-то Наполеон мог того изящно послать сейчас и уйти. - Да я вовсе не собирался пытать тебя историей, как ты подумал, - нехотя ответил Наполеон, всё ещё скептически смотря на улыбку большевика. - И уже, наверное, не важно, что я хотел... - он на несколько секунд отвернулся от Ильи, о чём-то думая. Солнце освещало уже самые купола султанского дворца, бросая на них последние лучи заходящего солнца. - Ты убиваешь меня большевик! Просто! Ты меня так бесишь! - начал ругаться Наполеон внезапно. - Идём. Быстро. За мной, - скомандовал он и быстрым шагом пошёл в том направлении, в котором они шли раньше. Немного подумав, добавил, - нет, бежим. - Что? - Курякин, конечно, послушно шёл за ним, но вот подобная просьба уже казалась странной. - У тебя вообще нет права голоса! - огрызнулся Соло. Илья был, мягко говоря, удивлён. Но когда кто-то другой так настойчив и зол, вряд ли он будет делать что-то без причины. Да и сам Наполеон вообще редко бегал, если это не касалось работы, где это было необходимо. В обычной жизни он всегда двигался вальяжно и плавно, а ещё достаточно бесшумно, как успел отметить Илья. Впрочем, сейчас Соло на его глазах перешёл на лёгкий, такой же изящный, как и все остальные его движения, бег. Илья на автомате согнул руки в локтях и поспешил следом в таком же лёгком темпе. У него были миссии, где он неделями подряд подвергал своё тело колоссальным физическим нагрузкам в абсолютно разных условиях. Были те, что требовали монотонной работы и терпения, но эта миссия, которая по существу была даже "лёгкой" по сравнению с другими заданиями Курякина, выматывала русского куда сильнее предыдущих. Он уставал морально. Соло заставлял его мозги работать непрерывно, почти ничего не оставляя для выработанного годами автоматизма. Даже в деталях. У Ильи было чувство, что это не работа, а что его снова отправили в отпуск, насильно. Впечатления были схожие, по крайней мере. И тогда закончилось всё плохо. Жестами Соло показал Илье быть тихим и пригнуться. Они подбегали как раз к узкому проходу между двумя зданиями. Судя по всему, где-то рядом был пост смотрителей. Илья не стал уточнять и просто делал, как велел Наполеон. Следовать указаниям у него получалось хорошо. Лучше, чем дружить. Ну вот, опять вылезло это слово. И как так вышло, что американский агент смог вызвать в нём подобные чувства? А ещё совесть. Если Илья сам желал каких-то отношений с Соло, взаимопомощи, общения и прочего, то не стоило так резко реагировать, например, на эту вечернюю провокацию от напарника. Возможно, стоило просто довериться ему? Несмотря на то, что Наполеону хочется казаться беспечным и быть им, у него это не совсем получается. Даже если решения принимаются спонтанно, то они вмиг просчитываются и оцениваются. У Соло всё всегда продумано. Курякин видит и подмечает это, потому что сам делает так же. Увы, издержки профессии, когда тебе ужасно трудно переключаться из режима агента в обычный. Всё равно везде ищешь подвох, прослушку и проверку или пути добыть какую-нибудь секретную информацию. У Соло, должно быть, всё это осложняется ещё и прошлым в качестве вора. Так почему бы не начать доверять ему, не полностью, конечно, но чуть больше. В конце концов, у Ильи есть время на это. Наконец-то есть возможность попробовать завязать с кем-то более тесную связь, чем просто рабочие отношения. Если они продолжат дальше работать вместе в составе А.Н.К.Л., то это им только на руку сыграет. Если нет, то просто без вопросов разъедутся. Наполеон выбежал из тесного прохода между двумя зданиями, которые обрамляли один из внутренних дворов, и попал в следующий. Он был не совсем регулярной формы, крепостная стена больше не загораживала вид по правую сторону, и это-то ему и было нужно. Значит, память его ещё не подводит. Он резко свернул направо, хоть солнце на миг и ударило по глазам. Он уже понял, что нашёл то место, которое искал. Впереди виднелись небольшие силуэты нескольких лавочек. Бросив короткий взгляд через плечо, он отметил, что Илья послушно следует за ним, разве что он еле вписался в поворот и тоже немного растерялся от солнца. Пробежав последние пятьдесят метров, Наполеон остановился, переводя дух и поправляя волосы одной рукой. Второй он упёрся в спинку лавочки. Рядом затормозил Илья. - Ну вот, осталась всего пара минут до захода солнца. Такой красивый закат из-за тебя упустили. Большую его часть, - фыркнул Наполеон, пихая в плечо русского, обходя лавочку и садясь на неё. Илья стал удивлённо осматриваться. Судя по прошлым двум дворам, они должны были уткнуться в тупик, повернув направо, точнее, в крепостную стену. Но стены здесь не было, здесь была смотровая площадка с чудесным панорамным видом на залив и набережную. Отсюда прекрасно было видно, что дворец расположен на холме, и