Голос крови

Почти до самого вылета из Уранибурга Ариабарт не разговаривал с Жусланом – вряд ли вынужденный обмен формальными фразами при людях можно считать полноценным разговором. И, когда они в напряженном, угнетающем молчании ехали в космопорт, Жуслан невольно вспоминал прежние поездки и беззаботные разговоры. Сейчас этого так не хватало! Ранним утром в городе еще царила сонная тишина. Но если когда-то дорога в тишине по знакомым местам успокаивала, теперь привычные, годами не меняющиеся пейзажи за окном напоминали, что ничего уже не будет, как прежде. Темно-серый купол космопорта сверкал холодным металлическим блеском. Ворота бесшумно открылись, как только аэрокар приблизился. Видно было, как вдалеке команда ремонтников трудится над восстановлением «Золотого Руна». Ариабарт взглянул на свой корабль и скривился, будто от невыносимой боли: сверкающая золотистая обшивка была повреждена, в ней зияли черные дыры. Стоящий на ближайшей площадке флагман Жуслана наоборот, сиял новенькой блестящей светло-лиловой обшивкой, будто только что со стапелей. А ведь Ариабарт еще легко отделался: ни он сам, ни команда его корабля не пострадали. Жуслан вспомнил, с какой тревогой ждал известий, когда прошел слух, что «Золотое Руно» было повреждено в бою, как дожидался возвращения Берти, и даже поражение казалось неважным – хоть бы вернулся живым… Теперь же, глядя, как Берти направляется к «Астре» нетвердой походкой, опустив плечи, Жуслан хмурился, едва сдерживая раздражение. Неужели нельзя принять трудности достойно? Как так можно заранее опустить руки?! Воспоминание о словах, которые Берти выкрикнул в пылу ссоры, до сих пор поднимало в душе злость. «Я для тебя так, лишь бы был. Второй сорт – не брак». Неужели он не понимает, какого труда и какого напряжения всех сил стоит разобраться в этой ситуации, причем так, чтобы никто из родственников ни о чем не догадался раньше времени? И разве может любовь отказаться такой недолговечной и разбиться о первые же препятствия?... Когда на корабле герцогов встречала команда, Ариабарт еле-еле, сквозь зубы, процедил полагающиеся по этикету фразы. Жуслан просто не узнавал в этом уставшем угрюмом человеке своего обаятельного кузена, на которого с восхищением смотрели и аристократы, и простые служащие. Берти дотащился до каюты, резко вдавил кнопку, хотя для того, чтобы дверь открылась, достаточно было бы легкого прикосновения, и скрылся в комнате, прежде чем Жуслан успел что-либо ему сказать. Ну и перелет же им предстоит. Вряд ли сейчас у Берти будут желание и силы на разговоры, и вряд ли он поверит, что бы Жуслан ни говорил о том, что хочет ему помочь и эта встреча будет в их общих интересах. Еще бы – матушка успела убедить Берти, якобы никому он не нужен, а после поражения тем более. Вот же стерва! Проводив Берти, Жуслан ушел в свою каюту и сел за терминал. Какое-то время устало смотрел на экран, глядя на ровные ряды папок на рабочем столе и морщась от отвращения. Последние несколько дней он не высыпался толком, и сейчас больше всего хотел прилечь хотя бы на пару часов. Только вряд ли и это поможет. Мысли упорно возвращались к одному и тому же. Жуслан включил ненавязчивую мелодию и все-таки открыл один из документов, просматривая материалы по намечающейся сделке. Он ведь сообщил всем родственникам, что летит на Эменталь ради бизнеса. Но не думать об истинной причине не получалось. Перечитав отчеты и ответив на несколько писем, Жуслан сделал перерыв и снова задумался о том, что беспокоило больше всего. Может, получится убедить Хьюлика молчать о родстве? Пообещать деньги, пригрозить, убедить работать на клан, привязать к семье выгодным браком… это бы устроило всех. Оставить такой талант в клане было бы выгодно. Но что делать с возможностью огласки? Правда может выйти на белый свет позже – и как раз в тот момент, когда этого меньше всего ждут. А если решить вопрос мирно не удастся? Жуслан протарабанил по столу кончиками пальцев, размышляя. Тогда придется избавиться от человека, опасного для клана. Даже если этого не хочется, даже если от самой такой мысли становится мерзко. Убить родного брата – пусть чужими руками, всё равно это самое худшее, что может случиться. Но если выбирать между своими чувствами и будущим всей семьи… В конечном итоге, всё сводилось к двум возможностям: оставить Ренли в семье или организовать «трагическую случайность». Жуслан уже хотел, чтобы четыре дня перелета прошли быстрее – он надеялся, что, когда увидится с братом, принять правильное решение будет легче. * Поскольку рейс был заявлен как неофициальный, настройки лайнера соответствовали именно этой цели. Обеденный зал и каюты-гостиные были запечатаны, все предметы роскоши убрали в кейсы – оставался лишь самый необходимый функционал. Так путешествовать экономнее, ведь при обслуживании меньшей площади расходуется меньше энергии. В таких условиях каждый из пассажиров мог подолгу