достаточно высоком. Илья не спеша обошёл лавочку и вплотную подошёл к краю. Внизу был резкий овраг, высаженный деревьями и кустарниками. И так вплоть до набережной и Кеннеди-Роуд. Галатский мост, по которому они и попали сюда, и бухта Золотой Рог остались теперь слева еле виднелись за поворотом. С той же стороны и заходило солнце. Теперь вода казалось не золотой, а скорее алой. Солнце уже почти не раздражало глаза, вызывая больше тёплые и приятные ассоциации. Кажется, они находились в поистине живописном и уникальном месте. Слева узкой бухтой тянулся Золотой Рог, справа — заканчивались просторы Мраморного моря и впадали в Босфор, который плавно уходил третьим путём в свою сторону. Внезапно подул прохладный ветер, обдувая взмокшего после бега Илью. И это окончательно растопило сердце большевика. Везде в Стамбуле ветер был сухой и не приносил облегчения, но сейчас по телу Ильи даже пробежали мурашки. Курякин прикрыл глаза и набрал полную грудь воздуха, задержал дыхание на некоторое время и потом резко выдохнул. Вот это было лучше любого вида. Запах солёной морской воды заполнял лёгкие русского, и Илье казалось, что он впервые за всё пребывание в Турции, может дышать свободно и легко. Чем-то напоминало Крым. Вскоре Курякин вспомнил, что он здесь не один и, собравшись с силами, обернулся. Лавочки были развёрнуты как раз в сторону панорамы, и по центру одной из них, как другая панорама, сидел Наполеон. Он закинул ногу на ногу, раскинул руки в стороны по спинке лавочки и запрокинул голову. Кажется, он тоже наслаждался прохладным ветром. - Это единственное место в Стамбуле, которое я знаю, где прохладно, - с закрытыми глазами сказал Наполеон, чувствуя, что Илья на него пялится. - Очень красивое место и прохладное, да, - чуть замявшись, согласился Курякин. - Здесь пересекаются... - Я понял. Босфор, Золотой рог и Мраморное море, - перебил того Илья, садясь рядом. Он хорошо умеет запоминать и сопоставлять факты. - Ну и чей это дворец? Наполеон медленно открыл глаза и посмотрел на Илью, довольно улыбаясь. Всё-таки он добился этого вопроса. - Это главный дворец Османской Империи до середины девятнадцатого века, - ответил Соло. - Это огромный комплекс, состоящий из нескольких отдельных дворов и парков, множества зданий и сооружений, павильонов и беседок, соединённых между собой воротами, сложными переходами и террасами. И всё это принадлежит правящему Султану. Это центр его власти, центр всей Османской империи. Здесь принимались самые значимые решения о предстоящих завоеваниях, походах и войнах. - Ясно, - кивнул Илья. - А ещё здесь был гарем, - заулыбался Соло, кидая взгляд на русского. Тот казался сначала немного озадаченным, но потом кивнул, соглашаясь. - Здесь проживали мать, сёстры, дочери и наследники султана, его жёны, фаворитки и наложницы. В гареме могло одновременно проживать около тысячи женщин. Можешь себе представить, Илья? - Нет, - хмыкнул Курякин, - и все они жили в этом дворце? - он слегка обернулся, окидывая взглядом корпуса и разные постройки. - Да, благодаря чётким границам и правилам, на единой территории этого дворца сосуществовали сразу несколько миров, от политического до интимного. Как я уже говорил, здесь было несколько дворов, и далеко не каждый имел доступ ко всем. Мы прошли насквозь через первый, второй и третий дворы. Хотя первый ты и не заметил, наверное, он был ещё до первых ворот, до первого охранника. А тот, куда мы прокрались, уже был второй, и там проходила вся политическая жизнь дворца — двор, где заседал диван. Последний двор, через который мы проходили и ворота, ведущие в него, называются двором и воротами Блаженства. Угадай, почему? Это был личный двор Султана, мало кто имел туда доступ, и из него было легко попасть в Гарем. Ты не заметил, но территория гарема тянется как раз вдоль второго и третьего дворов. - Ты бы жил в этом Гареме, - хихикнул Илья. - Ну, только если я бы был Султаном, - улыбнулся Соло. - Гарем прекрасно охранялся, смертная казнь тому, кто нарушит "святыню" Султана. - И что же, удавалось уследить за всеми женщинами и стражей и... - пожал плечами Илья. - Ну во-первых, мало кто решится. Султан был сам по себе почти священной фигурой, диапазон чувств к нему даже у простых людей менялся от ужаса до безмерной любви. А во-вторых, за гаремом следили и одновременно прислуживали евнухи. Ты же в курсе, кто... - Я в курсе, - кивнул Илья. - Где их столько набрали? - Ты наивный, Илья. Их с детства воспитывали для этой работы, ну и... ты понял. Чтобы исключить любой контакт девушек с мужчинами, кроме Султана. Самим гаремом фактически управляла Валиде-султан — это титул, так называли мать Султана. Следующими по рангу были незамужние сестры султана, затем его жены. Жёсткая иерархия. - Как-то это... по-варварски. А