оставаться в своих апартаментах. Что сейчас для обоих становилось благом. Берти явно необходимо побыть одному и обдумать всё без давления со стороны. Может, теперь, когда мать с ее обвинениями, оскорблениями и упреками осталась дома, он поймет, что никто не собирается от него отказываться, даже если есть возможность вернуть Ренли в семью. За всё время полета Жуслан лишь пару раз видел Берти и едва успел перекинуться с ним несколькими фразами. Берти отводил взгляд, на любые вопросы отвечал односложно, угрюмо, спешил снова скрыться в своей каюте. Как же ему сейчас тяжело… * Вечером четвертого дня лайнер бесшумно опустился на посадочную площадку в космопорту столицы Эменталя. Лиловые сумерки окутывали величественные, сияющие темно-синие с металлическим отливом купола здания. Мерцали зеленым сигнальные огни. Космопорт был предназначен для кораблей графа Альзеса и семьи Титания, здесь всё управлялось компьютерными системами. Прибытие лайнеров отслеживали системы видеонаблюдения. Специализированные устройства осуществляли связь, передавая на прибывшие корабли информацию о свободных посадочных площадках. По сигналу с микрокомма к площадке подъехал элегантный темно-зеленый аэрокар с кастомизированными трехмерными узорами, стилизованными под драконью чешую. Двери машины по очертаниям и раскраске напоминали крылья фантастического зверя и открывались по прикосновению ладони. Багаж гостей в автомобиль переносили роботы. - Вот это дизайн! – восхитился Жуслан. – Интересно, где Альзес нашел таких мастеров. - Ага, ничего так, - равнодушно согласился Берти, следом за ним проходя в салон и устало опустившись на мягкое сиденье, обтянутое темно-багряной тканью. Сочетание черных, красных и багряных тонов контрастировало с серебром и зеленью тюнинга и создавало такой эффект, будто пассажиры авто оказывались в чреве дракона. Жуслан улыбнулся: по сравнению со строгой дорогой простотой, к которой он привык дома и в деловых поездках, эта оригинальность вызывала ощущение новизны и отвлекала от тревожных мыслей. Он с интересом смотрел в окно аэрокара, разглядывая старинные здания с колоннами, украшенными причудливой лепниной, стрельчатыми окнами и островерхими крышами – по-настоящему древние дома, а не сверкающие новизной подделки под архитектуру прошлого. Многие особняки были окружены роскошными садами с огромными вековыми деревьями и ярко-зелеными кустами, на которых расцветали крупные цветы самых диковинных оттенков, от небесно-голубого до неоново-лилового и алого. На искусственно созданных или измененных терраформированием планетах такого не увидишь. Берти, наоборот, ни на что не обращая внимания, уставился в экран мини-комма, через силу улыбнувшись и приняв беззаботный вид только тогда, когда автомобиль остановился у ворот белого особняка со статуями русалок и морских тварей у крыльца. Стилизованные под старину фонари на миг сверкнули ярче. По этому сигналу ворота открылись, и аэрокар въехал на парковку, от которой аллея вела к парадному входу, который тоже был украшен скульптурами-чудищами. Когда Жуслан и Берти приблизились, глаза чешуйчатого зверя на барельефе над дверью мигнули, засветились сначала красным, а затем лиловым, и дверь бесшумно открылась. Жуслан невольно вздрогнул, прошептал: - Это же надо было додуматься так спрятать скан-систему! Только Альзес мог так поиздеваться над стандартами безопасности. Берти поморщился: - Дешевые спецэффекты из паршивого ужастика. На это Жуслан ничего не сказал. Вкусы у кузена Альзеса и правда своеобразные. Чего только стоили роботы-слуги, встретившие их в холле! Вместо привычных, стандартно-безликих андроидов – какие-то монстры с синими лицами, напоминающими кошачьи морды, и желтыми глазами-лампочками. Вместо обычного звукового сопровождения – голоса, весьма удачно имитирующие интонации актеров из фильмов ужасов, и инструкции для гостей, разбавленные шуточками в том же стиле: «Его светлость граф Альзес в данный момент занят допросом пленных в подземелье, но он будет счастлив встретить вас за ужином в половине восьмого. По внутреннему телефону вы можете заказать в свои апартаменты чай, кофе, сок, алкоголь, кровь девственниц». И как этот мелкий пакостник находит время, чтобы придумать такие штучки?.. В том, что подобные спецэффекты – выдумка самого Альзеса, Жуслан даже не сомневался: чувствовался стиль и рука мастера. Но всё же, в уединенном и полностью автономном доме нет риска, что разговоры о делах кто-то подслушает. Вопреки опасению, что какой-то «милый» сюрприз в том же роде может таиться и в гостевых апартаментах, спальня оказалась совершенно обычной. Разве что, Жуслан заметил: Альзес предназначил ему и Берти не просто комнаты, находящиеся рядом – две спальни соединяла небольшая дверь в стене. Обычно такие апартаменты предназначают для супругов. «Нет, ну откуда этой сволочи в своей провинции было о нас узнать?! В главном Доме никто даже не подозревает…».