в Гареме все были рабыни, верно? - спросил Илья. - Ну, нет... Далеко не все, лишь некоторые. К тому же, как ты понимаешь, сестры и мать Султана были благородных кровей. Девочки могли быть куплены у собственных родителей. Ты зря считаешь, что им там так плохо жилось. Ты думаешь, если кто-то был рабом, то его держали на цепи? Все девушки в Гареме были прекрасно воспитаны, их обучали письму, музыке, танцам, кулинарии, рукоделию, придворному этикету... Они постоянно посещали баню, и поэтому их тело тоже содержалось в идеальном порядке, они были ухоженными. В зависимости от статуса внутри гарема у девушек могли появиться собственные служанки, отдельная комната, улучшенное питание. В общем, они жили той жизнью, все они, и бывшие рабыни, и наследницы богатых семей, которую они вряд ли смогли бы вести, не попади они туда, - пожал плечами Соло. - Золотая клетка, - коротко ответил на это Курякин. - Ну-у-у... Разве обычная жизнь женщин того времени была лучше? Тоже клетка, только далеко не золотая. - Может, ты и прав, - задумался Илья, смотря на линию горизонта. - Кстати... - усмехнулся своим мыслям Соло. - Я только сейчас вспомнил один интересный факт. Он прекрасно подтверждает, что при должном желании в золотой клетке мог очутиться сам Султан. - Как так? - заинтересованно повернул к нему голову Илья. - В шестнадцатом веке султаном Османской империи стал Сулейман - один из самых выдающихся правителей-османов. Ещё в самом начале его правления в Гареме появилась девушка. Сведения о её происхождении очень противоречивы. По одной из версий она была русской Анастасией, украденной татарами и перепроданной Султану, то есть, по сути, рабыней. Но она ухитрилась в кратчайшие сроки привлечь к себе внимание Султана среди всех девушек и очень быстро стать его наложницей. Она получила новое имя - Хюррем и с того момента стала активно укреплять своё положение. Те успехи, которых она достигла, наталкивали многих её современников на мысль, что она колдунья и очаровала Сулеймана. - Чем? - удивился Илья. - Никто тебе точно не скажет, - закатил глаза американец, - но уникальное положение Хюррем отражал и её титул — хасеки, введённый Сулейманом специально для неё. После смерти матери султана её власть увеличилась. Это при том, что ей приходилось конкурировать с уже существующей женой Сулеймана, его сестрой и поступающими в гарем молодыми девушками. Но на протяжении всей своей жизни она оставалась любимой женой Сулеймана и управляла им. - Что значит управляла? Как? - Она родила ему пятерых детей, и один из них впоследствии стал наследником империи, - усмехнулся Наполеон. - Уже неплохой рычаг, не правда ли? Хюррем заведовала делами гарема, вела переписку с Султаном во время его длительных походов, сообщая последние новости во дворце. А ты понимаешь, что информацию можно подавать по-разному. Образованнейшая женщина своего времени, Хюррем Хасеки Султан принимала иностранных послов, отвечала на письма иностранных правителей, влиятельных вельмож и художников. По её инициативе в Стамбуле построено несколько мечетей, баня и медресе. - И что, не было никого, кто мог бы сравниться с ней по влиянию на Султана? Но ведь в Гареме так много женщин, - удивлённо вздохнул Илья. - Влияние, оказываемое Хюррем на Сулеймана, было настолько велико, что она не позволяла никому приблизиться к её уровню и стать хотя бы наложницей. И Султан отказывался от таких "подарков", так как наличие даже одной наложницы во дворце делало хасеки несчастной, - Соло улыбнулся так хитро, как будто это он был хасеки и придумал все подобные уловки. Его явно восхищал этот пример. - Хотя не существовало никаких законов, запрещающих женитьбу султанов на рабынях, вся традиция османского двора настраивала против этого. При этом в Османской империи даже сами термины «закон» и «традиция» обозначались одним словом. Как ты понимаешь, она нарушила эту традицию. Она во многом была лучшей и первой. Говорят, что Султан, за редким исключением, не встречался с кем-то из других девушек, что считалось ненормальным по османским порядкам и традициям. Анастасия, или Хюррем, или Роксолана, под этим именем она была известна в Европе, заставила всех историков гадать, чем же эта русская смогла так зацепить Султана, что он готов был ради неё практически на всё. Ну что, назвал бы ты её птицей в золотой клетке? Если да, то она уж точно могла сама заведовать и клеткой, и комнатой, в которой стояла её клетка. - Да, очень неплохо, - улыбнулся русский, будучи ещё немного во всей этой истории, отчего его глаза казались стеклянными. - Красивая сказка. - О, это не сказка. Это история, - ухмыльнулся Соло, поднимаясь со скамейки и потягиваясь. Солнце давно село, пока они разговаривали, и на Стамбул начал опускаться вечер. Он остыл, и хорошее настроение вновь вернулось к нему. А ещё чувство голода. - Илья... - протянул он, поворачиваясь к напарнику. - Стой. История? То есть, прям с документами? - со скамейки порывисто поднялся Илья, намереваясь получить от американца подробную и детальную информацию. - М-м-м, ну да. Портреты, записи, письма, есть много свидетельств о её существовании и её исключительном положении, как я уже говорил. Пойдём, поедим? - Соло осмотрелся, находя глазами то, что ему было нужно. Он увидел, что большевик хочет ещё что-то спросить. - Решил податься в историки, Курякин. Гиблое это дело, большевик. Просто думай об этом, как о хорошей истории, кто его знает, как оно на самом деле было. Но история красивая, согласен. Кафе? - Что? - последнее слово Соло так резко выдернуло Илью из его размышлений, что он даже растерялся. - Кафе. Еда. Вон там, - американец указал на калитку, к которой вели ступени со смотровой площадки. Оказывается, ярусом ниже располагалось очень популярное среди туристов кафе с не менее прекрасным видом, чем с панорамной площадки. - О, а я его и не заметил. А оно разве ещё работает? Да, я тоже проголодался, - кивнул Илья, следуя за Наполеоном. - Оно не часть музейного комплекса. К тому же, к нему с другой стороны прилегает парк, поэтому оно работает допоздна, - объяснил Соло. - Только... калитка закрыта уже, чёрт! - американец тщетно подёргал металлические прутья решётки. - Ну, если это для тебя проблема... сочувствую, - издевательски хмыкнул Илья и за несколько секунд перемахнул через железные прутья, приземляясь по ту сторону без видимых усилий. - Чёрт, большевик! - Соло даже шарахнулся. Ему было откровенно лень перелезать, он бы предпочёл найти обход, но Илья стоял по другую сторону и ухмылялся, сволочь такая. - Отойди... - Соло взялся за ограду. Спустя час Наполеон с Ильёй вышли с другой стороны парка, прилегающего к Дворцу. Они неплохо перекусили в кафе с прекрасным видом и даже не поссорились. Ещё раз обсудили все детали дела. А когда поняли, что опаздывают к Увеверли, поспешили найти такси. - Что это, ты даже не ноешь, что мы опаздываем? - удивился Наполеон, когда они сели в такси и машина медленно поползла в сторону набережной. - Да... Мне кажется, ничего страшного. К тому же... - Илья чуть помедлил, смотря в окно, - мне понравился этот вечер, спасибо. - Я рад, - расплылся в искренней улыбке Наполеон, чисто на автомате следя параллельно за дорогой и водителем. Турецкий трафик жутко раздражал американца. Слишком импульсивно, непредсказуемо и совершенно никакого соблюдения правил дорожного движения. А потому Соло предпочитал быть "в курсе дела", чтобы быть готовым ко всему. - Я бы даже... побывал здесь в качестве... туриста, - продолжил Илья, рассматривая вечерний Стамбул за окном. А Наполеон почему-то не мог спокойно сидеть на своём месте и смотреть в окно, он сидел почти посередине заднего сидения и в пол оборота к Илье, так легче было следить за дорогой. На набережной они прилично разогнались, машин было немного. Водитель был очень аккуратен, Леон не понимал, что его так напрягает в этой поездке. - ... а не только в качестве работы, - донеслись до Соло слова Ильи, и тут до Соло дошло, что напрягает его именно это - аккуратность водителя. Он пристальнее пригляделся к нему. Было уже достаточно темно и мало что можно было различить... Но Соло отметил, что турок одет как-то очень плохо, вещи жутко затасканные и никакие, как будто бы этому человеку было плевать на тряпки, в которые завёрнуто его тело. - Простите, а мы разве говорили вам, куда нам нужно? - остановив Илью еле заметным движением руки, обратился американец к водителю. Тот посмотрел на него в зеркало заднего вида, встречаясь с ним тёмными, почти чёрными глазами. Наполеон не видел всего лица турка, но не понимал, где же улыбка, радушие и болтливость. - Я понять сам, - со значительной задержкой, наконец, ответил водитель. - Другая часть города, верно? А там я спросить... - просто ужасный английский резал слух, и какой-то уж очень странный акцент. - Что-то не так? - чёрные глаза вновь встретились с глазами Соло. - О нет, что вы... Просто устал и уже сам не помню, говорил место или нет. Нам нужно на улицу Истикляль, всё равно, начало или конец. Нет проблем? - добродушно и наивно улыбаясь, ответил Соло. - Истикляль. Нет проблем. Может... отель? - настоял турок. - Нет-нет, нам ещё хотелось бы погулять и, может быть, накупить разных сувениров. У вас чудесный город! - Соло принципиально не хотел называть их отель с Ильёй, хоть он и был их официальным прикрытием. - Рад слышать, - кивнул водитель. Наполеон обеспокоенно повернулся к Илье, ища его поддержки в своих подозрениях. Большевик во время их разговора даже не сменил расслабленной позы возле окна и сейчас не двигался. - О, прости, Илья. Ты что-то говорил про туризм и не рабочее время? Да, было бы прекрасно провести здесь отпуск. Море, климат, а какая еда... Лондон летом и вполовину не так хорош, как Стамбул, - с беспечным видом продолжил Соло. - Вы совершенно правы, Ричард. Возможно, как-нибудь вам удастся выкроить пару недель? - включился в легенду Илья, а значит, он тоже всё понял. Не стоило сегодня ехать к Софии. Либо их пасли ещё с Тарлабаши, а они оба просто отвратительные агенты, либо заметили уже тут, они привлекли внимание. Только сейчас Соло понял, что место, в котором они вышли из парка с Ильёй достаточно немноголюдное, и в такой час... А к ним сразу же подъехало такси, плавно выворачивая из-за угла. Одежда, ужасный английский и акцент... Скорее всего, их водителем был курд, а вовсе не турок. А если учесть, что такую профессию курдам никто не доверит... Остался только один вопрос: их проверяют или уже хотят просто ликвидировать? Хотя более вероятная версия, что они их проверяют и заодно хотят узнать отель, где они остановились, чтобы было легче их убить. Илья, кажется, думал о том же. Пересекая бухту Золотой Рог, Илья то и дело восторженно отзывался о пейзажах и предлагал Соло посмотреть то в одну, то в другую сторону. Тем самым он давал ему возможность осмотреться, конечно, условия видимости были не очень хорошими, но всё же. Несмотря на поздний час, Наполеону не составило труда заподозрить машину, которая ехала за ними немного позади, не перестраивалась и не обгоняла, хотя имела все возможности. Рассмотреть пассажиров было очень трудно, зато Леон посчитал количество - трое, что и показал Илье. Видимо большевик был согласен с его планом продолжать играть их роли вплоть до приезда и попробовать оторваться уже на улочках, потому что активно поддерживал какую-то глупую беседу телохранителя с его начальником. Когда они приехали, курд явно не знал, сколько брать с них денег. Наполеон сориентировался быстрее, протягивая тому доллары и говоря, что сдачи не надо, изображая саму щедрость. Им дали спокойно выйти. Наполеон с энтузиазмом потащил Илью на улочку, смешиваясь с толпой. Они шли быстро, но старались делать вид, что не спешат. - Их четверо, - сообщил русский. - Двое держатся поодаль, а другие двое ближе и по разным сторонам, - делая вид, что осматривает вывески магазинов, Илья подмечал положение их преследователей. - У них оружие. Думаешь, это охота? - спросил Леон, следуя примеру Курякина. Улица была хорошо освещена, и теперь было видно больше деталей. - Думаю, они ждут малейшего прокола, чтобы стрелять на поражение, - вздохнул русский. - Есть смысл вести игру до отеля? - спросил Соло. - Не думаю, что это хорошая идея. Мы из него потом не выйдем. Нужно оторваться и раствориться где-нибудь, - Илья уже присматривал подходящие варианты. - Легко сказать. Особенно когда нас двое, - проворчал Наполеон. - У меня есть идея, - внезапно сказал Илья, когда они уже были достаточно близко к отелю. - Навестим нашего нового знакомого? - он взял Соло под локоть рукой и заставил достаточно резко свернуть. - Куда... - не успел американец удивиться, как они с Ильёй оказались в магазинчике. Очень знакомом магазинчике. Именно здесь они с напарником покупали ему рубашки, а Соло галстук. - Магазинчик совсем маленький, они заходить не станут, будут ждать снаружи, - быстро и тихо объяснил Илья, - но здесь окна, поэтому делай вид, что мы выбираем рубашки или ещё что-то. - А толку-то? Как мы выйдем отсюда? Получится то же самое, - возразил Наполеон. - Посмотрим... - Ко мне кто-то пришёл? - послышался голос продавца из-за стеллажей с тканями. - Я знал, что не зря открыт в такой поздний час, обязательно постараюсь помочь вам, что бы ни было нужно. Все мои ткани к вашим услугам, - из-за стеллажей, наконец, появился знакомый им турок средних лет, в очках и с маленькой чашечкой кофе в руках. - О, рад видеть вас здесь снова! - кажется, действительно обрадовался продавец. - Добрый вечер, - поздоровались агенты. - Я вижу, вы активно носите мои рубашки... - он кивнул на Илью. - Это лучший комплимент для меня, надеюсь, качество вас не разочаровывает? - он поставил чашечку с кофе на свой крохотный столик почти у входа. - Да, всё прекрасно, - кивнул Илья, подходя к первому попавшемуся стеллажу и начиная руками перебирать ткань. Соло рядом занимался примерно тем же, только с отсутствующим взглядом, он явно пытался что-то придумать. А вот турок смотрел на это зрелище с явным замешательством. - Кхм, я думал, мы прошли этот этап. Но как радушный хозяин, я должен спросить, могу я вам чем-то помочь? - он заглянул через плечо Наполеона, не совсем понимая, зачем им может быть нужна ткань, которую покупают для холодного времени года. - Да, кстати, а как вас зовут? - спросил Илья, вставая в пол-оборота к мужчине. - Юлю к вашим услугам, - чуть склонил голову турок. - О... - Так чем я могу вам помочь? - внимательные глаза турка бегали по озабоченным лицам их посетителей. - Скажите, здесь есть запасной выход? На другую сторону? - спросил Илья, несмотря на шипение со стороны Соло. - А... Да, имеется такой. Он, конечно, не для посетителей... К местному рынку, к рядам, то есть, не совсем на другую сторону, а вбок скорее, - ответил продавец. - А в чём, собственно, дело? - Послушайте, Юлу... Юлю... - исправился Леон, - нам очень надо скрыться от нежелательных глаз. Вы не могли бы помочь нам и выпустить нас через чёрный ход? Только сделать вид, как будто бы увели нас показывать ткани, - умоляюще посмотрел на того американец. Юлю сначала замялся, отходя к своему маленькому столику и отпивая горячий ароматный напиток. - Эти нежелательные глаза... видели, что вы зашли в мой магазинчик? - тихо уточнил он. - Да, поэтому мы и просим вывести нас, - закивал Леон. - Не волнуйтесь, мы не просим вас покрывать нас, или прятать, или лгать. Если вас спросят, можете указать им на тот же чёрный вход, просто улица слишком... Там негде спрятаться или свернуть незамеченными, а местный рынок - то, что нам нужно, - объяснил Илья. Глаза турка становились всё больше, пока он слушал Илью, как и глотки кофе, которые он делал. Вскоре чашечка опустела, и он удивлённо уставился на её донышко, а потом ещё раз на посетителей. Они не производили плохого впечатления и совсем не вызывали у Юлю опасений или настороженности. Пару дней назад он даже проникся проблемой двухметрового блондина, который не мог найти рубашку. Даже грубость американца в итоге казалась ему милой и забавной в их первую встречу. Стамбул - не самый спокойный город, и Юлю, конечно же, постоянно сталкивался с преступлениями, разборками и прочим криминалом, но вот со стороны его клиентов... Хотя эта парочка совсем не производила впечатления плохих людей, скорее наоборот. - Я... - Ладно, извините за беспокойство, это не ваши проблемы, мы пойдём... - перебил того Илья, решая, что жизнь на этом не остановилась и они придумают по ходу что-нибудь ещё. - Нет, постойте. Ну что за плохой хозяин из меня. Желание клиентов - закон. Я прав? Прошу пройти за мной, - активно жестикулируя руками в турецкой манере, Юлю взял пару тряпок со стола и, показывая их посетителям, увёл их за собой за стеллажи. - Я не знаю, долго ли получится делать вид, что вы примеряете вещи... - Форы в пару минут нам будет достаточно, - закивал Наполеон, быстро следуя сквозь стеллажи к запасному выходу. - Не пытайтесь нас прикрывать, если будут спрашивать. Вы тут совершенно не при чём, - ещё раз сказал Илья турку, пока тот копался с запасным выходом. Наполеон шёл в их тройке последним, скользя взглядом по тканям. Ему бросилась в глаза пара картинок около одной из полок. На них были изображены женщины. Одна демонстрировала, как правильно завязывать хиджаб, а другая показывала, как и с чем носить прочую мусульманскую одежду. Соло застыл как вкопанный около них. Он не знал, что он берёт, если честно, платок это, или паранджа, или абайя... Соло просто вытянул из стопки тканей что-то аккуратно сложенное и чёрного цвета и поспешил за большевиком и продавцом. Около запасного выхода было темно и совсем слабое освещение, поэтому турок и не заметил подобного воровства. - Удачи вам, да поможет вам Аллах, - сказал им на прощание Юлю, закрывая за ними дверь. - Не буду против, - пробормотал Наполеон. Они оказались на местном рынке. Город ещё совсем не спал. Несмотря на то что многие палатки пустовали, большая часть всё же работала. Кто-то ещё пытался продать что-то из овощей, но многие уже свернули свою деятельность, лавки с фруктами тоже освободились. Самыми активными и бодрствующими оставались торговцы всякими бытовыми вещами, сувенирами, одеждой и прочим. - Идём, - Илья дёрнул напарника за руку, и они быстрым шагом направились в противоположную сторону от главной улицы. Бежать они пока не стали, чтобы еще и внимание торговцев не привлекать. А вот их преследователи бежать не стеснялись. Они появились на улице через пару минут после Ильи и Наполеона. Они тоже понимали, что бежать нужно в обратную сторону от главной улицы. - А вот теперь бежим, - скомандовал Илья, и они оба рванули с места. Американец заметил, как в руке Ильи блеснул маленький пистолет, и это при том, что в течение всего дня он думал, что русский безоружен. Хотя у самого Наполеона тоже был нож при себе. Да и справиться с курдами не составило бы им проблем, просто Наполеон был не уверен в том, что им стоит их убивать здесь и сейчас. Поэтому когда он увидел, что Илья уже целится в одного из их преследователей, Наполеон резко дёрнул того за руку, вынуждая повернуть вместе с ним. Они свернули на параллельный торговый ряд, а потом резко ещё раз. - Что ты делаешь? - прорычал Илья. - Просто беги! - крикнул ему Наполеон, а сам достал из-под рубашки свёрнутый кусок ткани. Спрятать двухметрового Илью даже под чадрой не представлялось возможным, поэтому Наполеон не был до конца уверен в том, что делает. Им то и дело попадались на пути люди, продавцы и прилавки. Наполеон на автомате легко маневрировал между ними, а вот Илья собрал уже все углы бёдрами и сшиб парочку прохожих. Наполеон понятия не имел, как надевать этот кусок ткани. Он был просто огромным в его руках, и на бегу американец не мог надеть его никак. - Что это? - спросил у него Илья, беря управления их побегом на себя и делая ещё один поворот. - Прикрытие, - ответил Наполеон, заматываясь в этот кусок ткани ну хоть как-то и завязывая две его стороны у себя на шее на манер мантии. Пришлось ещё повилять, чтобы курды не заметили его нового прикида. - И что дальше? - не унимался Курякин рядом, которого, кажется, бег вообще не напрягал. Сам Соло уже обливался потом и тяжело дышал. Усталость после всего дня сказывалась, да и бегать в духоте было очень сложно. Неприятно заныл затылок в том месте, которым Илья вчера приложил его об асфальт. Нужно было срочно что-то придумать. Чёрная плотная ткань неприятно давила на шею, зачем Соло её вообще надел. Перед глазами мелькали пёстрые прилавки торговцев и обилие разноцветных платков с регулярной периодичностью. Илья снова заставил его круто свернуть, и Наполеона даже затошнило от такой резкой смены направления. Но напарник был прав... "Старый трюк", подумал Наполеон, "должен сработать с неграмотными курдами". Соло усилием воли заставил себя сосредоточиться и трезво оценить ситуацию. Он на бегу протёр лицо своей чёрной "мантией", ну хоть какая-то польза от неё. В голове дозрел необходимый план. На очередном повороте американец ловко стащил один из расписных турецких платков, на ходу пытаясь его как-то правильно скрутить и надеть. Получалось отвратительно, и он его чуть не уронил пару раз. Шёлк скользил по рукам и так и норовил выпасть. Нужно было уже остановиться. Только вот на их пути всё никак не было подходящего места. Был бы хоть какой-нибудь закуток или тупик, хоть что-то... Ничего, только пустые лавки вперемешку с ещё открытыми. "Плевать..." - подумал Наполеон, резко тормозя и заставляя остановиться Илью. - Делай, как я говорю, - прорычал Соло и впихнул большевика в проход между двумя пустыми лавками, прижимая его к стене. Уже недалеко от них послышались грозные крики курдов и вскрики торговцев, видимо, те не церемонились в преследовании. Голоса доносились уже из-за ближайшего поворота. Раза с десятого Наполеону удалось более-менее правильно повязать себе платок, чтобы тот закрывал голову и плечи и не падал. Он быстро расправил на себе чёрную ткань, полностью скрывая ей свою фигуру. Ну вот, теперь он - истинная мусульманка. Осталось только что-то сделать с Курякиным. - Боже, ну почему ты такой высокий? - прошипел Наполеон, заставляя русского немного согнуть ноги в коленях и съехать по стене до его уровня. - Давай, обнимай меня. - Чего? - Боже, Илья, времени нет, - Наполеон положил его руки себе на поясницу, заставляя обнять. А сам обвил шею Ильи руками, поднимаясь почти на мысочки. Краями своего платка он укрыл и плечи Ильи, и часть его лица. Но этого было мало. - Не двигайся, ты понял?! Не. Шевелиться! - приказал Соло, заглядывая тому в глаза, после чего поцеловал его, окончательно укрывая своим платком. Он молился, чтобы их не раскрыли курды и чтобы Илья не взорвался раньше времени. Русский уже было готовился к драке, но Соло... Соло подошёл к проблеме как трус. Илья думал, Соло предложит им разойтись в разные стороны или обоим прикинуться мусульманками, в конце концов, он думал, Соло просто заставит его спрятаться под прилавком, а сам сыграет женщину! Поэтому, когда его прижали к стене, все было вполне логично, когда Соло попросил его обнять, стало хуже, и в довершение это! Илья не был дураком и понял, зачем его целует Соло, но радости это не прибавило, руки сами сжали бедра Наполеона, чтобы сразу не дать тому в морду. Красная пелена злости начала захватывать его в свою власть, и остатками сознания Илья пытался схватиться за миссию, за задание... Это было задание... Нужно было не сорваться хотя бы ещё пару минут. Это вечность для него! Илья ещё сильнее сжал бёдра Наполеона в руках, чтобы тот понимал, что просто так ему эта выходка с рук не сойдёт. В ушах уже звенело и отбивало маршем, когда их маленький спектакль застали преследователи. Илья уже не слышал, как один из них громко выругался, указывая на них пальцами, как подключились к нему остальные, что-то выкрикивая им. Это слышал только Соло, который, в отличие от Курякина, был в сознании и единственный осознавал всю ситуацию. Он всё ещё мучил губы Ильи своими, не особо настаивая на страстном поцелуе, но просто целуя его хоть как-то. К тому же, как ему казалось, Илья вообще не шевелит губами, никак. Это тоже не прибавляло радости Наполеону. Один из курдов сделал несколько шагов по направлению к ним, Соло слышал его. Видимо, тот хотел одёрнуть или ударить такую распутную "женщину", но его остановили другие курды, что-то быстро говоря и уводя за собой. Вскоре курды вновь перешли на бег и затерялись в толпе туристов. Соло наконец разорвал поцелуй, переставая стоять на мысках и разжимая руки на шее Курякина. Он тихо и устало выдохнул тому в плечо и хотел отстраниться совсем, но не успел, его оттолкнул Илья. Он резко отстранился и прокашлялся, вытирая рот рукой. Теперь он в упор смотрел на Соло своим самым тяжелым взглядом. Хотя взгляд скорее был безумным, чем просто злым, вряд ли осознанным. Наполеон вытер губы платком, развязывая его и стаскивая с головы. - Слушай, большевик, прежде чем что-то делать… помни… я это сделал для прикрытия! Это… вынужденная мера… - попытался достучаться до адекватного Ильи Соло, но вскоре понял, что это уже не та стадия, бесполезно. Сейчас его будут убивать с особой кровожадностью. Соло уже даже был на курдов согласен, потому что злой русский - страшнее. - Илья! - громко крикнул он и резко накинул на лицо тому пресловутый платок, а сам рванул с места с такой скоростью, с какой еще, наверное, никогда не бегал. Естественно, в противоположную от курдов сторону, мозги у него ещё работали. Целью Наполеона было добежать до отеля и спрятаться у Габи. Одного не рассчитал американец - своей побитой головы. Спустя два ряда прилавков затылок запульсировал, а в глазах начало всё расплываться, шум улицы начал сливаться в какой-то единый звук. Но Соло продолжал бежать, пока мог, страх быть настигнутым большевиком подгонял его раз за разом и не позволял останавливаться. Вряд ли он сейчас сможет достойно драться. Он бежал, пока практически не упал на какую-то лавку со специями. Отошел от нее, пошатываясь и пытаясь сориентироваться. Голова просто раскалывалась и было очень жарко. Курякин сразу же погнался за Соло с желанием убить, которое диктовало ему его вспышка. Руки у Ильи подрагивали, он бежал, почти не разбирая пути, снося иногда какие-то ящики и распихивая людей, он не сводил взгляд с чёрной макушки впереди. Он почти не осознавал самого себя за вспышкой, остались только инстинкты, как выследить и убить жертву. Однако когда Соло очень плохо вписался в поворот, затуманенное злостью сознание Курякина все-таки зафиксировало, что что-то не так. Это немного озадачило Илью и отчасти позволило вернуть контроль над собой, хотя злость ещё волнами расходилась по телу, заставляя все мышцы напрячься до боли и искать что-то, на чём можно выместить эту энергию. Когда Соло чуть не упал на прилавок, Илья понял, что с напарником что-то не так. Как вор тот был очень ловким и редко что-то задевал. Бессознательное желание причинить кому-нибудь вред или что-нибудь сломать, должно было найти себе выход. Курякин это понимал, и как никогда понимал, что Наполеона сейчас бить нельзя. Он снова почувствовал себя заложником своего тела. Что он мог сделать против такой силы, которая буквально жгла его изнутри. Он мог её перенаправить - внезапно пришёл ответ в его голову, и Илья моментально перевернул один из прилавков, что был у него на пути. Следом разнёс лавку напротив. Он вырвал опору одного из столов и её отправил метким броском в ни в чём не повинного торговца с другой стороны. Бедные торговцы сначала пытались кричать и ругаться, но после этого просто спрятались под своими прилавками, которые методично разносил русский. Корзины с фруктами он просто разрывал, почти не напрягаясь, и отшвыривал их от себя. Торговый ряд буквально вмиг опустел. После четвёртого прилавка Курякина немного отпустило, и он почувствовал, что может контролировать свои руки, и тело, и вообще себя. Он осмотрелся вокруг и буквально в двадцати метрах от себя заметил еле идущего напарника, который, видимо, пытался убраться с его пути. Вспышка почти прошла, и теперь просто хотелось посмотреть в глаза этому идиоту. А то, что идиот, это точно... - Эй! - Курякин почти поймал Соло, который осел в его руках, готовый упасть на землю. Соло был весь красный, мокрый от пота и явно немного дезориентированный. - Ой, дур-ра-а-ак... - протянул Илья, догадываясь, в чем дело. Он взвалил его себе на плечо, руки все еще дрожали, но бить бессознательное тело - это слишком даже для него, потом получит. - Выживешь, сам убью, - проворчал он. И так, не оборачиваясь и не смотря на последствия своих разрушений, с американцем на плече Илья вышел на их уже почти родную пешеходную улицу.